Кэтч

‒ Слушай, Джун. Ты дала свой номер Снитчу? ‒ спрашиваю я, пока мы едем обратно.

Она пожимает плечами.

‒ Ага, он вроде как сексуальный, чудик в очочках.

‒ Он бабник. Я серьезно. Когда я первый раз его увидела, на его коленях восседала какая-то блондинка, и это посреди бара.

‒ Ладно, я тебя услышала, но, пожалуйста, помни, что я взрослая.

Мне не нравится, как это прозвучало, но она права, она взрослая.

‒ И судя по тому, что я помню, не так давно ты и сама была довольно неразборчива в выборе мужчин, ‒ говорит она с издевкой.

‒ Ах ты! Если хочешь сохранить свое красивое личико, думай, что говоришь, ‒ издеваюсь я в ответ.

‒ Я бы тебя уложила.

‒ Ой, как это мило. Джун, я и не знала, что у тебя такие странные сны.

Мы остановились на красном светофоре и так увлеклись разговором, что не заметили, как кто-то подошел к машине. Моя дверь распахнулась настежь, и Джун закричала. Я делаю несколько неловких ударов, потому что пристегнута к сидению. Попадаю лишь раз. Дальше я понимаю, что все поглотила темнота.

ГЛАВА 20

Кэтч

Я меряю шагами комнату в ожидании возвращения Макс. Увидев, как они с Джун выходят из салона, я ушел. Я уехал, может быть на пять минут раньше их, теперь же прошло уже десять минут, а их все нет. Стук в дверь останавливает меня. Тут же от страха скручивает живот. У Макс есть ключ-карта, она бы не стала стучать в дверь.

Пересекаю комнату несколькими прыжками и распахиваю дверь настежь. Там стоит Джун с опухшими красными глазами. Я хватаю ее за локоть и втягиваю вовнутрь. Прежде чем закрыть дверь, я оглядываю весь коридор в обоих направлениях. Пусто.

Разворачиваясь, я захлопываю дверь, хватаю ее за плечи и толкаю на стул поглубже в комнату.

‒ Что случилось? ‒ в моем голосе слышатся нотки паники, но меня это не волнует.

‒ Кто-то схватил ее. Он был в солнцезащитных очках и шапке, натянутой на лицо. Она ударила его, но тот ударил ее по голове и перерезал ремень безопасности, ‒ ее голос дрожит от слез, что катятся по ее лицу.

‒ Это был Келли?

Она качает головой.

‒ Нет, это был кто-то другой. Я его не знаю.

‒ И ты ничего не сделала? ‒ я уже кричу. ‒ Какого хрена ты просто сидела?

Я никогда не выхожу из себя, но сейчас я близок к этому. Настолько близок, что остается пара секунд до того, как я разгромлю номер отеля.

Она вскакивает со стула с такой силой, что тот падает.

‒ Он показал мне пушку и пригрозил убить, если я поеду за ними, ‒ она кричит так, будто в горле разорвался еще один ком. ‒ Там были еще машины, и никто ничего не сделал. Они все нажали на газ, кучка трусов! Единственное, что я придумала, это прийти сюда, ‒ она протягивает руки и хватает мои, впиваясь ногтями мне в кожу. ‒ Мы должны найти ее, Кэтч. О... боже.

Я вскидываю руки, чтобы разорвать ее хватку, и делаю несколько шагов для увеличения дистанции между нами.

Так не должно было быть. Я должен был привезти ее в особое место, чтобы выманить Келли из засады. Ее должны были похитить, а я должен был последовать за ними туда, где смогу выполнить заказ. У него не должно было оказаться времени наедине с ней, чтобы уехать, куда ему вздумается.

Таймер недооценил Джеймса Келли. Или так и было запланировано с самого начала?

Я со всей силы хватаюсь руками за волосы и падаю на колени. Из груди вырывается раскатистый рык, который так сильно пугает Джун, что та задом проходит через всю комнату и прижимается спиной к двери.

Страх пытается овладеть мной, но мне удается вытащить телефон из кармана и нажать на кнопку звонка Снитчу. Тот отвечает на втором гудке.

‒ Келли забрал ее. Один из его головорезов вытащил ее прямо из машины Джун. Клянусь богом, если ты что-то об этом знал, я, нахрен, убью тебя. Я убью каждого причастного к этому, ‒ говорю я очень низким угрожающим голосом.

‒ Что за... Кэтч, я ничего не знаю. Насколько мне известно, план тот, что Таймер рассказал тебе, ‒ отвечает Снитч.

Не знаю как, но точно понимаю, что он не лжет.

‒ Тогда включай свою магию и выясни, где, черт побери, Макс.

Я прохожу через комнату, часто дыша, и грудь простреливает такая боль, что у меня вполне может оказаться сердечный приступ.

‒ Ладно, где ее телефон?

Я поворачиваюсь к Джун, и сердце уходит в пятки, когда я вижу у нее в руках обе сумки: свою и Макс. Я подхожу к ней с такой скоростью, что она вздрагивает.

‒ Дай мне ее сумку.

Она быстро отдает ее, и я вытряхиваю содержимое на пол. Мои глаза отчаянно ищут телефон.

‒ Ч... что ты ищешь? ‒ Джун заикается.

‒ Ее телефон. Где ее телефон?

‒ Она смотрела на время, когда мы были в машине, и мне кажется, она положила его в задний карман, ‒ отвечает она.

‒ Ты слышал это? ‒ спрашиваю я Снитча.

‒ Ага, мужик, мне нужен ее номер. Я могу его отследить. Это лучший вариант.

Я даю ему номер Макс.

‒ Снитч, пожалуйста, скорее.

‒ Я постараюсь, ‒ отвечает он, потом кладет трубку.

Несколько мгновений я стою на месте, так крепко прижимая телефон ко рту, что зубы врезаются в губу, медный вкус крови остается на языке. Я роняю телефон и прижимаю кулак к груди в том месте, где сердце бьется так сильно, что я боюсь, оно пробьет мне ребра. Каждый вздох достается с трудом. Я не потеряю Макс. Если потеряю, то не смогу выжить никоим образом.

Я не могу ждать. Я беру Джун за руку и вывожу ее из комнаты.

‒ Куда мы идем? ‒ спрашивает она, пока я веду ее по коридору. Мы садимся в лифт, и я нажимаю номер этажа, на котором остановился Снитч.

‒ Не могу ждать, пока он перезвонит. Мы идем к нему в номер.

Если Таймер спланировал это, Снитч определенно был в курсе происходящего. Не думаю, что он соврал, но в глубине души зародился страх, что наша давняя дружба может затмить мой здравый смысл. В столь маловероятном случае, что Таймер сумел скрыть это от Снитча, и Таймер как-то замешан в этом, тогда мужик только что подписал себе смертный приговор.

Когда добираюсь до его двери, я настолько близок к помешательству, что все силы уходят на то, чтобы не распахнуть дверь пинком. Вместо этого я стучу так громко, что она дрожит на петлях. Я слушаю внимательно и слышу отчетливый звук взвода курка оружия. Я прикладываю палец к губам и отталкиваю Джун в сторону, а сам вытягиваю пушку из-за ремня на поясе. Ее глаза округляются от ужаса.

‒ Кто там? ‒ кричит Снитч через дверь.

‒ Мужик, давай без этого, ‒ отвечаю я. Две секунды спустя дверь открывается, и я приставляю пушку ко лбу Снитча. Он поднимает руки. ‒ Если Макс умрет, и я узнаю, что ты как-то к этому причастен, я прикончу тебя без каких-либо сантиментов.

‒ Я тебе не враг, и если хочешь узнать, где Макс, то дважды подумаешь, прежде чем вышибать мне мозги, ‒ его глаза сфокусированы на моем глоке. Один. Два. Три. Четыре секунды прошло, потом я опускаю пушку и засовываю ее обратно за пояс штанов.

‒ Где она? ‒ рычу я.

‒ Один ты не пойдешь, ‒ говорит он, закрывая дверь. ‒ Я могу отследить ее на своем телефоне. Чувак, ты должен успокоиться. Ты как будто уже готов убить кого-нибудь.

Руки сжимаются в кулаки у боков.

‒ Если Джеймс Келли здесь, то я таки собираюсь кого-нибудь убить.

Я поворачиваюсь к Джун и смотрю в ее испуганные глаза.

‒ Иди домой. Если ты думаешь, что там не безопасно, возвращайся в мой номер. Позвоню тебе, когда все закончится.

Она начинает качать головой.

‒ Черта с два я уйду. Она моя лучшая подруга.

Я хватаю ее за руку с такой силой, что она взвизгивает.

‒ Джун, это не обсуждается.

Она вырывает руку.

‒ Я пойду. Кэтч, если с ней что-нибудь случится, я ее ближайшая родственница. Я должна быть там.

‒ Ладно. ‒ Я поворачиваюсь к Снитчу. ‒ Ты мне понадобишься... она важна для Макс.

Он идет к лестничной клетке, и мы быстро идем за ним.

‒ Знаю. Поверь мне, я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

****

Макс

Я просыпаюсь с раскалывающейся головой, и первые несколько секунд могу лишь думать, что эта головная боль превосходит ту, что бывает после «Хосе Куэрво». Затем звук голоса Джеймса Келли приводит меня в полную готовность.

Я вскидываю голову и моргаю, когда от движения боль усиливается. Он стоит на другом конце комнаты, прислонившись к стене со скрещенными руками на груди и извращенной удовлетворенной ухмылкой на лице.

Первым порывом становится сделать все возможное, чтобы сжать руки на его шее и давить до тех пор, пока его большая голова не взорвется. Но когда я пытаюсь пошевелить руками и ногами, что-то врезается мне в кожу. Подавив крик боли, я опускаю взгляд и вижу, что руки и лодыжки крепко привязаны веревками к стулу, на котором я сижу.

‒ Делай все, что хочешь, Макс, но в этот раз ты не выберешься. ‒ Он наклоняет голову и изучает меня. ‒ На самом деле, продолжай. Мне приносит столько удовольствия видеть, как эти веревки врезаются в твою нежную кожу.

‒ Чего ты хочешь? ‒ Я остаюсь спокойной, хотя хочется начать материться и кричать на него. Нужно экономить энергию. Глаза бегают по комнате. Сразу же замечаю все окружающее. Мы в главном здании склада, которым владеет «Фиддл», и рабочий день уже закончился, так что все возможные появления здесь рабочих прошли уже несколько часов назад.

‒ Не разыгрывай дуру. Ты знаешь, чего я хочу, ‒ говорит он и подходит на несколько шагов.

‒ Может, освежишь мне память? ‒ Нужно сделать все возможное, чтобы тянуть время, потому что я знаю, что еще немного и Сейдж узнает об этом и найдет меня. Я ухмыляюсь себе, когда понимаю, как рада, что Снитч сейчас в городе. Мистер Всезнайка выяснит все вовремя.

‒ Что такого забавного, Макс? ‒ спрашивает он и подходит еще на шаг.

‒ Ой, скоро ты все узнаешь, ‒ отвечаю я, ухмыляясь.

Следующий шаг: он дает мне оплеуху по правой щеке. Отлично. Теперь такое ощущение, что глаз взорвется.

‒ Говори, что ты знаешь и кому рассказала. Говоришь мне правду, и я оставлю тебя в живых, ‒ шипит он, затем бьет меня снова. Я чувствую, как рот наполняется кровью. ‒ Скажи мне! ‒ рычит он.

Сузив глаза, я глубоко вдыхаю и плюю кровью ему в лицо.

‒ Хрен тебе.

Он вытирает кровь с глаз тыльной стороной ладони. В его глазах вспыхивает дикий взгляд, а по спине проходит холодок, когда он бьет меня в челюсть. В этот раз я не могу удержаться и издаю полный боли стон.

‒ Ты в беде, Джеймс, и мое убийство ничего не решит. Очень скоро люди узнают о твоих махинациях. Убьешь ты меня или нет, тебе конец, вместе с «Фиддл» и всеми остальными, кто окажется втянут, ‒ знаю, эти слова только ухудшат ситуацию, но если он убьет меня, то пусть знает, что это я раскрыла, какой он на самом деле подонок.

‒ Нет, твое убийство ничего не решит. Я делаю это из удовольствия, из мести за мою разрушенную жизнь. Твое время вышло, Макс. ‒ Он откидывает голову и смеется. Звучит как само зло, и я знаю, что он совершенно лишился разума. ‒ Теперь я побью тебя. Я буду бить тебя по лицу так сильно, что этот убийца, который не сумел выполнить свою работу, тебя не узнает. А когда Джун опознает твое тело, я убью и ее, ‒ выпаливает он мне прямо в лицо, его нос почти трется о мой. ‒ Один из моих информаторов видел, как ты целовала его, я полагаю, он и есть тот наемник. У меня может не быть шанса прикончить его, но я сделаю так, чтобы он сам захотел прикончить себя.

С этими словами, он возобновляет удары по лицу.

Один. Он называет меня сукой. Два. Он начинает тяжело дышать. Три. Четыре. Пять. Теперь он рычит от ярости. А после шестого удара по лицу я, к счастью, отключаюсь.

****

Кэтч

‒ Если ты не скинешь скорость, то убьешь нас, ‒ говорит Снитч, когда я резко поворачиваю влево. Джун взвизгивает на заднем сиденье на каждой кочке, повороте и торможении.

Никого я не собираюсь убивать. Я тренировался ездить на этом Форде по родительской территории больше, чем многие дети во время практики вождения, когда им уже выдают водительские права. Я знаю, как водить эту машину, как свои пять пальцев.

‒ Кэтч, тут еще раз налево.

Я жму по тормозам и разворачиваю машину так, что задние колеса входят в поворот. В опущенное стекло ворвался запах жженой резины. Когда я выравниваю руль, мотор ревет и машина рвется вперед.

Я так сосредоточен на пути к ней, что не говорю ни слова с тех пор, как мы выехали из отеля. Нужно сконцентрироваться только на том, чтобы добраться до Макс как можно скорее. Кулаки сжимаются на руле, а желваки так и ходят при мысли о Келли, прикасающемся к ней. Ради его же блага я надеюсь, что он не тронул ее и пальцем. Но чутье твердит мне обратное. У Макс такие проблемы, что я наверняка не смогу добраться до нее достаточно быстро.

‒ Остановись тут, Кэтч. Нельзя прорываться через центральный вход. Мы не знаем, на что он способен, ‒ говорит Снитч, показывая через лобовое стекло. ‒ Вон-то здание. Неподписанный склад.

