Китти и Полуночный час

Глава 4

Одетая в тренировочные штаны, спортивный топ и майку, я стояла на мате и по сигналу тренера отрабатывала удар ногой. Крейг, невероятно накаченный и энергичный студент колледжа, точно вышедший из реалити-шоу канала MTV, крикнул «Начали!» и дюжина учениц — все женщины лет двадцати-тридцати — выполнили удар.

Вместо того чтобы изучать определённое боевое искусство, мы взяли приёмы нескольких дисциплин и объединили их в одну технику, разработанную чтобы временно вывести противника из строя и убежать, сверкая пятками. Мы не зарабатывали очки за стиль и не тратили уйму времени на мистические размышления. Вместо этого мы снова и снова повторяли движения, чтобы в момент паники и в пылу атаки нам удалось инстинктивно переместиться и защитить себя.

Это был довольно хороший спортивный курс. Тяжело дыша и потея, я могла на час забыть о мире за пределами спортзала и дать голове отдохнуть.

Мы поменяли сторону и отработали приём другой ногой примерно дюжину раз.

Затем Крэйг упёр руки в бока.

— Хорошо. Выстройтесь в шеренгу, чтобы мы смогли провести спарринг.

Я ненавидела спарринг. Первые несколько занятий мы отрабатывали удары на подвесной груше. Большинство женщин едва могли сдвинуть её с места, а от моих усилий она раскачивалась из стороны в сторону. На что я получила немало восхищённых комплиментов относительно силы рук. Но это не имело никакого отношения к силе мышц. Просто оборотни сильнее обычных людей. Я без всяких тренировок могу победить всех учениц в этом зале, и вероятно самого Крейга.

Это не помогло бы мне в битве с вампирами.

Эпизод с грушей научил меня, что я должна очень аккуратно драться с людьми. Я не знала, насколько сильна или к чему способна. Нужно сдерживать каждый удар. Не хочу причинить кому-то боль по ошибке.

Я вообще не хочу никому причинять боль. Моя Волчица раболепствовала и скулила от мысли о борьбе, потому что она знала: Карл не хотел бы этого. Волчица, ха. Меня все представляют свирепым кровожадным монстром. Но монстр в самом низу стаи столь же свиреп как новорождённый щенок.

Я покорно встала в шеренгу вместе с остальными и стиснула зубы.

Мы отрабатывали выпад и падение. Подножки, захваты, падения, перекаты, подъём, снова и снова. Я часто падала, ударяясь об мат, что у меня зубы заклацали. Я не возражала. Моей партнёршей по спаррингу была Патриция, пухленькая мать-одиночка, которая даже не задумывалась о спорте, пока не стала похожа на своего восьмилетнего сына, мастера тхэквондо, который скоро сможет побить самого Джеки Чана (по крайней мере, так утверждала Патриция), и не хотела отставать от сына. Патриция казалось, ликовала от мысли, что может одолеть взрослого мужчину всего парой быстрых ударов. Большинству этих женщин приходилось преодолевать культурный барьер: они не отваживались причинять вред людям или решать конфликт силой. В этом отношении я счастлива способствовать образованию Патриции.

— Ты сдерживаешься, Китти.

Я снова распласталась на спине.

Я открыла глаза и увидела как Крэйг, шесть футов белокурого энтузиазма, сердито на меня смотрит. Он так странно выглядел под этим углом. Сплошные ноги от ушей.

— Да, — вздохнула я.

— Ну же, поднимайся. — Он протянул руку и помог мне подняться. — Будешь отрабатывать приём лично на мне.

Он имел наглость зажечь искорки в своих глазах.

Остальная часть класса встала в круг. Мне совсем не понравилась такая перспектива, и я ощетинилась. Волчица очень не хотела бороться. Она предпочитала сжиматься от страха. Я жалобно хныкала в душе́.

Крейг изогнул руки и сгорбился, словно готовясь сбить меня с ног. Если он сделает рывок, то я должна присесть на корточки, позволяя ему споткнуться об меня, а затем толкнуть, удостоверяясь, что он потерял точку опоры. Конечно же, Крейг побежал на меня. Я присела. Однако вместо того чтобы споткнуться, он отошёл в сторону. Если я сейчас толкну, то он потеряет равновесие. Но я просто замерла, позволяя Крейгу запрыгнуть на меня и обхватить рукой шею.

