12

Джереми, Пенсильвания

1959 год


Утра в большой спальне на верхнем этаже сельского дома были ослепительно светлыми и наполнены запахом кофе. Солнце лилось через открытые окна, омывая стены с обоями в желтый цветочек и согревая дубовые полы. Две маленькие девочки дремали в своих постелях, спрятавшись под пышными стегаными одеялами, сшитыми их бабушкой из лоскутков, которые она собирала всю жизнь. Семилетняя Клэр обычно первая открывала глаза, потягивалась, стараясь достать руками до блестящей коричневой плетеной спинки кровати, пока вдыхала запах кофе и солнечного света. Ее пятилетняя сестра Ванесса редко просыпалась прежде, чем Клэр будила ее, зовя по имени, но даже и тогда она заворачивалась в одеяло, как в кокон, откладывая пробуждение.

Тем июльским утром Клэр проснулась позже обычного. Она разбудила Ванессу, которая сердилась и куксилась, как обычно, до тех пор, пока не умоет лицо и не почистит зубы. Клэр помогла младшей сестренке одеться, хотя к тому времени Ванесса уже прекрасно справлялась с этим сама, и настояла на том, чтобы она сама застегнула маленькие круглые пуговицы на кофточке. Было еще рано, когда они с шумом спустились по широкой лестнице и прибежали в кухню.

– Какие у меня красивые дочки! – Мелли встала со своего места за столом, и, как она делала каждое утро, схватила обеих девочек в свои объятия, осыпая их звонкими поцелуями. Такер, пятнистая собака, прыгала у них под ногами. Мелли перевела свой взгляд с девочек на свою мать, занятую поджариванием пончиков на плите. – Ну разве они не красотки, мама?

Дора Сипаро повернулась от кастрюли с маслом, чтобы оценить своих внучек.

– С каждым днем все красивее, – сказала она. Девочки шумно уселись за стол. Клэр сложила руки на краю стола, и Ванесса неловко последовала ее примеру.

– Кофе, пожалуйста, – сказала Клэр.

– Кофе, пожалуйста, – передразнила Ванесса. Мелли пододвинула стул Ванессы поближе к столу.

– Да, мэм, – сказала она, наливая каждой по чашке кофе – или скорее, она плеснула в их большие широкие чашки немного кофе, разбавив их сильным потоком молока. Их бабушка поставила перед ними тарелки, в каждой из которых было по пончику, обсыпанному сахарной пудрой.

Мелли присела за стол вместе с ними. Ее длинные, волнистые, светлые волосы были того же цвета, что и у Ванессы, они отражали солнце, как грани алмаза. Темные волосы Клэр были похожи на волосы отца, очень густые и немного жесткие. Они почти совсем не блестели. Скоро она достигнет возраста, когда подобные вещи будут иметь для нее значение.

– Вы ведь знаете, какой сегодня день, девочки, не так ли? – спросила Мелли, закуривая сигарету.

Клэр сморщила носик в ответ на ее вопрос.

– Мелли, – запротестовала она. Клэр много раз говорила матери, что она не хочет знать, какой был день недели, особенно летом, потому что счет дней быстрее приведет ее к сентябрю, когда придется вернуться в Вирджинию и в школу.

– Пятница? – спросила Ванесса. Ванесса еще не ходила в школу, и она всегда любила играть с матерью в вопросы и ответы.

– И вы знаете, кто приезжает по пятницам? – Мелли подморгнула синим глазом сквозь вьющийся дымок сигареты.

– Папочка? – Ванесса немножко подпрыгнула на стуле.

Мелли потянулась через стол, чтобы постучать легонько по носику Ванессы.

– Правильно, мой ангел. И в эти выходные вы с ним весело проведете время.

Ванесса засияла, ее золотые волосы и маленькие жемчужные зубки заблестели в солнечном свете. Все знали, что Лен Харти любил нянчиться со своей младшей дочерью и совсем ее избаловал. Все это знали, но никто и слова не говорил об этом.