Я достаю пушку и вытаскиваю магазин, потом ставлю его обратно. В мыслях я вижу, как Макс делает то же самое, затем пожимает плечами и говорит, что это привычка. От воспоминания кулак сжимается так крепко, но я не останавливаюсь, пока не чувствую, как металл врезается в кожу. Я распахиваю дверь и слышу, как Снитч велит Джун лечь на заднее сиденье и не двигаться.

Снитч выходит из машины и смотрит на меня поверх крыши.

‒ Парни наготове. Если будет заварушка, они приедут сюда за пару минут.

Я киваю, очень благодарный, что он тут.

‒ Я пойду через центральную...

‒ Нет, ‒ рычу я. ‒ Я хочу пройти через чертову центральную дверь. Иди через заднюю, прикроешь меня.

Он кивает в ответ.

На этой улице одни только склады. Пока мы идем к черному входу ближайшего из них, я замечаю, что улица пуста. Он выбрал пустынное место. Келли знал, что тут давно уже никого не будет.

Мы входим в тень от большого металлического здания и не разделяемся, пока не доходим до склада, соседнего с тем, в котором, как мы полагаем, находится Макс. Снитч насвистывает, я поднимаю взгляд и вижу, как он указывает на вход в здание. Там кто-то ходит.

Я киваю, и Снитч исчезает у черного входа. Я прижимаюсь телом к холодному металлу стены и медленно подхожу к входу. Я не хочу привлекать внимание Келли, который, кажется, внутри, так что я слежу за его хождением, и когда он снова доходит до угла здания, я жду его там. Его глаза округляются, и не успевает он подумать о том, чтобы наставить на меня пушку, как я бью его пистолетом и ловлю тело так, что он не издает ни звука, а я укладываю его на землю.

Я захожу за угол здания и берусь за ручку. Заперто. Именно в этот миг в кармане вибрирует телефон.

Снитч: «Черный вход закрыт».

Я: «Центральный тоже. Досчитай до десяти и ломай».

Я закрываю глаза и эти десять секунд пытаюсь подготовить разум к тому, что возможно там увижу. Добравшись до пяти, я понимаю, что на подготовку мне никакого времени не хватит. Грудь сдавливает от мысли, насколько плохо все может быть.

Десять.

Два раза стреляю, и дверь поддается. Пинком распахиваю ее и беру пушку в положение, чтоб выстрелить в любого, кто станет у меня на пути. Далеко идти не приходится, я их вижу. Он держит ее привязанной к стулу в центре помещения. Она осела, прекрасные рыжие волосы закрывают лицо, и она не реагирует.

В горле встает ком, приходится выталкивать слова силой.

‒ Макс, детка, взгляни на меня, ‒ зову я ее.

Джеймс Келли стоит прямо около нее с пушкой, направленной на нее. Я узнаю оружие. Это ее пистолет.

‒ Прости, она вырубилась пару минут назад, ‒ ухмыляется он.

‒ Положи его, Келли. Ты окружен, ‒ предупреждаю я. Он дико мне ухмыляется. ‒ Ты мне не веришь?

В доказательство я издаю свист и секундой позже слышу в ответ знакомый свист Снитча.

‒ Положи пистолет, или я расстреляю тебя из своего, ‒ рычу я.

В груди начинает завязываться ком страха, пока он держит пистолет около Макс. Руки начинают трястись, но я покрепче сжимаю пистолет. Я хочу выстрелить, но нужно быть осторожнее. Если начну стрелять, он может выстрелить в Макс. Он должен положить пистолет, чтобы я пристрелил его.

‒ Эта стерва разрушила мою жизнь, и все благодаря тебе. Никто не оказался бы в этом дерьме, если бы ты просто выполнил свою работу, ‒ его рука с пистолетом чуть опускается, а когда он снова ее поднимает, я нажимаю на курок и жму, пока по складу не разносится знакомый звук.

Джеймс Келли на полу, все пули, выпущенные из моего пистолета, засели у него в груди. Снитч врывается внутрь. Он уже звонит парню-чистильщику.

Я вытаскиваю карманный ножик и становлюсь на колени за Макс.

‒ Детка, открой глаза. Пожалуйста, посмотри на меня. ‒ Я разрезаю веревки на ее руках и затем перехожу к лодыжкам. Она так ничего и не говорит. Сердце стучит, а пот заливает глаза. ‒ Макс, пожалуйста.

Я вытаскиваю ее из стула и смотрю ей в лицо. Оно в синяках. Каждый дюйм ее прекрасного лица опух и приобрел разные оттенки фиолетового. Мои глаза обследуют ее тело, меня наполняет абсолютный ужас, когда вижу кровь на ее рубашке.

‒ Снитч! Нет! ‒ рычу я, стягивая с нее рубашку. Глаза натыкаются на дырку от пули, сердце замирает. ‒ Макс, любимая, открой глаза. Пожалуйста, детка... ‒ Я чувствую, как текут слезы. Я не плакал со смерти отца, но почему-то понимаю, что если она умрет, это будет намного, намного хуже.

Ее глаза распахиваются, и она смотрит на меня. Я вздыхаю, как сильно выделяются ее зеленые глаза на посиневшем лице.

‒ Макс, поговори со мной, скажи что-нибудь.

‒ Этот сукин сын мертв? ‒ бормочет она. Я киваю, потому что сейчас я не уверен, что смогу говорить. ‒ Хорошо. ‒ Она пытается поднять руку, но у нее не получается, и я помогаю ей. Она дотягивается до моего лица и прижимает ладонь к щеке. Я не могу вздохнуть, начинается паника, и я не знаю, что делать.

‒ Джун подгоняет машину. Больница в паре минут отсюда. Я поведу. Идем, нужно выбираться отсюда, ‒ говорит Снитч.

Я поднимаю ее на руки и прижимаю к груди.

Когда мы забираемся в машину, Джун уже оказывается на заднем сиденье, и я сажусь на пассажирское сиденье с Макс на коленях.

‒ О боже! ‒ Джун вздрагивает.

‒ Не надо, ‒ я поднимаю руку. Не могу слышать ее всхлипывания и бешусь. Нужно полностью сосредоточиться на Макс.

Снитч вывозит нас на главную дорогу, и мы гоним к больнице быстрее, чем я ехал к складу.

‒ Говори с ней, Кэтч.

‒ Эй, открой глаза. Мне нужно увидеть твои зеленые глаза цвета мха. Ее веки приоткрываются, и мне кажется, она старается мне улыбнуться. Сказать сложно, потому что лицо слишком опухло.

‒ Будь со мной. Я не могу... я... ‒ эмоции захлестывают меня, и мне сложно говорить, но я знаю, что это нужно. Нужно держать ее в сознании. Я делаю глубокий рваный вдох. ‒ Бог ты мой, Макс, пожалуйста, просто не оставляй меня, ‒ я умоляю ее бороться и чувствую, как теплые слезы катятся по щекам. ‒ Ты сам воздух, которым я дышу. Я не смогу продолжать жить без тебя. Ты нужна мне. Я люблю тебя, ‒ голос надламывается, и я всхлипываю.

Мне снова приходится помочь ей поднять руку, чтобы прикоснуться к моему лицу.

‒ Я здесь. Я... Сейдж, я люблю тебя.

Ее глаза снова закрываются, и я чувствую, как она обмякает у меня на груди.

‒ Нет, Макс, нет. Боже... пожалуйста, нет, ‒ кричу в панике и прижимаю ее к себе, раскачиваясь в кресле вперед-назад. Я подтягиваю ее так близко, чтобы прошептать ей на ухо. ‒ Детка, это Сейдж. Ты должна выслушать меня. Не сдавайся. Будь со мной, пожалуйста, не сдавайся. ‒ Я прижимаю палец к бьющейся вене на ее шее, пульс четкий, но постепенно затихающий. Я прижимаю сильнее, как будто по моему желанию может что-то измениться. Но пульс все замедляется.

Мы в больнице, и я распахиваю дверь прежде, чем Снитч полностью останавливается. Я вбегаю через распашные двери с Макс на руках. Джун следует за мной по пятам.

‒ Помогите, кто-нибудь, помогите. ‒ Я подбегаю к регистратуре, и медсестра вздыхает, когда видит лицо Макс. ‒ Нет, у нее ранение в живот.

Не успеваю я обернуться, как чувствую, что что-то упирается мне в спину. Я разворачиваюсь и вижу каталку и нескольких медсестер, глазеющих на меня.

‒ Сэр, нужно положить ее.

Инстинктивно руки сжимаются вокруг нее. Одна из медсестер трогает меня за плечо. Тело дергается от неожиданности.

‒ Мы не сможем ей помочь, если вы ее не отпустите.

Тогда я кладу ее на каталку. Я пытался пойти с ними, но они не пропустили меня за распашные двери.

‒ Сэр, вы родственник?

Глаза застилает дымка.

‒ Нет, но...

Слышу, как кто-то говорит, и они запускают реанимацию, я разворачиваюсь и вижу, как медсестра наклоняется над телом Макс и грубо нажимает на ее грудь. Я разворачиваюсь и хватаю сестру за плечи. Я в отчаянии.

‒ Мне нужно быть с ней. Пожалуйста. ‒ Я чувствую, как слезы жгут глаза.

‒ Сэр, если вы не родственник, тогда вам туда нельзя.

Первая мысль: «Черт, нет!» Вторая: прорваться через них и все равно пройти туда. Как-то медсестра читает мои мысли, потому что мягко и понимающе смотрит на меня и говорит:

‒ Если вы пойдете туда, нам придется вызвать охрану. Пожалуйста, просто присядьте.

‒ Я ее ближайший родственник. У нее нет семьи, она осиротела в юном возрасте, ‒ говорит Джун. Я не заметил, что она стоит рядом со мной. Сестра смотрит на нее, затем показывает ей за двери. Джун касается моей руки.

‒ Я выйду, как только что-нибудь узнаю, ‒ говорит она, затем кидается через эти механические двери, следуя за всей моей жизнью.

ГЛАВА 21

Макс

Врачам сказали, что сделал это со мной Джеймс Келли. Я подтвердила данную историю, когда очнулась. Коротко и ясно. Поскольку им слегка приврали, они хотели сделать историю попроще, чтобы их рассказы совпали. Я согласилась, сказав, что большинство их вопросов и не помню.

Мне сделали операцию, чтобы вытащить пулю и исправить причиненный ущерб. К счастью, ничего серьезного. Я была близка к смерти просто потому, что потеряла очень много крови из-за внутреннего кровотечения. Джеймс подстрелил меня, прежде чем приехали Сейдж и Снитч, так что кровотечение продолжалось еще долго до нашего прибытия в больницу.

Две недели. Я провела в больнице две недели. И две недели прошло с тех пор, как я видела Сейджа Кармайкла. Я была сонной, и помню, что он говорил, как сильно любит меня. Затем он поцеловал меня, и даже сквозь наркотическую дремоту я помню, что в поцелуе была нотка завершенности.

Когда я снова просыпаюсь, его уже нет.

Сильная боль разрывает мне грудь, мне так неспокойно, что медсестре приходится прийти и поставить успокоительное, потому что давление подскочило и каким-то образом мне удалось сделать так, что несколько швов на животе разошлись. Проснувшись от этого, я лишь продолжала рыдать. Один из первых разов, когда я просто плакала. Не хныкала, не выдавливала слезы, не кричала, просто горячие слезы потоком текли по лицу. Я их не вытирала. Просто позволяла скатываться и мочить мне шею и больничную сорочку. Мне нужно было их прочувствовать. Нужно было знать, что с ним все было по-настоящему. И, кроме того, лицо слишком опухло, к нему больно прикасаться.

Джун не отходит от меня ни на минутку, и я совершенно не представляю, каким образом. Она лишилась работы в «Фиддл». Вообще, все в «Фиддл» лишились работы. Расследование доказало, что Джеймс Келли с приспешниками из радикальной политической группировки занимались именно тем, что мы и подозревали. Я дала множество показаний в ФБР и местной полиции. Они допрашивали всех, кто работал там, даже девушек, которые убирали после закрытия офиса. У них были такие очевидные доказательства, что я была им не нужна в качестве свидетеля, и за это я благодарна. Я уже готова просто оставить все это позади.

Джеймс Келли объявлен в розыск. Ему предъявлено множество обвинений, так что я почти хочу, чтобы он остался жив и понес ответственность. Но его никогда не найдут. Я не знаю, что с ним сделала команда Снитча, но если я чему и научилась, так это тому, что на Таймера работает привилегированная команда. Я ни на секунду не сомневаюсь, что они знают, как заставить человека исчезнуть.

‒ Эй, ты готова идти? ‒ спрашивает Джун, поднимая мою сумку. Я узнала, что в ночь, когда я видела Сейджа, он привез мои вещи в больницу. От этой мысли каждый раз подкатывает ком к горлу, и мне приходится смаргивать слезы.

‒ Боже, да, давай отсюда выбираться, ‒ хриплю я. Джун видит, как я стараюсь, но ничего не говорит. Она знает, что болит гораздо глубже, чем раненный живот.

Меня предлагают вывезти на инвалидной коляске, говоря что-то про больничные правила, но Джун уговаривает медсестру дать нам спуститься самим. На моем этаже творится какое-то безумие, поэтому медсестра слабо сопротивляется. Когда лифт останавливается на цокольном этаже, я бросаю кресло. Я слишком долго лежала, нужно пройтись.

Джун привозит меня в мою квартиру, чтобы собрать сумку. Мне предстоит еще долгое лечение, так что я не могу оставаться одна. И, честно говоря, я спорила. Иногда я хочу остаться одна, но с другой стороны, может сейчас мне лучше не быть в одиночестве. Кроме того, нужно выехать из квартиры. Аренда закончится в этом месяце, затем меня выставят. Я отказываюсь жить там, где Джеймс Келли почтил меня своим присутствием.

Когда мы въезжаем на парковку около моего дома, черный Джип Вранглер Сейджа припаркован на моем месте. Я протягиваю руку и хватаю Джун так сильно, что она взвизгивает.

‒ Макс, что такое? ‒ спрашивает она с беспокойством в голосе.

На глаза набегают слезы, и я качаю головой. Показываю на джип.

‒ Это джип Кэтча, ‒ шепчу я, потому что горло сдавливает.