— Я знаю, ты можешь лучше. Ну же, попробуй ещё.

Я могу бороться, я достаточно сильная. Но у меня нет воли. Я слишком часто была жертвой, что привыкла к этому. Я закрыла глаза, чувствуя себя ребёнком, который завалил очередной тест, и медленно поднялась на ноги.

Крейг снова посмотрел на меня.

— Хорошо, давай вот что попробуем. На этот раз представь, что я твой худший бывший, и это твой шанс отомстить.

О, это просто. Его звали Билл. Стоило Крейгу произнести эти слова, как я представила Билла, и ко мне вернулась ярость. Я сжала кулаки.

Конечно, ярость плохо способствует самоконтролю. Не уверена, что смогу сдержаться, если буду думать о Билле.

Крейг кинулся в атаку. Я припала к мату и толкнула плечом, вложив весь свой вес в движение. Я врезалась в бок Крейга. Он резко выдохнул и полетел с мата. Женщины завизжали, отскакивая прочь с его пути, и, два раза подпрыгнув, наш тренер рухнул на пол.

Он лежал на спине и не шевелился.

Пол поплыл под моими ногами, и я почти упала в обморок. Я убила его. Убила своего преподавателя по самообороне. Чёрт.

Я подбежала к нему, присела на корточки и потормошила за плечо.

— Крейг?

Его веки затрепетали. Несколько испуганных ударов сердца, и он открыл глаза и усмехнулся.

— Да, вот об этом я тебе и говорю! Ты должна научиться бить людей, — с трудом выговорил он. Должно быть, я выбила воздух из его лёгких. — Только со мной такое больше не повторяй.

Я протянула ему руку. Крейг потёр голову. Уверена, болеть будет. Как смущает.

— Ничего себе, — подошла ко мне Патриция. — Твой бывший просто счастливчик.

— Да ещё какой.

После таинственного телефонного звонка и визита Рика я провела исследования для следующей недели. Сначала я разобралась с таинственным звонком.

Центр исследования параестественной биологии (ЦИПБ) спонсировался правительством и изучал ликантропию и вампиризм под руководством ЦКЗ и НИЗ. Именно такая информация была дана в сноске на последних страницах малопонятного отчёта, погребённого в архивах ЦКЗ. К сожалению, нигде не было указано ни одного контактного лица. Никто не хотел сотрудничать с этим институтом. Все, кому я звонила, не слышали о деятельности подобной организации. НИЗ отсылал меня к ЦКЗ. Вероятно, это не настоящее агентство, а «мозговой центр». Или дымовая завеса.

Обычно я не покупалась на теории заговора. По крайней мере, правительственные. В конце концов, когда конгресс не может решить вопрос собственного финансирования, как я могу поверить, что это же правительство стоит позади ужасной тайной организации, которая скрывает истину и управляет мировыми событиями согласно некоему секретному плану, цель которого господство над умами и душами всех свободных людей?

Если только в деле не замешаны вампиры. Тогда это все меняет.

Затем я занялась листовкой Рика.

Как бы мне ни хотелось это признавать, но я начала с веб-сайта «Неизведанного Мира». В интернете сложилось процветающее сообщество по поиску сверхъестественных новостей. Проблема в том, как отделить мистификации и заявления фанатиков от стоящей информации. Большая часть новостей «Неизведанного мира» рассчитана на сенсацию и неверна. Но у них есть поисковая система, которая фильтровала «мистические новости», и с достаточной долей терпения и посещением огромного количества ссылок, я смогла найти в сети хорошие источники и перепроверить информацию.

