Кинг

— Да, это я вижу. Но почему мы делаем сэндвичи на причале?

Мне было интересно, какая причина стояла за всем этим. Кинг не был похож на парня, любившего устраивать пикники на пристани, и неважно в какой ситуации. Плюс за все то время, что я провела с Кингом, он ни разу не приготовил что-нибудь для меня. И даже не поел вместе со мной.

— Потому что сегодня прекрасный день для того, чтобы провести его на свежем воздухе, и кстати, кому, бл*дь, не нравятся сэндвичи? — Кинг сел на один из пластиковых стульев, окружавших деревянный стол, прикрученный болтами к настилу, чтобы тот не улетел во время урагана. — И к тому же Преппи сказал… Не знаю. Просто налетай.

— От такого количества еды даже лошадь подавится, — произнесла я, осторожно выбирая индюшиное филе и бекон для своего сэндвича.

— Ты когда-нибудь видела, как лошадь давится майонезом? — спросил он.

— Вполне возможно. Я просто не помню этого.

Я схватила пригоршню читос из пакета и посыпала ими свой сэндвич, раскрошив их между ладонями. Кинг начал вытаскивать из-под меня стул, чтобы подвинуть его ближе. Он помахал мне, чтобы я села рядом с ним.

И теперь не только подлокотники прикасались друг к другу, но и наши руки.

— Как это? — начал он, открывая банку пива и протягивая ее мне.

— Ты о чем? — уточнила я, положив свою бумажную тарелку на колени.

— Не помнить ничего. Я все думаю об этом, но не могу даже представить.

— Это… — я порылась в своей голове в поисках подходящих слов, но лишь одно крутилось в ней снова и снова. — Пустота.

— В тебе столько много качеств, щенячьи глазки, но пустота явно не одно из них, — Кинг заправил непослушную прядь волос мне за ухо.

— Неужели? Тогда скажи мне, кто я, потому что я не могу думать о чем-то, что не сокрыто в моей памяти, — я вонзила зубы в свой сэндвич, и кусок получился такой большой, что почти полностью заполнил мой рот.

Кинг прыснул со смеху:

— Ну, для начала… Ты причудливая.

— Причудливая?

— Щенячьи глазки, а кто сейчас посыпал свой сэндвич читос?

— Правильно подмечено. Ладно, причудливая. С этим можно жить. Продолжай. Что еще ты, думаешь, знаешь обо мне?

— Ну, ты смелая. Храбрая даже. Я бы рискнул и посмел бы назвать тебя дохера дерзкой. Ты по три часа думаешь, прежде чем что-то сказать. Ты задаешь слишком много е*аных вопросов. У тебя ямочка на левой щеке, которая появляется, когда ты улыбаешься, но на правой щеке она появляется, только когда ты в ярости, — смущение обожгло мне щеки, будто я стояла возле костра. — Твои шея и лицо краснеют, когда ты стесняешься. Начиная с шеи. Вот отсюда, — Кинг легонько приложил ладонь к моему горлу. — Потом поднимается к щекам, — он едва коснулся моей челюсти большим пальцем, — а после подбирается к ушам.

Он наклонился и губами всосал мочку моего уха, путешествуя языком по чувствительной плоти на ушке и посылая искры вниз по всему моему телу. Соски затвердели и уперлись в ткань рубашки.

Кинг подавил смешок и притянул меня к себе:

— Поэтому не говори, что ты пустая, щенячьи глазки, потому что в тебе есть все, кроме пустоты, — в его глазах зародился шаловливый огонек. Нечто, чего я раньше не видела. — А еще я думаю, что ты самый интересный человек, которого я встречал в своей жизни.

— Спасибо, — ответила я. — Но перестань представлять, как бы ты чувствовал себя, не имея воспоминаний. Тебе повезло, что ты знаешь, кто ты и где твое место.

Кинг оторвал этикетку от банки с пивом и вздохнул:

— Иногда мне хочется не знать.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы у меня был выбор — проснуться завтра и не помнить, кто я, все то совершенное дерьмо и оставленных мной в прошлом людей— я бы сделал это. Я мог бы просто начать заново. Быть кем-то другим.

— Я не хочу, чтобы ты был кем-то другим, — вырвалось у меня, и я прервала его признание.

— Ты должна ненавидеть меня, — произнес Кинг, убирая тарелку с моих колен и ставя ее на стол. — На твоем месте я бы меня ненавидел.

— Я думала, что ненавидела.

— А теперь? Что ты теперь обо мне думаешь? — спросил Кинг, наклоняясь ближе.

— Думаю, ты самый упертый, заносчивый, раздражительный, несносный, сложный и красивый мужчина, который ходил по этой земле.

— Я считаю тебя тоже красивой, — выдохнул Кинг.

Одним ловким движением он стащил меня с моего стула и усадил к себе на колени.

Его руки только скользнули в мои волосы, когда со стороны мангровых зарослей послышался будоражащий грохот.

— Бл*дь, ты остаешься здесь, — приказал Кинг.

Он встал и отпустил меня из своих рук. Я присела возле бетонной подпорной стенки, которая отделяла причал от двора. Кинг без проблем перепрыгнул через нее и побежал в сторону гаража, откуда и доносился звук.

Казалось, я просидела там несколько часов в ожидании Кинга или какого-нибудь происшествия.

Ничего.

Живот заурчал, напоминая мне, что я едва ли коснулась своего ланча. Я плюхнулась на задницу и выпрямила ногу в попытке подтянуть к себе стул, на котором стояла моя тарелка. Зацепила пластиковую ножку носком и медленно потащила стул на себя. Раздался ужасный скрежещущий звук, когда пластиковая ножка заскользила по деревянной поверхности причала. Я остановилась и замерла.

Ничего.

Поэтому я решила продолжить. Медленно, дюйм за дюймом, я подтаскивала свой ланч к себе, пока мой сэндвич с раскрошенными читос не оказался на расстоянии вытянутой руки. Я потянулась к тарелке и взяла ее. Уже даже открыла рот и была готова сполна насладиться своей победой, когда кто-то надо мной прочистил горло.

Держа сэндвич перед открытым ртом, я посмотрела поверх хлеба и увидела Кинга и Медведя, пялившихся на меня сверху.

Медведь выглядел так же суперски, как и в ночь, когда я впервые встретила его, возможно, сейчас даже еще лучше. Потому что на нем не было рубашки. Грудь была чисто выбритой, и на ней блестели капельки пота. Я думала, у Кинга много татуировок, но на теле Медведя не было ни единого не закрашенного чернилами места.

Кинг начал первым:

— О, нет, нет, не волнуйся обо мне. Я в порядке. Просто пришел проверить, откуда доносился звук, от которого хотелось отрезать уши, но ты не стесняйся. Можешь прикончить сэндвич. Мы подождем, — улыбка осталась в уголке его рта.

Медведь присел рядом:

— Черт. Рассчитывал проведать тебя. Не думал, что ты все еще жива.

Я положила свой сэндвич и встала:

— Если вы двое закончили стебаться надо мной, может, скажете, что за звук доносился из зарослей?

— Черт. Извини, это все я. Приходила девушка, а у нее старый «Фольксваген-жук». Одно за другим, ну и…

— Не хочу знать, — перебила я.

Медведь продолжил:

— Всего лишь хотел сказать, что, пока ее губы ласкали мой член, я чуть не забыл, что должен был починить ее жука. Ну а звук — это ее машина. Что, думаю, было в последний раз, потому что ей пи*дец. Ну, типа вообще пи*дец. Что абсолютно обидно, потому девушка могла сосать…

Кинг поднял руку вверх:

— Ладно, Медведь, хватит нести всякое дерьмо. Можешь сказать ей, что случилось на самом деле.

Медведь кивнул, и в этот момент его телефон зазвонил. Он вытащил его из своего заднего кармана и нажал на кнопку принятия вызова.

— Да, — он почесал бороду. — Бл*дь. Ладно. Окей. Да, я скажу ему, — он снова нажал на телефон и спрятал его назад в карман. — Айзек сделал ход. Джимми и Би-Джи засекли его и его парней в Корал-Пайнс сегодня утром. Выглядит так, будто у них здесь дела. Би-Джей говорил с мужиком из команды Айзека. Они проедут по нашей земле через неделю или около того.

— Черт, — выругался Кинг.

— Я говорил тебе убраться нахер из города, чувак. Ты знал, что он едет.

— Да, и мне, когда ты сказал это, было плевать, если он даже придёт прямо к моему порогу, размахивая пистолетом.

— А сейчас? — уточнил Медведь. Кинг кивнул в мою сторону. — А, понятно. Что хочешь сделать, старик? Твой ход. Знай, я всегда за тебя, — ответил Медведь, подкуривая сигарету.

— Думаю, мы пойдем в наступление, — проговорил Кинг.

— Подождите, что это все значит? Кто такой Айзек?

Кинг меня проигнорировал.

— Отправлю ее к Грейс до этого времени, — сказал он Медведю.

— Кинг, кто такой, мать твою, Айзек? И, бл*дь, кто такая Грейс? — прокричала я, давая понять, что я участник беседы.

— Щенячьи глазки, когда Преппи брал тебя с собой в поездку, он говорил тебе, что когда мы с ним начали эту операцию с бабулями, то отрезали продажу товара нашего поставщика?

— Да, говорил.

— Так вот Айзек был нашим поставщиком.

— Черт, — вырвалось у меня.

Медведь сделал длинную затяжку и выпустил дым через нос, выглядя как птица, которую Кинг не так давно вытатуировал на своей руке.

— Да. Это если вкратце.

— Грохот, который ты слышала, был предупреждением.

— Каким предупреждением? — не унималась я.

Медведь потушил сигарету о бетонную стенку.

— Таким, которое взрывается.

— А что взорвалось?

Визг Преппи разрезал воздух, словно еще один взрыв:

— КАКОГО Х*Я ПРОИЗОШЛО С МОЕЙ Е*АНОЙ ТАЧКОЙ???!!!

ГЛАВА 17.

Доу

Все признаки игривости Кинга, которые я видела во время ланча, испарились. Он дал мне всего лишь десять минут, чтобы я собралась и затащила свою задницу в грузовик.

Я не знала, куда мы собирались, а его ответ, который он мне рявкнул, дал понять, что он и не собирается говорить мне.

Мы ехали в настолько напряженной тишине, что она, казалось, сидела рядом третьим лишним. Как незваный гость. Устроилась между нами на длинном сиденье грузовика. Мы свернули на разбитую узкую дорогу. Мое любопытство подняло нос, когда Кинг остановился на обочине возле стильного желтого домика на ранчо с коротким заборчиком спереди.

— Идем, — произнес Кинг.

Выбравшись из грузовика, он открыл замок на воротах и пошел по цементной дорожке. Я следовала за ним, иногда подбегая, чтобы успеть за его длинными шагами. Несколько вертушек на палках создавали видимость ветра во время сегодняшней жары, пока мы проходили мимо них. Я думала, может, Кинг вместо Преппи заехал забрать то, что нужно, и это был еще один из домов в их операции «Бабулина оранжерея», который я еще не видела.

Когда мы подошли к двери, Кинг не постучал, а просто открыл ее и вошел внутрь. За секунду мое сердце пропустило удар от мысли, что он собирается ограбить это место, но эта идея умерла сразу же, как только он выкрикнул:

— Грейс?

«Грейс».

Я уже слышала это имя прежде.

Я последовала за ним в дом и закрыла за собой дверь. Когда обернулась, то столкнулась с тысячами пялившихся на меня маленьких глазок. Небольшая гостиная была буквально усеяна ими. От длинных полок буфета и стола при входе до кофейного столика и верха телевизора — все было заставлено керамическими кроликами различных размеров.

Кинг не уделил этому никакого внимания, шагая через гостиную к раздвижным дверям в дальнем углу столовой, где эти самые кролики сидели на шести стульях у стола, будто наслаждаясь своим обедом.

«Думаю, Грейс любит кроликов».

— Я здесь! — послышался высокий, но хриплый голос.

Кинг придержал раздвижную дверь открытой таким образом, чтобы я могла пройти, но при этом не отступил. Мне пришлось протиснуться мимо его груди, чтобы пробраться на другую сторону. Пытаясь прикасаться к нему как можно меньше, я споткнулась снаружи о деревянный порог веранды. Миниатюрная женщина с поднятыми у корней волосами сидела перед нами в синем плюшевом кресле. Она задрала ноги вверх, положив пятки на край стола и скрестив лодыжки. Она попивала зеленую жидкость из высокого стакана. На поверхности напитка плавали лед и зеленый листочек.

Вместо того чтобы спросить, кто я такая, она встала и обняла меня. Ей было под семьдесят. На ней был джинсового цвета свитер, который подходил к ее штанам, и былая ортопедическая обувь.

— Я Грейс, — представилась она, держа меня за локти так близко, дабы иметь возможность изучить мое лицо.

— Привет, — я не была уверена, кем мне нужно было назваться, но Кинг решил эту проблему за меня.

— Это Доу.

— Какое необычное имя. Что оно значит?

Я посмотрела на Кинга, и он кивнул.

— Доу как у Джейн Доу. Неизвестной, — ответила я ей.

— Твои родители слишком увлекались криминальными новеллами или они хиппи, которые пережарили свои мозги амфитаминами? Потому что, говорят, в этих краях их много. Хотя я так ни одного и не встретила, поэтому не поверю, что ты из Логанс-Бич.

— Я не уверена, чем увлекаются мои родители, мэм.

Грейс вопросительно посмотрела сначала на меня, потом на стоявшего в дверном проеме Кинга. Он пожал плечами.

— Ты выпустишь весь прохладный воздух отсюда. Садись. Выпей.

Грейс помахала Кингу и мне и вытащила для нас стулья. Она налила нам по стакану зеленой жидкости из графина на столе.

— Надеюсь, вы любите мохито, — обрадовалась она, наполняя свой стакан.

Я сделала глоток. Кубик льда стукнулся о передние зубы. Напиток был и сладким, и горьким одновременно, но после жары на улице его вкус показался мне божественным.

Слава богу, мои солнечные ожоги прошли — мне больше не нужно было прятаться в тени. А еще я перестала напоминать спелый помидор.

Кинг уселся рядом со мной и оказался напротив Грейс.

— Что у тебя для меня есть? — спросила Грейс Кинга.

Он прыснул со смеху и чуть поерзал на своем месте. Он достал маленький черный пакетик из кармана и скользнул им по столу.

— Спасибо тебе, сладенький, — произнесла Грейс, игриво прижимая пакетик к груди. Она положила его назад на стол и обратилась ко мне: — Так как вы двое встретились? Расскажите мне все от и до.

