Клянусь тебе в неверности

Глава 8. После развода. Вместо эпилога.

Мирра.

Смеясь, ловлю сына за руку. Шутливо ругаюсь, потому что егоза никак не усидит на одном месте и то и дело спешит потеряться под ногами снующих из стороны в сторону гостей.

- Яр! – восклицаю сердито, но разве можно сердиться на этот светло-зеленый взгляд маленьких ярких глаз и задорные ямочки на щеках? – Ну-ка вернись!

Сын оборачивается, поджимает пухлые губки, которые даже несмотря на недовольство приобретают приятный изгиб, и еще пуще устремляется в центр зала.

Складываю руки на груди. Смотрю на прячущего улыбку Матвеева.

- Нет, ты мне скажи! Почему он меня не слушает, даже когда ругаюсь!? А тебя с одного взгляда понимает?

- Ну возраст у него такой. В три года бунт у мальчишек, это нормальное дело. – Слава разводит руками, мол «ничем не могу помочь».

- Возраст. – фыркаю я с улыбкой. – Гены! Характер! А возраст тут ни при чем!

Глаза моего мужчины сверкают хитрющим блеском. Знаю я, как он рад, что сын его копия, не только внешне, но и повадками. Упрямый, самонадеянный, сам себе на уме. Одним словом, мужик растет.

- Ну не ворчи. – Слава встает, отвешивает мне лаковый поцелуй в щеку. – Сейчас я поймаю его. А то если попадет под ноги официанту… - театрально вздыхает. - Яр, к папе иди! Бегом!

И у меня в который раз за несколько лет перехватывает дыхание от этих двоих. Двое мужчин, которых я люблю до глубины души. Хотя иногда кажется, что слово «люблю» сюда не подходит. Когда в семейной жизни страсти перерастают во что-то более тихое и теплое, на сердце поселяется покой и умиротворение. И это уже не просто любовь. Это что-то намного более сильное, ценное и нерушимое. То, чему еще не придумал определения язык человека.

Иногда я готова утопить свою семью в нежности, настолько сильно она меня переполняет.

С грустью гляжу на маленькие наручные часики, которые Матвеев подарил мне вчера, в честь дня рождения Машки (хорошая традиция, надо отметить – дарить подарки не только детям в их дни, но и мне. Это приятно до дрожи в коленках.)

Сейчас, на этом празднике жизни, не хватает только дочурки.

Половина пятого вечера. Немного нервозно пробегаюсь глазами по экрану мобильника.

Богдан обещал привезти ее к четырём.

У него как обычно много работы, завалы на фирме. Вместе они проводят не так уж много времени. Я просто не смогла отказать, когда бывший муж попросил отпустить Машку к нему накануне ее Дня Рождения. Сказал, что подготовил ей приятный сюрприз….

Отбиваю нетерпеливую дробь пальцами по детскому пластмассовому столику, за которым сижу. Наблюдаю, как Слава пытается ухватить Яра в толпе такой же снующей во все стороны ребятни, и слишком спокойных родителей – шампанское на входе было хорошей идеей. Иначе не избежать бы нам в этой праздничной атмосфере лопнувших родительских нервов. Большинство из них и понятия не имеют как ладить с собственными детьми. Вопросами воспитания занимаются исключительно няни.

Я вздыхаю. И в который раз мысленно хвалю себя за правильно сделанный выбор.

Фирму я продала за три месяца до того, как родился Яр. Решила, что дети сейчас намного больше нуждаются в моем внимании, чем сотрудники.

Хотя далеко идти за поиском покупателя не пришлось. Мы ведь живем с ним под одной крышей. Слава тогда как раз искал куда вложить накопленные финансы от своей прошлой компании, зря я полагала что этот мужчина мог остаться без гроша за душой. Позже узнала, насколько он предусмотрительный – ни одного шага не сделает, ни просчитав ситуацию.

Наверное, благодаря этому моя компания в умелых руках раскрутилась так быстро, что мне оставалось только завидовать и восхищаться его коммерческой жилке. Признавать превосходство нового хозяина фирмы не так сложно, когда он твой муж. Улыбаюсь – разве могло всё сложиться иначе? Конечно же, нет. Только так.

Вновь смотрю на часы.

В пять вечера в зал уже планировали вынести торт, а главной виновницы торжества все еще нет.

Хотя и поводов не доверять Богдану нет тоже. Первое время он, конечно, позволял себе пару не очень красивых выпадов, когда мы пересекались, чтобы утрясти вопросы с разделом имущества. Но Матвеев быстро поставил его на место. Получив на свою женщину эксклюзивные права, он уже не собирался церемониться в выборе выражений.

Не выдерживаю, и все-таки листаю справочник в телефоне, в поисках номера бывшего мужа.

Но как только я собираюсь нажать кнопку вызова, дверь холла распахивается, и я вижу дочь. Веселая и довольная, с парой розовых коробок под мышкой, и улыбкой во все лицо.