Наконец мне улыбнулась удача, и я нашла несколько объявлений и отчётов об исчезновении людей, зарегистрированных различными отделениями местной полиции. Кажется, все началось четыре месяца назад. Как-то глубокой ночью в предместьях Омахи, штат Небраска, появился огромный прицеп. Во всех злачных районах города, вероятных убежищах ликантропов и вампиров, разбросали плакаты: мол, есть исцеление, только основано оно исключительно на вере и заступничестве самообъявленного святого Илайджа Смита. Я не смогла найти информации о том, что произошло на той встрече. На следующее утро палатка исчезла.

Все повторилось неделю спустя в Уичито, штат Канзас. Затем в Пуэбло, штат Колорадо. Стали ходить слухи: парень не врал, лечение работало, и исцелённые были так ему благодарны, что не захотели его покидать. Вокруг прицепа образовался целый караван последователей.

Приход Смита известен как церковь Чистой Веры, и её девиз «Чистая вера освободит Вас». Я не смогла найти ни фотографий, ни записей того, что происходит в караване или как проходят встречи. И никаких деталей, касаемых самого лечения. Те, кто искренне не искали средство исцеления, не смогли приблизиться к Смиту или его последователям. Тем, кто приезжал искать своих друзей, любимых или членов семьи, исчезнувших в той палатке, угрожали расправой. Община не допускала любого вмешательства.

Я нашла несколько веб-сайтов с предупреждениями держаться подальше от Смита. Некоторые объявляли его приход сектой. Прочитав всю найденную информацию, я склонилась к тому же выводу.

Вампиризм и ликантропия — это ведь не болезни, так сказать. Люди изучили нас, исследовали, разобрали на части, нашли определённые параметры, отличающие нас от Homo sapiens, но вот источник... Он не обладал генетической, вирусной, бактериальной или даже биологической природой. И это заставляло нас дрожать от страха. Сотни лет наука отказывалась признавать, что этот источник — сверхъестественное. Если есть способ излечить вампиризм и ликантропию, то только сверхъестественный, вопреки позициям ЦКЗ и ЦИПБ. В случае вампиров, как ещё можно вернуть бескровных немертвых к полнокровной жизни? Лечение силой веры — вот ваш ответ. С попыткой представить Смита как мошенника, а его церковь как культ возникнут проблемы.

Я не верила в исцеление. Иначе его бы давно уже нашли.

— Добро пожаловать на «Полуночный час». Я Китти Норвиль. Сегодня вечером у меня особый гость — Вероника Сивилла, автор книг «Хроники Бледсо», «Книги обрядов» и полдюжины других бестселлеров, которые повествуют о многовековых испытаниях и невзгодах клана вампиров. Её новый роман «Солнце никогда не встанет» только что поступил в продажу. Мисс Сивилла, спасибо, что пришли на наше шоу.

— Моя дорогая, зовите меня просто Вероника.

Вероника Сивилла, при рождении Марта Перкинс, носила прямое вязаное чёрное платье, чёрные чулки, чёрные лакированные туфли и чёрную меховую накидку. Модно завитые тёмные волосы — крашенные, без сомнений — обрамляли бледное лицо. В мочках ушей сверкали бриллиантовые гвоздики. Писательница откинулась на спинку кресла, обнимая себя за плечи, и не потому что ей было холодно или от волнения — это была поза. В её официальной биографии не указывался возраст или дата рождения. Глядя на неё, я не могла определить, сколько ей лет. Её лицо испещряли морщины, но не глубокие. Ей может быть как сорок, так и шестьдесят. Должно быть, работа пластического хирурга.

Сивилла не была вампиром. Она пахла теплом, и я слышала биение её сердца. Но она старалась походить на них. Я не могла прекратить пялиться на неё с немым вопросом в глазах: «Вы это серьёзно?»

— Хорошо, Вероника. Вы создаёте очень живые и яркие образы вампиров. Некоторые критики отмечают вашу способность вынести вампиров из реальности стандартного ужастика и превратить в ярко прописанных персонажей. Они — герои ваших историй.

— Да, конечно, а почему вампир не может быть героем книги? Это лишь вопрос перспективы.

— Вы собрали целую армию поклонников, которые, кажется, идентифицируют себя с вашими протагонистами. Некоторые из них настаивают, что ваши романы не вымысел, а записи настоящих вампиров. Как вы можете это прокомментировать?