Она останавливает машину на соседнем месте, и я выхожу. Я медленно подхожу к двери водителя. Маленькая часть меня чувствует облегчение, что там пусто, но по большей части для меня это как соль на рану.

Под дворником засунут конверт с моим именем. Дрожащими пальцами я вытаскиваю его и распечатываю.

«Прекрасная Макс,

Наши с тобой действия чуть не убили тебя и не единожды. Я бы не смог жить, если бы с тобой что-нибудь случилось. Я не знаю, как все получится с Таймером. Забирай джип.

Хочу, чтобы он был у тебя. Тебе нужно ездить на чем-то надежном. Ключ около колеса со стороны водителя.

Прости, Макс. Просто знай, что я тебя люблю.

Сейдж».

‒ Охренительно, ‒ бормочу я, нащупывая ключ. В руку попадает маленькая коробочка, примагниченная к металлу. Внутри я нахожу два ключа. Прежде чем обойти машину, я засовываю письмо в задний карман. Затем дохожу до Джун. Она стоит у своей машины и смотрит на меня.

‒ Этот придурок отдал тебе машину? ‒ спрашивает она. Джун теперь президент фанклуба ненавистников Кэтча. Он довел меня до слез, а Джун никогда не видела меня плачущей. Кажется, я ее немного напугала. Она даже сравнила произошедшее с тем, как впервые видела плачущего отца.

‒ Да, он отдал мне машину, ‒ отвечаю я со вздохом.

‒ И ты вот так запросто примешь этот смехотворный подарок? То есть, ты теперь серьезно должна простить его за все грехи?

‒ Я просто попользуюсь ей, пока не подберу себе другую машину. Потом я обязательно отдам ее ему, ‒ говорю я, проходя мимо нее и нажимая кнопку лифта.

Когда я вхожу в квартиру, мои глаза округляются от вида пятна крови, которое все еще на полу. Я уже не уверена, что смогу его вывести.

Ну, это покроет моя страховка.

Я собираю чистую одежду и спускаюсь обратно вниз, Джун ждет у своей машины.

‒ Ты готова?

‒ Ага, но я поведу, ‒ говорю я и прикрепляю ключ от джипа к остальным ключам.

‒ Тебе нельзя водить, Макс. Помнишь, врач сказал не садиться за руль еще несколько недель?

‒ И с каких пор я слушаюсь, когда другие говорят мне, что делать? Я отказалась принимать обезболивающие несколько дней назад. Заторможенность уже прошла.

‒ Ну, ты слушалась...

‒ Джун, заткнись. Не произноси его имя, ‒ предупреждаю я. Не желаю слышать его имя, произнесенное вслух. Оно и так постоянно звучит в моей голове. И если сейчас чьи-то губы произнесут его имя, я этого не выдержу.

Она поднимает руки.

‒ Ладно, ты права. Только, пожалуйста, будь осторожней, ‒ повторяет она, скрещивая руки. Я закатываю глаза и качаю головой, направляясь к джипу.

Нажимаю кнопку разблокировки дверей, и когда открываю дверь, запах Сейджа сбивает с ног. Подобно удару в грудь. Приходится напоминать себе дышать. Возможно, вести джип было не лучшей идеей. Я крепко хватаюсь за ручку двери и закрываю глаза. Не хочу остаться без машины, пока Джун еще в поисках работы. Нужно доказать ей, что я в порядке.

Я вползаю на водительское кресло и с минуту оглядываю темный интерьер. Чисто, без единого следа, что мы вообще использовали ее, чтобы скрыться от Таймера и его шестерок. Заведя мотор, я смотрю на приборную панель и вижу желтый стикер записки.

«Загляни под кресло».

‒ Боже, ну что еще? ‒ бормочу я.

Больше там ничего нет, так что я засовываю руку под кресло и начинаю искать. Сердце замирает, когда пальцы касаются холодного металла. Я тянусь дальше, и пальцы хватают ручку пистолета, которая мне очень знакома. Не успела я взглянуть на свой «22 Смит и Уэссон», как глаза обжигают слезы.

Джеймс забрал его у меня, когда мы были на складе. Он обыскал меня и нашел его заткнутым за пояс моих штанов. К счастью, пока он был занят моим ощупыванием, смогла просунуть сотовый в лифчик, и он его пропустил. Уничтожь он его, и я была бы стопроцентно мертва.

Снитч, должно быть, забрал пистолет прежде, чем мы вышли со склада.

Квартира Джун намного более милая, чем моя. В ней две спальни (у меня одна), квадратных метров больше, и все устройства современные. Поскольку она не была помощницей придурка-начальника, а зарабатывала тем, чему училась в колледже, то и позволить себе могла больше.

Комната для гостей отделана в светло-лавандовом цвете с одеялом в цветочек и такими же подушками, сложенными на белой деревянной кровати. Я бросаю сумки на пол и падаю на колени. Начинаю копаться в сумках, что оставил для меня Сейдж. Некоторые вещи нужно постирать, так что я складываю кучу грязного белья и того, что нужно убрать. На полпути к завершению, я вытаскиваю одну из черных футболок Сейджа.

Сердце замирает, когда я подношу мягкую ткань к носу. В груди щемит от сильной тоски по нему. Я думаю о нем каждый день. Черт, я думаю о нем каждую минуту. Все еще не верится, что он вот так бросил меня.

‒ Что это? ‒ спрашивает Джун. Я поднимаю на нее взгляд. Она стоит, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Я качаю головой и бросаю футболку в сумку. Нет никакого желания ее стирать. Скорее, я упаду еще ниже и буду спать с ней.

‒ Макс, мне кажется, что тебе стоит…

Я поднимаю руку.

‒ Нет, ‒ только и говорю я. Раньше ад замерзнет, чем я выброшу эту футболку.

‒ Макс, ‒ я слышу напряжение в ее голосе.

Я встаю с пола так быстро, что боль простреливает заживающий живот. Минуту я жду, когда она пройдет, потом смотрю на Джун.

‒ Нет. Я справлюсь так, как сама умею. ‒ Мне еще предстоит обсудить исчезновение Сейджа. Пока что я только паниковала и плакала.

Она отталкивается от косяка и указывает на меня.

‒ Нет уж, послушай меня. Я все время была с тобой. Ты плачешь во сне и называешь его имя. Сейдж. Полагаю, это тот же Кэтч? ‒ Я вздрагиваю при звуке его имени, затем отворачиваюсь так, чтобы не приходилось смотреть на нее, потом киваю в подтверждение. ‒ Ты выкрикиваешь его имя во сне. Я бы утешила тебя, но ты меня отталкиваешь. Тебе никто не нужен, кроме него. ‒ Она всхлипывает, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она утирает слезы.

‒ Почему ты не сказала мне? ‒ спрашиваю я.

Джун облизывает губы и потирает затылок.

‒ Не знаю. Просто думала, что тебе лучше не знать, насколько отчаянно он тебе нужен. ‒ Я смотрю на нее с болью. ‒ Милая, просто хочу, чтобы ты смогла исцелиться. Не только от ран, но и вот здесь, ‒ она протягивает руку и касается меня там, где находится сердце.

Я шлепаю ее по руке, и она вздрагивает.

‒ Надо было сказать мне, ‒ зло говорю я. Затем начинаю думать, сколько я отсутствовала. Не помню, как Сейдж и Снитч пришли на склад. Не помню, как ехали до больницы. Только слегка помню нежное бормотание Сейджа.

‒ Что еще ты мне не говорила?

Джун вздыхает, ее плечи ссутулятся вперед.

‒ Макс, может, мы просто отдохнем сегодня, а поговорим об этом...

‒ Нет. Сейчас, ‒ кричу я.

Она поднимает руки.

‒ Ну ладно! Ты хочешь услышать, как он вынес тебя из здания и сел на переднее сиденье, умоляя тебя не оставлять его? Хочешь услышать, что мужчина держал тебя так крепко, что мне казалось, он сломает тебе еще что-нибудь? А, или как когда тебя увезли, он чуть не плакал, потому что ему не позволили пройти с тобой, и ему пришлось увидеть, как тебе начали массаж сердца? ‒ Джун кричит так громко, что соседи наверняка все слышат.

Я не замечаю, что плечи трясутся, пока Джун не протягивает руки и не впивается пальцами в мои плечи.

‒ Он был готов убить любого, когда его не пропустили. Когда он, наконец, увидел тебя, то выгнал всех из палаты. Он не подпускал к тебе никого. Он так боялся, что с тобой случится что-нибудь еще, что даже медиков с трудом подпускал к тебе.

Я пытаюсь отвести от нее взгляд, потому что это слишком, но она хватает мое лицо и заставляет смотреть на нее.

‒ Он тебя любит. Я никогда не видела мужчину, который бы любил так же сильно, как он любит тебя.

Я чувствую, как по щекам текут слезы.

‒ Тогда какого хрена он меня бросил? ‒ Чувствую, как грудь разрывается. Делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Я просто хочу, чтобы все закончилось.

‒ Я не знаю, милая. Могу лишь предположить, что он просто хочет защитить тебя. И возможно, он думает, что так надо, ‒ шепчет она. Я чувствую, как в груди наливается комок, который пытается вырваться наружу.

Я плачу, а Джун укладывает меня рядом с собой в кровать. Я позволяю себе прочувствовать всю боль и все эмоции, что изливаются из сердца и души. Не знаю, вернется ли он, и не знаю, как его найти. Я лишь знаю, что прямо сейчас я просто хочу, чтобы все закончилось.

На следующее утро я просыпаюсь от запаха кофе и бекона. Я ковыляю на кухню в одной футболке и трусах, в которых вчера уехала из больницы. Джун наверно сняла с меня обувь и штаны, когда я уснула.

Я сажусь за стойку и кладу голову на скрещенные руки. Глаза болят так, будто меня снова кто-то избил. Я никогда раньше не плакала так сильно. Мое внимание привлекает звук скольжения чего-то по столешнице, и я смотрю сквозь завесу из волос вокруг лица.

Кофе. Я сажусь ровно и жадно забираю у Джун чашку. Она слабо улыбается мне, потом отворачивается обратно к плите. Я делаю первый глоток.

‒ Черт, Джун, какого хрена? ‒ Кофе обжигает кипятком, и не только.

‒ Виски. Тебе нужно, ‒ отвечает она, переворачивая бекон.

‒ Мне кажется, ты переборщила с виски, ‒ отвечаю я и делаю осторожный глоток.

‒ Не-а. Как раз то, что тебе нужно. Теперь допивай. И вот, еще поешь, ‒ она ставит передо мной тарелку с яйцами, беконом и тостами. Я кидаю один взгляд на еду, и желудок переворачивается, так что я отодвигаю тарелку и качаю головой. Джун двигает ее обратно. ‒ Макс, ешь. Ты сильнее, чем то, что я видела прошлой ночью. Я не дам тебе сдаться. А теперь ешь чертову еду.

Черт побери, она права. Я не из тех девчонок, что погружаются в себя. Да, я люблю Сейджа, но не позволю ему изменить меня. Прошлой ночью я хорошенько поплакала, а теперь пришло время приступить к тому, что получается у меня лучше всего. Надирать задницы и добывать имена.

Так что как бы сильно ни протестовал желудок, я съела полную тарелку еды, что она поставила передо мной. А также выпила всю кружку обжигающего кофе.

‒ Теперь иди, одевайся. Мы идем по магазинам. Шопинг ‒ лучшее лекарство, ‒ говорит Джун с улыбкой. И хотя на самом деле мне не нравится идея шопинга, в голове слегка шумит от виски, и даже не осознав, я киваю.

****

‒ Вот, примерь, ‒ говорит Джун и сует мне в руки очередное длинное платье. Я уже купила три сарафана, два платья макси и две пары босоножек на танкетке.

Я отталкиваю платье обратно. Мы бродим уже почти три часа, и мне отчаянно нужно в ванную.

‒ Мне нужно писать. Ты померь, а потом встретимся тут в пять.

Она закатывает глаза, разворачивается и направляется к примерочной. Мы в маленьком магазинчике с исключительно женской одеждой. Он оформлен в стиле викторианского шика с милыми розовыми пуфиками и золотыми акцентами.

Уборная в задней части магазина в конце коридора. Я открываю дверь и зажигаю свет, но не успеваю закрыть дверь, как большая ладонь закрывает мне рот. Меня втаскивают в туалет, и я слышу, как закрывается дверь.

Одним быстрым движением я лягаю его и отбрасываю нас обоих на дверь. Но он все-таки не отпускает. Вторая рука обвивает меня за талию и прижимает к нему.

‒ Говорят, ты злющая, ‒ рычит он мне в ухо. ‒ Я пришел просто поговорить, Макс. Мне нужно было увидеть девчонку, что снюхалась с моим лучшим наемником.

Я извиваюсь в попытках освободиться.

‒ Я не причиню тебе вреда, милашка. Сейчас я отпущу тебя, если ты согласна молчать.

Чувствуя, что другого выбора у меня нет, потому что его огромные руки слишком сильные, чтобы вырваться, я киваю.

‒ Умница.

Медленно он отпускает мою талию, затем убирает руку со рта. Я разворачиваюсь и делаю три больших шага назад, чтобы максимально возможно увеличить расстояние между нами. Сердце так и грохочет, я чувствую, как пот собирается над верхней губой.

Я удивлена и немного напугана, увидев Таймера перед собой. Я знаю его не только исходя из его слов, но и потому что инстинктивно я никогда не была так уверена.

Он почти на фут выше меня, бритоголовый, глубоко посаженные карие глаза и точеный подбородок с пробивающейся щетиной. До верха застегнутая синяя рубашка облегает его широкие плечи и рельефную грудь. Устрашающий, не то слово. Не сомневаюсь, что этот человек превосходит меня в силе, и сломает мне шею, не напрягаясь.

Руки вот-вот затрясутся, но я отказываюсь показывать ему страх.

‒ Таймер, ‒ произношу я обыденно.

‒ Макс Нора Брейди, ‒ отвечает он, слегка наклонив голову. ‒ Теперь я вижу, почему Кэтч так увлекся тобой.

‒ Ну, меня ты увидел. Теперь я могу идти? ‒ Я делаю осторожный шаг к нему, но он поднимает руку.

‒ Где он, Кэтч? ‒ В его голосе появляются опасные нотки.

‒ Я не знаю, ‒ шепчу я, приковывая взгляд к полу. ‒ Он заплатил тебе? ‒ Это единственная причина, по которой, как мне кажется, Таймер ищет его или интересуется мной.