Лен мог присоединяться к своей семье на ферме только по выходным, по будням он должен был работать, продавая страховки в Вирджинии. Девочки скучали по нему, но каждый вечер Мелли рассказывала им истории о том, что он делал весь день, и как много он о них троих думает, и это было почти то же самое, как если бы он был на ферме с ними.

Когда их отец приезжал на выходные, он выдумывал разные увлекательные игры и брал их на восхитительные прогулки на целый день. Он, казалось, понимал, что необходимо что-то очень особенное, что могло бы отвлечь девочек от их деда и его карусели.

После завтрака Дора наполнила термос кофе и положила пару пончиков в бумажный пакет для девочек, чтобы они отнесли все это деду в амбар.

Амбар стоял отдельно на дальнем конце широкого зеленого поля. Девочки побежали туда. Такер бежал за ними следом. Клэр несла термос, потому что она была старшей, а термос нужно нести осторожнее, чем бумажный пакет.

Казалось, амбар рос у них на глазах, по мере того, как они к нему приближались. Он был выкрашен в красивый светло-красный цвет, как ногти у Мелли.

Входная дверь была огромной, но этим летом Клэр достаточно выросла и теперь у нее хватало сил, чтобы открыть ее настежь. Она потянула левую половину двери, и Ванесса проскользнула мимо нее в амбар, прижимая пакет с пончиками к своей груди.

– Оставь ее открытой, Клэр. – Голос Винцента Сипаро прогремел из мастерской, которая была пристроена сбоку от амбара. – Сегодня будет жаркий день.

Клэр пришлось поставить на пол термос, чтобы открыть обе створки двери нараспашку. Распахнутые двери образовали огромную дыру в амбаре, и карусель почти вывалилась в поле. Любимая лошадь Клэр – белый с дикой гривой Титан был как раз впереди, и золото его серпантиновой гривы блестело на солнце. Если бы карусель начала вращаться, Титан непременно вместе с остальными лошадьми выпрыгнул бы на зеленое поле и понесся по нему галопом.

Внутри мастерской Ванесса взобралась на тяжелый деревянный стул, чтобы вручить деду пончики через большой рабочий стол. Пакет немножко промаслился, и Винцент аккуратно положил его на край стола, прежде чем вытащить один из пончиков. Он всегда любил, чтобы его рабочее место оставалось чистым.

В мастерской пахло стружками и самим Винцентом. Запахи стали неотделимыми друг от друга за долгие годы. Запах бриолина, с которым он причесывал свои поредевшие седые волосы, и мягкий, сладковатый запах трубки, которую он время от времени сосал незажженной, когда работал, и которую он курил по-настоящему на крыльце по вечерам. Иногда там пахло краской, или маслом, которое он использовал для механизмов, вращающих карусель. Успокаивающие запахи, нигде больше девочки не встречали таких, кроме как в мастерской своего деда.

Клэр вбежала в комнату и вручила ему термос. Он открыл его, и аромат кофе присоединился к другим запахам в воздухе.

– Вы сегодня поздненько, леди, – сказал он. На его губах был белый налет от сахарной пудры, а свет из окна отражался в голубых глазах. – Я никак не мог придумать, с чего начать. Не представляю, что бы я делал без вас двоих.

Девочки захихикали. Он всегда так говорил. Как же ему удавалось что-нибудь делать в остальное время, когда их тут не было?

Мастерская была почти такой же ширины, что и амбар, но потолок ниже. Около одной стены в ряд стояли длинные деревянные столы из толстых досок, и на них часто располагались вырезанные деревянные части, непокрашенные и ждущие, когда их склеют вместе. Голова лошадки тут, хвостик – там. Напротив самой короткой стены в дальнем конце комнаты стояли полки с красками и инструментами. Окна располагались на другой длинной стене. Любое пространство стены, которое не было занято полками или окнами, было увешано большими фотографиями, некоторые из них были цветными, но большинство черно-белые с изображением карусельных лошадок прадедушки девочек, Джозефа Сипаро. Его лошади крутились на каруселях по всему миру. Он научил Винцента резьбе по дереву, и хотя в эти дни уже никто не интересовался покупкой вырезанных вручную лошадок для карусели, Винцента это совершенно не заботило.