Она махнула рукой в снисходительном жесте, который совершенно не передать по радио.

— Я не знаю где найти настоящего вампира. Они — продукт человеческого воображения, а мои книги — продукт моего.

У меня были сомнения на этот счёт. Даже если отбросить заявления ярых поклонников Сивиллы и её витиеватые тексты, она угадала слишком много деталей. Как действуют вампирские кланы, как вампиры общаются, их намеренное позирование и игры за господство, которые не слишком отличаются от драк оборотней — детали, которые посторонний человек просто не смог бы угадать. Или она провела великолепное исследование, и тогда я хочу знать её источник информации о культуре вампира, или у неё свои связи. До встречи с ней я почти ожидала, что она окажется вампиром или человеческой слугой, что-то в этом духе.

— Как вы думаете, почему фанатов так привлекают ваши персонажи и истории? Почему люди хотят верить в вампиров?

— Мои книги создают заманчивый мир. Мой мир, семейство Бледсо, вампиры в целом — это всё метафоры силы, которую бедные дети мечтают заполучить, но не могут, потому что они так... так...

— Незащищены?

— Изгои. Одиночки. Плохо приспособлены к жизни.

— Вы утверждаете, что ваши поклонники — социальные нонконформисты?

Она поднесла покусанный ноготь к губам.

— Гм, не совсем.

— Некоторые поклонники приезжают к вам, желая больше узнать о вампирах, желая стать одними из них. Они считают вас специалистом в данном вопросе. Что вы им отвечаете?

— Я говорю им, что это вымысел. Все, что я хотела сказать, находится в моих книгах. А что вы отвечаете, когда люди задают вам подобные вопросы?

— Я говорю, что возможность быть вампиром не так уж замечательна.

— Китти, вы когда-нибудь встречали вампира?

Я сделала паузу, уголки моего рта дрогнули в улыбке.

— Да, встречала. И откровенно говоря, я нахожу ваши романы довольно точными.

— Ясно. И чтобы мне ответить? Может, вы нас познакомите.

Я подумала об этом и решила, что Артуро с радостью захотел бы Веронику на обед — но у него вкус утончённее.

— Почему вампиры? Вы пишете семейные саги длиной в столетия — почему бы вам не написать исторические эпопеи без всякого паранормала?

— Ну, это было бы скучно.

— Да, только бог знает, о чём думал Толстой. Тем не менее, в чём ваше вдохновение? Откуда вы черпаете свои идеи?

— Писатели ненавидят этот вопрос.

— Думаю, писатели только так говорят, стараясь избежать ответа.

— А вы не могли бы спросить что-нибудь иное?

Я вздохнула. Она привыкла быть избалованной. Личная гримёрка, миска зелёного эмэмдемс и все такое.

— Я приношу извинения, Вероника. Не сообразила.

Она смерила меня взглядом и слегка кивнула.

Интервью вышло не самым удачным. Мы начали не с той ноги, а Вероника вела себя слишком закрыто, чтобы помочь мне. Она не хотела здесь находиться. Её издатель согласовал интервью как часть рекламного тура новой книги. Должно быть, Вероника уже дюжину раз появлялась на подобных передачах.

Я приняла несколько звонков и получила ожидаемый лепет сентиментальных возбуждённых фанатов. Вероника обработала их лучше, чем я, но у неё за плечами много практики.

Наконец, словно открылась тюремная решётка, шоу закончилось, и мы освободились. Я сняла наушники и поблагодарила Веронику Сивиллу.

— Ещё раз спасибо, что пришли на наше шоу. Я знаю, мои слушатели получили удовольствие от вашего появления.

Я ожидала, что она хмыкнет на меня, отмахнётся и удалится, оставляя за собой след надменной слизи. Вместо этого она облизала губы, смазывая помаду. Понурив взгляд, она выпрямила плечи и глубоко вздохнула перед признанием:

— Я должно извиниться перед вами, мисс Норвиль.

— О?

— Я была не до конца честна. Я встречала вампира. Мой сын — вампир.

Я не знала, что ответить. Я попыталась сделать сочувствующий взгляд и стала ожидать большего.