— Эм… — я понятия не имела, как ответить ей на это, так что начала с правды. Как только я начала говорить, предложения вылетали из меня, будто я блевала ими и была не в силах остановить этот словесный понос: — Ну, Грейс, мы встретились в ночь, когда я решила продать себя за горячую пищу и место, где могла поспать. Я собиралась отсосать этому парню, а когда поняла, что просто испугаюсь, сама мысль об этом вызывала во мне тошноту. Потом моя подруга меня подстрелила или зацепила пулей — называйте как вам угодно. После он нашел мою подругу мертвой в комнате отеля с иглой в руке, но это было до того, как я сбежала. А потом он убил моего возможного насильника и вернул меня снова в свой дом, искупал и провел поучительную беседу о том, что я теперь его собственность и у меня нет никакого права выбора.

Я остановилась и посмотрела на Грейс, чьи очки сползли на середину переносицы.

Кинг откашлялся:

— Она пришла в мой дом на вечеринку по поводу моего возвращения.

Это была правда, но он опустил самые пикантные подробности, которые я только что выложила Грейс как на духу. Женщина сняла очки и откинула голову назад, разразившись безудержным смехом.

— Не думаю, что кто-нибудь будет смотреться рядом милее, чем вы двое, — произнесла она, игнорируя все, что я только что выплеснула на нее. — Я очень рада, что ты нашел кого-то, мой дорогой мальчик. Я так скучала по тебе, пока тебя не было, и каждый божий день молилась, чтобы ты нашел кого-то, кто сделает тебя таким же счастливым, как и мой Эдмунд сделал меня, — Грейс покрутила серебряное кольцо на своем пальце.

— Мы не… — начала я, но Кинг положил руку на спинку моего стула и развернул к себе.

— Я хотел, чтобы ты с ней встретилась, — сообщил он, скользя пальцами по моей шее, словно выказывая свою неожиданную привязанность.

Хотелось мне того или нет, но моя кожа ожила под его невинным прикосновением, и я уверена, что громко схватила воздух ртом, потому что плечи Кинга затряслись от беззвучного смеха. Грейс встала и обошла стол. Остановившись возле Кинга, она поцеловала его в лоб.

— Ты так осчастливил меня, старую женщину, — призналась Грейс, вытирая под глазом слезу. Она шмыгнула носом и сложила руки перед собой. — Я собираюсь приготовить обед. Доу, солнышко, ты согласишься помочь мне?

— Конечно, — согласилась я, вставая из-за стола.

Я до сих пор не была уверена, где мы находились, но мне понравилась Грейс, а иметь кого-то еще, помимо трех татуированных амигос (прим.: с исп. «друзья»), было неплохой переменой. В ней было что-то от любящей бабушки, что располагало сразу же, как она начинала говорить. Я собиралась насладиться ее обществом, пока у меня был такой шанс и пока мистер Настроение Дня снова не запер меня в четырех стенах своего дома.

— Нужно забрать кое-что из грузовика, — сказал Кинг, подскакивая со стула и исчезая за углом дома.

Грейс провела меня на кухню и достала из холодильника ингредиенты для пасты с фрикадельками. Она убрала одного из мягких кроликов со стула, чтоб я смогла сесть за стол и помочь ей нарезать овощи, тогда как сама смешивала ингредиенты для фарша.

— Откуда вы знаете Кинга? — поинтересовалась я, нарезая зеленый перец на доске и затем сметая измельченные кусочки в общую миску для овощей.

— Он не сказал тебе?

— Он вообще немного говорит, — признала я.

— Немногословный парень — это про него, — с теплотой ответила Грейс. — Я знаю Брэнтли с тех пор, как он еще был сопливым школьником. В один день он попытался обокрасть мой сад. Ему тогда едва исполнилось двенадцать.

— Брэнтли?

— Он на самом деле не говорит тебе ничего, да? — Грейс посмотрела на меня искоса.

— Что вы сделали, когда поймали его?

Мне было интересно. Как Кингу удалось завязать отношения с женщиной, которая была в три раза старше, чем вся его жизнь?

— Я отломала ветку от дерева, так же как сделала бы моя мама, стащила джинсы с его маленькой бледной попки и отходила прутом, — без промедления проговорила Грейс, обмывая помидоры и высушивая их бумажным полотенцем.

— Нет, не может быть, — произнесла я, наполовину не веря потому, что не могла представить, как Кинга можно отшлепать веткой, отломленной от дерева.

— Да, я и правда это сделала. А потом Эдмунд позвал мать Кинга, пока я готовила обед, но она не отозвалась. Эдмунд оставил ей сообщение, но она так и не появилась. Так что он остался на обед. Потом на ночь. И с тех пор он приходил к нам каждое воскресенье. Ну, каждое воскресенье, когда не был занят чем-то или когда не сидел в тюрьме. Но в таком случае мы ходили к нему сами.

— Вы знали, что он был в тюрьме?

— Конечно. Я навещала его каждую неделю. И когда умер мой Эдмунд, этот мальчик пришел на его похороны в зеленом смокинге, который купил в секонд-хенде и который был велик ему на три размера. Я тысячу раз предлагала ему остаться жить здесь, но он не тот человек, что позволит содержать себя. Он решил остановиться подальше, делать то, что ему хочется. Мальчик приезжает приглядывать за мной и домом.

— Так… Вы знаете все?

Грейс кивнула:

— Не в таких грязных подробностях, но я все-таки не тупая женщина. Я знаю, что мой мальчик не на правильной стороне закона. Но я люблю его как сына, и это все, что имеет для меня значение, — и не делая паузу, Грейс продолжила: — Любовь — это то, что ты сделал бы для другого человека, а не для себя в частности. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что он бы отдал свою жизнь ради меня. И я бы сделала то же самое ради него, — она открыла холодильник и вытащила еще одну тарелку с зеленым перцем. — Ещё я в курсе, что все, что ты рассказала о вашей встречи, правда до последнего слова.

— Почему вы ничего не сказали об этом? — спросила я.

Грейс вздохнула и отвернулась в сторону, глубоко задумавшись:

— Был такой фильм про девочку. Это была черно-белая картина о грабившем поезда парне. Я никогда не забуду конец. Видишь ли, ковбой вернулся к женщине, которую любил, и рассказанная ей правда о том, что он грабил поезда, о том, что делал страшные вещи, что воровал у людей, убивал, не означала, что он любил ее меньше или был не способен на любовь.

Грейс указала, чтобы я взяла блюдо с перцем и следовала за ней на веранду. Я поставила его на стол, а Грейс расставила небольшие тарелки и разложила приборы. Когда мы закончили, она подвела меня к перилам и кивнула в сторону Кинга, который стоял на лестнице и вкручивал маленькую лампочку в углу ее сарая.

— То, что я пытаюсь сказать, дорогая, и то, что думаю о ковбое, пытавшемся спасти свою любовь в фильме, и есть разница между быть плохим и быть злом. Только потому, что он был плохим мальчиком, не значит, что Кинг не может стать великим человеком, — я прокручивала ее слова в своей голове, когда она добавила: — Господь свидетель, солнышко: если ты разобьешь ему сердце, я перережу тебе горло прямо там, где ты стоишь. Если умру до момента, как это случится, будь уверена, смерть не остановит меня от того, чтобы выследить тебя, — Грейс улыбнулась, будто не она сейчас угрожала моей жизни, и притянула меня в еще одно объятие. — А теперь давай вернемся к тефтелькам.

Грейс, может, и была маленького роста, но она, видимо, неправильно поняла то, что происходит между мной и Кингом. Но у меня не было сомнений в том, что она пройдется ножом по моему горлу не моргнув и глазом, если я перейду ей дорогу.

Кинг нырнул в ванную помыть руки, а потом присоединился к нам на веранде. Солнце только начало садиться, когда я заметила, как лучи падают на наши головы. И по мере того, как оно спускалось ниже к линии горизонта, те становились все ярке, будто это были тысячи звезд, освещающих нам ужин.

Мы наслаждались едой, а Грейс в основном говорила. Она часто обновляла мохито в моем стакане и в один момент вышла наполнить графин. Она заинтересовалась мной и задавала кучу вопросов. Уплетая тефтельки, я заполняла для нее пробелы в своей истории.

— То, что вы есть друг у друга, очень хорошая новость, — заметила она.

— Она не моя девушка, Грейс, — возразил Кинг, в ответ ее губы сжались в тонкую полоску.

Грейс пожала плечами и сделала еще один глоток своего напитка.

— Знаете, а ведь нашу с Эдмундом свадьбу устроили. Наши матери договорились между собой, еще когда мы сосали молоко из их груди. В первые годы, когда мы были вместе, я терпеть не могла этого человека, но со временем научилась его любить. Потом я влюбилась в него, и это чувство не покидало меня до последнего дня, до его смерти. Некоторые события часто начинаются не так, как мы хотим. Важно то, как они заканчиваются. Я, может, и не любила Эдмунда сперва, но он превратился в любовь всей моей жизни.

У Грейс было самое оптимистическое, если не извращенное, понимание об отношениях. Но чего я ожидала? Эта женщина была живым ходячим противоречием. Маленькое милое существо, которое выпивало как рыба и материлось как моряк. Если не упоминать уже о том, что ее дом выглядел так, будто в передаче «Хордер: мир кроликов».

— Да и секс у нас был фантастический, — заключила Грейс, уставившись на свет.

Я выплюнула целый глоток мохито. Брызги полетели на рубашку Кинга. Я приготовилась к его злости, медленно поднимая на него глаза, но ничего не последовало. Его плечи затряслись, когда он разразился смехом, а Грейс простонала ему в ответ.

Я помогла Грейс убрать со стола, пока Кинг пошел вытирать с себя брызги. Я услышала, как из крана в ванной полилась вода. Кто знает, может, он застирывает свою рубашку, чтобы не осталось пятен от мохито?

— Грейс, откуда столько кроликов? — спросила я.

Мне нужно было узнать. Она улыбнулась и закрыла посудомоечную машину. Она повернула включатель, и звук был такой, будто машина Преппи снова взорвалась.

— Эд всегда привозил кроликов из командировок, — она посмотрела на игрушки вокруг стола. — Знаю, это странно, и знаю, что они занимают почти все пространство в доме, но каждый из них напоминает о мгновеньях, что, когда мой муж был где-то без меня, он думал обо мне.

Грейс выглядела уставшей. Мое сердце сжалось. Я не ожидала, что секрет будет таким сентиментальным, и ненавидела то, что вообще подумала о том, будто кролики просто были ее фетишем.

— Я закончу сама, Грейс. Почему бы вам не прилечь?

Она кивнула и вытерла руки о кухонное полотенце, которое свисало с её плеча. Опустив его на кран, она обняла меня еще раз.

— Спасибо. Ты ведь позаботишься о моем мальчике, так ведь? Ему нелегко с тех пор, как он вернулся. Я беспокоюсь о нём.

Я не знала, как ответить на это, поэтому струсила и сказала ей то, что она хотела услышать:

— Конечно.

Грейс прошла по коридору, и я услышала, как дверь открылась, а потом закрылась за ней. Я закончила с посудой и просидела за кухонным столом где-то час. Становилось поздно. Грейс уже явно было пора ложиться спать.

И где носило Кинга?

Я потопала по коридору и замерла перед дверью, за которой услышала приглушенные голоса. Дверь не была плотно закрыта, так что я слегка приоткрыла ее еще больше в надежде, что она не заскрипит. Уставившись в щель, я увидела отражение Кинга и Грейс в зеркале большого столика из орехового дерева, занимавшего почти половину маленькой комнатушки. Грейс сидела на краю кровати в ярко-оранжевой ночной рубашке и в такого же цвета тапочках.

Ее ноги не касались пола. Кинг присел перед ней на корточки и протянул нечто, по форме напоминающее стеклянную трубку для курения.

— Мне это нравится, — произнес он, зажигая смесь в трубке, втягивая в себя дым, а затем выдыхая его.

Он передал трубку Грейс, которая повторила то же самое, глядя на Кинга для большей уверенности. Выпустив дым, она начала тяжело кашлять. Кинг держал ее руку, пока она кашляла и смеялась одновременно.

— Я каждый раз буду это делать? — спросила она, когда наконец-то смогла связать слова в предложение.

— Нет, только первые несколько раз, — уверил ее Кинг с несмелой улыбкой.

— Хорошо. Ненавижу кашель, — ответила Грейс.

— Уверена, что тебе больше ничего не нужно? — начал Кинг.

— Я старая бабка и скоро умру от этой хрени. А ты и дальше будешь приходить в мой дом, чинить вещи и заботиться обо мне оставшиеся полгода. Ты и так слишком много для меня сделал.

— Не говори так, — скривился Кинг, сжимая переносицу.

Грейс протянула руку, взяла ладони Кинга в свои и положила их себе на колени.

— Ты мне ближе сына, которого у меня никогда не было, — призналась она.

Кинг уставился в пол:

— Ты всегда была мне большей матерью, чем… Она.

На лице Грейс проступила серьезность.

— Я жалею лишь о том, что не прикончила ее собственными руками.

Одно из ее слов вырвало меня из транса, и я забыла о том, что мне не стоит двигаться. Споткнувшись, я приземлилась на колени и руки почти перед ее кроватью.

— Она всегда такая грациозная? — поинтересовалась Грейс.

Кинг поцеловал ее в лоб и выключил свет. Я с грустью помахала ей рукой перед тем, как он поспешно вывел меня из комнаты, закрывая за нами дверь. Он выключил весь свет в доме и запер раздвижную дверь. Когда мы почти дошли до выхода, Кинг остановился, потянулся за чем-то в карман и поставил что-то на край стола в коридоре. Я отставала от него на несколько шагов, поэтому смогла рассмотреть то, что он оставил для Грейс. И когда я увидела, дыхание застряло у меня в горле.

Он оставил ей маленького, белого, керамического кролика.

ГЛАВА 18.

Доу

— Нам нужно сделать еще одну остановку, — предупредил Кинг, набирая сообщение на своем телефоне на пути к грузовику.

Я посмотрела на него — на самом деле посмотрела — будто впервые встретила. Я видела мужчину, отбросившего свой устрашающий облик и постоянные перемены в настроении и просто заботившегося о женщине, которую любил. Мужчина, которого я начала считать монстром, был способен на любовь.

— Зачем ты показывал Грейс, как курить травку? — спросила я.

— Грейс, может, хорошо притворяется, но она постоянно терпит сильную боль, — скривился Кинг. — Все медикаменты, что ей выписывают врачи, просто херня. Они должны заставлять ее чувствовать себя комфортно, а вместо этого ее от них тошнит.

— Что у нее?

— Какая-то ху*ня, которую врачи называют агрессивным раком, — костяшки Кинга побелели, когда он с силой сжал руль.

— Ей действительно осталось полгода?

Кингу стало не по себе, но после встречи с ней я думаю, что должна знать больше о ее состоянии.

Он положил локоть на опущенное стекло дверцы, подперев челюсть кулаком.

— Они говорят полгода, но мне сказали, что время всегда стоит делить пополам. Врачи вечно преувеличивают насчет оставшемся нам времени.

— Кто тебе это сказал?

