Клиентка по вызову

16. Кирилл, Веста и их нежности

В такси по дороге к Кириллу домой, он пересказал Весте все, что происходило с момента ее побега. Начиная с Васи и его сверкающего платья, заканчивая отоцинклюсами и их марсианским пейзажем.

Или нет, не ими.

Заканчивая той раскаленной иглой, что вошла ему в сердце, когда он стоял под окнами дома ее родителей, еще не зная, но уже чувствуя, что она там, рядом, буквально в пяти минутах сомнений от него.

Игла сейчас пульсировала горячо и сладко, и совсем не хотелось, чтобы она куда-то исчезла. Кажется, именно этого ему всю жизнь не хватало — постоянно чувствовать эту захватывающую дух, нежную боль в сердце.

Иногда Кирилл замолкал — только чтобы дотянуться до вишневых губ. А Веста совсем не была против. Голова у нее кружилась, в ушах звенело, а перед глазами взрывались золотые звезды. Едва ли она запомнила хоть половину сказанного.

Родители ее, хоть и явно удивились внезапному явлению Кирилла — «мам, пап, мы с ним летим в Египет, он психолог, а еще он вылечил меня от аэрофобии» — но были людьми старой формации и потому никак этого гостю не показали. Налили чаю, предложили печенья и ненавязчиво расспросили о жизни.

Если бы Веста была чуть более внимательной, она бы заинтересовалась тем, что психолог он не простой, а довольно популярный, и жених завидный — настолько, что у мамы прямо глаза загорелись. А папа проникся теплыми чувствами к Кириллу из-за его безупречной вежливости и толстого свитера, как у Хемингуэя.

Все же Кирилл умел располагать к себе людей. Особенно сейчас, когда он все еще был в боевом режиме: «Вижу цель — не вижу препятствий». Никак не отключался этот режим. Что-то его все время теребило, словно враги все еще были рядом.

Казалось, вот оно — счастье. Тонкие пальчики в ладони, распахнутые глаза, опушенные черными ресницами, шелковые волосы, пахнущие тонко и нежно — не надышаться.

И пробок в предновогодней Москве почти нет, до квартиры в арбатском переулке осталось двадцать минут, пятнадцать, десять…

И сердце сжимается от волнения — и уверенности, что все теперь будет хорошо.

Они вышли из такси, и Кирилл замешкался, немного по-мазохистски оттягивая момент, когда они войдут домой и… сначала перестелят белье на кровати, где отсыпался похмельный Витька.

А потом… потом…

От предвкушения тяжело гудела в висках кровь и пробегали по позвоночнику колючие искры. Кирилл прижал Весту к себе посильнее, взял ее руку и коснулся губами прохладных пальчиков. Сразу перехватило горло, застучало сердце — не только у него, у Весты тоже. Дыхание сорвалось и никак не собиралось восстанавливаться.

Только морозный воздух немного охлаждал их страсть.

— Кирюш… — и еще этот голос.

Абсолютно точно охладил страсть.

Кирилла.

Веста еще не поняла, что происходит, но почувствовала, как он вздрогнул и повернулся.

К своей бывшей жене, которая топталась у приснопамятной калитки. Только открыть ей было некому.

Алена была — как всегда, безупречна.

В белоснежной шубке, на которой особенно искристо мерцали медленно сыплющиеся с небес снежинки. В изящных сапожках на шпильках, с распущенными светлыми волосами. И с таким идеальным макияжем, что мужчины, менее, чем Кирилл, искушенные в женских уловках, могли бы решить, что это ее естественная сияющая красота.

Все это Веста, обернувшаяся вслед за Кириллом, оценила очень точно. Она тоже была женщиной, в конце концов, пусть немного и витающей в облаках.

— Кирюш, — повторила Алена. — Я должна тебе кое-что сказать. У тебя есть минутка наедине для любимой жены?

Кирилл твердо стиснул пальчики мгновенно рванувшейся от него Весты. Удержал. Успел. Потому что ожидал.

Не зря не выключался боевой режим.

Все-таки он был хорошим специалистом и догадывался, что пугливое его чудо воспользуется первым же шансом на побег. Нет уж.

Набегалась.

— Бывшей жены, — уточнил он. — И ты можешь говорить прямо тут. У тебя минута.

Он обвил рукой талию Весты, прижал ее дрожащее тело к себе и шепнул на ухо:

— Тиш-ш-ше… Это недолго.

Алена скользнула по Весте равнодушным взглядом, будто не засчитав ее присутствие. Что было неправдой, иначе не требовала бы «наедине». Но Веста уже разнервничалась и на такие выводы стала неспособна.

