Киногерой для Розалинды

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Служащие фирмы, взявшейся за организацию банкета, заполонили весь дом и сад. Устав сидеть безвылазно у себя в спальне, Линди устроилась в маленькой комнатушке, которая служила Ллойду кабинетом. Ллойд оказался гостеприимным хозяином, он даже начал нравиться Линди. Он, конечно, злоупотреблял хорошим отношением Хоуп, но это, в конце концов, ее дело.

Линди скучала по уютному коттеджу в Совиной Роще, ей не хватало неумолчного шума моря. За такое недолгое время коттедж успел найти себе уголок в ее сердце. Ах, лучше не думать о том, как легко оказалось пробраться в ее сердце! По крайней мере, в роскошном доме Ллойда ничто не навевало печальных воспоминаний. Линди приняла твердое решение: не думать о прошлом и по возможности искать в настоящем позитивные моменты.

На глаза ей попался телевизор. Просто спасу от них нет! Линди боролась с мазохистским желанием включить его.

— Какого черта, в конце концов? — сказала она вслух и нацелила пульт управления на гигантский экран.

Высокую фигуру Сэма она узнала сразу же и тотчас пожалела, что поддалась искушению и включила телевизор. Мгновенно нахлынула волна мучительно-сладкого томления.

Линди слышала хорошо знакомый голос, но слова не проникали в, ее сознание. У Сэма был особый дар: когда он говорил, каждому из слушателей казалось, что Сэм обращается именно к нему. В начале своей карьеры Сэм работал на телевидении и не раз получал различные премии. А сейчас он, среди прочих, сам вручал какие-то призы. Если верить Ллойду, он делал это очень неохотно, но, по мнению Ллойда, лишняя реклама нового фильма по всеамериканскому телевидению стоила жертв. Что по этому поводу думал Сэм, Линди теперь не могла узнать. «Мне и дела нет, что он там думает», — говорила она себе.

Передача шла по накатанной дорожке, но Линди так и не поняла, кто же получал престижные награды. Она застыла перед экраном, не в силах отвести от него глаза, пока не прошли заключительные титры. Тогда, совершенно обессиленная, она упала на мягкий кожаный диван и закрыла глаза.

Легко мысленно обзывать Сэма пошлым и гнусным эгоистом, но как же трудно все время изображать безразличие! Но скоро будет еще хуже — через неделю она останется совсем одна.

Линди вяло провела рукой по волосам. Черная ленточка, которой они были перехвачены, свалилась на пол, но Линди даже не попыталась ее поднять. «Что же мне теперь делать?» — спрашивала она себя с горькой насмешкой. Тихо чахнуть в одиночестве и смотреть фильмы с его участием? Слабое утешение, ведь в фильмах он по большей части занимается любовью с другими женщинами.

Надо, наконец, взять себя в руки! Он-то успешно справился с эмоциями. По слухам, несравненная Диана Хардкасл, которая сегодня вручала премии вместе с Сэмом, уже несколько раз встречалась с ним за последние две недели. Линди сама видела их на съемочной площадке. Весьма аппетитная дамочка, а Сэм как будто отнюдь не возражал, что она обвивается вокруг него, словно плющ. Да, он даром времени не теряет!

Линди покосилась на часы, стоявшие на письменном столе Ллойда. Скоро придется опять забиться в свою комнату. Совсем как Золушка — только, в отличие от Золушки, она убегает до бала, да и бального платья у нее нет. Ллойд давал сегодня прием по случаю вручения той самой премии. Он считал, что это прекрасная возможность, чтобы протолкнуть их фильм.

Линди сказала Ллойду, что такие вечеринки не в ее вкусе, и при этом нисколько покривила душой. Хоуп-то будет в своей стихии среди всей этой блестящей, шикарной публики. Продолжая выполнять свою роль ширмы, она отправилась на церемонию вручения вместе с Ллойдом, похожая на сверкающий экзотический цветок в своем красном шелковом платье от известного модельера.

Линди повертела головой, разминая занемевшую от напряжения шею. Она рассудительно говорила себе, что для нее было бы сущим мучением сопровождать Сэма на подобных мероприятиях. Как удачно, что он оказался таким мерзавцем!

«Во всем можно найти светлые стороны, — стоически размышляла она. — Сэму куда больше подойдет какая-нибудь милашка, такая же эгоистка, как и он».

Сэм выбрал минуту, когда никто не заметил его ухода. Закрывшаяся за ним дверь приглушила шум вечеринки. Сэм подошел к бару возле письменного стола Ллойда и выбрал бутылку шотландского виски. Плеснул светлой жидкости на дно тяжелого хрустального стакана и, ослабив узел галстука, выпил залпом.

