Ключ к ее сердцу

Глава 5

Выходные прошли на удивление спокойно. Даже скучно. Анна привела в порядок цветы, поговорила с соседями и выяснила, к своему большому облегчению, что те ничего не заметили, а про молодого человека, который рылся в ее цветочных горшках, даже и не вспомнили. Она тщательно разобрала платяной шкаф, стоящий в гостиной, отобрав вещи, которые можно было отдать в приют, и те, которые можно было с чистой совестью выкинуть. Оставила себе на память то самое школьное платьице и пару маминых платков.

Теперь у входной двери стояло несколько мешков с одеждой. Главное — не перепутать, что в приют, а что — в мусорный контейнер. «Наверное, лучше прямо сейчас отнести то, что в контейнер», — подумала Анна и, взяв в охапку четыре мешка, вышла из дома. До мусорных бачков было недалеко. Пройдя несколько метров, Анна остановилась, чтобы поудобнее перехватить ношу, и в этот момент ее окликнули:

— Анна! Какая приятная встреча!

Ее сердце екнуло. Пламен! Один из мешков тут же выскользнул из ее рук и упал на землю. Пламен махал ей рукой, стоя на противоположной стороне узкой улочки. В два шага он оказался рядом и поинтересовался:

— Уничтожаете следы преступления?

Анне эта шутка не показалась смешной, но тем не менее она улыбнулась.

— Нет, несу на помойку старые вещи. Может быть, вам что-нибудь нужно из этого? Хотите посмотреть? — ляпнула она первое, что пришло в голову, и сама удивилась своей глупости. Вообще она заметила, что в разговорах с этим человеком она почему-то мгновенно превращается в полную дурочку.

Пламен расхохотался. Анна готова была сквозь землю провалиться! Но этот смех… она хотела слушать его без конца. Чувствуя, что безнадежно краснеет, она услышала, как Пламен, отсмеявшись, отвечает ей своим нагловато — галантным тоном:

— Благодарю покорно, пока еще у меня не было необходимости одеваться за счет прелестных женщин. Но если мне когда-нибудь понадобятся маленькие шортики вроде тех, что я носил в детстве, я буду знать, к кому обращаться. Спасибо, — весело сказал он, с интересом разглядывая Анну. Сейчас она совсем не походила на ту уверенную в себе кокетку, какой он ее запомнил. С этими смешными хвостиками она выглядела совсем девчонкой, как его младшая двоюродная сестра. А яркий румянец, заливший ее лицо, придавал ей такой трогательный вид, что ему вдруг захотелось обнять ее и целовать прямо в эти рдеющие щечки. «Какие наркотики, какая операция, какой Интерпол?! Господи, неужели я настолько потонул в работе, что разучился смотреть на людей? Или это просто она такая особенная? Смотрел бы и смотрел…»

И он смотрел на нее долго, не отрываясь, не говоря ни слова. Чувствуя неловкость паузы, Анна покраснела еще сильнее, если только это было возможно. Она готова была заплакать. «Мне так хотелось, чтобы он увидел во мне красивую, соблазнительную женщину, а теперь каждый раз при встрече со мной он будет вспоминать, какое я на самом деле чучело. А эти чудовищные хвостики!» Она была готова застонать от обиды на судьбу, ей хотелось убежать, исчезнуть. Но она не могла сдвинуться с места и смотрела на Пламена как завороженная. Его лицо из веселого постепенно стало каким-то отсутствующим, и он произнес, словно спохватился:

— Я могу вам помочь отнести ваши мешки?

Анна кивнула и, не зная, куда деваться от смущения, сунула ему сразу все, торопливо проговорив:

— Идите прямо по улице, потом повернете направо и там увидите бачки.

С этими словами она развернулась и скрылась в доме, а Пламен стоял посреди улицы с мешками, набитыми мусором, и смотрел ей вслед.

Он вдруг почему-то разозлился и ударил по мешку ногой, словно этот мешок был источником его неприятностей. Препроводив затем ценный груз в контейнер для мусора, он неспешно двинулся в обратную сторону, продолжая досадовать, что их встреча оказалась такой мимолетной. Или он теряет с ней форму? Что-то непонятное с ним происходит в ее присутствии. Откуда эта сентиментальность и нерешительность?

