Карусель памяти

32

Вена

Джон посмотрел на Пэт Виковски, когда она вкатила свою коляску к нему в кабинет, и уронил скоросшиватель на стол.

– Я говорила с Марго Салли этим утром, – сказала она, – и она передумала. Она хочет говорить в своем приветственном слове на итоговой конференции о социальных аспектах вместо темы о том, как жить, чтобы не зависеть от других.

– Какой сюрприз. – Он улыбнулся Пэт. До сентября Маргарет еще раз пять передумает. Она была чрезвычайно несобранной, но лектор – отличный. – А Том Ферри собирается провести семинар по уходу за кожей, – добавил он.

Он разговаривал с Томом час назад, и уже готов был спросить его об ожоге на своей ноге. Но было ясно, что Том очень спешил повесить трубку, и поэтому Джон проглотил свой вопрос. Этим утром он сделал повязку на обожженной ноге, едва посмотрев на все еще красную кожу. Если она неправильно заживает, он не хотел об этом знать.

– Итак, что же это такое важное, что не может подождать до обеда? – спросила Пэт.

Было десять часов утра, четверг, и он позвонил Пэт, чтобы спросить – не найдется ли у нее времени, чтобы встретиться с ним. Если бы она отказалась, он бы настоял. Ему необходимо было наконец объясниться.

Он сказал Джилл, секретарше Клэр, что она больна, но теперь в первый раз он был почти готов рассказать правду. Правду. Он все же не был уверен, что расскажет всю правду. Во всяком случае, достаточно, чтобы дать Пэт ясное представление о ситуации, но не настолько, чтобы унизить себя.

– Не могла бы ты закрыть дверь? – попросил он. Пэт выразила некоторое удивление, подняв вверх брови, и еще шире улыбнулась в знак согласия. Она закрыла дверь, а затем подъехала в своей коляске, чтобы видеть его лицо, и остановилась, сложив руки на коленях.

– Мы с Клэр расстались, – сказал он. Слова показались настолько смехотворными, что он чуть не рассмеялся.

Пэт на мгновенье посмотрела на него неопределенно, а потом рассмеялась сама.

– Это ведь шутка, правильно?

Он покачал головой.

– Боюсь, что нет.

– Джон! Ты с Клэр?

– У нас некоторое время были проблемы.

– У вас с Клэр? – повторила она. – Но вы же все делали вместе. Мне не доводилось знать какую-нибудь другую супружескую пару, которая могла бы так справляться с консультациями с таким… здравомыслием и каждый раз делать это великолепно.

– Но не в этот раз.

– Это ваше взаимное решение?

Он глубоко вздохнул, наклоняясь вперед за столом.

– Я хочу проконсультироваться с тобой, Пэт, – сказал он. – Я не знаю, как рассказать об этом другим, может быть, ты поможешь мне найти слова.

Она откинула густую прядь светлых волос с виска, обнажив глубокие морщины на лбу. Он раньше никогда не видел этих морщин. Он хотел бы расправить их, и ему очень хотелось увидеть ее кривую усмешку. Серьезный вид Пэт Виковски было почти невозможно вынести.

– Что все-таки произошло? – Пэт положила руку на его стол.

– Я попросил ее оставить меня, – сказал он.

– Ты что? Почему?

– Она последнее время стала совсем другой, с тех пор, как увидела, как та женщина спрыгнула с моста. Это переменило ее.

Он не станет рассказывать Пэт об ее обрывках воспоминаний. Она стала бы задавать слишком много вопросов.

Пэт приняла то выражение лица, какое она обычно приберегала для тех пациентов, которые делали или говорили то, что она находила отвратительным.

– Но Джон, – сказала она осторожно. – Такое потрясение изменит кого угодно. Возможно, Клэр нуждалась в тебе больше, чем всегда. Разве ты не мог быть более терпеливым с ней? Это не продлилось бы долго.

Он был несколько смущен, когда понял, что Пэт думает, что он был всему причиной. В какой-то мере так оно и есть.

– Она сама хотела уйти. – Он потрогал папку, которую Пэт бросила ему на стол. – Видишь ли, она встретилась с братом этой женщины, которая спрыгнула, – сказал он, – и она стала… привязалась к нему. Он помогает ей разобраться в том, что произошло.

– О, Господи, – Пэт покачала головой. – Она что… у нее с ним роман?

Он пожал плечами в смущении.