На сегодня он выполнил свой долг. Он ни за что не ввязался бы в это мероприятие, но Ллойд поставил его перед свершившимся фактом. Сэм уже сказал ему пару ласковых слов по этому поводу. «Скоро он захочет, чтобы я участвовал в презентации какого-нибудь универмага или вошел в жюри детской викторины! А я и соглашусь...» Сэм коротко, невесело рассмеялся. Конечно, это замечательно — погрузиться с головой в работу, да вот только все ему осточертело.

В отличие от Ллойда, Сэм терпеть не мог заниматься рекламой. Он предпочитал творческую, содержательную работу. Может быть, именно поэтому они с Ллойдом так хорошо сработались — просто дополняли друг друга. Хоть что-то в его жизни налажено! Сэм с силой опустил стакан на стол, угрюмо хмуря брови. И тут он увидел... Линди!

Она лежала на диване, свернувшись калачиком. Вот она беспокойно пошевелилась и что-то чуть слышно пробормотала во сне.

«Может быть, она чувствует, что я здесь?» — подумал Сэм. Его губы изогнулись в горькой усмешке: я такой испорченный тип, что одно мое присутствие нарушает ее сладкий сон! Ее голова снова заметалась по диванной подушке, Сэм наклонился к ней ближе. Она что-то шептала, повторяя одну и ту же фразу снова и снова. Сэм опустился на колени рядом с диваном, ловя невнятные слова, срывающиеся с ее губ:

— Только не ребенка... только не ребенка... умоляю...

Сэм выпрямился, нахмурившись, и в ту же секунду Линди рывком приподнялась на диване, глядя прямо перед собой широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Ее пронзительный крик заглушил стрекотню телевизора, но не пробился через шум в соседней комнате.

Линди задыхалась; она уже не помнила, что ей снилось, осталось только ощущение кошмара.

— О, Сэм, — выдохнула она, прижавшись щекой к его широкой груди, которая так кстати оказалась рядом. Она вцепилась в его рубашку и вся задрожала, когда его руки медленно прошлись по ее спине сверху вниз. Но вдруг Линди вскрикнула и стала отчаянно вырываться, изо всех сил отталкивая Сэма.

Он удержал ее, схватив за руки чуть повыше локтей. Линди взглянула ему в лицо и застыла, словно парализованная, — в его глазах она увидела откровенное, всепоглощающее желание.

Линди не могла толком сообразить, как оказалась в его объятиях. В ее жилах пылала такая же неприкрытая, иссушающая жажда. Возражения застряли у нее в горле, когда Сэм обхватил ее лицо своими сильными ладонями. Большим пальцем он гладил ее щеку, покрытую нежным пушком. Линди не могла пошевелиться, как будто загипнотизированная. Его глаза встретились с ее мерцающими глазами за миг до того, как он коснулся ее губ.

Сначала так нежно... а потом его стремительный язык, дразня, обвел контуры ее губ, пробуя на вкус сладкую влажность ее рта. Линди перестала хватать руками воздух и схватилась за плечи Сэма.

— Я не могу... я не выдержу... — простонала она срывающимся голосом. Линди заметила, как в его глазах промелькнула свирепая радость. Сэм судорожно вздохнул и накрыл ее рот своим. Но поцелуй не мог утолить терзающий их голод — даже такой испепеляющий поцелуй. Сэм принялся высвобождать из петель пуговицы на ее блузке, одновременно покусывая ее нижнюю губку, мочку ее ушка... Одним движением он раскрыл застежку лифчика, расположенную спереди, и замер, не сводя с лежащей перед ним женщины глаз.

Линди снова притянула Сэма к себе. Ей было необходимо ощущать его рядом с собой. Она упивалась медленным, эротичным движением его бедер, прижимавшихся к ней. Ее тело конвульсивно изогнулось под ним, ее руки нетерпеливо дергали его одежду, торопясь убрать последнюю преграду между ними.

С губ Линды слетали чуть слышные мольбы, но Сэм хранил молчание. На мгновение ее испугало почти безумное выражение его напряженного лица. Обычная нежность исчезла без следа, остался лишь слепой, безжалостный инстинкт.

Он приник к ее рту, заглушив хриплые крики Линди. Ей казалось, что они сплавились воедино, она хотела, чтобы было так. Когда их движения лихорадочно ускорились, Линди обвила его ногами. Неожиданно они скатились с дивана на пол, и Линди оказалась сверху. Она глядела вниз, в его лицо с резкими чертами и прищуренными глазами — лицо незнакомца.