Анна тем временем мерила шагами свою неуютную гостиную и корила себя за бесцеремонное обращение с Пламеном. Наконец она взяла себя в руки, пошла к себе в комнату и переоделась в более приличное домашнее платье, причесалась и стала делать вид, будто поливает на подоконнике чудовищных размеров кактус. На самом деле она смотрела в окно, надеясь, что Пламен снова пройдет мимо ее дома и тогда, может быть, она сможет уговорить его зайти выпить чашечку кофе — в качестве награды за труд и компенсации морального ущерба.

И он в самом деле появился! Вот он идет по улице. Вот сейчас поравняется с ее домом… Сердце запрыгало у нее в груди. Анна бросилась к дверям, чтобы окликнуть его. Но тут вдруг раздался звонок. Она уже успела отпереть замок и чуть не пришибла кого-то, внезапно распахнув дверь перед самым носом вошедшего. Это был Пламен!

— Я… Я пришел сказать вам, что выполнил ваше поручение, — с непривычным для него смущением проговорил Пламен и замолк, потому что сделал два неожиданных открытия. Во-первых, он заметил, что Анна распустила волосы. Хотя ему было жаль тех забавных хвостиков, он отметил, что такая прическа ей очень к лицу. А во-вторых, он обнаружил, что городит какую-то чушь, совсем не то, что он собирался ей сказать — он хотел напомнить ей об их встрече в среду, — и голос у него при этом был какой-то чужой, сдавленный и жалкий. Оба эти открытия так поразили его, что он не нашелся что сказать еще и теперь стоял истуканом на крыльце, даже не заметив, что его чуть не пришибли дверью и он чудом остался жив.

— Спасибо вам огромное за помощь и извините меня, пожалуйста. Я, наверное, была не очень вежлива с вами, просто задумалась и совсем не ожидала столкнуться с вами на улице, может быть, вы зайдете в дом? — Эта фраза была заготовлена у Анны заранее, во время поливки кактуса, поэтому она смогла произнести ее более или менее гладко, на одном дыхании. В противном случае она не смогла бы выдавить из себя ни слова без того, чтобы опять не покраснеть с головы до пят.

— А? Да я не… То есть с удовольствием…

Она посторонилась, пропуская его.

— Б-б-будете к-к-кофе? — Ей вдруг начал отказывать язык. Наверное, она выложилась на первой фразе.

— О нет, спасибо! — Пламен сразу пришел в себя и содрогнулся, вспомнив, каким крепким был напиток, которым она, под видом кофе, угощала его в прошлый раз. — А чая у вас нет?

— Конечно, есть! Вы не против, Пламен, если я буду угощать вас на кухне, а то здесь я еще не успела убраться, мне так неудобно… вы уж извините, Пламен, — вдруг затараторила Анна, которую бросало то в жар, то в холод. Как известно, извинения перед гостями за беспорядок в доме — излюбленная тема всех, кто чувствует, что вот-вот потонет в беспорядке, царящем у них в чувствах и мыслях. Барахтаясь в этом непривычном, непонятном и пугающем ее сонме эмоций, Анна инстинктивно нащупала соломинку, держась за которую она могла кое-как держаться на плаву: его имя! До сих пор она ни разу не называла своего нового знакомого по имени, а тут вдруг начала вставлять его к месту и не к месту в каждую фразу, повторяя, словно заклинание:

— Вы проходите, Пламен. Садитесь, пожалуйста, Пламен, вот сюда, а я сейчас, мигом заварю вам чай, Пламен. Вы любите с бергамотом или с ромашкой? А то вот, Пламен, смотрите, у меня есть еще фруктовый, от мамы остался, ой, он наверняка старый уже, Пламен, вы не пейте его, не надо, сейчас я…

К счастью, в этот момент зазвонил телефон, и Анна выбежала из кухни в гостиную взять трубку. Пока она говорила, Пламен, озираясь по сторонам, заметил на столе листок бумаги. Профессиональная привычка победила в нем чувство приличия, и он поднес к глазам написанное. Агент не поверил своим глазам!. В записке значилось: «Парикмахер, маникюр, магазин одежды, Пламен, краска для гостиной». Это что же получается? — изумился он. Получается, что он и его дело стоят для нее где-то между парикмахером и маникюршей?!. Хорошенькое дело! Сыщик был вне себя. Но побороть возмущение теперь помогло чувство приличия. Придется держать марку. Ничего другого ему не остается. Ведь не может же он упрекать ее за то, что узнал тайком из ее личных записей!