— Ее доктор.

— Оу.

Мы провели в тишине следующие двадцать минут, пока не приехали к нашему находившемуся по соседству пункту назначения. Кинг припарковался, и когда я схватила дверную ручку, чтобы выйти, он остановил меня, прижав руку к моей груди.

— Что? — спросила я.

— Мы не выходим.

Заглушив мотор, он откинулся на спинку. Я открыла рот, чтобы спросить почему, но темный взгляд Кинга ответил мне, что он не в настроении для разговора. Я скрестила руки на груди, ожидая, что причина нашей остановки покажется сама.

И спустя несколько минут она показалась. Загорелся свет. Не в доме, перед которым мы припарковались. Свет исходил из-за дома. Оттуда, где мы сидели, открывался хороший вид на застекленную террасу. Высокая женщина с короткими черными волосами собирала с пола игрушки, когда маленькая белокурая девочка влетела на террасу.

Кинг выровнялся.

От нас до дома было около ста футов (прим. пер.: 30,5 м), но я сразу же узнала бегавшую в своей пижамке малышку.

— Это девочка с фото в твоей комнате, да? Она твоя сестра? Ты хочешь зайти поздороваться с ней? Я подожду здесь, если хочешь.

Кинг не произнес ни слова, пялясь на малышку, пока женщина не заметила, что на нее смотрят, и не забрала девочку назад в дом, выключив свет.

— Я не могу пойти к ней. У меня нет права. Я ее единственная семья. Я нужен ей, но суд считает меня всего лишь преступником. Мне не разрешается даже навещать ее. Находясь в тюрьме, я сделал всё допустимое, нанял всех адвокатов, которых только нашёл, но они ничего не смогли сделать, чтоб помочь мне. Пришлось дать на лапу чиновнику в обмен на адрес ее приемной семьи. Только так я смог узнать, где она.

— Мне жаль, — произнесла я, и мне на самом деле было жаль. Кинг знал, кто его семья и где та была, но они все равно не могли быть вместе. — Она на самом деле прекрасна.

— Согласен, — ответил он. Он повернул ключ зажигания и завел грузовик. — Макс.

— Что? — переспросила я.

— Макс. Ее зовут Макс.

— Сокращенное от Максин?

Кинг улыбнулся и помотал головой, возвращаясь на главную дорогу.

— Нет. От Максимилиан.

— Для девочки? — я сморщила нос.

— Да, и заткнись. Это лучшее еб*аное имя для девочки во всей Вселенной, — отозвался Кинг, все ещё улыбаясь. В его ответе я услышала нотку гордости, и мне не хотелось выступать против. — Сильное имя для сильной девочки.

— Имя потрясающее, — мягко подметила я.

— Именно.

— Зачем ты привез меня сюда? И зачем хотел, чтобы я увиделась с Грейс? — поинтересовалась я, используя краткий момент его ранимости в свою пользу.

— Потому что не знаю, что за ху*ню я творю, щенячьи глазки, — признался Кинг. — Ты нахрен сводишь меня с ума, и я чувствую себя дерьмово из-за того, что не могу… — он замолчал. — Тюрьма вывернула мне душу, заставила вновь задуматься о многом, но тебе удалось перевернуть мой мир больше, чем это сделала решетка. Почему-то я хочу, чтобы ты была рядом. И так как у меня ху*во со словами, я понял, что будет лучше всего, если ты узнаешь настоящего меня, встретившись с двумя самыми дорогими людьми в моей жизни.

— Оу.

Я прикусила губу. Не знаю, какого ответа я от него ожидала, если вообще ожидала, но его слова застали меня врасплох.

«Он ХОЧЕТ, чтобы я была рядом?»

— Я был в тюрьме самого строгого режима. Вокруг меня находились худшие из худших. Мне приходилось спать с одним открытым глазом, потому как я считал, что следующий вдох может стать последним.

— Зачем ты рассказываешь мне все это?

Он повернул голову в мою сторону и приковал свой взгляд ко мне. Кинг протянул руку и провел своим длинным указательным пальцем по моей щеке.

— Потому что хочу, чтобы ты знала: ни один из тех ублюдков не пугал меня больше, чем пугаешь ты.

Телефон Кинга зазвенел на своей подставке на консоли грузовика, и он ответил, оставив меня с открытым от шока ртом.

— Да, — произнёс Кинг, приложив телефон к уху. — У*бок! Нет, я понял. Оставайся там же. Я скоро подъеду. Да, знаю. Уверен. Понял.

Кинг бросил телефон мне на колени и развернул грузовик так резко, что, уверена, в какой-то момент машина находилась в положении на двух колесах.

— Что происходит?

— Последняя остановка, — бросил Кинг, стиснув зубы.

Кто бы ни был на другом конце провода, он сказал ему нечто, чего я явно не хотела бы услышать.

Спустя несколько минут мы припарковались возле маленького захолустного бара с зеленой неоновой вывеской «У Хансена», под которой было нарисовано изображение корабля. На парковке там и тут было всего несколько машине. Кинг занял одно из мест и выскочил из грузовика.

— Оставайся здесь, — приказал он.

Он наклонился над бортом багажника и, взяв что-то оттуда, направился в сторону бара. Чтобы пройти в дверь, Кингу пришлось пригнуться.

За один день я увидела три стороны этого человека. Темную, пугающую до чертиков. Сексуальную как ад, от которой у меня дрожали коленки при его малейшем взгляде. И сторону, о существовании которой я даже не подозревала: он безукоризненно заботился о ком-то, за исключением самого себя. Было приятно узнать, что, в конце концов, он не женоненавистник.

Из помещения донесся шум. Дверь распахнулась. Кинг вышел из бара словно огромная черная тень. За ним послышался визг женщины.

Менее часа назад он беспокоился о жизни, которой мог жить со своей сестрой. А незадолго до этого он тревожился о пожилой женщине и помогал ей найти утешение в последние дни ее жизни.

А сейчас он приближался длинными шагами к грузовику, в его темных, опасных глазах горел безумный, яростный взгляд. Только когда он оказался на расстоянии трех метров от меня, я смогла получше рассмотреть его.

Кинг крепко сжимал деревянную бейсбольную биту. Темные пятна покрывали поверхность снаряда и все его тело, капли чего-то были разбрызганы на его груди и лице. Когда он повернулся положить биту обратно в багажник грузовика, на него упал свет, и мое дыхание замерло в груди.

И бита, и тело Кинга были покрыты кровью.

***

Кинг выехал с парковки с визгом шин. Когда мы достигли трассы, Кинг свернул на первом же повороте и остановил грузовик под мостом. Мое сердце быстро и тяжело стучало в груди.

Тук. Тук.

Тук. Тук.

Свет луны падал на лобовое стекло, создавая эффект мерцания на каплях высохшей крови на лбу Кинга.

— Какого х*я там произошло? — завизжала я, расстегивая свой ремень безопасности.

— Бизнес, — ответил Кинг, не придавая слову ни единой эмоции.

— Ты покрыт кровью! Ты убил… Кого-то?

— Нет, не убил, но он подумает дважды, прежде чем снова совать нос в мое дерьмо.

— Кто это был?

— Кто-то, кто привык путаться с Айзеком. Преппи узнал, что тот был шестеркой, которая доложила Айзеку о «Бабулиной оранжерее». Нужно было преподать урок. Ему не понадобится его рот, если он не будет знать всякую херню, — Кинг провел ладонью по голове. — Если войне предстоит начаться, она начнется.

— Вот что случится? Начнется война? — спросила я. — Что нам делать?

— Не будет никакой войны, если я смогу разобраться. Я вышел на людей Айзека, попросил о встрече. Хочу разобраться со всей этой ху*ней, пока не стало хуже, — Кинг развернулся ко мне. — Ты ничего не будешь делать. Я все держу под контролем. Тебе не стоит переживать об этом. Обещаю, с тобой ничего не случится. Я сказал, что защищу тебя, и я говорил серьезно.

— Думаешь, я волнуюсь о себе? Машина Преппи в буквальном смысле слова взлетела на воздух. Медведь живет в гараже в десяти футах от тебя. За тобой охотится опасный парень, и, по твоим же словам, он на самом деле опасный, а ты думаешь, что я о СЕБЕ беспокоюсь?! — я задыхалась. — Какой, мать твою, эгоисткой ты меня считаешь?!

— Так ты волнуешься обо мне, щенячьи глазки? — поддразнил Кинг, вздергивая бровь.

— Нет! То есть да. Почему тебя это, бл*дь, раздражает? — закричала я. Кинг выключил зажигание. — И какого хера ты заехал под…

Кинг прервал мою словесную тираду резким рывком в мою сторону. Он приподнял меня, обхватив бедра, и дернул на себя так, что я плюхнулась на спину и заскользила спиной по длинному сиденью его грузовика.

— Я люблю, когда ты обо мне беспокоишься, — произнес он, накрывая мое тело своим и обрушивая свой рот на мой. Его губы были мягкими, полными, настойчивыми и нуждающимися одновременно. — У тебя такие чертовски сексуальные губы. Я тысячу раз представлял, как они будут обернуты вокруг моего члена, — он скользнул рукой под мою рубашку, обхватывая грудь. — Я обожаю твои чертовски идеальные сиськи, — он раздвинул мои ноги коленом и разместился между ними. Его член уперся в мое местечко, которое было уже влажным и готовым от желания. — Не могу дождаться, когда окажусь в тебе.

Он провел губами по линии шеи. Скользил языком по коже, лизал ее, всасывал и подразнивал, пока катал мой сосок между двумя пальцами и вжимал меня бедрами в сиденье. Я выгнула спину. Каждое его движение посылало шоковые волны желания, разрывавшие во мне любые мысли о сопротивлении, которые только могли поселиться в моей голове.

— Скажи мне, что хочешь этого, щенячьи глазки. Скажи, что хочешь этого так же сильно, как и я.

Он тяжело дышал мне в шею. Одним движением пальцев Кинг расстегнул пуговицу на моих джинсах и просунул руку внутрь, пока не нашел искомое. Я застонала, когда он достиг точки, которая уже дрожала от ощущения его эрекции.

— Да ты, бл*дь, чертовски влажная. Ты хочешь этого. Я чувствую, — он очертил моей влагой круг вокруг клитора. — Ты настолько готова для меня. Скажи мне, что хочешь, чтобы я трахнул тебя. Позволь мне услышать это.

Я откинула голову назад, будучи не в силах произнести ни слова. Он был прав. Он был так чертовски прав. Я хотела его.

Я хотела этого.

Вероятно, Грейс оказалась права, когда сказала, что плохой парень может быть хорошим. Что одно не исключало существование другого.

Может, мой мозг и не был согласен с этой идеей, но тело реагировало на каждое его прикосновение, будто я была создана для того, чтобы Кинг удовлетворял меня, будто я не могла насытиться этим. Будто, если он не окажется внутри меня, я умру. Мне нравилось чувствовать его сверху. Нравились его прикосновения. Нравилось его желание.

Нет. Не нравилось. Я любила это!

Я любила спать в его кровати рядом с ним. Мне нравилось чувствовать себя маленькой рядом с ним. Я любила, как его ноздри трепетали перед тем, как он собирался поцеловать меня, а когда он целовал, я любила то, что он целовал меня так, будто был на меня зол. Словно в том, что он хотел меня настолько, что не мог удержаться и не коснуться меня губами или руками, была моя вина.

Кинг уселся, и мне пришлось свести бедра вместе, чтобы унять боль, которая начала зарождаться между ног в ту же секунду, когда он меня коснулся. Кинг потянулся руками за спину, стащил с себя полностью покрытую кровью футболку и бросил ее на пол.

Я потянулась руками к его груди, потому что не могла сопротивляться своему желанию. Она блестела от пота, вздымалась от тяжелых вдохов и была покрыта самыми невероятными татуировками. Я наклонилась вперед и лизнула его сосок.

Он застонал и схватил мои волосы в кулак, жестко заставляя мою голову отклониться назад. Его губы вновь нашли мои. Язык скользнул в мой рот, двигаясь синхронно с моим. Будучи снова сверху, он двинул бедрами навстречу, и я больше не чувствовала, что мое тело подчиняется мне.

— Мне нужно услышать, щенячьи глазки. Скажи, что ты хочешь этого, и это станет твоим. Скажи мне, что хочешь меня, — Кинг почти задыхался.

Он стащил джинсы и трусики с моей задницы. Он оставил их на уровне колен, когда наклонился вниз и припал губами к моему жаркому месту, щелкая языком по клитору. Я чуть не выпрыгнула из грузовика от мощности ощущений, но понимание происходящего снова вернулось ко мне, когда он прижал мои бедра руками к сиденью. Кинг снова и снова посасывал и облизывал мои складки, а его язык проникал в меня. Если бы он не удерживал мои бедра, я бы сдавила его голову ногами.

Он не просто вылизывал меня, чтобы заставить кончить. Он ласкал меня там так, будто целовал мои губы и рот. Он занимался любовью с моей киской.

Давление начало зарождаться внизу моего живота, и я корчилась под ним в поисках освобождения.

Кинг что-то сказал, чего я не разобрала, потому что была буквально на краю пропасти. Я собиралась прыгнуть в эту бездну навстречу самому совершенному оргазму, когда он вдруг исчез и холодный ночной воздух коснулся всех частей моего тела, которые из-за него стали чертовски влажными.

Внезапно я осознала, что лежала обнаженная и открытая перед ним.

Щеки загорелись огнем.

— В чем дело? — спросила я, задыхаясь так, будто только что пробежала марафон.

Кинг откинулся на сиденье. Помимо его яростного стояка, который выпирал под его джинсами, он выглядел невозмутимо после только что произошедшего.

— Я не собираюсь трахать тебя, пока ты не скажешь, что хочешь меня. Если ты не можешь выдавить из себя эти слова, когда я вылизываю твою киску, значит, это не то, чего ты желаешь на самом деле. Я уже говорил, ты будешь умолять меня о том, чтобы я трахнул тебя.

— Когда ты прикоснулся ко мне, — начала я медленно, — тебе не показалось, что я хочу этого? Не показалось, что я хотела тебя?!

Кинг помотал головой из стороны в сторону:

— Твое тело хочет меня. Как и мое хочет тебя. Но, если ты не можешь сказать это, тогда у нас проблема. Что сдерживает тебя настолько сильно, что ты не можешь произнести эти гребаные слова, когда распадаешься подо мной на кусочки? — Кинг наклонился, заправляя прядь волос мне за ухо. — Ты до сих пор боишься меня?

Мы встретились взглядами. Это то, о чем он думал? Конечно, он внушал страх, словно был дьяволом, и в какой-то момент я боялась того, что он со мной сделает. Но он не причинял мне боли. Он не сделал ничего. Лишь дал мне место, где спать, и еду, чтобы не умереть.

Благодаря ему я нашла друга в Преппи.

Благодаря ему я постоянно находилась в состоянии, будто вот-вот кончу.