Мгновенно отлегает от сердца. Все равно я волнуюсь, когда Машка не рядом. Может, превращаюсь в одну из тех матерей – наседок? Надо, наверное, тормозить…

Отца она держит за руку и что-то ему говорит. Богдан озирается по сторонам, похоже пытается найти меня взглядом.

Встаю из-за столика, и спешу к ним.

Дочка бросается мне на шею. Хвастается подарками, и я ласково глажу ее по щеке, пытаясь изобразить удивление и восхищение от разглядывания ярких коробок. На самом деле подарки от Богдана не бывают дешевым – может быть способ искупить вину за то, что он так редко бывает рядом?

- Привет. – улыбаюсь я бывшему мужу. Он кивает в ответ, спокойно, мне кажется даже, что безразлично.

- Привет, Мирр. – выдает сухо. Переводит взгляд на Машку и треплет ее по макушке. – Ладно, Машуль, я тогда пойду. Празднуйте. – пытается придать голосу немного положенного веселья.

Машка мрачнеет у меня на глазах.

- А ты не останешься? – насупившись, спрашивает.

- Да дел много… - пытается отговориться Богдан.

Сердце колет жалостью к бывшему мужу. Я мягко провожу рукой по рукаву его строгого пальто.

- Сейчас торт вынесут. – говорю почти с нежностью, хотя подобных эмоций к этому мужчине у меня и близко нет. Просто хочу, чтобы дочь видела, что мама и папа по-прежнему могут общаться без ненависти. Ведь из этого складывается картинка ее детского мира. – Останься, хотя бы на пол часа.

Богдан сомневается.

К нам присоединяется Слава с Яром на руках. Малыш что-то лопочет и уже тянет пальчики к «дяде», чтобы оторвать интересные блестящие пуговки от пальто.

Матвеев спокойно протягивает руку Богдану. Пожимает. Перекидывается парой вежливых слов.

- Можешь оставить пальто здесь. – кивает Слава в сторону обустроенной гардеробной. – Идем в зал. – говорит так, будто вопроса идти или не идти, вообще не стоит. И бывший муж его слушается. Черт побери, его слушаются вообще все вокруг… Не устану я восхищаться своим мужчиной!

- Ну! Задувай свечи, и загадывай желание! – шепчу я дочери, пока та восхищенно оглядывает огромный двухъярусный торт почти с нее ростом. Богдан стоит рядом, а Слава чуть дальше за нашими спинами, не спуская с рук непоседу, который того и гляди, грозит впечататься в торт с разбегу и лишить лакомства всех гостей.

Машка набирает полные щеки воздуха. Дует. Я ей чуть-чуть помогаю. Зажмуривается и что-то самозабвенно шепчет себе под нос. Любуюсь дочерью, и на глазах выступает влага от того, как все хорошо. Одновременно с ней загадываю желание: «Пусть всё остаётся так, как сейчас! Не надо большего! Мы счастливы!»

Целую дочку в обе щеки, поздравляю. То же самое проделывает Богдан. Машка с широкой улыбкой одаривает нас ласковыми поцелуями, и начинает вертеть головой. Ищет глазами Славу.

Находит. Подрывается и сокращает расстояние между ними. Спешит обнять еще одного мужчину, которого она успела полюбить не меньше отца.

Матвеев смеется, присаживается на корточки, не спуская с рук Яра.

- С твоим днем, милая. – треплет ее за щеку.

Дочь обвивает шею Славы своими тонкими детскими ручками и звонко смеется.

- Спасибо, папа!

На миг толпа гостей замолкает.

Все смотрят на растерянную меня и Богдана.

Он бледнеет. Кажется, вовсе перестает дышать.

Иногда, Машка называет Славу отцом. Мы не раз обсуждали с ней этот момент, и дали понять, что единственным родным папой для нее всегда будет только Богдан. Дочь это понимает, но и запрещать называть Славу, так как ей будет удобно, мы тоже не собираемся.

Однако, при Богдане, она всегда обращалась к Матвееву только по имени.

До этого дня…

Богдан.

Я рвано выдыхаю и не могу оторвать взгляда от рук своей дочери, которые обнимают другого мужчину. В голове эхом пульсирует «Папа… Папа…»

Понимаю, что все смотрят на нас с Миррой.

Глотаю эмоции. Выдавливаю улыбку. Все хорошо. Что я, не человек? Не способен понять?

Вижу, как жена выдыхает.

«Жена» - осекаю сам себя мысленно. «Не жена она тебе больше. Прекрати ее так называть».

Гости вновь принимаются что-то весело обсуждать, один за другим поздравляют Машку.

Я ловлю встревоженный взгляд Вячеслава. Даю понять ему, что все хорошо. Знаю, что все ко мне настороженно относятся здесь. Бывший муж… Мало ли что могу выкинуть, да? Никто ведь не знает, что у меня на душе.

Торжество продолжает течь своим чередом. Главное, что дочурка довольна и сверкает от счастья.

В какой-то момент я останавливаю взгляд на профиле Мирры. Вячеслав передает ей на руки сына. Она поправляет волосы малышу, что-то ласково говорит.