— Сегодня мне звонил один человек… — Алена прижала ладони к щекам. — Звонила, точнее. Женщина, которая сыграла большую роль в нашей судьбе.

— Кассандра? — уточнил Кирилл, вспомнив обещание Васи вытряхнуть из той раскаяние. Видимо, дело дошло до извинений перед бывшими клиентами.

— Да. — не удивилась его догадке Алена. — Она когда-то раскрыла мне глаза и указала путь к новой жизни. Этот путь… был нелегким. Но я не сомневалась — раз звезды, и руны, и огни, и перья так сказали, значит, я просто должна стараться лучше, чтобы достичь своего счастья. Но сегодня она… — Алена всхлипнула и прижала ладонь ко рту. — Сегодня она призналась, что была мошенницей. Кирилл!

Алена всхлипнула погромче, а Кирилл с глубокой тоской подумал — как он мог жениться на ней? Руны, перья…

— Кирилл! — Алена вскрикнула, как будто он первый раз не расслышал. — Я совершила ужасную ошибку! Но мы все ошибаемся! Ты должен меня простить!

— А как же новая жизнь?

— Она… не удалась, — бывшая жена опустила глаза, и Кирилл наконец заметил, что обручального кольца с бриллиантом, которым она когда-то хвасталась в соцсетях, на пальце больше нет. — Ты был лучшим мужем на свете. Давай начнем с начала?

Он раньше часто думал о том, что будет делать, если Алена однажды одумается и вернется.

В первый год после развода он собирался все забыть и просто снова быть счастливым.

Во второй, узнав, кто стал ее новым мужем, решил, что никогда не простит, даже разговаривать не будет.

А потом… боялся. Боялся, что она вернется. Потому что не знал, как поступит.

Боялся, что поддастся слабости.

Однако сейчас, когда это случилось, в его сердце не было ни тени сомнений. Возможно, потому, что оно уже было занято сладко-раскаленной иглой.

Так что он только крепче сжал талию Весты, молча провел ее мимо мимо Алены, набрал код на калитке и захлопнул дверцу за собой.

— Прости, — сказал он, открывая дверь в подъезд. — Мне мой личный шаман тоже указал правильный путь. И тебя на нем нет.

На середине лестницы Кирилл вдруг остановился, развернул Весту к себе и принялся ее целовать так отчаянно, будто она только что спасла ему жизнь.

В целом, конечно, так и было.

— Кирилл… Кирилл… — она попыталась уклониться, потом отбиться, но мгновенно растаяла, и губы стали нежными и податливыми, как всегда. — Ты не говорил, что у тебя есть бывшая жена.

— Не успел. Я столько всего еще не успел, — покаялся Кирилл. — Но я исправлюсь.

Он расслабился окончательно, только затащив свою добычу внутрь квартиры. Запер дверь на два замка и цепочку и подумал, что надо бы найти ключ от третьего, нижнего, которым не пользовались уже много лет — как-то не возникало нужды. Но когда дело доходит до того, что надо удержать рядом склонную к побегам девушку с вишневыми губами, ни одна предосторожность не будет лишней.

А теперь…

Но именно в этот момент зазвонил телефон Весты.

— Марьяна? — удивленно ахнула та в трубку. — Что ты…

— Хочу извиниться перед тобой, — неожиданно мягким и спокойным голосом сказала Марьяна.

— За что? — опешила Веста. — Ты же хотела мне помочь…

— За все! — вздохнула та. — За все, о чем ты знаешь, и чего не знаешь. За то, что кричала на тебя, за Кассандру, за то, что я думала о тебе.

— Что случилось? — забеспокоилась добрая Веста, которая все сразу поняла и сразу же простила. — Ты что, умираешь?

— Нет, дурочка… — снова очень мягким, грудным смехом рассмеялась Марьяна. — Наоборот. Мне кажется, я и не жила до этого момента. Только завидовала всем подряд и суетилась. А оказывается, женщине надо так мало…

— А-а-а… — Веста вспомнила рассказ Кирилла о том, как Марьяне оставили в заложники Андрея. — Ну что ж, поздравляю. Рада, что ты нашла свое счастье.

Она отключила телефон и засмеялась:

— Мне кажется, твой друг очень сильно попал!

— Он справится, — отмахнулся Кирилл, стаскивая с Весты куртку и присаживаясь на корточки, чтобы снять с нее ботильоны. — Я вот тоже попал, но только рад этому.

Веста протянула к нему руки, но он не торопился вставать, скользя ладонями по ее ногам выше, выше, выше… она вздохнула, принимая игру и запуская тонкие пальчики в его шевелюру. От нежного массажа хотелось мурлыкать и ускориться, чтобы наконец обнять ее обнаженную, прижаться кожей к коже. Его руки нащупали край кружевной резинки чулок, и Кирилл застонал от нетерпения. Веста откликнулась таким же нетерпеливым тихим стоном, когда он нырнул под ее платье и, все еще стоя на коленях, прижался губами к кружеву трусиков в самом влажном и горячем местечке. И тогда…

Возопила Иерихонская труба дверного звонка!