— Я не хочу обнародовать данную информацию. С небольшим воображением я думаю, вы можете понять почему. Мои фанаты и так достаточно назойливы. Но я хотела, чтобы вы знали истину. Надеюсь, я могу вам доверять, и вы сохраните мой секрет.

Я кивнула

— Я умею хранить секреты. У меня есть несколько собственных. Как — не сочтите только за наглость — как вы узнали правду?

— Он выглядит на восемнадцать уже двадцать лет. Я стала что-то подозревать и попросила рассказать его секрет, и он во всем признался. Мои истории — они о нём. У моего сына не будет жизни, которую я представляла для него, и эти романы — мой способ примириться с его жизнью. Если это только можно назвать жизнью.

Я проводила Сивиллу до двери, где она поправила своё норковое манто и вздёрнула подбородок. Само воплощение достоинства.

Ночь полнолуния. Время бежать.

Ти Джей подобрал меня на байке, который грохотал ровно и непрерывно, точно медведь гризли. Ти Джей гнал очень быстро и резко брал повороты. Я не надела шлем и наслаждалась бьющим в лицо ветром. Откинула голову назад и насладилась ощущениями. Городские ароматы асфальта и выхлопных газов уступили запахам сельской местности, сухой траве, земле и дальним соснам. Солнце село за горизонт, луна ещё не вышла, но я чувствовала её серебристое дыхание. Луна управляла не только приливами и отливами, но и моим сердцем. В горле рождался рык — стая рядом. Я прижалась к Ти Джею и улыбнулась.

Стая собралась в доме Карла и Мэг, на краю лесного заповедника. Со стороны все напоминало обычную вечеринку: на улице припарковано около дюжины машин, в гостиной собрались гости. Но присутствующих охватило напряжение, предвкушение и нервозность. Завеса к потустороннему миру пала наполовину. Мы уже смотрели через неё, ждали сигнала. Карл ещё не пришёл.

В местную стаю входило двадцать два волка. Они жили в радиусе в две сотни миль, тянущийся вдоль городских зон вверх и вниз по Передовому хребту, от Колорадо-Спрингс до Форт-Коллинз. Большинство членов стаи я видела только в ночь полнолуния. Мы знали свои места. Я слонялась по краю комнаты, стараясь никому не мешать.

Кожа зудела. Я обнимала себя, стараясь сохранять спокойствие. Так близко. Она, Волчица, ждёт, смотрит из моих глаз. Её когти карябают изнанку кожи, желая прорости сквозь кончики пальцев. Она хочет мех вместо кожи. Её кровь так горяча.

Я вздрогнула, когда чужое присутствие нарушило моё уединение, словно сила прорвалась через окружавшую меня мембрану. Я почувствовала Зана ещё до того как увидела, что он преградил мне путь.

Он был молод, мой одногодка, но превращался в волка с подросткового возраста. У него были бледная кожа, неопрятные тёмные волосы и животный взгляд.

Я ненавидела его. Именно его аромат сопровождал мои кошмары. Это он атаковал меня и превратил в монстра.

Иногда он преследовал меня, словно ожидая шанса закончить начатое. Словно он всё ещё чувствовал запах крови на мне. Или он думал, что я чем-то ему обязана. Я избегала его, как только могла. Ти Джей. Карл и Мэг сдерживали его остальную часть времени. Он не был настолько жесток.

Ти Джей находился на кухне. Мне бы пришлось пересечь всю комнату, чтобы добраться до него. Зан загнал меня в угол.

— Что ты хочешь?

— Тебя, — наклонился он ко мне. Я уже вжалась в стену и не могла пошевелиться, так что Зан поднёс губы к самому моему уху. — Побегай со мной сегодня.

Это эвфемизм среди оборотней. Зан говорил это всякий раз, когда Карла не было рядом. Обычно я сжималась и скользила по стеночке за спину Ти Джея. Зан мог достать меня, но не Ти Джея. Именно так действует доминирование.

Я была не в настроении для такого дерьма.

— Нет, — выцедила я сквозь зубы, прежде чем поняла, что говорю.