‒ Да, но я не поэтому ищу его. Понимаешь, я лишился своего лучшего убийцы. Он ушел. И план «А» был в том, что сегодня я заберу тебя с собой. Я хотел использовать тебя как наживку, но недавно мне сообщили, что Кэтч очень сильно любит тебя. А меньше всего я хочу, чтобы чокнутый от любви убийца застрелил меня. Даже если я оставлю тебя невредимой, то ни секунды не сомневаюсь, что он ни перед чем не остановится, чтобы убить меня просто за то, что я касался тебя.

‒ Ну, раз ты передумал, так зачем ты здесь?

‒ Я хочу, чтобы ты передала Кэтчу сообщение от меня, ‒ на его губах образуется улыбка, и, боже мой, как это страшно.

‒ Зачем... ‒ я делаю паузу, чтобы сглотнуть комок в горле. ‒ А Снитч не может передать сообщение?

Он качает головой.

‒ Кэтч не примет меня всерьез, если я передам сообщение через Снитча. И, кроме того, это маленький изворотливый пройдоха. Я ему не доверяю. А если ты передашь ему сообщение, то он узнает, что я показался тебе, и поймет, что я настроен серьезно. Так что мне нужно, чтобы ты сказала ему о моем желании поговорить с ним лично. Я даю ему семьдесят два часа, и если он не появится, то я приду за тобой.

‒ Но ты же сказал...

‒ Я знаю, что сказал. Твое похищение ‒ последний довод. В этом случае я понадеюсь на удачу выманить его из укрытия.

‒ Почему ты думаешь, что я это сделаю? Как я узнаю, что ты не пытаешься достать его просто, чтобы убить? ‒ я еле выговариваю слова, и возможно он все равно не собирается говорить мне правду. Но я должна была это сказать.

‒ Я не хочу убивать Кэтча. Он для меня слишком ценен. Если ты приведешь его ко мне и мне не придется выслеживать тебя и использовать как наживку, то даю слово, я не убью его, если только он не даст мне повод, ‒ отвечает Таймер, протягивая мне руку.

Он ждет рукопожатия.

Делая глубокий вдох, я на мгновение закрываю глаза и мысленно готовлюсь к тому, что сейчас скажу.

‒ Твое слово ничего для меня не значит, но, кажется, у меня все равно нет выбора. Либо я передам ему сообщение, либо ты забираешь меня, и так или иначе, он приходит к тебе. Поскольку в обоих случаях ты получаешь то, чего хочешь, я могу лишь надеться, что ты честен.

Я беру его руку и пожимаю ее. Внутренности вопят мне, что я заключаю сделку с дьяволом.

‒ Как он узнает, где с тобой встретиться? ‒ теперь руки дрожат, и я никак не могу это унять.

‒ У тебя, милашка, два часа, чтобы разыскать Снитча. Он свяжется со мной, и я все ему сообщу, ‒ Таймер протягивает свою большую руку и проводит пальцем по моей скуле. Все мои усилия уходят на то, чтобы не отдернуться. ‒ Ты влюблена в него. Я вижу это по твоим глазам.

Его рука проскальзывает мне на затылок и крепко хватает. Он разворачивает меня и прижимает лицом к стене. С моих губ срывается испуганный всхлип.

‒ Держи лицо вот так и считай до двадцати. Понятно? ‒ Он так близко, что я чувствую его дыхание на своем ухе. Я киваю. ‒ Рад был познакомиться с тобой, Макс.

Он отпускает мою шею, и я слышу, что он выходит из уборной.

ГЛАВА 22

Макс

Торопясь уйти из туалета, я налетаю на Джун, когда та выходит из-за угла.

‒ Эй, где пожар? ‒ Она протягивает руку и хватает меня за плечи, чтобы удержать. ‒ Боже, Макс, ты дрожишь. Какого хрена происходит?

‒ Нужно уходить. Сейчас же. У нас всего пара часов. ‒ Я тяну ее в сторону выхода.

‒ Макс, я серьезно, ты такая бледная. Рассказывай, какого черта тут творится. ‒ Она тянет меня за руку, пытаясь остановить, но я сильнее, поэтому вытаскиваю ее из дверей магазина к машине, потом уже начинаю объяснять, что случилось.

‒ Снитч. Нам нужно найти Снитча. Я должна найти Снитча, ‒ отвечаю я.

‒ Макс, не знаю, что произошло в том туалете, но мне кажется плохой идеей, чтобы ты...

‒ Джун, заткнись и послушай меня. Таймер схватил меня в туалете, он ищет Кэтча. Я должна передать сообщение Снитчу. ‒ Я оглядываюсь через плечо в попытке увидеть, не следит ли кто за нами. Моя паранойя достигает нового пика.

‒ Погоди, помедленнее, что за Таймер?

Я делаю глубокий вдох и быстро пересказываю ей, кто такой Таймер. Во всех подробностях.

‒ Черт побери. Так Снитч и Кэтч убийцы? ‒ Ее глаза округляются, что обычно означает, что она в шоке, но широкая улыбка на лице говорит о другом. ‒ Ого, сексуальность Снитча только что пробила потолок.

Ее глаза заблестели, и теперь я понимаю, что никаким образом не смогу удержать ее от него, но сейчас мне не до этого.

‒ Ладно, Джун, сосредоточься. Я знаю, ты держишь связь со Снитчем. Нам нужно позвонить ему.

Она качает головой, кудряшки покачиваются у лица. Так она делает, когда пытается что-то скрыть.

‒ Я не знаю, как связаться со Снитчем. Я не видела его с той ночи, когда они с Кэтчем помогли.

‒ Джун Энгель, хватит мне врать. Я знаю, ты с ним разговаривала. Это серьезно. Сейчас не время от меня что-то утаивать, ‒ несколько ночей я сквозь сон слышала, как она созванивалась со Снитчем. ‒ Сначала я думала, что мне снится, как я услышала ваш с ним разговор во время ночевок в больнице. Но я просто не понимала. А теперь я вижу, что буду лишь зря переводить воздух, пытаясь убедить тебя держаться от него подальше.

‒ Макс, я взрослая девочка. Тебе не стоит говорить... ‒ Я прерываю ее, когда мы въезжаем на парковку у ее многоэтажки.

‒ Потом поговорим. Сейчас важнее всего связаться с ним по телефону.

Войдя в квартиру, я иду за Джун к ее комнате, где она достает еще один сотовый из тумбочки.

‒ Снитч дал мне его перед уходом из больницы. ‒ Она поднимает на меня взгляд и заливается румянцем. ‒ Он сказал... ну, он много чего сказал. В том числе, что хочет снова со мной увидеться. Тогда-то он и дал мне этот телефон с обещанием, что я использую его только для звонков ему.

И как это не стало для нее красной тряпкой? Я пощипываю переносицу, вспоминая ту ночь у «Джека». Она просто притягивает неприятности.

‒ Ладно, просто дай мне телефон, и я ему позвоню. ‒ Я протягиваю руку, и она вкладывает телефон мне в ладонь.

Я кладу палец на экран и вижу, что забит только один номер. Я жму кнопку звонка. После всего двух гудков он поднимает трубку.

‒ Ангел, ‒ говорит он и, боже мой, я так и слышу, как он улыбается.

‒ Ты уже придумал ей прозвище, чудесно. Просто чудесно, ‒ отвечаю я.

‒ Макс? Что такое? Где Джун? ‒ К моему удивлению, в голосе так и слышится искренняя паника. Но я подумаю об этом потом. У меня нет времени переживать о планах Джун и Снитча.

‒ Джун в порядке, ‒ уголком глаза я вижу широкую улыбку на ее лице. Черт. ‒ Слушай, Снитч, ты должен передать сообщение Кэтчу. Таймер приходил ко мне сегодня, и он охотится за Кэтчем. Если он не встретится с ним в течение семидесяти двух часов, он снова доберется до меня и использует в качестве приманки. Еще он пообещал не трогать Кэтча, если тот сам придет. Снитч, кажется, я заключила сделку...

‒ Черт. Если Таймер тебя хоть пальцем тронет, Кэтч будет самоубийственно пытаться добраться до него. Таймер редко отступает от своих слов. Если вы договорились, то, скорее всего, он был с тобой честен. Я не могу ничего гарантировать, но ставки высоки, ‒ он задумывается, и я слышу, как он стучит по клавиатуре. ‒ Ладно, я свяжусь с ним, и буду на связи, ‒ в его голосе звучит решимость, я начинаю паниковать.

‒ Погоди! Снитч, давай я. Я хочу позвонить ему.

Джун протягивает руку и хватает мою. Я рывком освобождаюсь и прохожу через комнату к двери.

‒ Пожалуйста, Снитч. Мне нужно с ним поговорить, ‒ мой голос чуть громче шепота, потому что комок эмоций застрял в горле и не сглатывается.

Он тяжело вздыхает в трубку.

‒ Макс, я не могу. Я обещал ему, что не буду. Он мой друг и я не нарушу свое слово. Кэтч знал, что Таймер не смирится с его уходом. Он просто пытается обезопасить тебя. Поэтому он ушел.

‒ Мда, это конечно «очень помогло». Таймер все равно до меня добрался, так что это бесполезно. И ему стоило позволить принять это решение мне, – кричу я. Сейдж должен прекратить оберегать меня. Мне все равно, что за неприятности у него с Таймером. И теперь он застрял в них со мной, хотя вполне мог бы исключить меня из этого. Я хочу быть с ним.

– Я знаю, что тебе будет нелегко, Макс, но ты должна доверять мне.

Я улыбаюсь. Он прав. Доверять ему не так уж просто. Одно время даже Сейдж был настороже, когда дело касалось Снитча.

– Я собираюсь поговорить с Кэтчем. Но, скорее всего, он захочет сбежать. Макс, он явно захочет захватить тебя и бежать вместе.

– Нет, я больше не буду скрываться. Я хочу вернуть нормальную жизнь. Мне нужны мои корни, связи. Он знает, почему для меня это важно. Так что скажи, что, если он снова придет с протянутой рукой, я не приму ее.

Как бы я ни хотела видеть его, быть с ним, я не намерена проводить наше время в бегах.

‒ Хорошо, я передам и буду на связи. Держи этот телефон при себе.

Он делает паузу, и я успеваю подумать, что звонок сброшен или он бросил трубку.

– Ты хочешь сказать ему еще что-нибудь? – В его голосе чувствуется такая искренность, что у меня сжимается сердце.

Так много всего. Столько, черт побери, я бы сказала ему. Но я выберу то, что чувствую сильнее всего.

– Скажи, что я скучаю.

‒ Как скажешь, – говорит он и заканчивает звонок. Я чувствую, будто потеряла Сейджа снова. Это был мой единственный шанс добраться до него, снова услышать его голос. Да, это был призрачный шанс, но попытаться стоило. Теперь все в груди болит и единственное, чего я хочу, – это закричать и что-нибудь ударить.

Я без остановки измеряю шагами гостиную Джун. Мои пальцы так крепко сжимают телефон, что я чувствую, как они немеют. Джун наблюдает за мной с дивана, листая какой-то журнал про звезд.

Прошло два часа с последнего разговора со Снитчем, и я начинаю паниковать. Я останавливаюсь у окна и выглядываю на улицу. Она полна машин и людей, все выглядит вполне нормально. Да и почему не должно? Люди умеют скрываться. Я не узнаю, что они меня нашли, пока не окажусь во власти Таймера.

– Почему он не звонит? – бормочу я и отхожу. Сердце вырывается из груди, и я чувствую себя запертой. Дыхание учащается, а в груди чувствуется тяжесть нависшей ситуации.

– Макс, расслабься. Тебе нужно успокоиться, пока ты не довела себя до панической атаки. Если он сказал, что будет на связи, значит, так оно и будет. Он всегда звонил, когда обещал.

Она облизывает палец и переворачивает страницу. Ее спокойствие совсем не помогает. Скорее наоборот, хочется в нее что-нибудь бросить.

– Джун, если он скоро не позвонит, мне придется уйти. Если Таймер захочет, он найдет меня. Кэтч уже не может помочь мне скрыться. Я не хочу, чтобы ты была рядом, когда он найдет меня.

Я запускаю свободную руку в волосы и дергаю за корни.

– Я не могу больше сидеть здесь. Мне нужно... Я... Не знаю...

Телефон вибрирует в руке, и я вожусь с ним, почти роняя на пол. Руки трясутся, я вожу пальцем по экрану.

– Обрадуй меня хоть чем-нибудь, Снитч.

‒ Успокойся, ‒ говорит он.

– Хватит, черт побери, успокаивать меня. Скажи все как есть, – кричу я. Джун бросает журнал и вскакивает с дивана. Ее руки приближаются ко мне, но она останавливается, не зная, что делать.

‒ Я говорил с Кэтчем, и он не рад. Если хочешь сбежать...

‒ Я же сказала, что думаю о побеге, ‒ в моих словах звенит решимость.

– Хорошо, он согласился встретиться с Таймером. Он позвонит мне, когда закончит, и я свяжусь с тобой.

Медленно. Я чувствую, как боль от его слов расходится по груди. Я сглатываю комок в горле и заставляю себя говорить.

– Это все? Он сказал что-нибудь еще?

Мне не нужно уточнять, Снитч понимает, о чем я.

‒ Макс, я не знаю, каким был Кэтч с тобой наедине, но это не тот человек, которого знал я. Когда ты чуть не умерла, это был единственный раз, когда я видел, чтобы он проявлял хоть какие-нибудь эмоции. Он отказался от этой части себя, когда согласился на задания Таймера. Он как будто стал роботом, ‒ он замолкает и делает глубокий вдох. ‒ Когда он вышел из дверей больницы, когда оставил тебя там, он стал знакомым мне человеком, лишенной эмоций машиной. Так что прости, Макс, но он ничего не говорил. Не думай, что это значит, будто ему все равно. Просто он не откроется мне.

Сердце обрывается.

‒ Ладно, спасибо, Снитч.

И он кладет трубку.

Джун протягивает руку и касается меня.

‒ Макс?

Я отдергиваю руку.

‒ Не трогай меня.

Если она меня коснется, я потеряю себя, а я отказываюсь снова из-за этого плакать.

‒ Просто... мне нужно выпить. Пойдем обратно к «Джеку». Может мне повезет встретить придурка, которому я надеру задницу.

ГЛАВА 23

Макс

Джун сказала, что он позвонил через три дня после нашего со Снитчем разговора. Он сказал, что Кэтч встретился с Таймером, и они договорились. Снитч не распространялся, но сказал, что, в конце концов, все получится.