— Ты не ушибся? — выговорила она, едва дыша.

Линди отвела с лица шелковистые пряди, мешавшие ей смотреть. Рубашка Сэма выбилась из-за пояса брюк, несколько пуговиц отлетели. Линди видела, как вздымается его грудь в такт учащенному дыханию.

Сэм ничего не ответил. Он поймал руками полы ее распахнутой блузки. На шее у него задергался мускул, когда он обводил взглядом нежные очертания ее груди. Сэм потянул к себе края блузки, так что розовые кончики коснулись его тела.

— Все хорошо... — прохрипел он. — Сейчас все будет хорошо...

Это были его первые слова, обращенные к ней. Нужно было бы возмутиться такой самоуверенностью, но как могла она возмущаться, если его слова казались ей абсолютно логичными среди бессмыслицы, в которой она жила так долго? Он прав! Только так все снова может быть хорошо.

Линди приподнялась, опираясь руками о пол по обе стороны его лица. Сэм схватил тонкие запястья, и Линди упала на него. Его руки скользнули на ее упругие ягодицы. Линди уронила голову к нему на плечо. Его губы прошлись снизу вверх по ее горлу, оставляя на чувствительной коже жгучие следы сладострастных поцелуев.

Это было безумие! Какая-то часть ее сознания понимала это, но голос разума был заглушён древним голосом плоти. В ту минуту ее не смущало неистовство их слияния — стыд придет позже!

Но их прервали — грубо и неожиданно. Свет и шум внезапно хлынули в комнату. Из-за Сэма ей не было видно вошедших. К несчастью, это совсем не значило, что ее не видели! Лицо у нее запылало. Она скорее запахнула блузку.

— Не представляю, куда он девался. Послышалось потрясенное «Ах!».

— Думаю, вы меня нашли. Если не возражаете, я сейчас... немного занят, — отозвался Сэм.

Линди чувствовала, как напряглись его мышцы под ее пальцами, но в суховатом голосе абсолютно не слышалось смущения, которое, по-видимому, охватило всех присутствующих.

До нее долетел сквознячок от закрывшейся двери.

— О Боже!

Тело Линди, только что плавившееся от страсти, все напряглось. Она закрыла лицо руками от унижения, которое наконец обрушилось на нее. «Как я могла?» — спрашивала она себя. Она стремительно перекатилась на бок и встала на колени.

— Что они подумают! — вскрикнула Линди.

Сэм приподнял темную бровь:

— Тебе объяснить?

Казалось, его страсть остыла так же быстро, как пот, блестевший на его разгоряченном теле.

— Тебе, наверное, все равно! — выпалила она. Ей становилось дурно при одной мысли о том, с какой легкостью он разрушил ее жалкие защитные барьеры. Куда подевался железный самоконтроль? Линди чувствовала себя безнадежно опозоренной.

— А что, мне должно быть не все равно? — Сэм сел и небрежно пожал плечами. — Подумаешь, большое дело!

Значит, для него это ничего не значило. Линди постаралась не заплакать от боли. Она не даст ему повода злорадствовать. Он, как видно, этого и добивался, потому и смотрит сейчас на нее так пристально, с таким циничным выражением.

— Не люблю быть объектом пошлых шуточек.

Линди обхватила себя руками, чтобы не было так заметно, что все ее тело сотрясает неуправляемая дрожь.

— Диана никому не расскажет. А Ллойд не любитель травить байки в мужской раздевалке. Или ты думаешь, я обожаю хвастаться своими победами в мужской компании? — Сэм презрительно скривил губы. — У меня нет такой привычки.

— Эт-то ник-какая не победа.

Зубы у Линди стучали от холода. Или это просто реакция? Ее кожа, только что пылавшая, теперь казалась липкой и холодной.

Значит, Ллойд тоже видел... Почему-то всегда он застает ее именно в тот момент, когда она срывает с Сэма одежду! Линди могла бы засмеяться, если бы не чувствовала, что вот-вот заплачет. Сэма как будто не особенно волнует, что нынешняя подружка застала его с другой женщиной, причем в весьма компрометирующей позиции. А чему тут удивляться? Он с самого начала дал понять, что вполне спокойно относится к связям на съемочной площадке. Уже по одному этому можно было судить о его нравственном уровне. Боже, какой она была дурой, что вообще с ним связалась! Упорно не хотела видеть правду — горькую, безобразную правду!