— Нет? Что значит нет?

Я отошла от стены, расправляя плечи и впиваясь в Зана свирепым взглядом. В глазах потемнело. Волчица хотела порвать его.

— То и значит. Отвали от меня.

Его плечи вздыбились, из горла вырвалось раздражённое урчание.

Блин. Я только что бросила ему вызов, подвергла сомнению его господство, и он не может пройти мимо, не избив меня, как следует. И Карл с Ти Джеем меня не спасут, потому что я сама ввязалась в конфликт.

Комната затихла. Все наблюдали за нами с неподдельным интересом. Это не было обычной ссорой — наши вечно устраивали драки, всеми правдами и неправдами борясь за позиции в середине иерархии. Но только не я. Я не боролась. В лучшем случае меня добродушно подразнивали как ребёнка стаи. В худшем — издевались. Я всегда уходила в свой панцирь, жертвуя положением в обмен на безопасность. Но не в этот раз.

Я не могла разорвать зрительный контакт с Заном. Я сама в это ввязалась. Посмотрим, что у меня выйдет.

Приёмы, которые я изучала на занятиях самообороны, отличались в зависимости от первого шага противника. Это ведь самооборона, а не мордобой. Парочка хорошеньких ударов и со мной все кончено. Я бросила вызов: Зан ожидал первого шага от меня.

Я сделала обманный манёвр вниз, словно собираясь врезать Зану в живот. Он замахнулся на меня, и я отступила, толкая его в спину, чтобы сбить с ног. Он завертелся и врезался в спинку дивана. Я снова кинулась на него, не зная, что делать. Но Волчица знала. Прежде чем Зану удалось вернуть равновесие, я вскочила ему на спину и стала раздирать горло, зарывая ногти в кожу.

Он заревел, хватая мои руки и вертясь во всех направлениях, с целью сбросить меня. Я врезалась спиной в угол дивана: позвоночник взорвался болью. Но я держалась, вцепившись в Зана руками и ногами. Я хотела пустить в ход зубы. Ещё один выпад, и мы задели торшер.

В гостиную вышла Мэг. Высокая и сухощавая, с прямыми тёмными волосами, придающими ей неопределённый этнический вид, она была помощницей Карла, второй Альфой стаи. Она носила майки и спортивные штаны и часто занималась на велосипеде-тренажёре в домашнем спортзале, кроме того она вибрировала. Только так я могу это описать. Она вибрировала властью, силой и господством. Обычно я чувствовала её энергетику даже через всю комнату. Но я так рассердилась на Зана, что не заметила Мэг, пока она не схватила меня за волосы и не дёрнула со всей силы. В другой руке она сжимала пряди Зана.

Она посмотрела на меня, наморщив лоб в замешательстве.

— Ты уверена, что хочешь этого?

Она дала мне шанс остановиться, защитила меня от моей собственной глупости.

Кровь диким током мчалась по жилам. Мне до боли хотелось порвать Зана на куски. Я быстро кивнула.

— Тогда разбирайтесь на улице, — произнесла Мэг, толкая нас на выход. Кто-то любезно открыл кухонную дверь на задний двор.

Я отступила к двери, не сводя глаз от соперника. Он напирал на меня. Я слышала стук его сердца. Его пот пах как огонь. Он сжал ладони в кулаки. Его мышцы напряглись, и я поняла, что он собирается напасть на меня в последних паре футов от двери.

Я пригнулась, позволяя ему споткнуться об меня, и Зан мешком полетел на бетонное крыльцо. Я не стала мешкать, я прыгнула и приземлилась прямо на Зана. Его голова с грохотом ударилась об бетон. Зан без всяких усилий сбросил меня, повернув ситуацию в свою пользу, и придавил к земле. Удар — и в ушах звенело, а перед глазами поплыли звёзды. Он ударил меня ещё два раза, выворачивая мою голову и сжимая рукой горло. Я не могла дышать.

Зан собирался меня убить.

Я хотела научиться драться, чтобы защититься от врагов, а не участвовать в борьбе за власть. Что же я делаю?