— Нет, — честно ответила я. — Я боялась. То есть… Ты огромный.

— Да, огромный.

Кинг опустил взгляд на свою эрекцию.

Я облизала губы, желая узнать, каков он на вкус.

— Нет, — простонал он. — Не смотри на меня так. Нам нужно об этом поговорить. Если ты и дальше будешь так на меня таращиться, любые границы, которых я сейчас пытаюсь придерживаться, канут в лету, и я просто нагну тебя над капотом этого грузовика и заставлю забыть все, что ты знаешь, — его слова послали спазм в моем теле, что отдавался пульсирующим желанием. Я почти кончила прямо в грузовике, когда он даже не прикасался ко мне. — Так что это? Что удерживает тебя от меня, если не лично я?

Я крепко зажмурила глаза.

— Это не ты. А я.

— Как, бл*дь, в гребаных сопливых мелодрамах.

— Нет, ты не понимаешь. Я принимаю решения не только за себя. Я должна думать и о ней тоже.

— Щенячьи глазки, я бы не отказался от секса втроем, как и любой другой парень, но в грузовике я больше никого не вижу. О ком конкретно ты говоришь?

— Ты знаешь, что я ничего не помню до лета, когда проснулась в таком состоянии, будто меня выбросили, словно я мусор.

Кинг кивнул, притягивая меня ближе настолько, что наши бедра теперь соприкасались. Я закрыла глаза и сфокусировалась на том, что собиралась ему сказать, а не на его твердом как камень члене на моем бедре, от которого по моему позвоночнику проносилась дрожь.

— Продолжай, — настоял он, нежно целуя мою челюсть и проводя губами к местечку за ухом.

— Я не смогу, если ты продолжишь делать это.

— Сможешь. Продолжай. Я ведь слушаю.

Мои внутренности сжались, и я выдала ему оставшуюся часть истории, пока ощущения от прикосновений Кинга ко мне окончательно не размели мое подсознание в пух и прах.

— Ну, я имею в виду ту девушку, которой была до этого. До того, как потеряла память. Ее. Абсолютно незнакомого мне человека, потому что она та, кем я была. Другой человек.

— Переходи к гребаной сути. Потому что, если ты этого не сделаешь в следующую минуту, я вдолблю в тебя свой член. Хотя прежде я насажу на него твой ротик, чтобы ты почувствовала мой вкус, потому что — знаю — именно об этом ты сейчас и думаешь.

Я снова закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться, в то время как Кинг поднял меня за бедра и усадил к себе на колени так, чтобы я оседлала его и уперлась спиной в руль. Это была чувственная позиция, и мне некуда было спрятаться. Хоть его твердый член и утыкался в меня, мне пришлось отодвинуть мысли о нем внутри в сторону, дабы закончить свою историю.

— Суть в том, что я не способна делать то, что потенциально может изменить мою жизнь, потому что должна думать не о своей жизни. Мне нужно думать о том, что в один день мои воспоминания вернутся и та, кем я была, вернется ко мне. Этого может и не случиться, но я не могу рисковать. В тот день, когда я снова стану ею, мне придется столкнуться со всеми поступками, которые я делала, пока не знала о своей личности. Даже если я думала, что твои рисунки за гранью поразительного, и представляла, что ты создашь что-то подобное для меня, с того самого дня, как увидела тебя в твоём рабочем кабинете, я не могу сделать этого из-за нее. Что, если она возненавидит меня? Если она настроена против татуировок, а я оставлю на ней что-то, от чего она не сможет избавиться? Вот поэтому, даже если мое тело хочет тебя и даже если я хочу тебя, это не имеет значения. Потому что человек, которого ты видишь перед собой, временный, — Кинг отпрянул назад и теперь сверлил меня взглядом, пока я говорила. — Я таю от твоих прикосновений и ничего не могу с этим поделать, но и не в состоянии перестать думать о ней. Что, если у нее есть парень? Или жених? Что, если секс с тобой разрушит ее?

Я шмыгнула носом. Слезы вот-вот хлынут из глаз. Кинг прижал меня к себе и положил руку мне на шею. Я думала, что Кинг просто снова поцелует меня, но он повернул мою голову так, чтобы слизать слезу со щеки.

— Что, если она девственница? — прошептала я.

Кинг медленно снял меня со своих коленей и усадил на пассажирское сиденье.

— Я не подумал об этом, — тихо сказал он. — И чувствуя дикое возбуждение от мысли оказаться в твоей киске первым, если это так, я считаю, нам необходимо заполнить дыры в твоей истории о том, кто ты такая, прежде чем ты перевернешь свою жизнь с ног на голову.

— Какие дыры ты имеешь в виду? — спросила я.

— Во-первых, твоя теория про девственность. Кому какая нах*й разница? Если твоя память вернется и ты вернёшься к прежней жизни, у тебя хотя бы будут ох*енные воспоминания, и ты сможешь проигрывать их в голове, чтобы сымитировать оргазм с дебилом, с которым тебе придется трахаться.

— Почему это он дебил?

— Поверь мне. Парень, отпустивший тебя и не нашедший до сих пор, если он вообще искал, явно законченный дебил. Ты мне даже не понравилась сначала. Факт, что я, бл*дь, ненавидел тебя, но не хотел отпускать от себя и на два метра. И мой член со мной согласится.

Я содрогнулась.

— А следующая дыра в моей теории? — мой голос прозвучал так, будто ржавая струна под смычком.

— Татуировки. Все, кому не нравится, как я рисую, могут идти нах*й.

— Все так просто?

— Да, все так просто, — бесстрастно ответил он. Потом его лицо обрело серьезность. — Все так просто, но не из-за какого-то парня, который сохнет или, может, не сохнет по тебе, или не из-за страха перед тем, что ты позволишь мне трахнуть тебя или сделать тебе татуировку, — Кинг прочертил пальцем линию от моей руки до плеча, будто рисовал воображаемое тату. — Все так просто, потому что ты не должна проживать жизнь той, которой всего лишь можешь оказаться. Что, если твои воспоминания вернутся, а с ними вернется и человек, которым ты была? Ей придется разбираться с тем фактом, что ты была здесь, когда не было ее. Сделай свой выбор, пока еще можешь, щенячьи глазки.

— Тебе так легко об этом говорить.

— Потому что это легко.

— Нет. Я просто… Не могу, — выдохнула я. Я бы не смогла жить сама с собой, зная, что мне не удалось защитить ее. — Ты дал обещание, что защитишь меня. А я дала обещание ей, что защищу ее, — ответила я похожим на шепот голосом.

— Ты хотя бы когда-нибудь думала о том, что сейчас ты и есть тот человек, которым должна быть? Что, может быть, с чистым листом вместо воспоминаний из херни и без внешнего влияния ты сейчас принадлежишь себе больше, чем когда-либо? — спросил он, и с каждым словом его голос звучал громче.

— Нет, — ответила я. Я не думала об этом. В словах Кинга был смысл. — Но я не хочу принимать жизнь, думая, что правда оказалась лишь игрой.

Я опустила взгляд в пол и пожелала, чтоб на его месте появилась дыра и высосала меня из этой машины.

— Тогда позволь мне понять. Ты была готова трахаться с первым встречным байкером, но не можешь быть со мной?

— Это удар ниже пояса.

Но Кинг продолжил, будто я и не прерывала его.

— Так я для тебя один из них? Всего лишь байкер, с которым ты не хочешь трахаться, чтобы потом не пожалеть?

Кинг повернул ключ зажигания и выехал назад на трассу.

— Нет, ты не такой, как все они, — прошептала я, не будучи уверенной в том, что он меня слышал.

— Как ты можешь считать меня худшим из них, если знаешь, что хочешь меня? Я чувствую это. И, бл*дь, не отрицай этого. Потому что отрицание — херня чистой воды, и ты это знаешь.

Кинг смотрел прямо перед собой на дорогу. Он настраивал радио, пока песня Джонни Кэша не наполнила салон настолько громко, что у меня начали дрожать барабанные перепонки. Слезы потоками катились по моим щекам.

Я прислонила голову к окну и обняла себя руками. Огни встречных машин и дорожные знаки сливались в сплошную линию, пока мы ехали.

— Ты прав. Ты намного хуже, чем они, — прошептала я, зная, что из-за музыки Кинг не мог меня услышать. — Потому что с ними мне не было бы так больно.

ГЛАВА 19.

Доу

Кинг уже несколько дней не спал со мной в постели. Я до сих пор помогала ему по вечерам в его мастерской, но наш разговор заканчивался лишь тем, что он рявкал мне приказы.

В субботу утром на кухонном столе я нашла коробку с адресованной мне запиской. Она гласила следующее:

«ДЛЯ НАШЕГО СВИДАНИЯ.

БУДЬ НА КРЫЛЬЦЕ В ВОСЕМЬ.

ПРЕППИ».

Нашего свидания? Зачем нам идти на свидание? Внутри коробки было коротенькое черное платье без бретелек и пара шпилек такого же цвета.

Преппи позаботился о том, чтобы у меня были джинсы и футболки на каждый день. Он даже остановился возле магазина, чтобы я могла купить себе нижнее белье и туалетные принадлежности, но у меня не получилось выбрать такие же хорошие вещи, как это сделал он.

Часы на микроволновке показывали, что сейчас было всего лишь десять утра. Я почувствовала разочарование из-за того, что мне предстоит ждать так долго.

Ровно в восемь я стояла на ступеньках дома и теребила край моего короткого платья. Я провела последние два часа, принимая душ, брея ноги и суша волосы феном. Я была более, чем просто готова. Я была возбуждена от мысли, что мне предстоит новое отвлечение.

Я понятия не имела, что Преппи скрывает за своими татуировками.

— Доу, ты готова? — спросил он, выскакивая из дверного проема под лестницей.

Он обнял меня за плечи и повел к грузовику Кинга, который уже был припаркован напротив дома.

— Я бы хотел отвезти тебя на своей машине. Но ты знаешь, что она нахрен взорвалась, — с горечью произнес он.

Его обычная рубашка с короткими рукавами на сегодняшний вечер отдала первенство темно-синей рубашке на пуговицах с длинными рукавами. Он был одет в джинсы, заправленные в берцы. Его аккуратная бабочка как всегда была на месте. От него пахло так, будто он только что вышел из душа. Свежим ароматом мыла и крема для бритья.

— Ты брился? — поинтересовалась я.

Его бородка казалась такой же длинной, как и утром.

— А? — переспросил он, глядя на меня сверху.

— Ты пахнешь кремом для бритья, но бородка на месте.

— Это свидание, детка. Я готов использовать даже воск для депиляции, если буду знать, что мне повезет.

Я рассмеялась:

— Тебе не повезет.

— Знаю. Кинг убьет меня, а я предпочту сохранить себе жизнь. Так что секс сегодня не в меню. Пока, — Преппи подмигнул мне. — Кроме того, если мой член станет влажным не от твоей киски, то, возможно, какая-нибудь другая цыпочка сжалится надо мной и пустит между своих ножек.

Я прыснула со смеху, когда Преппи приправил свои грубые словечки хитрой улыбочкой.

— Ты мило выглядишь, — признала я.

Если бы не знала правды, я сказала бы, что Преппи покраснел.

— Спасибо. Но сегодня я не Преппи.

— Нет? — удивилась я. — Тогда кто ты?

— Нет. Это свидание. Так что сегодня ты можешь называть меня Сэмюэль. Я бы тоже сказал, что ты мило выглядишь, но ты выглядишь куда лучше, чем просто мило. Я бы сказал…

Преппи отступил назад и скользнул ладонями вниз от моих плеч, сжав руками мою талию. После он поднял одну мою руку и покрутил меня на месте, медленно оценивая мой вид. Лицо вспыхнуло от смущения, когда я заметила, как он пялится на мой зад.

— Горячо. Ты выглядишь ГОРЯЧО, детка. Блинчики сделали свое дело. Чертовски хорошее дело.

— Спасибо, — я почувствовала, как мои щеки снова воспламенились. — Я бы хотела, чтобы ты тоже назвал меня моим настоящим именем, но я не знаю…

Рев мотоцикла прервал меня на полуслове. Мы с Преппи обернулись на звук. Кинг заехал по дорожке из гравия и остановил блестящий черный байк возле колонны дома. Я впервые увидела его за рулем чего-то еще, помимо старого разбитого грузовика. Он с легкостью перекинул ногу через сиденье, стянул шлем с головы и стал приближаться к нам тяжелыми, громкими шагами. Его глаза были неотрывно прикованы ко мне. Он окинул меня взглядом с ног до головы и заметил, что Преппи держал меня за руку.

Мое сердце грохотало в быстром неровном темпе, пока Кинг приближался. Ладони начали потеть, когда я фальшиво улыбнулась.

— Где ты, бл*дь, достал ЭТУ херню? — прорычал Кинг, указывая на мое платье.

Его взгляд метался от меня к Преппи и обратно.

Парень улыбнулся и отпустил мою ладонь. Он снова закинул руку мне на плечи и прижал к своему боку.

Глаза Кинга расширились, как только Преппи это сделал, и я была уверена, что он ударит либо его, либо нас обоих.

Хотя Преппи, казалось, не волновало настроение Кинга.

— Мы собираемся устроить попойку, босс, — холодно ответил Преппи. — Как мы смотримся?

Что-то в том, как он спросил, заставило меня думать, что он подначивает Кинга.

— Нет, бл*дь! Не собираетесь! Я передумал, — заявил Кинг, пялясь на Преппи так, будто мысленно уже скручивал ему шею. — Ты затащишь свою гребаную задницу назад в дом, пока я не выпустил е*аную пулю тебе в башку! Вот что ты собираешься сделать!

— Почему нет?

Я услышала свой голос раньше, чем успела подумать о вопросе, стряхнула руку Преппи со своих плеч и уже сделала шаг к Кингу. Он тоже подошел ближе. Носки нашей обуви соприкоснулись. Поскольку я была намного ниже него, мне пришлось задрать голову, чтобы он увидел неодобрение в моем взгляде.

— Потому что, бл*дь, я так сказал, щенячьи глазки, — проревел Кинг.

Его ноздри трепетали от злости.

Его изумрудные глаза сейчас превратились в черные омуты ярости. В чертах его лица появилась строгость, схватку с которой мне никогда не выиграть.

Но это не означало, что я не попытаюсь.

— Я здесь, потому что у меня нет другого выбора! Я понимаю, что ты, бл*дь, злишься на меня и даже, мать твою, ненавидишь. Правда понимаю! Но я всего лишь хотела притвориться на одну гребаную ночь, что я нормальная девушка на нормальном свидании в нормальном месте!

Как только я развернулась, чтобы убраться обратно в дом, Кинг схватил меня за локоть и развернул к себе, удерживая подбородок двумя пальцами.

— Стой. Здесь, — приказал он. Его лицо до сих пор было злым и строгим. — Ты! — Кинг рявкнул Преппи. — На пару слов! Сейчас же!!