Самое важное, что Сейдж остался жив.

Месяц тянется мучительно, и я прилагаю все возможные усилия, чтобы привести в порядок свою жизнь. Нашла другую работу, потом сменила квартиру. Первые пару недель мое сердце трепыхалось в груди от каждого звука моего телефона. И каждый раз я чувствовала боль в груди, когда понимала, что это не Сейдж. Это довело меня до такого расстройства, что я решила просто сменить номер. Жизнь продолжается со мной или без меня, а я никогда не относилась к пассивному типу. Я просто хочу выкинуть его из головы.

Джун поддерживает контакт со Снитчем. Об этом не нужно спрашивать, я и так вижу это по ее глазам. Она встряла по самое не хочу. Я лишь надеюсь, она понимает, что делает. Снитч еще должен доказать, что стоит чувств моей лучшей подруги.

Я продолжаю жить день за днем. Встаю, принимаю душ, выпиваю кофе, одеваюсь и иду на работу. Иногда встречаюсь с Джун «У Джека», чтобы выпить, или где-нибудь еще, чтобы вместе пообедать. На этой работе мне платят больше, поскольку я больше не помощница, так что я могу позволить себе квартирку в одном доме с Джун, только поменьше размером. Приятно держаться поблизости. Она занимает меня, чтобы мой разум не углублялся в мысли. Но, несмотря на все это, в груди еще ощущаются отзвуки боли, которая не уходит.

Хуже всего ночью. Я сплю в футболке Сейджа. Я, наконец, решила ее постирать. Все равно к этому времени от нее уже не пахло Сейджем. Он преследует меня во сне так часто, что я даже просыпаюсь с ощущением, будто он лежит на другой стороне кровати.

Хоть мне и нравится видеть его во снах, я вроде как хочу выгнать его из своей головы к чертям. Хочу двигаться дальше. Он не просил меня ждать его, так что у меня нет причин думать, что он вообще когда-нибудь вернется.

В попытках скоротать время, я решаю разобрать гардероб. Я купила новую офисную одежду, когда меня взяли на работу, так что нужно отдать вещи, которые больше не буду носить. Одна из сумок, которые взяла, сбежав с Сейджем, все еще лежит в глубине шкафа. Я еще не распаковала ее, потому что большую часть тех вещей носила на работу в «Фиддл».

Я вытаскиваю сумку из шкафа и вытряхиваю содержимое на кровать. Когда решаю, что все уже выпало, засовываю руку внутрь, чтобы проверить, не застряло ли что внутри. Пальцы нащупывают бумагу. Не понимая, что бы это могло быть, я хмурюсь и заглядываю в сумку.

На дне лежит конверт с моим именем, написанным по центру. Письмо от Грейси Кармайкл. Дрожащими пальцами я достаю из сумки конверт. Сначала думаю, что может быть стоит просто сжечь чертову бумажку или сунуть ее в измельчитель. Но почему-то Грейси решила, что мне оно нужно. Она знает Сейджа лучше всех остальных, и, может быть, понимала, что произойдет что-то подобное.

Я сажусь на краешек кровати и делаю глубокий вдох. Наклоняю голову в одну сторону, потом в другую, как будто готовлюсь к драке, потому что знаю, что в лучшем случае это будет битва внутри меня.

«Дорогая Макс,

знаю, мы не так много времени провели вместе, но надеюсь, я заслужу привилегию в будущем увидеться с тобой снова. Сейдж принимал мало правильных решений, но он хороший мужчина. Я не сомневаюсь, что он наделал ошибок в ваших отношениях, какими бы они ни были. Прошу тебя, Макс, пожалуйста, будь с ним терпеливой. Он всегда поступает из благих намерений, даже если мы не всегда с ним согласны. Я вижу, как он смотрит на тебя. Точно так же, как когда-то его отец смотрел на меня. Ты красивая девушка, ты выросла не в лучших условиях, но в тебе есть свет, которого я не видела ни в ком другом. Пожалуйста, не забывай, какая ты особенная. Сейдж стоит твоего времени, Макс. Когда ты преодолеешь стену, что он выстроил вокруг себя, то увидишь понимающего, заботливого и любящего мужчину, каким я его вырастила.

Помни, что в любви не бывает просто. А для таких людей, как вы с Сейджем, она будет еще сложнее.

С любовью,

Грейси».

‒ Черт, и почему она такая чудесная? ‒ спрашиваю я у стен пустой спальни, как будто они могут мне ответить. Надо было сжечь хренову бумажку. Думала, оно мне поможет, но теперь я лишь скучаю по нему еще сильнее.

Вытаскиваю сотовый из заднего кармана джинс и набираю номер Джун. Она отвечает после второго гудка.

‒ Ты как, подружка?

‒ Давай возьмем начос и пиво и посидим «У Джека», ‒ быстро говорю я. Подскакиваю к шкафу и надеваю первую попавшуюся пару туфель на каблуках.

‒ Боже, Макс, ты сделаешь меня алкоголичкой, ‒ хмыкает она.

‒ Ну, закажи кока-колу. Мне все равно. Мне нужно лишь выбраться отсюда на пару часов, ‒ отвечаю я.

Я уже выхожу за дверь и иду по лестнице. Бар в пяти минутах ходьбы от дома, что очень удобно, учитывая, как часто я топила свои горечи в вине за прошедший месяц.

‒ Ну, ладно, встретимся там. Через пятнадцать минут, ‒ говорит она со вздохом. В последнее время часто ее прошу о чем-то, и когда я пройду этот этап, то обязательно куплю ей что-то очень дорогое. Может быть, что-то от Тиффани.

Добравшись до бара, я сажусь в конце барной стойки, как всегда. Не знаю, что такого в «У Джека», но мне тут спокойно. Может быть, из-за Шторми и старика Джека, или из-за стука бильярдных шаров, или из-за звучащего радио с музыкой восьмидесятых-девяностых. Что бы ни было, не важно. Важно, что я чувствую, как падает тяжесть с груди, когда только вхожу в дверь.

Шторми смотрит вдоль стойки, и я ей машу. Она подходит ко мне, заказываю пиво и их огромную порцию начос. Без шуток, нет ничего более успокаивающего, чем начос. «У Джека» они лучшие. А после того письма, возможно съем всю порцию сама.

Джун приходит через несколько минут после того, как мне подают заказ. На ней пара облегающих джинс и свитер, свободно свисающий с одного плеча. Ее кудряшки собраны в небрежный пучок.

Подруга придвигает барный стул и сдувает локон с глаз.

‒ Так что стряслось?

Она берет начос со сметаной. Я пожимаю плечами.

‒ Макс?

Я делаю долгий глоток пива.

‒ Я не знаю. Просто не могу перестать думать, что он вернется.

‒ Нет. Прекрати сейчас же, черт. Нельзя всю жизнь думать, что однажды он вдруг появится у тебя на пороге. Макс, ты лучше других знаешь, что жить не значит ждать кого-то. Она хмурится, глядя на меня, и тыкает мне в лицо своим начос. И она права. Я никогда никого не ждала. Даже будучи юной девушкой, я не ждала родителей. Столько детей под опекой всегда держались за надежду, что родители придут в себя и заберут их. Я не из таких детей. Мои родители меня не хотели, и я смирилась с этим в очень раннем возрасте.

Но с Сейджем другие ощущения. Я нужна ему. Чувствую в глубине души, что нужна. Но с другой стороны, я не могу сидеть и ждать, пока он это поймет.

Звенит дверной звонок, и я вижу, как входит Снитч. Мои глаза округляются, а он прикладывает палец к губам. Смотрю на Джун, но она слишком занята баловством с начос, чтобы заметить мою реакцию. Его темно-русые волосы уже длиннее, пострижены под ирокез. На нем джинсы, темно-зеленая футболка, что обтягивает его мускулистое тело, о котором я и не подозревала, и черные очки. Его руки покрыты цветными тату до самых ладоней.

‒ Я не шучу, Макс. Ты знаешь, мы могли бы найти мужчину на ночь... ‒ ее слова прерываются, когда Снитч проводит пальцем по ее обнаженному плечу. Ее глаза округляются. Я беру начос, засовываю весь в рот и ухмыляюсь.

Медленно она оборачивается. Когда их взгляды встречаются, она срывается с барного стула так быстро, что тот чуть не падает. Она обхватывает его вокруг груди, а он начинает целовать ее в макушку. Я засовываю еще один начос в рот и сосредоточенно жую. Почему-то их воссоединение кажется очень интимным, если забыть о том факте, что мы посреди полного бара.

‒ Ты что тут делаешь?

Она, наконец, смотрит на него. Он сияет, на самом деле сияет, глядя на нее.

‒ Меня попросили кое за кем приглядеть.

Его глаза метнулись в мою сторону, и он слегка мне улыбается.

‒ Думаю, возможно, мне полагается шпионить, но когда я увидел, что в дверь вошла ты, то понял, что не смогу стоять в стороне.

‒ Так Кэтч отправил тебя нянчиться со мной? ‒ удается произнести мне с полным ртом сырных чипсов.

Снитч садится на стул, где сидела Джун, и притягивает ее на коленки. Он кивает.

‒ Я не понимаю, почему он настаивает на этом. Он ушел, так какая ему нахрен разница?

‒ Макс, он тебя любит. И пока он разбирается с Таймером, хочет быть уверен, что с тобой ничего не случится, ‒ отвечает он.

‒ Но ты хотя бы скажешь мне, что происходит? И не надо нести бред. Я знаю, что ты в курсе. ‒ Я тыкаю в него указательным пальцем, потом засовываю еще один начос в рот.

Он начинает поглаживать неприкрытую тканью кожу руки Джун.

‒ Ты знаешь, я не могу выдать тебе такую информацию, Макс.

‒ Ладно, хорошо, можешь ты хотя бы сказать, что будет дальше? Что будет, когда он разберется с Таймером? Он собирается просто исчезнуть навсегда? Когда знает, что за мной больше никто не охотится, он просто забудет обо всем, что у нас... ‒ я останавливаюсь и проглатываю чуть не сорвавшиеся слова. Я беру пиво и допиваю до дна. Закончив, я со стуком опускаю его на стойку так, что Джун подпрыгивает от удивления.

‒ Знаешь что. Приятного вам вечера.

Я начинаю подниматься, но Джун накрывает мою руку ладонью.

‒ Ты уходишь?

Я киваю.

‒ Ну, я иду с тобой. ‒ Снитч кладет руки Джун на талию и поднимает ее со своих колен. ‒ Прости, ангел, но если с ней что-нибудь случится, Кэтч мне голову снесет.

Все вместе мы идем обратно к дому.

‒ Я живу всего двумя этажами ниже Джун.

‒ Как не крути, я иду с тобой. Надеюсь, у тебя удобный диван, ‒ говорит Снитч.

Дойдя до своей двери, я поворачиваюсь к ним. Я вижу, что он не хочет покидать ее, и что Джун дуется.

‒ Снитч, иди к Джун. Я в порядке. Уверена, Кэтч сообщил тебе, что я могу о себе позаботиться.

Еще миг он смотрит на меня, затем поворачивается к Джун. Крепко сжимает ее в своих объятиях, и я слышу его рычание. У меня перехватывает горло, и мне приходится отвернуться. Не могу смотреть на них, по многим противоречивым причинам, живущим у меня в голове.

‒ Поднимайся. Встретимся там через пару минут.

Он наклоняется к ней и шепчет на ушко. Улыбка расцветает на ее лице, и, клянусь, я вижу, как расширяются ее зрачки. Она начинает уходить, а он шлепает ее по заднице, и этот звук эхом отдается в коридоре. Закончив наблюдать за тем, как она уходит, он поворачивается ко мне.

‒ Дай мне свой телефон.

Я отдаю его, и он начинает тыкать в экран.

‒ Никому не открывай дверь, и если что-то услышишь, сразу же позвони. Я серьезно, Макс. Не пытайся ни с чем справиться в одиночку.

Киваю, когда он подмигивает и возвращает мне телефон. Я желаю ему спокойной ночи и захожу в квартиру. Знаю, они хотят остаться наедине, и как бы сильно ни терзало меня, что он запустил свои когти... и возможно член... в мою лучшую подругу, я не хочу советовать ей, что делать. Лишь надеюсь, он понимает, что я без сомнений переломаю ему колени, если он доведет ее до слез. Если он поведет себя как Сейдж, я заставлю его пожалеть, что он положил на нее глаз.

ГЛАВА 24

Кэтч

Оставить Макс на больничной койке сломленной и слабой ‒ вот что оказалось самым сложным за всю мою жизнь, в чем-то даже сложнее, чем закопать отца в землю. Я знал, что Снитч крепко втюрился в Джун, так что я позвонил через неделю после своего ухода, чтобы узнать о Макс. Снитч старался говорить кратко. Я знал: он что-то скрывает, и после многообещающих угроз он, наконец, сообщил, что Макс зовет меня во сне, что ее приходится держать на успокоительных после того, как та пришла в себя, а меня рядом не было. Я тут же положил трубку, потому что больше ничего знать не хотел. Ненавижу причинять ей боль. Больше всего я хочу отправиться к ней, но это просто невозможно. И я не уверен, смогу ли вообще когда-нибудь вернуться к ней.

Знал, Таймер не обрадуется моему уходу. Когда Снитч передал ему сообщение, то потом предупредил меня, что так просто Таймер меня не отпустит. Я решил проигнорировать его. Не подозревал даже, что он отправится к Макс. Даже не знал, как он понял, сколько она значит для меня. Поначалу думал, что Снитч мог сказать ему, но быстро передумал. Он доказал свою преданность Макс. Просто я недооценил Таймера.

Прибыв на место встречи, о котором Таймер сказал через Снитча, я взвинчен и готов снести ему голову. Но успокаиваюсь, потому что знаю, что ему об этом известно. Он ни за что не придет один. Мы окружены, и если я не буду держать руки по швам, то получу пулю в голову.

Я хочу позвонить ей, услышать ее голос, если вдруг все пойдет не так. Но боюсь, что услышав ее милый голосок, не смогу выйти к нему. Просто захочу отправиться к ней и забрать с собой. Не оставлю ей выбора, перекину через плечо, пусть она и пинается, и кричит.