Гнев и страх. Именно их них состоит жизнь. Гнев соперничает со страхом, и от того кто победит зависит станешь ли ты ведущим или ведомым. Почти три года я провела в страхе и сыта им по горло.

Я ударила Зана в промежность.

Он открыл рот от боли, но только ослабил хватку. Захватив его запястье, я скинула его с себя. Не отпуская, я переместилась за спину, выворачивая конечность. Раздался хруст, и Зан закричал. Я усилила давление. Свободной рукой я схватила соперника за волосы и потянула что есть силы, почти полностью отводя голову назад. Потребовался весь мой вес, чтобы сохранить голову под данным углом, но оно того стоило: теперь Зан не мог шелохнуться, не причинив себе адской боли. Отпустить бы его и отдубасить как следует, но такой роскоши я не могла себе позволить. Поэтому ударила его прямо на месте. В челюсть и щёку. Я била, пока не почувствовала кровь. Зан захныкал.

Наконец он потерял сознание. Я отпустила его, облизывая губы и стирая кровь с зубов. Вырвала кусок его плоти — с мяса свисали лоскуты кожи.

Я наклонилась к уху Зана:

— Ты мне не нравишься. Я тебя не простила и никогда не прощу, так что держись подальше или я разорву тебя на куски.

Я не шутила. Зан знал это, и поэтому, как только я встала с него, он покорно пополз прочь, скорчившись на четвереньках.

Я присела и уставилась на него. Кровь ударила мне в голову. Я видела его, обоняла его страх, и мне снова захотелось его порвать. Но я не могла: он часть стаи, и он принёс извинения. Я подошла к нему. Зан скорчился в позе эмбриона, словно желая исчезнуть. А бой мог закончиться совсем по-иному — я видела больше не страх в его глазах, а удивление. Я выиграла битву, не потому что сильнее, а потому что он не ожидал сопротивления. Больше мне не удастся победить так легко.

Зан перекатился на спину. Его вздохи перешли в жалобные всхлипы. Я нависла над ним. Повернулась спиной и ушла.

Меня отчасти тошнило, но Волчица не позволит мне блевать в углу. Она была голодна.

Слегка шатало. Я страдала от страшной головной боли. Вытерла лицо, на руках осталась кровь. Нос был разбит. Я попыталась остановить кровотечение рукавом, но забила на это. На мне ведь всё быстро заживает, верно?

Вся соль в том, что Зан занимал не последнее положение в стае. Теперь остальные будут бросать мне вызов, чтобы сохранить свои места в иерархии.

Карл стоял у кухонной двери, скрестив руки.

— Он вывел меня из себя, — сказала я, отвечая на невысказанный вопрос.

— Нет.

Я сразу же подумала: «что, чёрт возьми, он понимает?». Но я совсем не хотела бросать вызов Карлу. Карл не станет тратить время, чтобы выбить из меня дурь.

Я опустила взгляд и кротко встала перед ним.

— Может быть, у тебя и крутое радио-шоу, но это не делает тебя кем-то значимым.

Это напомнило мне кое о чём. Я нащупала в кармане джинсов и вытащила конверт, который захватила перед выходом из дома. В конверте лежала месячная зарплата, и я протянула его Карлу. Резко сверкнула кровь, которую я случайно заляпала белую бумагу.

Карл открыл конверт, пролистал стопку пятидесяток и снова сердито посмотрел на меня. Может быть, деньги и не решили всех проблем, но хотя бы его отвлекли. Он передал конверт Мэг.

Если Карл был плохим полицейским, то Мэг — хорошим. В первый год, в трудную минуту, я приходила поплакаться на её плече. Она научила меня основным правилам: повинуйся Альфам, держись своего места.

Я не хотела её сердить. Мой внутренний волк распластался перед Альфой ниц. Я ничего не могла сделать, только стоять.

Окинув меня взглядом, Мэг скрестила руки.

— Ты становишься сильнее, — сказала она. — Взрослеешь, наверное.

— Я просто рассердилась на Зана. Он не оставлял меня в покое. Вот и всё.

— В следующий раз попытайся попросить о помощи.

Она ушла убрать деньги.