Он указал подбородком на дом и, отпустив меня, словно ураган направился по ступенькам, хлопая за собой дверью. Преппи с любопытством посмотрел ему вслед, и я не была уверена, как он собирался пережить разговор с Кингом, который буквально бурлил от ярости.

— Прости, детка, — извинился Преппи с понимающей улыбкой. — Может, в другой раз?

Он попятился назад, а потом поднялся по ступенькам, перепрыгивая по две за раз. Я подумывала пойти за ними, но мне не хотелось провоцировать Кинга еще больше.

Следующие десять минут я кипятилась от волнения на крыльце, думая о том, что они поубивали друг друга, потому что из дома не было слышно ни звука. Солнце давно опустилось за деревья, и я осталась в свете фонарей на крыльце. Вскоре мне надоело стоять. Я едва ли успела коснуться задницей нижней ступеньки крыльца, когда входная дверь распахнулась и тяжелыми шагами Кинг пронесся мимо меня. Я подпрыгнула и придержалась за перила, чтобы не упасть на дорожку.

— Поехали, — произнес Кинг, протягивая мне руку. Злость все еще кипела в его глазах, но теперь там было еще и замешательство.

— Поехали? Куда поехали? — переспросила я.

— На свидание, — из-за смущения, которое он почувствовал после моего вопроса, Кинг нахмурился настолько сильно, что его брови почти сошлись вместе.

— С тобой?!

Кинг кивнул. Поскольку он так и стоял с протянутой рукой, а я не сдвинулась с места, чтобы взять ее, ему пришлось наклониться и самому схватить меня за руку. Я посмотрела на него и будто увидела нового его.

Он только что принял душ и пах так, словно использовал лосьон. На нем были его обычные темные джинсы и черная рубашка. Щетина так и осталась на щеках, но теперь она выглядела аккуратно. Поверить не могу, что он сделал это за десять минут, пока я парилась здесь, на улице.

— Со мной, — подтвердил он, медленно шаря глазами по моему телу. Его взгляд прожигал во мне дыру.

— Что случилось с Преппи? — спросила я, вызывая напряжение у Кинга.

— Он больше недоступен, — выплюнул Кинг, ясно давая понять: тема закрыта.

— Оу, — ответила я, глядя себе под ноги.

— Бл*дь. Просто забудь. Это все равно была тупая идея.

— Что? Нет, я только… это, вообще-то, была идея Преппи.

— Заткнись, — ответил он, прекращая мою болтовню.

Кинг потянул меня за руку и повел к своему байку. Он вручил мне шлем и, перекинув ногу через сиденье, уселся на мотоцикл. Кинг повернул ключ зажигания, и с диким ревом байк вернулся к жизни. Парень обернулся и кивком головы указал на место позади него.

Я прокричала поверх рева двигателя:

— Я в платье!

Кинг схватил меня за руку и притянул к себе.

— Думаю, теперь мы оба знаем, что ты в силах оседлать его, так что давай, мать твою.

Я сжала бедра вместе, пытаясь выбросить из головы воспоминания обо мне и Кинге на сиденье грузовика.

— Почему мы не можем воспользоваться грузовиком или даже пройтись пешком? –предложила я.

Кинг уставился на меня:

— Щенячьи глазки?

— Что?

— Сядь на этот е*аный байк!!

— Ты на самом деле отмороженный ублюдок, знаешь это?! — я выделила каждое слово специально для него, тыча указательным пальцем в его грудь.

Кинг вызывающе улыбнулся. Мне не хотелось улыбаться. Мне хотелось вмазать ему! Мне стало казаться, что это нужно было сделать давным-давно.

— Слишком много времени, — ответил он, хватая меня за указательный палец.

— Времени для чего?

— Понять, что я отмороженный ублюдок. А теперь сядь на этот гребаный байк!

— Пошел нахер!!

Кинг слез с мотоцикла, вырвал шлем из моих ладоней и грубо надел мне его на голову. Волосы попали в глаза, и я тут же перестала видеть. Он воспользовался этим, поднял меня на руки и усадил на байк.

Я завизжала в шлем, но, прежде чем смогла снять его и слезть с байка, мы уже двигались. У меня было лишь два варианта: либо держаться за Кинга, либо свалиться с движущегося мотоцикла.

Я неохотно обняла его за талию.

Но на самом деле мне хотелось сжать свои пальцы на его горле. Мы ехали несколько минут, но мне показалось, что мы тряслись целый час.

Пока байк мчал вперед, рассекая ночь, воздух Флориды, обычно затхлый и влажный, сейчас обдавал меня ночной прохладой.

У меня почти отвалилась челюсть и остановилось сердце, когда перед глазами возникло место, куда мы приехали.

Ярмарка.

Кинг привез меня на ярмарку.

Чертово колесо возвышалось над нами так близко, что я могла поднять руки вверх и коснуться движущейся кабинки.

Кинг остановил байк на газоне, но мое тело все еще вибрировало после поездки на нем.

Будучи в восторге от пребывания на ярмарке, я так быстро спрыгнула с сиденья, что зацепилась ногой за выхлопную трубу.

— Черт, черт, черт!! — кричала я, прыгая на одной ноге.

Кинг снял свой шлем и оказался возле меня.

— Иди сюда, — произнес он.

Я все еще была зла на него, и двадцать минут поездки ни капельки не усмирили мое желание причинить ему физическую боль. Я проигнорировала его приказ и нагнулась, чтобы осмотреть ожог.

Кинг помотал головой в неодобрении и, подхватив меня на руки, усадил на ближайший столик для пикника.

— Научись слушать то, что тебе говорят, — сказал он, беря мою ногу, чтобы поближе осмотреть рану.

Я выдохнула:

— Хватать меня, как игрушку, необязательно, знаешь ли.

Кинг присел и нежно подул на рану, посылая мурашки по моему позвоночнику. Я точно знала, что, как только он поднял меня на руки, платье задралось вверх, открывая его взору бедра. Я заметила, как он смотрит на открытый кусочек белой ткани у меня между ног.

— Тогда, бл*дь, делай то, что тебе говорят, — Кинг стал осматривать ногу поближе. — Ожог небольшой, — объяснил он, но я едва ли услышала эти слова, так как его дыхание коснулось моей кожи.

— Я думала, ты не бываешь нежным, — поддразнила я.

Кинг помог мне снова встать на ноги и протянул мне руку.

— Я и не бываю, — он повернулся к воротам, жестко дергая меня за запястье и тем самым доказывая свои слова.

Кинг заплатил за наши билеты, и мы прошли через турникет. Как только мы оказались внутри, во мне проснулся ребенок и на время я забыла о своей злости. Неоновые огни, ярмарочная музыка, корн-доги и сладкая вата.

Здесь было все, о чем я могла мечтать на первом свидании. Ну, разве что я не совсем хотела идти на него. Я выдернула ладонь из хватки Кинга, но он снова схватил ее и в этот раз сжал еще крепче, притягивая меня поближе к себе.

— Что хочешь сделать сначала, щенячьи глазки?

— Все. Я хочу абсолютно все!

Я задрала голову, чтобы получше рассмотреть чертово колесо.

— Оно последнее в нашем списке, — сказал Кинг, толкая меня к рядам палаток с играми.

По мере того как мы продвигались все глубже в толпу, шум вокруг меня возрастал в разы. Мимо нас пронеслась стайка детишек, позволяя услышать лишь хохот, который шлейфом стелился за ними.

Работники ярмарки выкрикивали названия своих игр и рекламировали то, как легко у них можно было выиграть приз, который они держали в руках.

Кинг остановился возле палатки с игрой, где из водяного пистолета нужно было попасть в рот двигавшемуся по лестнице бегемоту. Приз сможет забрать тот, кто выстрелит точнее всех и передвинет малыша-бегемотика вверх по лестнице.

— Играешь?

— Я во все играю! — ответила я, едва сдерживая восторг и пиная воздушный шарик ногой.

— Два, — сказал Кинг, доставая из кармана пару купюр и передавая их контролировавшему игру мужчине. Кинг занял место на изодранном кожаном стуле, а я села за ним. — Боишься сесть рядом? — спросил Кинг.

— Нет. Ты — огромный, а эти стулья — маленькие. Не хочу врезаться в твою руку и проиграть только потому, что ты три года не вылезал из тренажерного зала, — я прикрыла один глаз, целясь пистолетиком.

Кинг потряс головой.

— Этот твой ротик, — произнес он.

Было несколько вариантов того, как я могла понять его слова, но у меня не было времени думать об этом, потому что мне необходимо было выиграть.

— Предупреждаю. Я очень хорош в этой игре, — выдал Кинг.

Он заигрывал?

— Значит, соперники, да? — поддразнила я, фокусируясь на центре мишени.

— О, щенячьи глазки. Ты и понятия не имеешь.

Прозвенел звонок, и мужчина выкрикнул:

— Начали!

Я нажала на курок. Вода брызнула из моего пистолета прямо в цель. Мой маленький бегемотик продвинулся вверх по лестнице, но игра закончилась, не успев и начаться. Я посмотрела на Кинга, который сидел и улыбался. Почему на его лице такая улыбка? Я ведь выиграла!

— Победитель! Победитель! — выкрикивал мужчина.

Он открепил огромного мягкого оленя от тента и передал его Кингу, который забрал свой приз и просто пошел.

«Он выиграл? Как это вообще возможно?»

— Эй! — выкрикнула я, побежав за ним. — Почему тебе отдали приз? Я выиграла. Мой бегемотик был намного выше твоего. Я вообще не видела, чтобы твой двигался.

Кинг остановился:

— Щенячьи глазки, ты не видела, как он двигался потому, что я выиграл еще до того, как ты начала стрелять.

Он снова улыбался. Хитрая, настоящая, головокружительная улыбка, коснувшаяся его глаз. Она ему шла.

Нет, она БЕЗУМНО ему шла.

— Ты, наверное, шутишь?? — я продолжила кричать на него.

— Соперники, значит, да? — с издевкой спросил Кинг. — Я же сказал тебе, что хорош в этой игре.

Кинг казался обычным нормальным парнем, пригласившим свою девушку на свидание. Ну, по крайней мере, если татуированную груду мышц ростом свыше ста восьмидесяти сантиметров, выглядевшую круче модели мужского нижнего белья, можно было назвать нормальной.

Мне нравился игривый Кинг.

Очень нравился.

— Значит, ты играл в нее раньше, — подметила я. — Это нечестное преимущество.

— Ага, можешь и дальше так думать. Эта ярмарка проходит здесь с тех пор, как я был ребенком. Мы с Преппи всегда тайком пробирались через забор вон там сзади, — Кинг указал на ворота с огромным замком. — Мы крали корн-доги с прилавков с едой прямо из фритюрницы. Замок повесили после того, как они выяснили, как мы проникали (прим.: корн-дог — сосиска, которая покрывается толстым слоем теста из кукурузной муки и жарится в горячем масле. Почти всегда подается на деревянной палочке).

Я знала, что Преппи и Кинг были лучшими друзьями, но это была первая история об их совместном детстве.

— Вот что я тебе скажу, — начал Кинг, — это свидание, а парни обычно отдают свои призы девушкам. Так что я отдам тебе своего оленя, — он протянул мне мягкую игрушку.

Я не знала, издевался ли он сейчас надо мной. Если я не ведала, как обуздать вспыльчивого Кинга, то об игривом и добром не стоило даже говорить.

Я забрала оленя из его рук, будто он мог передумать отдавать его мне, и крепко зажала под мышкой. Кинг прыснул со смеху.

— А теперь что смешного? — поинтересовалась я.

— Доу… С оленем (прим. пер.: в оригинале «Doe… holdingadoe». Первое значение «Doe» — Доу — лань, самка оленя. Каламбур с именем героини).

Ладно, на этом он меня подловил. Я прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех.

Следующие несколько часов мы играли в каждую игру, которая только попадалась нам на глаза. Я не выиграла ни в одну.

Кингу понравилось отдавать мне свои призы, и вскоре у меня в руках не осталось места, чтобы держать их.

— Не думаю, что нам нужно еще играть, — сказала я ему, указывая глазами на кучу игрушек у меня под подбородком.

Прозвучал звонок, оповещающий о начале одной из игр, и я была готова идти дальше, когда Кинг меня остановил:

— Нет, подожди секунду.

Он наблюдал, как маленький мальчик трижды пытался выиграть приз в схватке с двумя подростками. Минуту спустя папа мальчика отвел того в сторону:

— Хватит, Сэм. Мы попробуем в следующий раз.

— Но я хотел этого аллигатора, — пожаловался мальчик.

— Ты его получишь. Может, в следующем году, когда немного подрастешь, — улыбнулся отец.

Кинг вытащил мягкого пингвина из моей кучи игрушек и подошел к мальчику с папой, которые уже удалялись от палатки с игрой. Нижняя губа мальчика дрожала, а на глаза наворачивались слезы.

— Простите, — позвал Кинг, привлекая к себе внимание.

Отец встревоженно обернулся и притянул сына поближе к себе. Кинг проигнорировал реакцию отца и наклонился к пареньку, протягивая ему пингвина.

— Знаю, это не аллигатор, но пингвины тоже крутые. Вообще-то, они даже круче. Они живут в снегу и являются единственными птицами, которые не могут летать. Ты это знал?

— Нет, не знал, — ответил мальчик, засовывая большой палец в рот.

— Они также скользят брюшками по льду.

— Круууууто, — проговорил паренек, пялясь на пингвина.

— Теперь ты о нем позаботишься?

Мальчик кивнул и забрал игрушку.

— Спасибо, — беззвучно, одними губами, произнес папа мальчика.

Кинг кивнул, и они скрылись в толпе.

Он вернулся ко мне.

— Ты следующая, — сказал Кинг.

Мы стояли за палатками с играми и раздавали свои призы ребятам, которым не удалось выиграть, до тех пор, пока у меня в руках не остался лишь оленёнок, отданный мне Кингом первым.

Мы купили по мотку сладкой ваты. Поели корн-догов. Слопали горячие орео (прим. пер.: шоколадное печенье с кремовой начинкой). Мы смеялись как дети. Катались на аттракционе, в котором нас просто прижало к стенкам, пока центрифуга вертелась в воздухе, а после мы десять минут думали, что все нами съеденное снова увидит этот мир.

— Держи, — сказал Кинг, протягивая мне бумажный стакан. — Грейс говорит, имбирный эль — лучшее лекарство от расстройства желудка.

Я сделала медленный глоток, и практически мгновенно мне стало легче. Кинг схватил мой стакан и отошёл на несколько шагов выбросить его в мусорный бак. Я заметила, как рядом стоящая женщина пялилась на него.

Огляделась по сторонам, и казалось, каждая женщина вокруг нас — неважно, была ли она с мужчиной или без — буквально раздевала Кинга глазами.

— Они всегда так делают? — пробубнила я себе под нос.