– Я не уверен, не знаю, как назвать их отношения. Пэт замерла в своей коляске, в ее глазах возник огонь гнева.

– Я не могу поверить, что она могла бросить тебя из-за другого, – сказала она.

О, это звучало безобразно, и ему пришлось отвернуться. Он теребил пальцами край папки.

– Это не ее идея. Как я уже сказал, я сам предложил ей свободу. И все, что ей оставалось сделать, – это принять ее.

– Но она так предана тебе.

Ему не понравились такие слова. Преданность – это не то что любовь. Преданность не предполагает равных отношений.

– Преданность – не лучшее основание для брака, – сказал он.

Пэт молчала. На ее лице отпечаталось глубокое раздумье.

– Вы ведь с Клэр никогда не ссорились, не так ли? – Это было больше утверждением, чем вопросом. Почти что обвинение.

– Нет, нам не из-за чего было ссориться.

– Может быть, вы оба просто не справились с ситуацией.

– Ну, ты ведь знаешь Клэр. Она всегда на все смотрела сквозь розовые очки.

– Но ведь тебе это нравилось.

Волна печали наполнила ему грудь.

– Да, – сказал он. – Полагаю, что да. И мне этого не хватает.

– О, Джонни. – Пэт подкатила коляску к нему так, что смогла дотянуться, чтобы обнять его. В тепле ее рук он почувствовал ее любовь и силу и понял, что ему не так легко отпустить ее. Когда она отъехала, он надеялся, что слезы в его глазах были не слишком заметны.

– Как ты справляешься? – спросила она. – Не нужно ли тебе чего-нибудь?

– Мне нужно понять, как я могу рассказать об этом остальным.

– Почему же это все легло только на твои плечи?

– Потому что Клэр взяла на некоторое время отпуск. И мне необходимо как-то объяснить ее отсутствие.

– Просто скажи им правду, – сказала она. – Ты же здесь среди друзей, Джон.

Они посидели еще немного вместе. Он не очень хотел рассказывать об их расставании. Она было задала несколько вопросов о Рэнди, но быстро прекратила расспросы, когда поняла, что он не хочет отвечать на них. Ему нужно было ее присутствие, тем не менее и она, казалось, понимала это. Они поговорили о катании на лыжах и немного об итоговой конференции, и когда она наконец покатила коляску к двери, близился полдень. Она оглянулась на него.

– Звони мне в любое время, Джон, – сказала она. – Ты ведь никогда не жил один. Позвони мне. Я крупный специалист в этом деле.

Он последовал ее совету о том, чтобы рассказать все как есть остальным сотрудникам фонда, и к тому времени, как он оставил кабинет после рабочего дня, поговорил со всеми восемью сотрудниками, работающими полный день. Он старался не слишком бросать тень на Клэр. Он старался поделить всю ответственность за то, что произошло. Почему-то он надеялся, что им снова придется работать с Клэр.

Их реакция позабавила его. Последовал тот изначальный шок и выражение симпатии, которых он ожидал, затем – неловкое утешение, которого он не чувствовал.

– В конце концов, команда Харти-Матиас состоит из обычных людей, – сказал один из физиотерапевтов.

После работы он отправился в гимнастический зал и провел почти два часа за усердными занятиями, оттягивая время, когда ему было необходимо отправляться в свой пустующий дом. Переодеваясь потом в раздевалке, он заставил себя посмотреть на ожог на своей ноге. Нельзя было отрицать, что ему становилось хуже. Волдырь теперь стал сочиться, потому что прорвался. Не замечать ожога оказалось плохим лечением. Ему придется в конце концов отправиться на станцию «скорой помощи».

Направляясь к больнице, он чувствовал себя брошенным ребенком, который пытался позаботиться о себе сам, когда вокруг не было взрослых. За эти годы ему приходилось обращаться в больницу несколько раз, но рядом с ним всегда была Клэр. Он чувствовал себя, как будто в первый раз поступает как взрослый.

Он повернул машину на стоянку у больницы, его сердце бешено билось. Что же он скажет, когда они станут все качать головами и спрашивать, почему же он так долго не обращался к ним. Он приготовил свой ответ, когда въезжал в переполненную площадку для парковки. «Я не думал, что все так плохо» или «мне казалось, что само пройдет». А может быть, он просто скажет им правду: «Нетрудно не обращать внимания на это, когда совсем не чувствуешь боли».