И, мать твою… какая же она красивая в этот момент. Такая, что хочется смотреть бесконечно. Ловить кайф только от ее вида. Губ, с которых не сходит улыбка. Глаз, которые искрятся радостью. Даже ее кожа, кажется, светится от неподдельных эмоций.

Со мной она никогда такой не была.

Со мной она всегда была сдержанной, будто пыталась казаться кем-то другим. Лучшей версией самой же себя.

Наверное, не зря говорят, что женщина это отражение мужчины...

Мы на секунду пересекаемся взглядами. И в ее – сквозит жалость. Ей неудобно… Я вижу. Некомфортно показывать свое счастье. Ведь эта женщина читает меня, как открытую книгу сейчас. Знает, насколько несчастлив я.

И я сглатываю горечь, которая начинает собираться внутри. Очень хочется сделать хотя бы глоток из бокала шампанского, который держу в руках. Но, нет. Нельзя. Ни капли алкоголя уже три года.

Отвожу взгляд. Я не имею права портить ни один из их дней.

Выжидаю положенные этикетом двадцать минут и аккуратно подзываю Машку к себе.

- Проводишь папу? – с улыбкой шепчу ей на ушко. – Мне пора бежать по делам, моя милая.

Машка, конечно, пытается меня отговорить, но потом соглашается и взяв за руку, ведет к гардеробной.

Надеваю пальто. Задумчиво смотрю в лицо дочери.

- Ты теперь будешь сердиться на меня? – с тревогой спрашивает она. Удивленно приподнимаю бровь.

- За что?

- За то, что я Славу тоже называю иногда папой. – виновато тупит свой умный взгляд. Маленькая мамина копия…

Присаживаюсь на корточки. Устало вздыхаю. Говорить тяжело, и улыбаться тем более. Но я всё равно это делаю.

- Машуль, - кладу ее маленькую ладошку в свою. – Я знаю, что Вячеслав хорошо к тебе относится. И если тебе нравится называть его не по имени, а … так… - повторить слово «папа» в отношении другого мужчины не поворачивается язык. – То ты можешь это делать, и не думать, что я буду сердиться. Хорошо?

Дочь улыбается и трясет головой. Обнимает меня.

- Я не стала тебя меньше любить, папочка! – в сердцах восклицает она, и забирается на руки. Обнимаю. Прижимаю к себе. На глазах выступают слезы. Вижу, как Мирра наблюдает за нами из зала.

- И я тебя люблю, милая. – глажу белокурые волосы и шепчу: - И маме, когда она будет одна, передай, что я ее тоже очень сильно люблю. И желаю счастья. – смотрю при этом в глаза бывшей жене.

Дочка не отвечает, я даже не уверен, что она расслышала то, что я прошептал. Но от этих искренних слов мне самому становится легче.

Мирре никогда не понять, в чем была причина моих измен. А мне никогда этого не объяснить.

Просто я такой - других объяснений нет. И тогда считал, что это нормально...

А теперь и рассчитывать на прощение шансов нет. Женщину нужно завоевывать тогда, когда ты видишь, что в ее жизни не хватает чего-то, что ты сможешь ей дать.

Но в жизни Мирры есть всё. Всё, чего она всегда была достойна. Всё, чего я не смог дать. Зато смог дать другой.

Правильно говорят – что имеем не храним…

Ценить я начал только, когда потерял.

Спускаю дочь с рук, еще раз поздравляю ее с Днем Рождения и слежу как она убегает обратно в зал.

Урываю напоследок еще один взгляд жены. Улыбаюсь ей. Знаю, что улыбка выходит тоскливой и грустной, но поделать ничего не могу.

Кто бы мне объяснил три года назад, что рядом со мной лучшая женщина в мире? Я бы на изнанку вывернулся, и никогда бы на другую не посмотрел больше.

Но… мне с этой женщиной был отведен слишком маленький срок.

Десять лет – все они пролетели как один день.

Я киваю ей. Разворачиваюсь к двери.

Выхожу в холл.

«Таким женщинам как ты, изменяют. Просто, потому что изменяют всем, и зачастую это вина мужчин. Но, таких женщин как ты, никогда не забывают» - говорю я ей мысленно.

Жаль, что у нас с тобой разные жизненные дороги, Мирр.

Я обещаю, что буду чаще навещать дочь, даже несмотря на то, что видеть тебя такой счастливой каждый раз больно.

Обещаю, что больше не посмею испортить ни одну минуту твоей жизни.

Обещаю, что, если однажды вновь встречу такую же женщину, как ты, буду беречь ее как зеницу ока.

Прости, что когда-то не смог уберечь тебя от боли и разочарования.

И тихо закрыв за собой двери холла, оставляю свою семью среди радости, звонкого смеха и счастья.

*Посвящается всем женщинам, которых когда-либо предавали.

"Сильнее, чем измен, я боюсь только не узнать об изменах. Ужасно любить человека, который этого уже не заслуживает". В.Высоцкий.

Конец.