— Что они всегда делают? — переспросил Кинг.

— Женщины всегда смотрят на тебя, будто хотят оседлать и трахнуть? — выплюнула я.

Кинг обнял меня. Его губы коснулись моего уха, когда он прошептал:

— В отличие от некоторых они не скрывают то, чего хотят, — я открыла рот, чтобы возразить, но не смогла найти слов. — Хотя все равно мило, что ты ревнуешь.

— Я не…

— Пора на чёртово колесо, — прервал Кинг.

Становилось поздно, и народу заметно уменьшилось.

— Почему ты оставил его напоследок?

— Потому что это лучшая часть, — ответил Кинг. — Всегда оставляю лучшее напоследок.

Кинг помог мне забраться в скрипящую кабинку, и работник аттракциона закрыл за нами дверцу.

В кабинке едва хватало места для нас двоих. Когда я посадила оленя между собой и Кингом, он забрал его и отдал работнику, доставая купюру из кармана:

— Позаботишься о нем, пока мы прокатимся?

— Без проблем, чувак! — он поставил оленя на стул возле панели управления.

Кинг закинул руку на спинку моего кресла, коснувшись моего плеча.

Мы стали двигаться вверх. Поднимались все выше и выше, останавливаясь каждые полминуты, чтобы другие желающие могли залезть в свои кабинки. Как только мы оказались на самом верху, колесо начало двигаться очень медленно. Оно описывало круг, открывая мне вид на мерцающие огни ярмарки под нами.

— Вау, — вырвалось у меня, когда я наблюдала за тем, как внизу суетились люди. — Отсюда они похожи на муравьев.

Я повернулась к Кингу, но он не смотрел на огни города или толпу внизу.

Он смотрел на меня.

Глубина его взгляда приковала меня к месту.

— Щенячьи глазки, пока был в тюрьме, я точно выучил, что все мы — это кучка муравьев.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мы все куда-то спешим, занимаясь бессмысленной херней. У нас есть лишь одна жизнь. ОДНА. А мы тратим слишком много времени, делая то, что даже не хотим делать. И мне надоело это.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не хочу, чтобы меня запомнили неисправимым Брэнтли Кингом.

— Тогда как ты хочешь, чтобы тебя запомнили?

— Я не хочу. Хочу, чтобы обо мне забыли.

— Ты ведь несерьезно.

— Серьезно. Я привык к тому, что слава опережает меня. А теперь я всего лишь хочу жить в своем доме, рыбачить по выходным и делать татуировки, когда есть настроение. И когда придет время умирать, я хочу просто раствориться, как в конце фильма, чтобы обо мне побыстрее забыли.

— Это звучит одиноко.

— Нет, если ты будешь со мной.

— Брось. Ты сам говорил мне, что я должна буду убраться из твоей жизни, когда надоем тебе, — рассмеялась я.

Но Кинг не смеялся:

— Я серьезно. Что, если бы я сказал тебе, что изменил свое решение? Что, если я хочу, чтоб ты осталась со мной на самом деле?

Я потрясла головой:

— Я бы не знала, что ответить на это. Я даже не в курсе, серьезно ли ты сейчас говоришь или нет, — я вздохнула. — Это не так просто. Ты знаешь, что мне нужно заботиться о ней.

— Нах*й ее. Нах*й ЕЕ! —повысил голос Кинг. — Я уже сказал, у нас лишь одна жизнь. Одна. И с этой гребаной секунды я не собираюсь делать только то, что хочу делать. Я не желаю стареть, оглядываться и понимать, что у меня была жизнь, а я забыл прожить ее по достоинству, — Кинг коснулся губами моих губ. — Ты со мной, щенячьи глазки?

— Что ты делаешь? — спросила я.

Дыхание прерывалось и становилось почти беззвучным. Кинг наклонился ко мне и поцеловал, прожигая мою кожу. Его поцелуй послал покалывание к моему центру, и я задрожала.

— После всего что было, ты и понятия не имеешь, да?

— Понятия о чем? — произнесла я, тяжело дыша.

Как только я смогла произнести эти слова, его губы обрушились на мои жестким и требовательным поцелуем. Язык ворвался между моих губ, получая доступ к моему рту, вылизывая и танцуя с моим собственным языком. Я простонала в рот Кинга.

Я пылала. Кинг скользнул рукой под платье и нашел местечко, которое уже было влажным и готовым для него. Он издал стон и скользнул в меня пальцем. Его член дернулся под тканью штанов. Кинг потянулся рукой к моему затылку, схватил волосы в кулак и развернул меня для глубокого поцелуя, пока трахал пальцем. Стенки моей киски сжимались вокруг него, и я чувствовала, как нарастает оргазм, когда внезапно все пропало.

— Почему ты остановился? — возбужденно спросила я. Ноги все еще были раздвинуты.

— Потому что мы приехали, щенячьи глазки.

Я даже не заметила, как мы оказались внизу. Работник аттракциона подошел к нашей кабинке и открыл дверцу. Я поправила платье и встала на трясущихся ногах, пока Кинг забирал моего оленя.

К парковке мы шли в полной тишине.

По дороге к байку нам попалось какое-то хранилище с реквизитом. Кинг неожиданно схватил меня за талию и затащил в тень, прижимая своим телом к стене.

— Я спрошу тебя в последний раз, щенячьи глазки. Ты хочешь меня? — произнес Кинг, снова находя мои губы своими, повторяя вопрос требовательным поцелуем. Моя кожа ожила и покрылась мурашками в ожидании. — Я больше не могу держаться от тебя на расстоянии. Я пытался и не могу. Я хочу тебя. Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что вся эта херня по поводу колебаний позади и я могу взять тебя. Хватит быть просто живой. Начни жить, — он потянул меня за волосы, ища ответа на моем лице.

— Да, — задыхаясь ответила я. Потому что это было правдой. Каждая частичка меня хотела его. Я так долго этому сопротивлялась по ряду причин, которые становились все менее и менее важными, когда я находилась рядом с ним. — Я хочу начать жить.

— Я так отчаянно хочу тебя, — задыхался Кинг, прижимая меня к стене и упираясь своими бедрами в мои.

Его эрекция через джинсы касалась моей киски. Платье было задрано до талии. Нас разделяли лишь его джинсы и мои трусики.

— Почему ты называешь меня щенячьи глазки? — спросила я, задыхаясь, когда он скользнул руками по моим бокам, запуская пальцы в трусики.

Он с силой сжал мою задницу, и я резко набрала воздух ртом.

— Потому что, когда я впервые увидел твои широкие невинные глаза, ты выглядела как потерянный маленький щенок.

Меня разочаровало сравнение с собакой, особенно после того, как Преппи назвал меня бродяжкой.

— И, — продолжил он, — с момента, когда ты стояла на пороге моей комнаты, я знал, что хочу оставить тебя.

Он подчеркнул свои слова движением бедер в меня, вырывая из моего горла гортанный стон. Он тихонько посмеивался над моим ухом, а его язык прошелся по линии челюсти и вернулся к моему рту.

— Не здесь, — проговорил Кинг, отодвигаясь от меня и поправляя мое платье, чтобы прикрыть задницу.

Мы вернулись к байку, и я быстро надела шлем. Запрыгнув на байк и сомкнув руки на его талии, я почувствовала, как он содрогнулся от моего прикосновения. Я позволила ладоням скользнуть под его рубашку и коснуться голой кожи на его ребрах. Услышала, как гортанный стон Кинга слился с ревом мотоцикла.

Он хотел меня.

Кем бы я ни была.

А я хотела его.

Каким бы безумием это ни казалось.

По крайней мере, сегодня ночью я не собиралась думать о том, какие воспоминания будут у этой девушки — девушки, которую каждый день пыталась удовлетворить. Я собиралась побыть эгоисткой и думать лишь о том, чего хотела я.

Кого хотела я.

Я решила жить.

ГЛАВА 20.

Доу

Когда мы приехали домой, я не ожидала увидеть вечеринку в самом разгаре. Байки выстроились в ряд, заблокировав подъездную дорогу. Кинг проехал мимо них и свернул на разбитую тропинку, которую я не видела до этого ни разу. Она вела прямо к гаражу.

Кинг припарковал мотоцикл и выключил зажигание. Я сняла шлем и отдала ему, чтобы он мог повесить его на руль.

— Что происходит? — спросила я.

— Кажется, кто-то воспользовался моим гостеприимством, — пробубнил он.

Кинг за руку потащил меня наверх. Мы прошли мимо шайки байкеров, скопившейся в гостиной; те наблюдали, как темнокожая дамочка в годах двигала своей задницей вверх и вниз на коленях у молодого парня, штаны которого были спущены до лодыжек. Он выглядел моложе меня. Нашивка на его жилете сообщала о том, что он принадлежал клубу «Перспектива». Он смотрел в потолок, глаза закатывались в экстазе, а рот был приоткрыт.

— Кинг! — крикнул Медведь, помахав ему. — Иди к нам и насладись шоу. Билли отдал свою девственность на растерзание.

— Какого хера, Медведь! Откуда все это? — прорычал Кинг.

Один кулак прижимался к боку, а хватка на моей руке стала лишь крепче. Я смогла почувствовать, как кровь пульсировала под его кожей.

Медведь улыбнулся и вытянул руки:

— Чувак, это вечеринка. Сегодня суббота. Мы ведь закатываем их раз в неделю. Не думал, что ты будешь против.

— Не уходи никуда. Сейчас спущусь. Нам нужно поговорить, — указал Кинг на Медведя, а после потащил меня наверх, в свою комнату. — Мне нужно, чтобы ты осталась здесь, пока я не поговорю с Медведем. Я скоро вернусь, — он впервые не зарычал на меня. Его слова были похожи на просьбу. — Закрой дверь на ключ и не открывай.

— Окей, — ответила я, переступая порог и закрывая за собой дверь.

Впервые Кинг сказал мне сделать что-то, что не вызывало всепоглощающего желания поспорить с ним.

Прошло три часа, а от Кинга до сих пор не было ни звука. Музыка, казалось, становилась все громче и громче. Я немного почитала, пощелкала каналы на телевизоре, пыталась любым способом отвлечь себя, но любопытство взяло верх.

Мне не хотелось его ослушаться, но, может быть, я хотя бы на секунду могла куда-нибудь выйти. Я подумала, что можно пойти в его мастерскую в соседней комнате и это не будет нарушением его приказа. Кроме того, там был альбом Кинга, поэтому я могла бы занять себя делом, пока он не вернется.

Я выбралась из комнаты. Вечеринка внизу по-прежнему бушевала, и парни бродили по лестнице, как и в прошлый раз. Толкнув дверь, я вошла в мастерскую.

Я не была готова к тому, что увидела.

Моя челюсть рухнула на пол, как и мое сердце, и доверие к Кингу и его обещаниям. Сердце в груди раскололось на куски.

В комнате было темно, и ничего, кроме неонового экрана на айпаде Кинга, из которого доносилась песня «Nine Inch Nails», не освещало интерьер. Кинг расслабился в кресле, закрыв глаза и сжав губы. Его джинсы были спущены до лодыжек. Голая до пояса брюнетка сидела перед ним на коленях, протягивая пальцы к краям его боксеров.

— Какого хера?! — выкрикнула я, хватая воздух ртом.

Меня чуть не стошнило. Ублюдок просто играл со мной все это время.

Ни одно его слово не было сказано всерьез. Возможно, это была месть за попытку Никки украсть у него деньги. Возможно, Кинг играл все это время и, унизив меня, полностью возместил свой долг.

Кинг резко открыл глаза, и я даже допустила мысль о том, что он извинится за открывшуюся перед мной картину. По крайней мере, я ожидала, что он хотя бы попробует надеть джинсы. Но это были лишь глупые мысли.

Где-то между татуировками, сэндвичами на пристани, домом Грейс и ярмаркой я забыла, с кем имела дело.

Передо мной сидел мужчина, который удерживал меня против моей воли. Приковал меня наручниками к кровати. Угрожал моей жизни.

Убил свою собственную мать.

Кинг был самым настоящим еб*ным воплощением дьявола. И все, что мне понадобилось, чтобы вспомнить об этом, — это брюнетка на коленях перед ним.

— Убирайся, — огрызнулся он.

Кинг сделал длинную затяжку косяка, а потом потянул брюнетку за волосы, откидывая ее голову назад до тех пор, пока его губы не коснулись ее, и затем выпустил дым прямо ей в рот.

Я хлопнула дверью и побежала вниз по лестнице. Схватила бутылку чего-то с кухонной стойки и направилась прямиком к причалу, игнорируя свист байкеров, мимо которых проносилась.

Я миновала пылающий костер и пошла к воде. Уселась на край пристани и свесила ноги. Со злостью открутила крышку бутылки и швырнула ту в воду. Я обхватила горлышко губами и сделала несколько больших, жадных глотков обжигающей янтарной жидкости. Ее вкус напомнил мне чистый бензин, смешанный с очистителем стекол и с запахом хвои. Напиток обжег мне горло и желудок. Я набрала воздуха в легкие и продолжила давиться жидкостью, глотая огромные порции жутко пахнущего алкоголя. Я не останавливалась, пока не почувствовала, как тепло дурманом начало расползаться по моему телу.

Вытерла рот запястьем и посмотрела на воду.

Может, я и не знала, кем была в прошлом, но зато понимала, кем не хотела быть в настоящем: я не хотела быть слабой.

Я попалась на это. Попалась на его слова. Его тело.

Попалась на его крючок.

Я могла стать шлюхой, но я точно не позволю, чтобы ко мне относились подобным образом.

Возможно, он и был неисправимым Брэнтли Кингом для всех в доме и в городе, но для меня он только что стал последним ублюдком. Ублюдком, который считаные минуты назад разбил мое сердце.

Все было намного легче, когда я ненавидела его.

— Место свободно? — послышался глубокий голос. Я пожала плечами. Медведь уселся рядом со мной и подкурил сигарету. — Тебя что-то беспокоит, красавица?

— Нет, — солгала я.

— Я, может, и не знаю чего-то о какой-то х*рне, но могу сказать: если девушка убегает с вечеринки с бутылкой виски вместо компании, что-то явно ее беспокоит. Опыт подсказывает, что у этого чего-то есть член, — Медведь выпустил клубы дыма.

— Ты не совсем не прав, — признала я, переворачивая бутылку и глотая из нее, но на этот раз жидкость не обжигала.

— Полегче, девочка, — произнес Медведь, выхватив у меня бутылку и сделав затяжку. — Кстати, что происходит между тобой и Кингом? Ты принадлежишь ему? Потому что он явно смотрит на тебя, будто это так. И видя, что он до сих пор не убил тебя, я начинаю думать, что он к тебе чувствует что-то довольно серьезное.

Я потрясла головой:

— В данный момент он в своей мастерской принадлежит фальшивым сиськам какой-то брюнетки.

Слезы защипали глаза, но я отказывалась плакать из-за своей глупости.