Анна закончила разговор и вернулась на кухню. Пока она готовила чай и разливала его по чашкам, Пламен решил не откладывая пойти в наступление.

— Анна, я хочу с вами серьезно поговорить. Это касается нашего общего дела. — Голос Пламена снова звучал так, как ему того хотелось: уверенно, серьезно, слегка надменно.

— Да, я вас слушаю. — Она невольно выпрямилась.

— Видите ли, я очень рискую, привлекая вас к расследованию. Но вы рискуете неизмеримо больше. Моя работа всегда была связана с угрозой для жизни. Но я к этому привык, и я умею вести себя так, чтобы обеспечить максимальную безопасность себе, а главное, тем, кого я привлекаю к расследованию. Это мой долг. Но очень многое в вашей безопасности зависит и от вас.

Анна широко раскрыла глаза.

— Если вы будете легкомысленны, если не отнесетесь с должной серьезностью к своим обязанностям, то все может пойти насмарку, все наши усилия, все потраченное время и деньги. Я прошу вас понять, что с этого момента главное в вашей жизни — расследование. Не парикмахер, не маникюрша, а расследование. — Он не заметил, как последние слова сорвались у него с языка!

— Вы… Вы прочитали это? — Анна указала пальцем на листок с планами на неделю.

— Д-да, — смутившись, но тут же себя одернув: речь идет о ее безопасности! — не постеснялся подтвердить гость. Да и теперь ему уже нечего было терять… И, стараясь придать своему голосу особую значительность, добавил: — Я должен знать о вас все.

— Тогда вы должны знать еще, — Анна неожиданно рассвирепела, — что я не собираюсь всю свою жизнь бросать к ногам сотрудников вашей организации! Я не буду отказываться от парикмахера просто потому, что вам это не нравится!

— Извините, я не знал, что пропустить поход к парикмахеру означает для вас бросить свою жизнь к чьим-либо ногам, — не упустил случая съязвить Пламен. «Ну почему с этой женщиной у меня одни баталии?» — с отчаянием подумал он, но отчего-то успокоился. Теряющим дар речи он себе нравился еще меньше.

— Я не собираюсь вам ничего объяснять! Кроме того, все начинается с мелочей! Вам, может быть, непонятно, что я… — Она осеклась. Не говорить же, в самом деле, ему, что с этого визита к парикмахеру она начинает новую жизнь!

— И не надо объяснять, — Пламен поморщился, — я просто прошу вас быть ответственной.

— У вас пока не было оснований упрекать меня в безответственности! — буркнула Анна, со стуком ставя чашку на блюдце. Блюдце треснуло и распалось на четыре куска.

«Черт, — снова выругался про себя Пламен, — я опять с ней ссорюсь. А ведь шел сюда совсем не за этим». Он глубоко вздохнул.

— Простите меня, Анна. Я очень переживаю за вас и за свою работу. Может быть, мы не будем ждать среды и поговорим о наших планах прямо сейчас? — Он говорил искренне. Ему было неловко за произошедшее, и он готов был сбегать на угол за розами, лишь бы она перестала дуться и согласилась заняться делом. Лишь бы она снова посмотрела на него так, как пятнадцать минут назад, на улице.

Анна помолчала, тоже глубоко вздохнула, потом ответила:

— Давайте поговорим, я не против. Наверное, так будет лучше, раз уж вы здесь. Не будем тратить время попусту.

— Итак: самая первая и очень важная ваша задача — устроиться на работу в фирму. Если не получится, то… ну и ладно. Будем исходить из того, что получится, я в вас верю! — с воодушевлением произнес Пламен.