Прежде чем начать взбираться на крышу заброшенной парковки, я вытаскиваю телефон и проглядываю фото. Выбираю одну, я сделал ее в то утро, когда Макс спала после моего признания в любви. Тогда еще каштановые, ее волосы раскиданы по моей подушке. Она лежит на животе, простыня накрывает пол ягодицы, одна нога согнута в колене. Маленькие веснушки там и сям рассыпаны по ее спине, а стайка птичек вся на виду. Видно одну из налитых грудей. Я так и чувствую ее запах: лаванда в смеси с нашими вспотевшими телами. Выражение довольства и мира на лице, я понимаю, что я причина этих чувств. Самое прекрасное видение в моей жизни, и если я не выберусь отсюда сегодня, то хочу, чтобы перед последним вздохом я видел именно эту картинку.

Еще пару секунд смотрю на фото, делаю глубокий вдох, закрываю глаза и крепко сжимаю телефон в руке, затем кладу его на пассажирское сиденье арендованной машины. Вдали от нее я чувствую дыру в сердце. Боль огромной силы образуется в груди и приходится затолкать обратно в глотку рык разочарования, что рвется изнутри.

Таймер назначил встречу в Нью-Йорке, и я едва успел выехать из Лукаут Маунтин, чтобы прибыть вовремя. Это одна из причин, почему я просил Снитча приглядывать за Макс. Не был уверен, успею ли добраться, и не знал, придет ли Таймер лично или отправит вместо себя шестерку.

Добравшись до верхнего уровня парковки, никого нет, кроме маленькой красной спортивной машинки. Темная фигура стоит около нее. Я сразу же определяю, что это не посредник. За двенадцать лет работы на Таймера я впервые вижу его во плоти, и честно говоря, никогда не ждал этого дня. Мне прекрасно жилось без встречи с человеком, что отдает приказ кого-то убить.

Выскальзываю из машины. Замечаю, что воздух морозный, когда стараюсь не дрожать. Мужчина не делает никаких движений, так что я иду к нему, но он останавливает меня, подняв руку. Тогда я чувствую напряжение, что исходит от него. Страх. И может быть всего немного, но я чувствую, как он повисает в пустом пространстве между нами. Он помог создать убийцу, которым я и стал, так что с его стороны было бы глупо совсем не бояться.

‒ Кэтч, ты же знаешь, я не могу позволить тебе подойти ближе, сначала не проверив. Обычно я не встречаюсь со своими работниками лично просто потому, что знаю, на что вы способны. Но я почувствовал, что если не увижу тебя своими глазами, ты меня отбреешь, ‒ произносит он. Из темного угла появляется другая фигура и направляется в мою сторону. Я вынужден приложить все силы, чтобы позволить ему приблизиться ко мне.

‒ Я не вооружен, Таймер. Ты должен больше мне доверять, ‒ призываю я его сквозь напряжение между нами.

‒ Не забывай, Кэтч, я очень хорошо знаком с твоими талантами. Знаю, ты не глуп, но и я тоже. Я добрался до твоей девушки и знаю, тебе от этого не по себе, так что ради безопасности нас обоих тебя обыщут, только потом ты подойдешь.

Я киваю, хотя не уверен, видит ли он меня. Второй парень подходит, и когда он оказывается достаточно близко, я его узнаю. Это посредник, и я немного расслабляюсь. Он велит мне вытащить руки из карманов. На его лице ухмылка, и я понимаю, что ему нравится возможность наблюдать мои усилия. Хотя у меня руки чешутся стереть эту ухмылку с лица, я делаю, как он говорит, и позволяю обыскать меня. Пройдясь по моему телу несколько раз, он говорит Таймеру, что я чист.

Таймер подходит широкими шагами. Мое тело напрягается, а сердце громко стучит. Из-за стрессовой ситуации адреналин поступает в кровь слишком быстро, так что сложно стоять спокойно.

Таймер ‒ огромный мужик, высокий, с широкими плечами, и я вижу, как луна отражается на его чисто выбритой голове. Первая мысль ‒ насколько он страшно выглядит и как, должно быть, он напугал Макс. Знаю, она боролась с ним. Не в ее природе быть раненой пташкой. Поэтому я знаю, что он применил к ней силу, от этого у меня закипает кровь в жилах. Ходят желваки, а я разминаю шею. Все силы уходят на то, чтобы не сжимать кулаки. Я хочу избить этого мужлана, пока не увижу кровь, и он не умрет под весом моего тела.

‒ Я обещал Макс, что если ты придешь, я тебя не трону, и собираюсь сдержать обещание. Должен признать, она та еще дикарка, и я немного разочарован, что не буду иметь удовольствие снова увидеть ее. ‒ Все, больше не могу. Пальцы сжимаются в кулак, и я делаю шаг к нему. Таймер игнорирует мое движение и выставляет руки вокруг себя. Понимаю, что он подает сигнал, что он в порядке. Я беру себя в руки и делаю шаг назад, пока он продолжает говорить:

‒ Однако ты должен знать, что окружен. Одно неверное движение ‒ и ты умрешь раньше, чем упадешь на землю.

Произносит он это беспечным тоном. Как будто мы старые друзья и ведем дружескую беседу.

Я делаю глубокий вдох и заставляю себя выдержать его взгляд.

‒ Ладно, мне нужно знать, в чем дело, ‒ шиплю я через сжатые зубы.

Он довел меня до предела, и надо бы убираться, пока я не натворил глупостей.

‒ Ну, я собирался убеждать тебя остаться. Предложить тебе больше денег и меньше работы. Но у меня такое ощущение, что мне нечего тебе предложить.

Он останавливается и ждет, пока я обдумаю его слова, но мне не нужно ничего обдумывать.

‒ Нет, Таймер, я завязал. ‒ В эти слова я вложил всю возможную непоколебимость.

Он кивает.

‒ Я так и понял. Поэтому вот что будет дальше. Я уже нашел человека, который способен тебя заменить. Он хороший стрелок, хотя до тебя не дотягивает.

‒ И какое отношение это имеет ко мне? ‒ Я уже понимаю, куда все идет, и мне это не нравится.

На его лице появляется улыбка.

‒ Тебе придется его натренировать. Еще тебе придется отправиться на первые задания вместе с ним. Он высокомерный маленький засранец, которого нужно осадить парой пинков, и я не придумал для этой задачи никого лучше тебя.

Я качаю головой.

‒ Я научу его парочке приемов, но на задания больше не пойду.

Таймер распрямляет плечи и подходит на пару шагов. Теперь он настолько близко, что у меня появляется страстное желание отойти, но нет. Я стою на месте и не отрываю от него взгляда.

‒ Это не обсуждается. Если хочешь выйти чистеньким и без дальнейшего общения со мной, или еще каких-нибудь проблем, то ты согласишься. Я и так щедр, Кэтч, ‒ говорит он низким голосом. ‒ Не люблю легко расставаться со своими людьми, а ты еще слишком юн для отставки. Подумал, что у нас с тобой еще есть как минимум пятнадцать или двадцать лет. Так что ты понимаешь, как меня не радует твое решение?

Он загнал меня в угол и знает об этом. Ничего не могу поделать, только принять его предложение. «Еще какие-нибудь проблемы» это о Макс. Он знает, что ему нужно лишь пригрозить ее безопасностью. Подвесить дамоклов меч над ее головой, ‒ и я сделаю что угодно, чтобы защитить ее, он знает об этом. Мужик нашел мою ахиллесову пяту и собирается по полной использовать это слабое место, чтобы я выполнил все его желания.

‒ Я сделаю это для тебя, научу парнишку и свожу его на первые задания, выполню все, и Макс перестанет для тебя существовать?

Он кивает и протягивает руку. Я делаю глубокий вдох и твердо жму ее. Я ему не верю, но чувствую, что другого выбора у меня нет. Макс уже говорила, что не побежит со мной, и, честно говоря, я и сам знаю, что это не честно по отношению к ней. Не честно, что ей придется остаток жизни провести в постоянном страхе.

‒ Договорились. Посредник сообщит тебе подробности. И помни, Кэтч, хоть раз облажаешься. Хоть раз проявишь неповиновение, и сделке конец, ‒ его хватка на моей руке становится крепче.

‒ Ясно, ‒ я отвечаю на его крепкое рукопожатие своим. Он отпускает меня, и я вижу, как он садится в машину. Посредник подходит ко мне и вытаскивает толстый желтый конверт из внутреннего кармана пиджака.

‒ Начинаешь завтра. ‒ Он кидает увесистый сверток мне в грудь.

‒ Сукин ты сын.

ГЛАВА 25

Макс

Прошло еще два месяца, а от Сейджа так и ни слова. Раньше я и подумать не могла, что могу чувствовать эмоции, с которыми сейчас пытаюсь справиться. Расти в приемных семьях значит не чувствовать любви и не научиться любить в ответ. Да, последние приемные родители любили меня, но всегда чего-то не хватало. Я видела их любовь к биологическим детям, и она отличалась от той, что они дарили мне. Они настаивали, что любят нас одинаково, но я всегда видела разницу.

Сейдж помог мне узнать те чувства, которых я раньше никогда не испытывала, и отключить их было не так просто, как хотелось бы. Иногда я только и делаю, что думаю о нем, и хочу хотя бы услышать его голос. Иногда же, наоборот, хочу выбить ему все зубы. Все очень запутанно, и часто кажется, что мысли поглощают меня изнутри. Даже если он ушел, чтобы защитить меня, у меня в голове не укладывалось, как это было настолько легко для него. Как бы я ни хотела отпустить его и делать все то же самое, что и раньше, в отношении мужчин – что бы это ни было – у меня не получалось. Он преследует меня, поэтому я не замечаю ничего, кроме времени, проведенного с ним.

Никто даже рядом не станет с Сейджем, так что я обречена на будущее престарелой кошатницы. У меня в голове просто не было другой развязки своей истории.

Я прочитала письмо Грейси по меньшей мере сотню раз. Она хочет, чтобы я сохраняла терпение, и я действительно пытаюсь, но просто не могу остановить свою жизнь. Несколько раз, когда Джун укладывала пьяную меня спать, я набирала его номер только для того, чтобы услышать голосовую почту. Сейдж не потрудился записать собственный голос, поэтому мне оставалось только слушать автоматический голос женщины на другом конце провода. Однажды я дышала в трубку, пытаясь что-нибудь сказать, но даже в нетрезвом состоянии не могла подобрать нужные слова.

Здание, в котором мы жили с Джун, выкупили, и новые владельцы хотели начать ремонт однокомнатных квартир. Я не могла позволить себе двухкомнатную, поэтому мы решили съехаться и переехали в квартиру побольше на нижнем этаже, чтобы делить аренду и иметь больше пространства.

Проживание с Джун не обременяло меня. Единственное, что напрягало, – это когда телефон, который дал ей Снитч, начинал трезвонить. Они в основном переписывались, но как-то раз я шла на кухню и, проходя мимо ее комнаты, услышала, как они занимаются сексом по телефону. Я была рада за нее и Снитча, хоть и не была уверена, что там происходило. Хотя я немного завидовала. Я скучала по мужской компании, но была настолько поглощена мыслями о Сейдже, что он был единственным мужчиной, чью компанию признавали мои тело и мозг.

Теперь мы, наконец, переехали в новую квартиру и устроили девичник. Мы обе, кажется, услышали, как моя печень с облегчением вздохнула, когда мы решили, что распаковка вещей и фильмы – это все, на что мы способны после того, как сами передвинули всю мебель.

– Эй, Джун, не хочешь рассказать мне, что конкретно происходит между тобой и Снитчем?

Она на кухне, накладывает нам большую порцию мороженого. Мы бросили распаковку и сели смотреть старый фильм из восьмидесятых. Она передает мне миску, и я обнаруживаю там свой любимый вкус мороженого. Я хмурюсь.

– Это мое мороженое для паршивого настроения.

На ней ярко-розовые хлопковые шорты и белая футболка. Волосы собраны в неаккуратный пучок на макушке, который держится с помощью палочек с маленькими бабочками на концах. Несколько завитушек волос, свисающих вдоль шеи, все еще влажные после душа.

– Да, меня не обманешь. Прошлой ночью ты снова называла его имя во сне. Ладно, ты выкрикивала его имя, – она тянется, чтобы погладить меня по колену, – я подумала, тебе нужна поддержка.

Джун права. Я вспоминаю, как проснулась в холодном поту и не могла выбросить из головы сон. На этот раз я была в сознании в больнице и смотрела, как он уходит. В остальных снах Джеймс стрелял в него, либо Сейдж стрелял в меня. Они были очень запутанные, но их объединяло одно – я теряла Сейджа. Когда я вставала и смывала с себя пот в душе, сразу надевала его футболку. Она не всегда помогала от кошмаров, но они хотя бы случались не так часто.

– Ладно, спасибо, но я не очень хочу говорить о своих кошмарах. Теперь Снитч, выкладывай, – она метнула мне злобную улыбку, – окей, вы спите друг с другом.

Она хихикает, перемешивая свое шоколадное мороженое.

– Только один раз. Той ночью, когда он заявился к «Джеку».

– И?

Она пожимает плечами.

– Это было вполне неплохо.

Она смотрит на меня, и я поднимаю брови.

– Всего лишь «вполне»?

Она вздыхает.

– Ладно, заткнись. Это был лучший секс в моей жизни. Но после этого мы не виделись, и я больше не хочу об этом говорить.

И в подтверждение этому она набивает рот мороженым.

Я собиралась надавить на нее, потому что с тех пор, как Джун встретила Снитча, она вела себя не так, как обычно. Она чаще витала в облаках, выглядела грустной без очевидных причин, постоянно сидела в телефоне, что он ей дал, и вообще была чересчур беспокойной. Казалось, он достает ее, и я надеялась поговорить с ней, чтобы попытаться избавить от этого ненормального.

Хотя кого я обманываю? У меня был свой ненормальный, и я бы не позволила ей избавить меня от него. Мы с Джун интересная парочка с похожими проблемами. Два сексуальных убийцы. Хорошо, что мы есть друг у друга. Приятно осознавать, что мы справляемся с этим дерьмом не одни.

****

Кэтч

Я смотрю на часы на панели приборов своего спорткара, уже почти семь утра. Когда Таймер позвонил и сказал, что мне конец, я собрался и поехал обратно в Вашингтон. Подъехав к складу, я не потрудился даже зайти внутрь. Я знал, что какие-то вещи Макс все еще там, и я вряд ли мог это вынести. Поэтому я запрыгнул в машину и направился в Лукаут Маунтин.