Кирилл нисколько не винил бы Весту, если бы с ней случился бы какой-нибудь неловкий конфуз, потому что сам идиот! Какого черта он его все еще не отключил!

Но девушка оказалась крепкой и всего лишь вонзила острые ногти в его скальп, чуть не заполучив индейский трофей на память об одном горячем идиоте-психологе.

Кирилл удержался от высказывания всего, что пришло ему в этот момент на ум, однако дверь распахивал очень, очень, очень злой. И взъерошенный.

Но Весту за руку ухватить не забыл.

Вдруг сбежит.

— Приве-е-ет! — хором закричали Витька и Ольга Дмитриевна, к невероятному его изумлению оказавшиеся за дверью.

В руках они держали огромный торт, украшенный фруктами и взбитыми сливками.

Загомонили наперебой:

— Мы так и думали, что вы уже дома!

— Ты целеустремленный парень!

— Молодец!

— Спасибо вам, Кирилл, что познакомили меня со своим другом!

— Кирюха, благодаря тебе мы спасли не меньше десятка живых душ!

— Давайте это отметим!

— И то, что вы нашли друг друга!

Ольга Дмитриевна, кажется, помолодела лет на двадцать, а Витька ожил и пылал таким энтузиазмом, какого Кирилл в нем никогда не видел. Что с человеком рыбки делают!

— Отметим?.. — аккуратно спросил он, глядя на торт.

Торт был очень вкусным на вид. В нем было очень, очень много фруктов и шоколада, взбитых сливок и безе, и он вызывал прямо-таки маниакальное желание слизнуть вишенку с вершины башни из печенья.

Но сзади в его спину вжималась мягкой грудью Веста, ее медовое дыхание щекотало его шею, и увядший было от звуковой атаки боевой настрой потихоньку уже вновь натягивал его ширинку.

— Отметим! — радостно протянул Витька торт. Но Ольга Дмитриевна уже перестала улыбаться, отметив внимательным взглядом взъерошенность Кирилла, смущение Весты и ее наполовину сползший чулок, поэтому осторожно ткнула напарника по рыбкам локтем в бок.

— Витенька, знаешь, я тут вспомнила, что ты говорил про какой-то зоомагазин на Арбате, совершенно уникальный. Мы ведь собирались туда забежать? Давай поторопимся? Вдруг закроется? — намекнула она.

— Так утро же еще… — друг тоже перестал улыбаться и недоуменно на нее покосился, но потом перевел взгляд на Весту и Кирилла и тут до него начало доходить. — Ааааа! Точно! Поторопимся! Там с утра самый клев!

— Но торт ваш! — поспешила вручить угощение Кириллу Ольга Дмитриевна, прежде чем тот слишком поспешно захлопнул дверь.

— Подожди секундочку! — сказал он, передав торт в руки Весты.

Метнулся на кухню, притащил табуретку и нож — и, наконец, перерезал провод чертового звонка!

Веста за это время успела лизнуть облачко из сливок и испачкала кончик носа в белом. Кирилл не удержался и поцеловал ее, почувствовав нежный сладкий вкус.

…не такую судьбу желала своему торту Ольга Дмитриевна…

Но Кирилл с Вестой не планировали ей рассказывать, как удачно легла вишенка в ямку пупка, как завлекательно обнимали ананасовые кольца затвердевшие соски, как медленно и красиво стекал шоколадный соус, повторяя рисунок напряженных вен на стволе члена, и как тщательно они слизали друг с друга все взбитые сливки до последней капли.

Кровать в спальне так и осталась невостребованной. Они снова не добрались туда, расположившись на привычном уже диване в гостиной.

Золотые звезды, бесконечное небо, распахнувшееся над ними, сплавляющий их огонь — все было, и это было щемяще и нежно, горячо и остро.

Как надо.

Кирилл гладил Весту по волосам, полной грудью вдыхая их запах и думал, что такими счастливыми человеческие существа не бывают. Это какой-то запредельный уровень.

Веста вела пальчиками по груди Кирилла и думала, что с ним на удивление легко и уютно. Словно она всю жизнь его знала, словно они уже много-много раз лежали вот так, именно в этой позе, вписываясь друг в друга идеальным паззлом.

Кто бы мог подумать, что одна дурацкая шутка и одна случайная ошибка совпадут таким вот паззлом — одно место, одно время, одно имя…

И одно на двоих идеальное счастье.