— Это приятно. Я тоже почему-то в это верю. Я навела справки, это небольшая фирма, и у них невысокие запросы. Менеджера моего уровня они должны просто с руками оторвать. — Анна знала, что говорила, и улыбнулась с довольным видом. Разговор о деле вернул обоих в более или менее спокойное расположение духа.

— Думаю, вы правы. Они объявят об открытии вакансии в понедельник, вам, наверное, имеет смысл сразу записаться на собеседование.

— Да, конечно, я так и сделаю. Только сразу туда не пойду. Знаете, почему-то редко берут того, кто откликается первым, — пояснила она.

— Договорились, только не тяните, желающих может быть много. Идите к ним на собеседование утром в среду, а вечером мы с вами встретимся и все обсудим.

— О’кей, значит — в среду мы все-таки встречаемся. Ничего не имею против. — Окончив, как ей показалось, деловую часть, она очень вежливо поинтересовалась: — Может быть, вы все-таки не откажетесь от чашечки кофе?

Пламен метнул на нее взгляд. Потом, секунду помявшись, спросил:

— Скажите, а вы всегда… готовите такой крепкий кофе?

Она с удивлением на него посмотрела, полыхнув на него зелеными искрами:

— Разве… крепкий?

Пламен хмыкнул и отвел глаза. Но на всякий случай решил, что у нее в гостях он всегда будет пить только чай.

Вдруг он вспомнил, что по его плану на этой фазе сотрудничества им следовало перейти на ты. Так им было бы легче работать. Еще вчера бы он не задумываясь предложил своей добровольной помощнице выпить на брудершафт. А сейчас вдруг понял, что даже просто сказать ей «Давайте будем на ты» у него не поворачивается язык. «Черт! Что же это происходит?! — занервничал он снова, но вовремя себя остановил: — Спокойно. Будем разделять. Работа есть работа. Это с девушкой по имени Анна Мишич у меня, Пламена Радовича, какие-то странности. А с добровольным помощником Интерпола у меня, агента, никаких странностей быть не должно. Надо — значит надо». Пламен собрал всю свою волю в кулак, будто он собирается нырять в холодную воду, и заговорил как можно более непринужденно:

— Да, и еще. — Только голос его почему-то был сдавленным и чуть ли не дрожащим. — Нам предстоит совместная работа, и если вы не против, то я бы предпочел перейти на ты, как это принято между коллегами… — Он попытался ей улыбнуться, но улыбка вместо обворожительной получилась какая-то кривая и жалкая.

Анна покраснела (в который раз за день?) и, опустив глаза, тихо ответила: «Да!» Она произнесла это свое «да» таким тоном, будто приняла предложение выйти за него замуж! Пламену было отчего опешить. Снова чуть помолчав, он осторожно — кто ее знает, что от нее еще можно ожидать? — проговорил:

— Ну что же, тогда не буду… тебя… задерживать, мне пора идти. — И, проверив на всякий случай, как она прореагировала на новое обращение, тихонько, словно боясь ее спугнуть, поднялся со стула.

Но Анна как ни в чем не бывало проводила его до двери и по-деловому пожала ему руку. Правда, ей жутко хотелось обнять его. Как трогателен он был в разговоре с ней! Как робко сделал первый шаг к сближению! Но ведь сделал же! От Димитрия она так и не дождалась этого: сама перешла с ним на ты, сама пригласила его на первое свидание, сама первый раз поцеловала, сама привела знакомиться с мамой… «Господи, при чем тут поцелуи и моя мама?! Что это мне такое в голову лезет! У нас же секретная операция! Интерпол!» — спохватилась она уже у самых дверей и — подала Пламену руку. Как принято между коллегами.

Когда дверь за ним закрылась, Анна внимательно оглядела гостиную. Сейчас она показалась ей еще более унылой и убогой.

«Пора с этим кончать. Откладывать дальше некуда. И никакое расследование мне не помеха». — И она решительно продолжила разбирать свои многочисленные шкафы. На этот раз — в прихожей.