В доме царит тьма, кроме небольшого луча света, пробивающегося через кухонное окно. Всегда, когда я приезжал домой, мама встречала меня на крыльце. Дверь была закрыта, что-то сжалось у меня в груди. Что-то случилось. Должно быть, по какой-то причине она обижена на меня.

Я глушу мотор и забираю сумку с пассажирского сидения. Открываю дверь своим ключом и, заходя на кухню, вижу ее сидящей на столе. На ней голубой махровый халат, волосы собраны в пучок, и она потягивает кофе.

Она смотрит на меня поверх чашки.

– Рада тебя видеть, Сейдж.

Я бросаю сумку и сажусь на стол рядом с ней, затем складываю руки и кладу на них голову. Я чувствую, как она запускает пальцы в мои волосы.

– Скажи, что происходит. Поговори со мной, Сейдж.

Последние три месяца я работал с этим болваном и показывал ему все, чему научился, работая на Таймера. Парень молод, умен и быстро стреляет. Но ко всему этому он тот еще идиот, любит пороть горячку, а на одном из заданий нас чуть не убили из-за его самоуверенности. В конце концов, я выбил из него это дерьмо. Вот тогда у меня, наконец, получилось сбить с него спесь. Спустя месяц я получил звонок от Таймера.

Я должен чувствовать облегчение. Должен радоваться, что покончил с убийствами, с Таймером. Но я все еще чувствую тяжеленный груз в груди. И имя этому грузу Макс. Я не могу не думать о ней. Я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту, постоянно вспоминая день, когда обнаружил ее с Джеймсом и думал, что потеряю ее.

Рука мамы опускается мне на шею и сжимает мышцы.

– Прошу, поговори со мной, Сейдж.

Я глубоко вздыхаю.

– Я облажался с Макс.

Впервые я говорю эти слова вслух. Кажется, они отражаются от стен и возвращаются, чтобы дать мне под дых.

– Ох, дорогой, почему ты так думаешь?

Ее голос мягкий и очень материнский. Я беру ее за руку, которая обхватывает мою шею. Немного сжимаю ее, чтобы собраться с силами, потому что я знаю, что сейчас произойдет, и это может полностью изменить наши отношения.

Я во всем признаюсь.

– Мы встретились, потому что я похитил ее.

Она открывает рот от удивления и вырывает свою руку из моей. Хоть это и неприятно, я продолжаю, но начинаю с самого начала, когда ко мне впервые обратился Скаут.

Я рассказываю ей все. О том, что я знал про проблемы с деньгами. О тренировках, через которые прошел, о людях, которых убил, и с каждым из которых ушла часть меня. Я рассказал, как похитил Макс и как затем спас ей жизнь. Как развивались наши отношения, и как сильно я ее люблю, как она чуть не умерла и как все закончилось. Выложив все как есть, я глубоко вздыхаю и закрываю глаза.

Через несколько секунд мама дает мне подзатыльник.

– Ау! – я потираю место удара, – а это еще за что?

– Это за Макс. За то, что ты оставил ее, когда был ей нужен.

Она снова ударяет меня.

– А это за то, что ушел, ничего ей не объяснив.

Мама говорила повышенным тоном. И хоть я был рад, что она била меня за Макс – потому что видит бог, я заслуживаю гораздо худшего – я не мог не заметить, что это первое, на что она обратила внимание.

– А что насчет всего остального?

Она берет меня за руку.

– Сейдж, если эти люди были хотя бы наполовину такими плохими, как ты рассказал, то это, скорее, к лучшему. Ты мой сын, и неважно, что ты делаешь или уже сделал, я всегда буду любить тебя. Мне не нравится, что ты мне врал, но я все понимаю. Меня больше волнуют твои слова, что с убитыми ушла часть тебя, и я не думаю, что ты должен был позволять им это. Ты замечательный человек, как и твой отец. Ты должен понять это и вернуть то, что принадлежит тебе. Ужасные люди, которых ты убил, не заслуживают ни одной части тебя, Сейдж Кармайкл. И мне больно, что ты так себя чувствуешь. В ее глазах блестят слезы, что, в свою очередь, заставляет прослезиться меня.

Она встает и обходит стол, становясь за моей спиной. Она прислоняется и кладет голову на мои широкие плечи, обхватывая их своими маленькими руками.

– Пожалуйста, пообещай, что попытаешься собрать себя воедино. Можешь остаться у меня. Я знаю, как много это место для тебя значит.

Я поворачиваюсь и целую ее в щеку.

– Обещаю.

Я все-таки остаюсь дома в Лукаут. Однажды я зашел в дом для гостей над конюшней, и меня буквально окатило воспоминаниями и легким ароматом лаванды. Так что я выбрал маленькую комнату в доме, которая давала мне немного личного пространства.

Я работаю в поте лица, вычищая конюшню, ремонтируя забор, с которым у мамы были проблемы, и занимаясь починкой всевозможных других вещей. Работа занимала мои мысли и очень этим помогала. Мысли о Макс приходили мне в голову только тогда, когда я ложился спать. В первую же ночь мама дала мне свое лекарство от бессонницы, чтобы я смог уснуть. Хотя «смог уснуть» – это слабо сказано. Утром я проснулся и не мог вспомнить, как надел пижаму и попал в постель.

Мама хочет, чтобы я выяснил, какую часть меня забрали убийства, но я не имею ни малейшего понятия, откуда начать. Я думал, что, возможно, терапевт сможет помочь, но как я могу зайти в кабинет и сказать, что я бывший убийца? Наверное, можно было поговорить со Снитчем и узнать, какую помощь может оказать государство, но я быстро отгоняю эту мысль. С этим покончено. Я не хочу иметь дело ни с Таймером, ни с государством.

Я прячусь в Лукаут уже около недели и сейчас расчищаю стойло Калилы. Она выросла и похорошела, к тому же удивительно кроткая для своего возраста. Тщательно расчесывая ее гриву, я слышу, как мама прочищает горло. Я поворачиваюсь и улыбаюсь ей. На ней джинсы, сапоги и красная рубашка на кнопках.

Она подходит, складывает руки на груди и прислоняется к стене.

– Ты знаешь, почему ее так зовут?

Я качаю головой. Я не знал, откуда она брала имена для лошадей.

– Ее назвала Макс.

Я прекращаю расчесывать и поворачиваюсь к маме.

– Я настояла.

– Почему?

Мама никому не разрешала давать имена лошадям, только если лошадь принадлежала этому человеку. В детстве у нас с сестрой были свои лошади, которых мы могли назвать.

– Ты меня недооцениваешь. Я знаю, что вы оба мне лгали, и знаю, почему. Но я видела, как вы смотрите друг на друга. Невидимую энергию между вами.

Она подходит, забирает у меня расческу и сама принимается за гриву Калилы.

– Я позволила ей назвать эту лошадь, потому что чувствую, что Макс уже часть нашей семьи. Да, это безумие, я совсем ее не знаю, но она изменила тебя. Ты казался лучшим человеком, когда она была рядом.

Я качаю головой.

– Мам, я не уверен, что смогу...

Она бросает расческу в ведро и подходит ко мне.

– Ты когда-нибудь задумывался, что, возможно, ответ в Макс?

Я нахмуриваю брови, не до конца понимая, к чему она ведет.

– Что, может быть, именно она помогает тебе почувствовать тот покой, который тебе нужен в жизни? Сейдж, она может быть той обратной дорогой, на которой ты найдешь то, чего тебе не хватает.

Она кладет ладонь прямо на мое сердце. Несколько секунд я смотрю на нее, потом поднимаю и целую ей руку.

– Пойду закончу с уборкой, ‒ я задыхаюсь и вылетаю из стойла.

Я стою под самым горячим душем, который могу выдержать, обдумывая мамины слова. Каждый раз, когда я думаю о Макс, все в моей груди сжимается и становится тяжело дышать. Но я заставляю себя. Я заставляю себя вспоминать время, проведенное с ней, обращая внимание на то, как я чувствовал себя рядом.

Я выхожу из душа и оборачиваю полотенце вокруг пояса. Я смотрю на свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами, и я выгляжу старше, чем раньше.

– Макс заставляла тебя чувствовать себя живым, тупица.

От этих слов и слов моей мамы что-то будто щелкнуло у меня в голове и в сердце. Я знаю, что нужно делать. Я распахиваю дверь и выбегаю в зал, надевая первые попавшиеся джинсы и футболку, бросаю все вещи в сумку и натягиваю ботинки.

Я сбегаю по лестнице и вижу маму на кухне. На долю секунды она наклоняет голову, а потом улыбается, понимая, что я собираюсь сделать. Я подхожу к ней и целую в щеку.

– Спасибо. Я люблю тебя и позвоню, когда что-нибудь узнаю. Пожелай мне удачи, потому что моя жалкая задница сейчас очень в ней нуждается. Я буду везунчиком, если она не застрелит меня.

Она похлопывает меня по щеке, и я выбегаю из дома.

Выезжая из штата, я звоню Снитчу. С третьего раза он отвечает.

– Кэтч, что стряслось? Слыхал, Таймер дал тебе волю. А еще я слыхал, что он очень рад тому, во что превратился тот мелкий болван.

Я слышу, как он набирает что-то на клавиатуре.

– С этим покончено. Но я звоню не за этим. Я еду к Макс, и мне нужен ее адрес. Еще я хотел попросить тебя об одолжении, – говорю я.

Ненадолго воцарилась тишина, и на секунду я даже засомневался, что он мне поможет.

– Давно пора, черт возьми! Она клевая девчонка, Кэтч. И я сделаю все, что тебе нужно.

ГЛАВА 26

Макс

‒ Джун, у нас есть планы. Я не могу поверить, что ты собираешься бросить меня ради Снитча.

Она сидит на полу спальни перед ростовым зеркалом, нанося макияж. Мы должны были зависать в «У Джека» сегодня вечером, но Снитч позвонил и сообщил Джун, что он в городе.

‒ Что он здесь делает?

Она пожимает плечами.

‒ Не уверена. Да и плевать мне. Я просто рада, что он здесь. Она наносит слой темно-красной помады и смотрит на меня сквозь зеркало.

‒ В любом случае, почему ты так наезжаешь на меня?

Ее разочарованная мордашка немного смягчает меня, и я чувствую себя нехорошо из-за того, что веду себя как стерва.

‒ В первый раз, когда я встретила Снитча, была эта развратная, полуодетая блондинка, сидящая у него на коленях и сующая язык в его глотку. Я просто не хочу, чтобы вы зашли слишком далеко, и самое большее, чем вы когда-либо сможете стать друг для друга, это звонки на пьяную голову, пока он в Вашингтоне.

Она принялась складывать косметику обратно в сумку.

‒ Ты хороший друг, Макс. И я знаю, я стала слегка странной с тех пор, как начала общаться со Снитчем, но...

Я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

‒ Я знаю, ты большая девочка. Я чувствую себя хреново с тех пор, как Кэтч ушел, и я не хочу, чтобы подобное случилось и с тобой.

Джун встает и подходит ко мне, чтобы взять меня за руки.

‒ У меня раньше сердце было разбито. Я не могу позволить из-за одной задницы помешать мне искать других мужчин. Снитч ‒ мой шанс, ладно? Можно рисковать, даже если результат может оказаться дерьмовым. ‒ Я слышу, что она говорит, и чувствую, как закипают слезы на моих глазах. ‒ Если в итоге это не сработает, я знаю, что могу рассчитывать на то, что ты подберешь меня с пола «Джека» во время закрытия. ‒ Это вызывает у меня смех. Ее телефон ‒ специально для Снитча ‒ звонит. Джун улыбается. ‒ Он внизу.

‒ Иди, повеселись. Я обязательно использую беруши перед сном. ‒ Я улыбаюсь.

Она целует меня в щеку.

‒ Совсем скоро тебе станет лучше. Я это чувствую. Люблю тебя, Макс.

У меня есть остатки ужина, а затем решаю принять ванну. Я захожу в свою комнату, натягиваю чистые трусики и натягиваю через голову рубашку Сейджа. Когда я поправляю одеяло на кровати, слышу, как скрипит деревянный пол возле входной двери. Мое тело напрягается на секунду, а затем я вытаскиваю пистолет из тумбочки.

Мое сердце начинает стучать, когда я выглядываю из спальни в коридор. Я всегда оставляю свет над плитой для Джун, когда она приходит поздно. Итак, мои легкие сжимаются, когда я вижу тень, проходящую сквозь мягкое сияние. Нет сомнений, здесь кто-то есть.

Я стою на дрожащих ногах, чтобы посмотреть, собираются ли они пройти по коридору. В мои планы пока не входит выдавать свое присутствие. Через несколько секунд я вижу высокую широкую фигуру, заполняющую вход в коридор. Я тихо снимаю пистолет с предохранителя и выхожу в коридор.

‒ Если ты сдвинешься хоть на дюйм, я всажу пулю тебе в грудь, ‒ предупреждаю я.

Здесь слишком темно, так что вошедший не похож ни на что, кроме темного силуэта. Я готова продолжать наступление, но меня остановил голос тени.

‒ Блейз, ‒ его голос проходит сквозь тьму и бьет меня под дых с такой силой, что я падаю на колени. Он делает еще один шаг, и я снова поднимаю ствол.

‒ Не подходи, сука, ни шагу дальше, ‒ выплевываю я сквозь сжатые зубы.

Тень поднимает руки вверх.

‒ Макс, я здесь просто чтобы поговорить. Я должен принести много извинений, и если ты пристрелишь меня сейчас, я не стал бы тебя обвинять. Думаю, я заслуживаю худшего.

Горячие слезы текут вниз по щекам, и я понимаю, что последнее, что я бы сделала с этим человеком, так это пристрелила его. Так что я опускаю оружие, встаю на ноги и делаю лучшее, что смогла придумать. Я подхожу к нему и ‒ хук левой прямо в челюсть. Он отступает на несколько шагов назад, потирая место удара. Я сжимаю и разжимаю ладонь в надежде отогнать боль, но это лишь заставляет руку покалывать сильнее, и я просто задыхаюсь от боли.

Он тянется ко мне, но я отталкиваю его.

‒ Пожалуйста, дай я посмотрю. В темноте я вижу беспокойство в его глазах, так что помедлив, протягиваю ему руку. Я вздрагиваю от первого ощущения его шероховатых пальцев, поглаживающих нежную кожу моей руки. Настолько знакомое ощущение, что я вспоминаю первый раз, когда он подал мне руку.