— Давай, Розалинда, придирайся к техническим деталям. Я даже не скажу: «Это мы уже проходили». — Он смотрел на нее с таким презрением, что Линди внутренне скорчилась. — Продолжай разгуливать с видом святоши, я тебе мешать не стану.

Линди судорожно вздернула подбородок, глаза ее засверкали.

— Никогда я этого не делала!

— Успокойся, я не собираюсь ставить тебе палки в колеса. Пусть это останется нашей маленькой тайной, что на тебя, как и на всех нас, простых смертных, накатывает самая обыкновенная похоть. Ах, я и забыл: ты предпочитаешь называть это любовью! Как же, тебе незнакомы низменные животные инстинкты — только чистые, возвышенные эмоции!

Линди опять рывком запахнула блузку, когда его холодный взгляд подчеркнуто задержался на ее молочно-белой груди. Как будто она нуждалась в напоминании о том, что их первобытное соединение не было ни чистым, ни возвышенным!

Сэм заправил в брюки рубашку, лишившуюся нескольких пуговиц, не спеша расправил, отметив поднятием бровей распоротый шов на рукаве.

— Вот досада, забыл захватить на прием нитку с иголкой, а еще бойскаут!

— Вряд ли ты был бойскаутом.

— Конечно, такого испорченного типа, как я, не могли принять в ряды скаутов! Кстати, я и правда не был бойскаутом. Но не потому, что предпочитал ритуалы сатанистов; просто после школы нужно было помогать отцу на ферме.

Боже, как она ненавидела его сарказм!

— Вот благонравный мальчик! Впрочем, преданность сыновнему долгу не помешала тебе уехать из дому...

— ...бросить своих домашних на произвол судьбы, променяв их на пошлые удовольствия большого света? Дорогая, ничто не ускользает от твоего внимания! — Под его брезгливым взглядом Линди вдруг почувствовала себя мелочной и подлой. — На самом деле к тому времени отец умер. Ему просто не хотелось жить после того, как он потерял ферму. Может, если бы жива была мама...

— Прости. Я не знала...

Что могла она еще сказать? Но нельзя ему сочувствовать, это слишком опасно!

— Да что ты говоришь? А ведь только что ты разглагольствовала о моем прошлом с полным знанием дела.

— Я знаю достаточно, — натянуто возразила она. А достаточно ли? Впервые Линди усомнилась в том, что располагает всеми данными, чтобы судить его. Нет, нельзя быть такой доверчивой! Его поступку не может быть оправдания! Разве она не видела, как умело он манипулирует всей съемочной группой? А уж ее-то одну охмурить для него — детская игра!

— Как же в тебе сочетается столь ярое отвращение ко мне с тем, что ты только что здесь выделывала?

Он смотрел на пол, прямо на то место, где... Линди отчетливо увидела перед собой их сплетенные тела, услышала затрудненное дыхание. Она сжала руками виски, бессознательно качая головой.

— Или ты решила, что я сгожусь, чтобы удовлетворить твои... насущные потребности, пока не подвернется идеальный возлюбленный? Без темного прошлого, без ошибок, за которые нужно расплачиваться?

— Я спала, ничего не соображала, а ты воспользовался, — защищалась Линди сдавленным голосом. — Я не ищу никакого идеала. Мне вообще не нужен мужчина, я и так живу полной жизнью!

У него получается, будто она нетерпима к человеческому несовершенству. Он все выворачивает наизнанку!

— Но меня-то ты заставила расплачиваться за ошибку! — И вдруг ей стало ясно, что на самом деле Сэм совсем не так спокоен, как кажется. Он был в бешенстве. — Ты могла уехать. Ведь понимала же, что я не стану настаивать на соблюдении контракта! Нет, тебе обязательно нужно было каждый день мозолить мне глаза! Даже когда тебя не было рядом, — продолжал он словно одержимый, — я все время ощущал запах твоих духов...

Выругавшись, Сэм оборвал фразу. Тяжело дыша, он провел рукой по волосам, свирепо глядя на нее. Очевидно, он уже жалел, что не сдержался.

Голова у Линди шла кругом. Она ни секунды не подозревала у Сэма таких чувств. Ей казалось, что только она одна пережила за последние две недели все муки ада. Но ему, видимо, тоже было нелегко. Линди не могла в это поверить — он ни разу не выдал себя ни словом, ни взглядом.

— Я... я не знала, — прошептала она.

Сэм засмеялся неприятным смехом.

— Женщина всегда знает, когда ее хочет мужчина, а я тебя хочу.

Он так произнес это слово, что Линди содрогнулась. Унизительно было сознавать, что его хриплый голос вызвал у нее ответный непреодолимый порыв. В ней начала подниматься злость, только вот злиться было не на кого, кроме самой себя.