Он вырезал для собственного удовольствия, делая карусель для себя. И, конечно, для своих внучек.

– Можно мне взять немножко пластилина, дедушка? – спросила Ванесса, и ее маленькие зубки блеснули, а Клэр прикрыла свой рот рукой. У нее недавно выпал передний зуб. И в эти дни она не улыбалась очень широко.

В углу мастерской стоял ящик, забитый игрушками. Попрыгунчики, выскакивающие из коробки, разборная мебель, прыгалки и мячик и коробка леденцов. И пластилин. Он пользовался у них успехом, но лежал слишком высоко на полке, сами они не могли его достать.

– Да, тебе можно взять немного пластилина, – сказал таинственно Винцент Ванессе, – но теперь, когда Клэр исполнилось семь лет, я думаю, пора доверить ей кусок дерева для работы.

Клэр уставилась на него.

– Дерева? – Она улыбнулась. Показалась маленькая темная дырка на месте выпавшего зуба.

Из-под стола Винцент вытащил деревянный брусок размером с кирпич и маленький ножик.

– Подойди сюда, Клэр. – Он отодвинул свой стул от стола, чтобы посадить ее себе на колени, и положил деревяшку ей на коленки. – Это бальзовое дерево, – сказал он. – Оно очень мягкое и из него легко вырезать. Я научу тебя как, хорошо?

Клэр благоговейно уставилась на деревянный брусок:

– Да.

Из-за стола Ванесса наблюдала и слушала, и ее маленький ротик открылся, а в глазах сверкала скрытая зависть. Клэр ей в ответ пожала плечами.

Винцент почти полчаса показывал Клэр, как пользоваться ножом. Она опиралась о его грудь, седая борода мягко щекотала ее висок. Когда он говорил, она могла чувствовать его голос, глубоко отзывающийся в ее грудной клетке. Время от времени Ванесса отрывала свой взгляд от лепки, изучая сестру все с той же тихой завистью.

– И ты когда-нибудь научишься, Ванни, – сказала Клэр, спустившись с колен Винцента, чтобы занять место за рабочим столом. Ванесса сердито кивнула и с возросшим вниманием стала лепить. Как всегда, она делала что-то неузнаваемое.

Винцент включил большой оконный вентилятор, засунул незажженную трубку себе в рот, и все трое приступили к выполнению своих задумок. Такер вздрагивал во сне, и каждый раз, когда он стучал об пол хвостом, не просыпаясь, Ванесса хихикала.

Когда они только приехали на ферму этим летом, девочки с недоумением смотрели на внешность Такера. Он стал меньше, чем обычно, у него стало гораздо больше черных пятен на белой шкурке. Он лизал им руки гораздо чаще, а иногда кусал их за пятки, когда они бежали, что было очень досадно. На самом деле он выглядел, как совершенно другой пес. Но все звали его Такером. «А где настоящий Такер?» – спросила Клэр Мелли. Мелли посмотрела на свою мать. «Этот пес действительно носит имя Такер», – отвечала она. «Я имею в виду другого Такера». Мелли присела, чтобы погладить по головке маленькую недогадливую искательницу правды. «Другого Такера отдали, дорогая, – сказала она. – Ты ведь знаешь, как он любил бывать среди вас, детей?» Клэр кивнула. «Ну, дедушка и бабушка поняли, что он не может быть счастлив только с двумя детьми, поэтому они отдали его в семью, где много-много детей. И теперь он самый счастливый пес в мире, правда, мама?» Дора отвернулась с легкой улыбкой на губах. «Как скажешь, дорогая».

Итак, Клэр и Ванессе пришлось привыкать к этому Такеру. Он был тощий и лаял пронзительно, и слишком много всех лизал, но он был хороший охотник, и самый лучший пес во всех отношениях.

Поработав с пластилином приблизительно около часа, Ванесса пошла в амбар, где она могла немножко вздремнуть. Винцент положил пару старых одеял в плетеные корзины, и девочки спали там каждый день. Однако в тот день Клэр и не думала о сне. Она работала над куском дерева с особой осторожностью, и еще продолжала работать, когда Ванесса снова появилась в дверном проеме мастерской.