— О, ясно, — ответил Медведь, возвращая мне бутылку. — Мальчик не ценит того, что находится у него под носом.

— Он явно не мальчик, Медведь. Я даже уверена, что Кинг старше тебя. И дело не в том, видит ли он то, что у него под носом. Ему просто насрать! — я была пьянее, чем мне казалось. Слова смелее слетали с моих губ прежде, чем я могла подумать о них. И любой фильтр канул в лету. — Что ты видишь, когда смотришь на меня?

Медведь посмотрел на гладь озера и почесал бороду.

— Я вижу ох*ительно прекрасную девушку, которая не должна зависать с такими парнями, как те, что собрались в доме. Или с таким, какой сидит сейчас рядом с ней. У нас плохие корни, крошка. А у тебя — хорошие. Я вижу это. Черт, любой на расстоянии ста миль смог бы увидеть. Тебе здесь не место. Это более чем очевидно.

— Мне здесь не место, — признала я.

Туман, выползавший из-за деревьев с другой стороны залива, начал стелиться над водой и с приближением щекотать щиколотки.

— Конечно, не место. Во-первых, тебе нужно выяснить, где именно твое место вообще. А потом уже понять, твое оно или нет.

Я не была уверена, знал ли Медведь мою историю с самого начала, но даже в моем случае его слова были излишне упрощенной версией ответа.

Я рассмеялась:

— Неужели? Ну, сегодня я отсюда исчезну, и мне некуда идти. Не хочу снова жить на улицах, но именно там и окажусь. Это тяжелее, чем принадлежать какому-то месту или не принадлежать… Пох*р, — произнесла я, услышав, как слова сливались в одно.

— Я не забыл, как говорил с тобой в ту первую ночь. Помнишь, что я сказал тебе о возвращении в клубный дом со мной? — поинтересовался Медведь.

— Да.

— Мне не стоило посылать тебя к Кингу. Надо было забрать тебя прямо с вечеринки и сделать своей прежде, чем Кинг смог бы добраться до тебя.

— А Кинг так и не добрался до меня, — выплюнула я. — Он добрался до себя, ну или, может быть, до дороги.

— Ты серьезно? Это в корне все меняет, детка, — ответил Медведь.

Улыбка коснулась даже его глаз, казавшихся ослепительно яркими и красивыми. Я была уверена, что за его бородой скрывалась настоящая красота, и даже самая пьяная часть меня хотела прильнуть к нему и посмотреть, выйдет ли эта красота наружу.

— Это ничего не меняет, Медведь. Я все равно ухожу. Он до сих пор с брюнеткой с… — я схватила себя за сиськи.

Медведь прыснул со смеху, открывая моему взору ряд белоснежных зубов.

— Вообще-то, все меняет. Кодекс наших братьев касается именно этого. Зная, что он не сделал тебя своей, каким бы глупым ни было это решение, я делаю тебе довольно неплохое предложение. Что честно, то честно, — выдал Медведь, опять отбирая у меня бутылку.

Я снова посмотрела на него и почти ожидала, что он станет смеяться надо мной, но его губы были плотно сжаты.

Он говорил чертовски серьезно.

И выглядел он не так уж и плохо. Сегодня ночью я впервые видела его светлые волосы собранными в хвост на затылке.

— Послушай, — начал Медведь, — мы с Кингом дружим практически с детства, но он знает правила, по которым я живу. В моем мире ты чистая карта, и я бы с радостью уложил тебя под себя в своей кровати.

— Это всего лишь слова. Правда в том, что ты не захочешь иметь со мной дела, как только узнаешь, что я ничего не умею, когда дело касается… — я опустила глаза на его выпуклость в области паха, — …этого.

— Бл*дь! — выругался Медведь, закусывая нижнюю губу. — Милая, поверь мне, теперь я хочу этого еще больше.

— У тебя веснушки под глазами, — произнесла я, наклоняясь к нему.

Он придержал меня за плечи, пока я не свалилась вперед.

— Да, щенячьи глазки. Мне это говорили, — рассмеялся он.

У него также имелась ямочка на левой щеке, и это было полным несоответствием, учитывая тот факт, что Медведь был огромным пугающим байкером.

— Почему ты отправил меня к нему? — спросила я. — Я могла уехать с тобой. Ты хороший. Мне нужно было место для ночлега, а у тебя под глазами веснушки, и я бы стала отличной байкерской шлюхой для тебя.

Брови Медведя взлетели вверх.

— Неужели? — переспросил он, кривя улыбку. — Я не вижу тебя байкерской шлюхой. Но зато отчетливо представляю тебя на своем байке.

— Но ты сам сказал: мне здесь не место. Что мне не нужно зависать с тобой. Или с кем-либо… — я махнула бутылкой над собой, промазав мимо челюсти Медведя всего на миллиметр или два, — из тех, кто в доме. Тупые люди в тупом доме на тупых ступеньках, — мои плечи поникли. — Медведь, мое сердце только оттаяло. Но его снова заморозили.

Медведь вырвал бутылку из моих рук и поставил на пристань.

— Я сказал, что тебе здесь не место. Сказал, что ты слишком прекрасна, чтобы тусоваться с нами. Я не говорил, что не зависал бы с тобой. Ты, может, и чересчур хороша для меня, но я тот парень, который смог бы с этим жить.

Медведь прижал ладони к моим щекам. И я поняла, почему его назвали Медведем. Он был сильным и теплым, а его руки — настолько огромными, что напоминали лапы. Я закрыла глаза и качнулась в его сторону. Он наклонился ближе, и его губы оказались на расстоянии дыхания от моих.

— Ты поедешь со мной, детка? Не знаю, смогу ли согреть твое сердце, но я точно буду хорошенько согревать твое тело. Я знаю наверняка, что ты сможешь согреть мою постель. А потом, возможно, мы подумаем, как растопить твое сердце. С этим мы тоже разберемся, — заверил он меня.

Медведь говорил искренне, и его предложение было именно тем, что я искала неделями.

Мне показалось, прошла целая жизнь.

Жизнь, в которой не было Кинга.

— Я не знаю, — честно ответила я.

Я больше не могла оставаться с Кингом, в этом я была уверена на сто процентов. Всего алкоголя на планете не хватило бы, чтобы убедить меня в том, что я снова смогу выжить на улицах в поисках еды и ночлега в мусорных баках.

Предложение Медведя — это все, что у меня было, но я не могла заставить себя сказать «да». Это означало бы, что я навсегда закрою дверь перед Кингом. Готова ли я была сделать это? Я повернулась к дому. Свет в комнате Кинга больше не горел.

Я не была готова закрыть эту дверь, но, как только решила открыть ее, Кинг сам захлопнул ту перед моим лицом.

Мне стоит сделать то же самое.

— Думаю, мне необходимо предпринять немного больше, чтобы убедить тебя, — сказал Медведь, обнимая меня и притягивая к своему теплому телу.

Как только его губы коснулись моих, я почувствовала это.

Точнее, я почувствовала его.

— Медведь, убери нах*й от нее свои руки!! — прошипел Кинг.

Мое внимание привлек щелчок, и я отдернула голову назад достаточно, чтобы увидеть Кинга, стоявшего позади Медведя и приставившего пистолет к его голове.

— Уже кончил? — спросила я, понимая, что руки Медведя все еще были сомкнуты у меня на талии. Я не сделала ничего, чтобы сбросить их с себя. — Она, наверное, разочарована всемогущественным Брэнтли Кингом, Королем тупых дорог, который не смог продержаться и минуты.

Медведь подавился смешком.

Я провела слишком много времени, пытаясь не злить Кинга, но у меня все всегда выходило наоборот. Мне надоело ходить на цыпочках вокруг него. Я желала разозлить Кинга. Желала спорить с ним больше, чем когда-либо в своей жизни. Мне хотелось кричать.

Хотелось выцарапать его гребаные глаза.

Хотелось причинить ему такую же боль, какую он причинил мне.

— Съе*ись нах*й от нее, Медведь, — повторил Кинг.

— Мы просто разговариваем, чувак, — ответил Медведь без признака страха в голосе.

Я бы даже сказала, что эта ситуация забавляла его.

— Выглядит как нечто большее. Убери от нее нахрен свои лапы и пойди трахни кого-нибудь другого, — предупредил Кинг. — Она! Моя!

— Неужели? Может, тогда ты скажешь это ей, потому что, кажется, ваши мнения расходятся.

— Единственная причина, по которой твои мозги еще не размазаны по пристани, — это то, что нас с тобой связывает прошлое. Если за две еб*ные секунды ты не уберешь свои гребаные руки от моей девочки, я пошлю нах*й все наше прошлое и нах*р снесу тебе башку, — гневно произнес Кинг сквозь стиснутые зубы.

— Я не собираюсь срывать трусики с твоей красавицы, брат, — Медведь встал и стряхнул грязь с джинсов. — Прости, милая. Может, в другой раз? — он подмигнул мне. — Предложение все еще в силе, — прошептал Медведь. — Если я буду тебе нужен, найди меня.

Я могла почувствовать жар от ярости, закипавшей в Кинге, когда Медведь прошел мимо него, задев его плечом.

— Тебе лучше заявить на нее свои права, прежде чем ребята пронюхают, что ты все еще не сделал этого, — сказал ему Медведь. — Она чистая карта для байкеров в этих краях, включая и меня, поэтому лучше заняться этим побыстрее. Только если она захочет тебя.

Медведь был единственным смельчаком, позволявшим себе так разговаривать с Кингом, который смотрел на него с убийственной яростью. Я почти ожидала, что Кинг выйдет из себя и выполнит свое обещание вышибить мозги Медведю, но тот исчез в тени, а Кинг остался стоять на пристани.

— Я ненавижу то, что ты заставляешь меня чувствовать. Ну, по большей части, — выплюнула я, устав плясать вокруг правды. — Ненавижу замешательство, которое ты приносишь в мою и без того перекрученную жизнь. Я хочу, чтобы эти игры в кошки-мышки закончились, — я сделала глубокий вдох. — Я не могу так больше. То я тебе нравлюсь. То ты меня ненавидишь. То я снова тебе нравлюсь, а в следующий момент ты хочешь меня пристрелить. Хочешь трахнуть. Хочешь, чтобы я осталась. Хочешь, чтобы я начала жить. У меня, бл*дь, голова идет кругом, — туман в моей голове рассеивался быстрее, чем свет солнца на закате. — Тебе лучше уйти. Я не хочу, чтобы ты здесь был.

— Знаю. И мне плевать, — ответил Кинг.

— О, мне совершенно ясно, что тебе плевать. Это я точно знаю.

— Ты нихера не знаешь, щенячьи глазки! — огрызнулся Кинг.

— О, серьезно?! Так это не ты сегодня провел со мной весь вечер на ярмарке и говорил мне милые словечки, заставив меня чувствовать себя идиоткой из-за того, что между нами может быть что-то большее, чем похоть, чтобы потом пойти и сунуть свой член в первую п*зду, которая тебе попадется? Возвращайся в свой еб*ный дом, Кинг!!

— Я не могу, — беспристрастно проговорил он.

— Почему? Прежде тебе это с легкостью удавалось.

— Потому что не хочу, щенячьи глазки. Не имеет значения, как сильно я сопротивляюсь этому, меня тянет к тебе. Думаешь, это игра в кошки-мышки? Думаешь, ты здесь единственная, кто сбит с толку? — он потряс головой, будто не мог поверить в то, что эти слова слетели с его губ. — Меня тянет к тебе, — повторил Кинг, повернув меня лицом к себе.

— Чего ты ждешь? Я должна упасть к твоим ногам и сказать «спасибо» за то, что тебя «тянет ко мне»??!! — Кинг не только был сбит с толку. Он был в ярости. — Тянет ко мне?! Тебя тянет ко мне! Тогда давай я просто стяну с себя эти еб*ные трусики, и мы покончим с этим дерьмом! Да, тебя действительно тянет ко мне. Скажи мне одну вещь, КИНГ! Часто первые свидания заканчиваются минетом, который тебе делает другая сучка? Я имею в виду, что никогда не была на свиданиях, так что ты мне скажи! Может, здесь я и ошибаюсь. Потому что если ответ «да», тогда наше свидание прошло просто о*уительно!!!

— Я… БЛ*ДЬ!! Ты считаешь, что знаешь все, но это не так. Ты только и делаешь, что не можешь заткнуться, и думаешь, что я просто так дам тебе это! — Кинг вскинул руки в воздух. — Ты на*уй сводишь меня с ума и знаешь об этом! — прокричал он.

— Я свожу тебя с ума??! Как ты думаешь, я, бл*дь, чувствую себя? Большую часть времени я не знаю, хочешь ли ты убить меня или трахнуть!!! — закричала я, вложив в каждое слово столько злости, что в один момент просто не смогла ее вынести.

Кингу хватило наглости улыбнуться. Он наклонился вперед.

— Разве я не могу хотеть и то, и другое, щенячьи глазки? — соблазнительно прошептал он возле моей щеки.

Я отстранилась от него и встала на ноги.

— НЕТ! Не можешь! И хватит называть меня «щенячьи глазки». Это еб*нутое имя. Я не твой домашний питомец!

Я зашагала подальше от причала. Ярость во мне кипела настолько сильно, что я не могла ничего с ней поделать. Кинг был в этом виноват. Он довел меня до этого бешеного состояния.

Кинг схватил мое лицо в ладони, заставив посмотреть на него:

— Нет, ты — моя.

Он прикоснулся к моим губам таким нежным движением, что мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Это было так не похоже на него.

В этот миг мой гнев вернулся со всей силой. Обеими руками я с таким напором толкнула его в грудь, что у него не было другого выхода, как отпустить меня.

— Пошел нахер!! Ты даже не хочешь оставлять меня с собой! — прокричала я через плечо, направляясь в сторону дома по дорожке из гравия. — Думаешь, я такая дура?! Если бы ты меня хотел, то не сунул бы свой член в рот другой девушки, пока я сидела в соседней комнате! — огромной рукой Кинг схватил мое плечо, развернув на ходу. — Отпусти меня! — завизжала я.

— Послушай, щенячьи глазки! Я пытался сделать по-твоему. Пытался сейчас быть нежным, но ты не стала слушать. Теперь я сделаю по-своему, и ты, бл*дь, выслушаешь! Не заставляй меня снова приковывать тебя наручниками, — предупредил он.

Тон Кинга был смесью ярости и уверенности. Я ни на секунду не сомневалась, что он воплотит свою угрозу в жизнь. Он обвил мою талию руками, прекращая все мои попытки сопротивления.

— Я сделал это, чтобы оттолкнуть тебя, — признался он. — Я хотел, чтобы ты это увидела.

— Мои поздравления, все сработало, — выплюнула я. — Можешь, бл*дь, радоваться!