За её спиной показался Ти Джей, Бета стаи и лейтенант Карла. Я иногда забываю, что по закону стаи у него столько же прав побить меня, сколько у Карла. Я предпочитала видеть в нём друга.

Я прильнула к Ти Джею и обняла. В стаи прикасание несло в себе успокоение, а я так хотела чувствовать себя защищённой. Я — моя человеческая половина — исчезла.

— Зачем все это было? — осторожно спросил Ти Джей.

— Я не знаю, — ответила я.

Но на самом деле я — она — знала. Я чувствовал себя сильной. Я не боялась.

— Наверное, я устала, что ко мне цепляются.

— Ты должна соблюдать осторожность — ты чуть не настроила Альфу против себя.

Он улыбнулся, но я не смогла сказать, пошутил ли он.

Этой ночью стая охотится вместе, и она съедает оленя. Раненый самец, полный мяса и крови. Она больше не низшая среди них и получает кусок плоти вместо того, чтобы довольствоваться костями и потрохами.

Другие навостряют уши и в вызове обнажают клыки на неё, но лидеры удерживают их на расстоянии. Сегодня никаких драк.

Она бежит и упивается своей силой, преследуемая остальными. Все воют от радости. Устав, она устраивается на ночлег, в тепле и безопасности, уже полная сновидений о следующей луне, когда она ещё раз сможет вырваться на свободу и вкусить крови.

Я проснулась на рассвете, в куче мале с полудюжиной других оборотней. Мы так часто просыпаемся после полнолуния. Мы бегаем, охотимся, едим, находим логово и ложимся спать, сворачиваясь в клубок вокруг друг друга, зарыв мордочки в мех и поджав хвосты. Мы крупнее обычных волков — результат сохранения массы. Человек в двести фунтов превратится в волка в двести фунтов, когда взрослый Canis lupus не может быть вырасти больше ста фунтов или около того. Не то что мы.

Мы всегда теряли сознание при возвращении в человеческую форму.

Мы просыпались обнажёнными, в логове нашей стаи. Бекки, худая женщина со стрижкой «ёжик», старше меня на пару лет, свернулась в изгибе моих ног. Сзади прижата спина Дэва, а сама я пристроилась к спине Ти Джея, прислонив лицо к его плечу. Я лежала неподвижно, поглощая теплоту, запах, довольство. Мне было хорошо.

Ти Джей должно быть почувствовал, что я просыпаюсь. Услышал, как изменился дыхательный ритм или что-то иное. Он повернулся ко мне и приобнял.

— Я волнуюсь, — нежно произнёс он. — Зачем ты бросила вызов Зану?

Я скорчила гримасу. Не хотела обсуждать этот вопрос перед другими. Но дыхание вокруг нас было ровным; все ещё спали.

— Я не бросала ему вызов. Я должна была защитить себя. — Через секунду я добавила: — Я рассердилась.

— Это опасно.

— Я знаю. Но я не могла отступить. Я больше так не буду.

— Ты самостоятельно училась бороться.

— Да.

— Карлу это не понравится.

— Это больше не повторится.

Я съёжилась, услышав жалобные нотки в своём голосе. Ненавижу быть такой.

— Да, хорошо. Думаю, это из-за шоу. Ты становишься дерзкой.

— Что?

— Шоу делает тебя дерзкой. Ты думаешь, что у тебя есть ответ на все случаи жизни.

Я не знала что сказать. Комментарий застал меня врасплох. Возможно, Ти Джей прав. Шоу — моё детище; оно дало мне цель. Я должна о нём заботиться. Должна бороться за него.

— По-моему, Карл прав. Думаю, ты должна бросить шоу.

Нет, только не он!

— Карл заставил тебя так сказать.

— Нет. Я просто не хочу видеть, как тебе причиняют боль. Вот к чему ты пришла. Я вижу, как Карл думает, что ты наступаешь ему на пятки. Я вижу, как это разбивает стаю.

— Я никогда бы не навредила стае…

— Не специально.

Я крепче обняла Ти Джея.

Я не хотела дерзить.

Я хотела быть в безопасности.