Он ведет меня обратно на кухню и начинает щелкать выключателями, пока не включается свет у нас над головой. Опустив взгляд, вижу маленькую ссадину на паре вздувшихся костяшек. Сейдж поворачивается к морозильнику и начинает там копаться. Пока он занят, я присаживаюсь на столешницу.

‒ Почему ты здесь, Сейдж? И скажи уже, наконец, как ты пробрался в мою квартиру, не взломав дверь, ‒ шепчу я, отрывая бумажное полотенце. Я подставляю его под воду и выжимаю, потом кладу на кровоподтеки на руке.

Он поворачивается и закрывает морозилку, прислоняется к ней и проводит рукой по спутанным волосам. На нем красная рубашка с V-образным вырезом, которая висит на его широких плечах и бицепсах, рваные джинсы, спущенные с талии, и черные ботинки. Сейдж ‒ прекрасная мечта, и я ненавижу тот факт, что не могу оторвать от него взгляда.

Он передает мне упаковку замороженного горошка через маленькую кухню.

‒ Ключ мне дала Джун. Я встретился с ней и Снитчем с час назад. Вот зачем Снитч в городе. Я попросил его об одолжении.

Мои глаза распахиваются, и наши взгляды встречаются. Теперь я понимаю, о чем говорила Джун.

‒ Президент моего клуба отвернулась от меня. Чертова предательница.

‒ Я здесь, потому что люблю тебя, Макс, ‒ Сейдж игнорирует мой комментарий и отвечает на второй вопрос. Он не отрывает от меня взгляда.

‒ Ого, ты перешел сразу к сути, ‒ усмехаюсь я, опуская взгляд и располагая горошек на руке. ‒ Знаешь, может, если бы ты любил меня достаточно сильно, то не бросил бы меня в больнице, чтобы я очнулась в одиночестве. Может, ты бы позвонил мне, а не хранил молчание, ‒ перехожу на крик. ‒ Как ты посмел просто бросить меня тут разгребать это дерьмо? ‒ Стучу себя ладонью в грудь. Он стоит прямо передо мной, но я все равно чувствую глухую боль, что поселилась во мне в день, когда я очнулась, а его не было.

Он делает глубокий вдох. Резкий и полный боли. Так, что я уже чуть не прыгаю со стойки ему в руки. Хочу обхватить его всего и не отпускать несколько дней, но не могу. Мне больно, и ему придется объясниться.

‒ Я думал, что поступаю правильно. Но теперь понял, что это была самая большая ошибка в моей жизни.

Он тянется ко мне, и когда я не делаю попыток позволить ему прикоснуться к себе, он роняет руку и сжимает ее в кулак.

‒ Где ты был эти три месяца? Снитч мне не говорил.

Сейдж скрещивает руки на груди и рассказывает про нового убийцу и про вынужденные тренировки. Объясняет, зачем так поступил и почему не мог обсудить это со мной в то время.

‒ Но я закончил, Макс. Таймер доволен своим новым убийцей. Больше он тебя не побеспокоит.

Я отклоняюсь на стойку, перенеся вес на руки.

‒ И после того как Таймер отпустил тебя, куда ты направился? ‒ Никак не понимала, почему он тут же не явился сюда.

‒ Я поехал в Лукаут. Макс, есть вопросы, которые я должен был решить самостоятельно. Все те, кого я убил...

‒ Если это имеет отношение к твоему прощению самого себя, то это не причина хотя бы не позвонить мне, ‒ фыркаю я. Моя решимость ослабевает и уже хрупкая стена, что я построила, начинает трещать по швам. ‒ Надо было взять меня с собой.

То, что возведенная мною стена дала трещину, не осталось незамеченным, он быстро сокращает расстояние между нами. Устроившись между моих бедер, он берет мое лицо в свои ладони. Я сосредоточенно смотрю на ручку шкафчика над его плечом. Потому что знаю, если взгляну в его глаза, когда он будет говорить то, что собирается, то я сдамся.

‒ Макс, посмотри на меня. Мне нужно, чтобы ты смотрела на меня, когда я буду говорить. ‒ Его руки напрягаются, когда он поворачивает мое лицо так, чтобы у меня не было выбора, кроме как смотреть в его серые глаза. ‒ Я сделал огромную ошибку, и Грейси Кармайкл пришлось отшлепать меня не один раз, чтобы до меня дошло. ‒ Я чуть не улыбнулась. Обожаю эту женщину. ‒ Я всегда чувствовал, что когда забираю жизнь человека, он забирает с собой частичку меня. Я всегда страдал от этой вины, но во время нашего расставания понял, что ты прогоняешь прочь это чувство вины. Я люблю тебя, Макс, и ты ворвалась в мою жизнь, когда я был потерян и даже не представлял, что делать до конца жизни. Как бы справился с остатком жизни под грузом вины? Ты стала моим светом. С тобой я захотел стать мужчиной, которым был до того, как стал убийцей. И ты можешь злиться на меня, сколько хочешь, но нужно быть сумасшедшей, чтобы думать, будто теперь я от тебя уйду.

Стена раскалывается и полностью исчезает. Я тянусь и хватаю его за запястье, впиваясь ногтями в кожу. Его лицо искажает беспокойство, и я вижу, что он неправильно понял мою реакцию. Мне просто пришлось повиснуть на нем из-за наплыва эмоций, что ударил меня под дых.

Поскольку слов у меня нет, то я решаю смягчить его беспокойство действиями. Я обхватываю его талию ногами и хватаю руками за волосы. Заставив его откинуть голову назад, чтобы получить доступ к его рту, я с жадностью целую его в губы.

У него теплый, податливый рот, совсем как я помню. Наши губы двигаются, и боль в груди превращается в бабочек, и внезапно, мне не достаточно той близости, что сейчас между нами. Я отпускаю волосы, обхватываю его шею и выгибаюсь к нему. Поцелуй становится глубже, жестче, исступленнее, с языком и покусываниями. Как будто мы оба пытаемся восполнить время, проведенное порознь. Но не успели мы двинуться дальше, как он отстраняется. Я издаю жалкий тихий звук из глубины горла и тянусь за ним, но он уклоняется.

Он отходит назад и смотрит на меня.

‒ Прости, Макс. Обещаю заглаживать свою вину всю оставшуюся жизнь. ‒ Он тянет подол черной футболки вверх так, чтобы показался мой живот. Я следую за его глазами, он смотрит на светло-розовый шрам. Наклоняется и оставляет дорожку поцелуев вдоль шрама, зажигая горячий огонь у меня между ног. Я откидываю голову и стону. Боже, как я скучала по нему. ‒ И за это тоже. ‒ Я чувствую его дыхание на шраме, его пальцы впиваются в мои бедра. ‒ Этого больше никогда не повторится.

Я поднимаю его голову за подбородок, он ставит руки на стойку по сторонам от меня.

‒ Это не твоя вина. Я никогда не буду винить тебя за то, что случилось с Джеймсом. В этом лишь его вина. Так что выбрось это из головы прямо сейчас. ‒ Я провожу ладошкой по его щеке, и он поворачивает голову к моей руке. ‒ Я люблю тебя, Сейдж. И никогда не перестану любить, потому что это ты научил меня любить. Благодаря тебе я почувствовала то, на что никогда не считала себя способной. А теперь, если мы не займемся сексом, то у меня в трусах случится потоп и испортит эту стойку.

Лукавая ухмылка появляется на его губах, он стягивает меня со стойки и обхватывает руками мою задницу.

‒ Черт побери, как я скучал, ‒ рычит он.

Я наклоняюсь и засасываю его нижнюю губу в свой рот, потираясь влажной киской о его эрекцию.

‒ Ну, так докажи это, Сейдж Кармайкл.

ЭПИЛОГ

Восемь месяцев спустя

Кэтч

‒ Что взять с собой? ‒ Макс стоит у шкафа и роется в своих вещах. Я стою у дверного косяка и смеюсь. Она скалится на меня. ‒ Я серьезно. Никогда не занималась семейной фигней, так что я не знаю, что мне надеть.

Макс переехала месяц назад на мой склад в Вашингтоне. Я устранил все повреждения, и мы вместе выбрали новую мебель для спальни, вместо испорченной. Я бы привез ее сюда на следующее же утро после нашей встречи, но она отказалась съезжать до тех пор, пока Джун не сможет въехать в одну из отремонтированных однокомнатных квартир.

Макс все еще работает там, где устроилась во время моего отсутствия, а я, будучи официально безработным, взял подработку у Джека. По выходным, когда там собиралась большая толпа, я приходил помогать улаживать разные неприятные ситуации. Доход от этого был маленький, но мне нравится помогать старику, а денег у меня и так хватает.

‒ Грр! К черту, возьму всего понемногу.

Она снимает с вешалок джинсы, брюки, платья, блузки и футболки.

‒ Ого, притормози. Не хочу весь день в Лукаут распаковывать твой багаж. ‒ Я обнимаю ее за плечи и разворачиваю лицом к себе. ‒ Это семейные посиделки. Грейси Кармайкл наплевать, даже если ты заявишься в пижаме и тапочках, главное, что приехала. ‒ Я провожу руками по ее плечам вверх и вниз, чувствуя, как ее мышцы расслабляются от моих прикосновений.

‒ Но там еще будет твоя сестра, и тети с дядями... я просто хочу произвести хорошее первое впечатление. ‒ Она пытается развернуться к одежде, но я поднимаю ее и кладу себе на плечо. ‒ Твою мать, Сейдж, поставь меня. Она сильно шлепает меня по заду, а я усмехаюсь и укладываю ее на кровать.

Я опускаюсь на нее и целую в лоб. Ее рыжие волосы разбросаны вокруг нее, на ней та ужасная короткая футболка, что я дал ей в первую ночевку здесь. Я тыкаю ее пальцами в бок, от чего она кричит и смеется. Эти восемь месяцев были лучшими в моей жизни. Ради нее я просыпаюсь по утрам, и она последняя, кого я вижу, ложась спать.

Таймер сдержал слово, и как будто забыл, что мы вообще существуем. Я поддерживаю связь со Снитчем, потому что за двенадцать лет моей работы убийцей он стал для меня лучшим другом. Макс все еще не в восторге от него, потому что здесь еще замешана Джун, но терпит его как может.

Прошлое осталось в прошлом, и я смог решить несколько проблем, которые у меня были до появления Макс. Постепенно, за несколько месяцев, я смог простить себя за каждую отнятую мною жизнь. Этот процесс не смог бы пройти без нее, и за это я люблю ее еще больше.

‒ О чем ты думаешь? ‒ спрашивает она, пока я смотрю в ее темно-зеленые глаза.

‒ Как ты прекрасна и как сильно я тебя люблю. Это самое важное. На следующей неделе ты наденешь все, что тебе захочется. Я люблю тебя, так что и они тебя полюбят. ‒ Я прижимаюсь губами к ее губам, краду ее дыхание и вдыхаю чудесный запах лаванды.

Когда я отодвигаюсь, она вздыхает, ее глаза прикрыты.

‒ Ну, раз ты так говоришь. ‒ Она обхватывает меня ногами за талию и начинает притягивать к себе, когда на телефоне играет мелодия Джун. ‒ Ой, отбой. Я должна ответить.

Она сбрасывает меня, и я падаю на кровать с рычанием. Она берет телефон и выходит из комнаты, подняв спинку футболки и демонстрируя мне свою задницу в стрингах.

‒ Ты хочешь моей смерти? ‒ Я слышу, как она смеется, и лишь потом отвечает на звонок.

У меня есть пара мгновений, я подскакиваю и открываю ящик с носками. Тянусь в конец ящика и вытаскиваю маленькую вельветовую коробочку для драгоценностей. Я распахиваю ее и смотрю на кольцо, которое искал несколько месяцев. Макс ‒ самое прекрасное, что я когда-либо видел, так что было непросто найти вещь соответствующей красоты.

После бесчисленного множества драгоценностей я, наконец, нашел шоколадный алмаз изумрудной огранки. Цвет камня напомнил мне ее волосы, и я сразу же понял, что оно то самое. В светлом золоте с окантовкой из маленьких чистых бриллиантов, изделие простое, но не простецкое.

Я слышу окончание разговора с Джун, так что засовываю коробочку в дальний карман своего ручного багажа. Она влетает в комнату и стягивает футболку через голову.

Стучит пальцем по подбородку.

‒ Хмм, на чем это мы остановились, когда Джун позвонила с очередной трагедией?

Я просто смотрю, как она медленно ложится на спину обратно на кровать и раскидывает волосы вокруг головы.

Чтоб тебя. Я хотел подождать до Лукаута, но кольцо так и рвется из сумки. Я хочу, чтобы оно уже было у нее на пальце.

Я достаю коробочку из сумки и держу ее за спиной. Становлюсь на колено у кровати, оседлав ее бедра, и провожу пальцем от ее нижней губы по шее, меж грудей и останавливаюсь у пупка. Она откидывает голову и закрывает глаза. В этот миг я ставлю вместо пальца коробочку.

Она распахивает глаза и поднимается на локтях. Я вижу, как ее глаза перескакивают от коробочки ко мне. Она шумно глотает и снова смотрит на коробочку.

‒ Это то, что я думаю? ‒ у нее дрожит голос. Я пожимаю плечами. ‒ Вот только не надо тут пожимать плечами, Сейдж. Открой чертову коробочку.

Я улыбаюсь с чувством, что принятое решение приносит расслабление, и поднимаю коробочку. Распахиваю ее.

‒ Макс Нора Брейди, ты выйдешь за меня?

Она прикрывает рот рукой.

‒ Заткнись, сукин ты... ох... ‒ Она откидывается обратно на кровать и начинает визжать как подросток. Никогда не видел у нее такой реакции, и это слегка меня пугает.

‒ Эм, это «да»?

Макс снова садится и выпрямляется, обхватывает ладонями мое лицо.

‒ О, да, Это значит «да».

Я надеваю ей кольцо на палец, и она дарит мне глубокий поцелуй. Когда она отодвигается, то смотрит на кольцо и улыбается. Затем отталкивает меня.

‒ Я должна позвонить Джун!

Я смеюсь и откидываюсь на кровать с чувством большего счастья и покоя, которое не испытывал за всю свою жизнь. Когда Макс попала в беду, я все время думал, что она просто оказалась не в то время и не в том месте. Теперь я осознал, что иногда нужно оказаться именно в таком месте, чтобы все в жизни встало на свои места.

Конец