— Ты… И этот твой язык, — Кинг помотал головой. — Я не рад. Это, бл*дь, далеко не радость. Я напрочь забыл, что такое радость после того, как вышел из тюрьмы. Если оглядываться назад, то я и до нее не был счастлив, и это твоя еб*ная вина!

— Какого хера это МОЯ вина?!

Вот теперь Кинг зашел слишком далеко, обвиняя меня в невзгодах своей жизни еще до того, как в ней появилась я.

— Потому что ты заставила меня понять, насколько несчастлив я был. Потому что с тобой я могу СТАТЬ счастливым!

Пока слова слетали с его губ, он тряс меня за плечи, будто хотел запечатлеть эти слова у меня в голове, чтобы я поняла, что именно он говорит.

Мне нужно было, чтобы это закончилось. Это было слишком. Такая игра на нервах терзала меня больше, чем я могла вынести. Я хотела его. Хотела поверить ему. Слова были всего лишь словами, но, слетавшие с губ Кинга, они могли быть еще одним способом пытки для меня.

Я просто хотела остаться одна. Мне пора было уходить.

— Я ухожу. Отпусти меня, — тихо взмолилась я.

Кинг затряс головой:

— Нет. Ты никуда не уходишь!

— Ты не можешь удерживать меня здесь, — произнесла я.

— Видишь ли, вот тут ты не права. Думаю, я уже доказал, что могу, — возразил Кинг. — Кроме того, куда ты пойдёшь? Назад на улицу?

— Может быть. Тебе-то какая разница? — выплюнула я.

— Ты, кажется, забыла, какая жизнь ждет тебя там. Или, может, мне откопать Эда, и это напомнит тебе, как бы он избавился от твоего тела после того, как закончил бы насиловать тебя, — выпалил Кинг.

— Я лучше испытаю судьбу вне этого места… — мою грудь сжало тисками, — чем оставлю здесь свое сердце.

— Нет, — продолжал Кинг.

— Какого хера тебе от меня нужно? — спросила я. Мое сердце обливалось кровью при мысли об уходе и о том, что я больше не увижу Кинга. — Почему бы тебе просто не перерезать мне глотку и не покончить со всем этим? Можешь сделать со мной что захочешь! Ударь меня! Трахни меня! УБЕЙ меня к чертям! Просто! Прекрати! Делать! Мне! БОЛЬНО!

Рыдания сдавили мое горло, и я обмякла в его руках.

— Солнышко, — произнес Кинг, крепче удерживая меня, чтобы я не упала на землю. Он впервые назвал меня так, и я пыталась услышать ноту нежности в его слове. — Прости меня. Я не трахнул ту девушку. Не смог. Она не прикасалась ко мне. Я остановился сразу же после того, как ты закрыла дверь. Я клянусь. Прости. Ты последний человек на земле, которому я хотел бы навредить. Я просто не знаю, как, мать твою, это сделать.

— Сделать что? — спросила я его.

По щеке скатилась слеза и капнула на руку Кинга. Насколько сильно мне не хотелось этого, но я прижалась лицом к его груди, крепко удерживая кулаками ткань рубашки этого мужчины.

— Я не знаю. Все это. Я, бл*дь, даже не знаю, что это такое, — голос Кинга надломился, когда он это прошептал.

— Этого недостаточно, — ответила я, неуверенная, о какой части мы теперь говорили. Возможно, об извинении. Или о его действиях. А может, о его неуверенности. Но возможно, и обо всем сразу.

— Думаю, в этом и проблема, — начал Кинг. — Ты заслуживаешь кого-то лучше, чем бывший преступник, которому нечего тебе предложить. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я. Было легко удерживать тебя, когда ты была моей — моей собственностью. Мне будет тяжело удерживать тебя, когда ты станешь моей девушкой. Я не знаю, когда все поменялось, но это произошло. И это то, чего я желаю, и то, чего до этого никогда не хотел. Я даже не водил девушек на свидание до сегодняшнего вечера. Я хочу тебя в своей жизни больше всего на свете, но все намного сложнее, чем простое желание. Сложнее, чем ты думаешь.

— Если ты собираешься меня отпустить, отпусти. Если собираешься впустить в свою жизнь, значит, впусти! Но тебе предстоит выбрать. Ты не можешь прижимать меня к себе ночью и держать на расстоянии вытянутой руки днем.

Я оттолкнулась от его груди и повернулась, чтобы уйти, но он снова схватил меня, разворачивая к себе.

Кинг оставил поцелуй на моем лбу:

— Я знаю, солнышко. Я знаю.

— Ты нихера не знаешь!!

Вырвавшись из его хватки, я направилась к крыльцу, подальше от вечеринки на заднем дворе и подальше от Кинга. Мне нужно было побыть одной. Необходимо было подумать. Кинг мог с легкостью поймать меня. Один его шаг равнялся трем моим.

— Мне надоело быть нежным, щенячьи глазки, — проревел Кинг у меня за спиной.

Я продолжала шагать, пытаясь увеличить расстояние между нами.

— Надоело быть нежным? — бросила я через плечо. — А ты им был? Ты врал мне и играл со мной, а это никак не походит на нежность.

Кинг настиг меня, как только я оказалась возле колонны дома. Он придавил меня к ней, а сам прижался к моей спине своим твердым телом. Его эрекция упиралась в мою задницу.

— Медведь нежный, — произнесла я, соприкасаясь щекой с колонной. — Он предложил мне свою постель. Хотел, чтобы я осталась с ним в клубном доме. Хотел, чтобы я грела его постель и трахалась с ним до потери пульса. Он сказал мне, что не будет против, если я окажусь на его байке.

— Что ты, бл*дь, только что сказала?! — прошипел Кинг в мою шею.

Его зубы почти коснулись моей кожи. Это не остановило мой поток ярости по отношению к нему. Кинг заслуживал каждую ее частичку. Я дернулась в его руках, но он оказался быстрее. Спиной прижав к неровной поверхности, он сильнее вдавил меня в колонну. Его глаза потемнели. На горле пульсировала вена, а челюсть была крепко сжата.

— Ты слышал меня, — огрызнулась я. — Я собиралась сказать «да». Собиралась уйти с ним и позволить его рукам лапать меня. Ты видел нас. Он хотел поцеловать меня! А я планировала позволить ему сделать это!

Я была дикой от злости, ослеплённой похотью и полностью безрассудной в своих действиях.

Я была свободной.

Мне было пох*р.

Это было чертовски восхитительно.

— Что я, бл*дь, снова и снова повторял тебе? — прорычал Кинг, проталкивая колено между моих ног, раздвигая их, пока не оказалось так, что я сидела на его бедре.

— Ничего. Ты не говорил мне ничего, кроме сраной х*рни о том, что я твоя.

— Поправочка, детка! Ты стала моей с самой первой секунды, когда зашла ко мне и увидела, как я трахал девушку. Уже тогда ты была моей, а сейчас и подавно!

Кинг выглядел так, будто в нем не осталось ни капли самоконтроля.

Он укусил меня.

Мне было плевать.

— Ты гребаный лжец! — выплюнула я.

— Я никогда не лгал тебе об этом. Ты! Моя!

— Пошел нах*р!! Я не принадлежу тебе или кому-нибудь еще! — выкрикнула я.

Кинг прижался лбом к моему лбу.

— Я скажу это еще всего один раз! ТЫ! — он подтянул меня вверх по ноге так, что его эрекция теперь упиралась в мою киску, и я резко набрала ртом воздух. — ПРИНАДЛЕЖИШЬ! — Кинг снова сделал это, и в этот раз мне пришлось положить руки ему на плечи, чтобы не упасть. — МНЕ! — проревел он, толкаясь в меня бедрами.

Я отклонилась назад и без колебаний посмотрела ему в глаза:

— Так, бл*дь, докажи это!!

Я бросила ему вызов.

Из груди Кинга вырвался рык. Он запустил руки под мое платье, с силой срывая трусики. Мы были в тени, но любой, кто вышел бы из дома, мог нас увидеть. В то самое мгновение, когда он коснулся меня, я была совершенно потеряна в ощущениях.

Мне было пох*р.

Кинг целовал меня. Всепоглощающе целовал меня. Это была власть. Не просто поцелуй. Он заявлял на меня права как на свою собственность, и я собиралась оставить на нем отметины, где только смогу.

Все мое тело пылало огнем, который он неделями разжигал во мне. Кинг сжал мне грудь через платье и атаковал мою шею губами. Он поднял меня и обвил моими ногами свою талию. Я недовольно застонала, толкаясь на его член. Я не могла добраться ближе. Не могла найти то, что мне было необходимо.

— Ты девственница, щенячьи глазки? — с усмешкой спросил Кинг.

— Ты же в курсе, что я не помню этого, — задыхалась я.

— А сейчас ты узнаешь и после сегодняшней ночи больше не будешь сомневаться в ответе на этот вопрос ни секунды. Я собираюсь похоронить свой член так глубоко в твоей сладкой киске, что ты до конца своих дней запомнишь, кому принадлежишь.

Он опустил лиф платья, обнажая мою грудь, потом дернул подол вверх, и ткань собралась у меня на талии.

— Черт, да! — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

После этого мы сплелись руками и языками. Прикасались, исследовали, нуждались и кусали. Мои зубы стукнулись об его, когда Кинг попытался прижать меня к себе еще ближе. Я была влажной и скользкой — это было поразительно, но недостаточно для меня. Склонив голову вниз, Кинг расстегнул ремень, приспустил джинсы и высвободил свой член. Гладкий и твердый как камень, он подпрыгнул к моей мокрой и горячей киске в поисках входа.

— Да, — выдохнула я.

Я была готова и нуждалась в нем внутри себя больше, чем в глотке воздуха.

Кинг обхватил член кулаком, скользнул по нему и сжал, а в следующий миг одним резким толчком уже оказался во мне. Он стонал, пока входил в мою тугую киску, растягивая меня и наполняя настолько, что мне казалось, будто я распадусь на части. Мне было больно, но я знала: эта боль принесет мне только удовольствие, потому что я ощущала себя настолько полной.

Сама боль, которую он сейчас мне причинял, была удовольствием.

— Бл*дь, да!! — простонал Кинг, погрузившись в меня до предела.

Я громко стонала, и мне было плевать на всех, кто мог меня услышать. От сильных толчков Кинга я скользила вверх по колонне, а стенки моей киски сжимались вокруг его члена. Каждый раз, когда он выходил из меня и с силой возвращался назад, я видела искры перед глазами.

Снова и снова.

— Я говорил тебе, — произнес он, — говорил, что ты принадлежишь мне. Эта киска… Эта киска — моя. Больше ты не сможешь этого забыть!

Он яростно вколачивался в меня. Я принимала его. Полностью. Его член. Его власть. Я позволяла ему заявить права на меня его словами, поцелуями и его членом.

Мы боролись друг с другом, занимаясь сексом.

Перетягивая канат каждый в свою сторону.

Давая и принимая.

Этим сексом мы говорили друг другу: «Я ненавижу тебя… Я хочу тебя… Я не отпущу тебя».

— Черт, щенячьи глазки… Бл*дь! Я знал это! Знал, что это будет именно так, — задыхаясь, сказал Кинг.

Внутри меня нарастало давление, сила которого была в десять раз больше того, что я ощутила, когда Кинг заставил меня кончить на его пальцы. Оно росло с каждым его толчком. Он все глубже и глубже вколачивался в меня, вызывая во мне оргазм. Нет… Пока не вырвал его из моего тела.

Я кричала от кульминации настолько громко и цеплялась за плечи Кинга с такой силой, будто держалась за собственную жизнь, сжимая его бедрами и впиваясь шпильками в его зад, пока он безжалостно вбивался в меня. Я видела искры, яркие и живые, танцующие у меня перед глазами, думала, что могу просто отключиться или умереть в его руках. Возможно, я и отключилась, потому что из-за дыхания Кинга я не слышала своего собственного.

— Посмотри на меня, — приказал он глубоким и хриплым голосом, пытаясь взять контроль в свои руки. Я была совершенно потеряна после оргазма и летала слишком высоко в облаках, чтобы обратить внимание на его слова. — Посмотри на меня! — в этот раз Кинг четко выделил слова рывком бедер в меня. — Не отводи глаз! — велел он, удерживая мой взгляд, пока его член напрягся и дернулся в моей киске.

Он громко простонал, когда кончил в меня, высвобождая тепло глубоко во мне.

Нашими телами мы сказали все, для чего не нашли слов. Прежде он говорил мне, что я принадлежала ему, но до этой ночи я не верила.

Это то, о чем заявляло мне его тело, которое так внезапно поглотило меня, и что перевернуло весь мой внутренний мир.

Кинг принадлежал мне.

ГЛАВА 21.

Доу

— Идем со мной, — сказал Кинг.

Поправив мою одежду, он взял меня за руку и повел назад к пирсу. Когда мы проходили мимо костра, нас поприветствовали свистом и аплодисментами.

Нас явно было слышно.

Мне было плевать.

Мы сели на пристань, свесив ноги через край. По воде стелился туман. Свет полной луны отбрасывал наши тени на блестящую, словно стекло, поверхность залива, делая ее похожей на черный лед.

Кинг держал мою руку в своей и, когда я попыталась выдернуть ее, усилил свою хватку.

— Кинг, — начала я.

— Брэнтли, — поправил он. — Называй меня по имени.

— Брэнтли, — произнесла я, пробуя его имя.

— Я ненавидел его, пока рос, но, к добру это или нет, мое имя — единственная вещь, которая осталась у меня от матери. Лишь Грейс использует его, — Кинг сделал паузу. — Мне нравится, как оно звучит из твоих уст, — добавил он.

Серьёзный тон и мягкий взгляд Кинга заставили меня задуматься, к чему он клонил, но потом до меня дошло.

Он впускал меня в свою жизнь.

— Ладно, Брэнтли, что еще у тебя есть? — я слегка ткнула его в плечо.

Он набрал полные легкие воздуха:

— Ты знаешь о Макс?

Я кивнула. Девочка с фото, которую мы ездили повидать.

— Твоя сестра.

— Щенячьи глазки, Макс не моя сестра, — признался Кинг.

— Тогда кто она тебе? — спросила я.

Если она не была членом его семьи, почему он был так заинтересован в ней?

— Она — моя дочь.

«Твою. Мать».

— Твоя дочь? — уточнила я, и мое горло сжалось.

— Да, Макс — моя дочь. Она является настоящей причиной, по которой я попал в тюрьму, и только Преппи и Медведь знают о ней правду, — он сжал мою руку сильнее. Глядя на воду, Кинг, казалось, проигрывал в своей памяти воспоминания о Макс. — Ты хочешь знать историю? Потому что ты спрашивала меня, хотел ли я отпустить тебя или впустить, и я хочу тебя впустить в свою жизнь. Хочу, чтобы ты была рядом, но мне тяжело рассказывать все это. Я никогда этого не делал. Единственные люди, знающие об этом, находятся здесь.

— Я хочу знать.

— Ты в курсе, почему я попал в тюрьму?