– Я думаю, нам пора прокатиться, дедушка, пожалуйста, – сказала она.

Винцент улыбнулся и отложил инструмент. Он вынул трубку изо рта и погладил рукой бороду.

– Полагаю, что вы обе достаточно потрудились и заслужили, чтобы покататься? – спросил он.

Клэр кивнула и подняла руку, чтобы показать ему водяной мозоль на большом пальце, а Ванесса указала на пластилиновый ком, который вылепила. Винцент поднял Ванессу на руки и подошел к ее творению. Он поднял ком пластилина и подставил его к свету из окна.

– Я понимаю, Ванесса, – сказал он. – Это не лошадь. Это жираф, правильно?

Ванесса широко улыбнулась.

– Да!

– Это – жираф с очень странным хвостиком.

– Да.

– Ну, я вижу, что ты работала ничуть не хуже, чем усердствовала Клэр. – Он поставил ее на пол. – Вы обе заслужили поездку на карусели.

Клэр побежала к карусели, топая по платформе и несясь к Титану. Конечно, добраться до стремени требовало некоторых усилий, но в это лето она могла вставить ногу и сесть верхом на спину лошади без помощи дедушки. Тем временем Винцент помогал своей светловолосой внучке сесть на спину стоящей серой лошади. Ванесса сказала, что этот конь – ее любимец, но каждый день у нее был другой любимый конь, в то время как Клэр обожала своего Титана вот уже несколько лет, с тех пор как Винцент в первый раз установил белую скаковую лошадь на ее место на карусели. Клэр дрожала от возбуждения, когда ждала, когда же карусель начнет вращаться. Началась музыка «Тротуары Нью-Йорка», карусель повернулась, и Винцент помахал рукой, когда девочки проехали мимо на его причудливом творении.

Каждый раз, когда Клэр проезжала мимо медного кольца, висящего на шнуре, она крепче хваталась за штифт, на котором был укреплен Титан, и протягивала руку, пытаясь схватить кольцо, обычно успешно – раз за полный оборот карусели. Ванесса даже и не пыталась попробовать. Она говорила, что ей все равно, но взгляд ее становился завистливым каждый раз, когда она проезжала мимо шнура. Однако он был довольно далеко. Винцент всегда позволял Ванессе прокатиться лишний круг, неважно, схватилась она за кольцо или нет.

Как всегда, в полдень девочки и их дед съедали полный обед с Мелли и Дорой в кухне сельского дома. Каждый понимал, какую жертву приносили Дора и Мелли, собирая такой стол. Они пропускали свои «истории» по телевизору. Ванесса действительно была названа в честь одной из звезд какой-то очаровательной «мыльной» оперы, в то время как Клэр назвали в память сестры Доры, которая умерла много лет назад.

На Мелли все еще был сатиновый халат, и она держала руки подальше от еды, чтобы не смазать маникюр такого же красного цвета, в какой был выкрашен амбар. Она накрутила волосы и накрасилась. Девочки думали, что она самая красивая женщина на свете.

Ферма стояла среди густого леса, и после обеда, как обычно, Винцент взял своих внучек на долгую прогулку. Он показал им аризему трехлистную и грибы, которые, как он утверждал, светятся ночью, и во второй раз за это лето они видели пятнистого оленя. Он знал все, что можно знать о лесе, и они любили держаться за его большую руку, когда они гуляли. Они оставались под прохладным покровом леса, пока дневная жара немного не спадала, прежде чем вернуться в амбар и в мастерскую.

В конце дня, когда солнце отливало бронзой на полях за окнами мастерской, они услышали, как автомобиль Лена Харти преодолевал долгий путь к дому. Девочки выбежали из амбара и побежали через поле. Когда они прибежали домой, их отец уже стоял во дворе, обнимая Мелли, целуя ее, и девочки прыгали у их ног, пока он наконец не нагнулся, чтобы поднять их – сначала Ванессу, а потом и Клэр, и они вчетвером обнимались, и смеялись, и хихикали вместе в теплом золотом воздухе перед освещенным солнцем сельским домом.

Загрузка...