Сэм невольно высказал ее ощущения вслух:

— Не могу сказать, чтобы это доставляло мне удовольствие. Но я ничего не могу с собой поделать. Ты, как выясняется, тоже, но это слабое утешение.

— Я? Я не...

— Не будь смешной, Розалинда! Я только что держал тебя в своих объятиях. Я чувствовал, как в тебе бьется желание. Ты тоже попалась на крючок, это как наркотик. — И он схватил ее за руки.

Линди хотела возразить, но что толку? Она облизала сухие губы. Ее голос зазвенел:

— Я презираю тебя.

— А я — еще больше. Презираю себя, что поверил, будто ты — первая женщина, с которой я смогу быть самим собой. Я уже отчаялся найти такую. Нет, это просто бесподобно! Ошибаться — и так по-крупному! Что ж, желаю тебе встретить в конце концов твой идеал в белоснежных одеждах. Ты очень любишь бросаться словами насчет принципов и долга. Меня просто тошнит от твоего самодовольства. А я-то думал, что ты сможешь меня исцелить.

Линди попыталась вырваться, и Сэм не стал ее удерживать.

— Ты, конечно, несчастная жертва моего нелогичного поведения! — саркастически фыркнула она, дрожащими пальцами застегивая блузку. — Если это, по-твоему, преступление — не соглашаться спать с человеком, который способен бросить девушку, отказаться от собственного ребенка, — значит, я виновна! — Она вкладывала в свои слова всю силу чувства. — Ты хоть представляешь себе, в каком она тогда была отчаянии? Она-то не могла сбежать, не могла позволить себе такую роскошь! Ты называешь меня рассудочной? Пусть я рассудочная, но я презираю тебя за то, что ты бросил беременную женщину.

— Я ошибся, — протянул Сэм, глядя на нее ледяным взглядом. — Тебе никогда не найти мужчину, который сможет соответствовать твоим высокоморальным принципам. Таких просто не бывает. Смотри, какая ты молодец: и суд, и присяжные, все в одном лице. Нет чтобы спросить: «Расскажи мне, Сэм, что произошло?». — Заметив ее смущение, Сэм откинул назад темноволосую голову и расхохотался. — Тебе это и в голову не пришло!

— Я-то ничего плохого не сделала!

— А жаль. Может, если бы ты хоть раз в жизни оступилась, не была бы такой прокуроршей. Ты могла бы даже стать симпатичным человеком.

Если бы он знал! Слава Богу, она не успела ему рассказать.

— Не надо изображать оскорбленную невинность, Сэм. Умеешь ты все переворачивать с ног на голову.

— Я никогда не притворялся невинностью, Розалинда. Просто я ценю старомодную порядочность и всегда старался не подводить своих близких, хоть ты в это и не веришь. Я не гоняюсь за совершенством, в отличие от тебя, но я ищу в людях терпимость, человечность и чувство юмора. Все-таки первое впечатление — самое верное: ты действительно холодная, заносчивая стерва!

Линди отшатнулась — в его голосе было столько отвращения!

— Лучше быть такой, чем стать еще одной легкой добычей твоего сомнительного обаяния! Со временем и оно износится. Но ты не переживай, всегда найдется полным-полно молодых жадных актрисочек, готовых использовать тебя как ступеньку наверх. Своеобразный взаимовыгодный симбиоз!

Сэм поднял с пола какой-то небольшой предмет и быстрым движением бросил ей. Линди машинально поймала — на ладони у нее лежала золотая запонка.

— Оставь себе на память!

— Прощай, Сэм.

Лйнди так сжала запонку, что она врезалась ей в руку.

С каменным лицом Сэм смотрел, как она выходит из комнаты. В ее «прощай» прозвучала какая-то обреченность. Сэм понял, что на оставшуюся неделю съемок придется найти нового консультанта по медицинским вопросам. «Ну и отлично», — сказал он себе, тяжело дыша и раздувая ноздри.

Линди взбежала по лестнице в свою комнату. Ни минуты не медля, она бросилась к шкафу и вытащила из него чемодан. Смахнув слезы, принялась как попало швырять в чемодан одежду. Сгребла банки-склянки с туалетного столика и сунула туда же. Потом решительно захлопнула крышку.

Хватит с нее актеров, вечеринок и бесконечных, тоскливых съемочных дней! Неудивительно, что актеры так много зарабатывают, — нужно же как-то вознаградить их за эту скуку смертную. А главное — хватит с нее этого Сэма Рурка! И тут она разревелась по-настоящему.