Ключ любви

Глава 6

Дети вернулись домой пообедать.

После очень скудного обеда оба должны были снова отправиться на уроки к своим учителям.

Дэвид продолжал говорить о лошадях.

Минерва понимала, что, если граф останется в замке надолго, вряд ли ей удастся все это время удерживать Дэвида от посещения конюшен.

Обычно дети были очень послушны, но все происходившее в замке захватывало их воображение, и они не могли понять, почему им не дозволено поучаствовать в этом.

Замок так долго пустовал, что дети привыкли приходить туда и бегать всюду, где им хотелось. Старые смотрители всегда встречали их радушно, потому что были уже слишком стары, чтобы спускаться в деревню поболтать с друзьями.

Поэтому Дэвид и Люси частенько бывали в больших комнатах, съезжали по перилам и играли в прятки точно так же, как и Минерва с Тони в детстве.

Минерва смотрела, как дети с книгами в руках шли по дороге, и думала о том, что вскоре у них не останется, не только замка, но даже места, которое они могли бы назвать домом.

У нее все еще было много работы по дому. Когда девушка расставляла в гостиной букеты, вошла миссис Бриггс.

— Гляньте-ка, мисс Минерва, кого я вам принесла показать, — сказала она.

Минерва повернулась к женщине и увидела у нее на руках ребенка.

— Мой первый внук, — гордо произнесла миссис Бриггс.

— Ой, какой хорошенький! — воскликнула Минерва.

— Наша Китти неожиданно явилась домой вместе с ребенком, — объяснила миссис Бриггс, — а мне уж трудно на ферме работать, вот я их и встретила. Радость-то какая!

Минерва прекрасно понимала, что всякий новый ребенок становился событием для всей деревни.

Китти, дочь миссис Бриггс, была замужем за фермером с другого конца графских владений. Ее свадьба — они с мужем обвенчались в церкви — стала для деревни событием года. Приглашены были все жители деревни, включая саму Минерву.

А вот теперь миссис Бриггс стала бабушкой. Несомненно, она очень гордилась своим внуком.

— Я так ждала крестин, — сказала Минерва. — В мамином ящике я нашла маленькую вязаную кофточку — она закончила ее как раз перед смертью. Я хотела бы подарить ее вашему внуку.

— Какая вы добрая, мисс Минерва, — отозвалась миссис Бриггс. — Вы же знаете, Китти будет ею дорожить, раз это работа вашей матушки.

— Вы не могли бы подняться наверх и достать ее из ящика? — попросила Минерва. Все утро она чувствовала себя слишком разбитой, чтобы карабкаться по ступенькам, а ее руки все еще болели после того отчаянного рывка.

— Вам, наверное, хочется подержать Вилли, а? — спросила миссис Бриггс. — Мы его так назвали в честь отца. Вы его подержите, а я поднимусь и достану подарок.

— Обещаю вам, я буду очень осторожна, — с улыбкой заверила ее Минерва.

Она взяла у миссис Бриггс ребенка и отошла к окну. Откинув с маленького личика край платка, она увидела, что малыш был очень симпатичный, с круглыми пухлыми щечками и едва заметными темными волосиками на голове.

Минерва покачала ребенка, подумав, как он мал и беззащитен.

Раздумывая о его будущем, девушка услышала, как вернулась миссис Бриггс.

— Он очень хорошо себя вел, — сказала Минерва. — По-моему, когда он вырастет, то будет настоящим красавчиком.

Ответа не последовало.

Минерве показалось очень странным, что всегда разговорчивая миссис Бриггс внезапно промолчала.

Девушка обернулась — и окаменела. В дверях гостиной стояла вовсе не миссис Бриггс. Это был граф.

Если прошлой ночью в столовой он выглядел великолепно, а в спальне — устрашающе, то сейчас он был ослепителен.

В костюме для верховой езды граф потрясал воображение. Его галстук был хитроумно завязан, а серый сюртук сидел без единой морщинки. Гессенские сапоги сверкали как зеркало.

Если Минерва была потрясена, увидев графа, то он был не меньше ошеломлен.

Девушка не знала, что вся в солнечных лучах, пронизывавших ее светлые волосы, с нежной кожей и огромными голубыми глазами, с ребенком на руках она казалась ожившим образом с витража.

На мгновение воцарилось молчание. Затем граф спросил тем же тихим голосом, каким говорил прошлой ночью:

— Это ваш ребенок?

Не успела Минерва ответить, как из холла поспешно появилась миссис Бриггс.

— Нашла, мисс Минерва, нашла, — говорила она, входя в комнату. — Ох и порадуется же Китти!

Только подойдя к Минерве, миссис Бриггс поняла, что они не одни в комнате.

Увидев графа, она изобразила поклон и подошла к девушке забрать ребенка.

— Пойду-ка я обратно, мисс Минерва, — сказала она. — Большое вам спасибо за подарок.

Взяв внука на руки, миссис Бриггс двинулась к двери. Еще раз неуклюже поклонившись графу, она прошла через холл и вышла из дома.

Минерва поняла, что она спешит первой оповестить деревню о визите графа в Дуврский дом.

Только когда шаги миссис Бриггс затихли вдали, Минерва заставила себя взглянуть в лицо графу.

Очень тихим испуганным голосом она спросила:

— П-почему вы… пришли сюда? Что… что с-случилось?

— Я пришел, — начал граф, тщательно подбирая слова, — я пришел навестить семью сэра Энтони Линвуда. Думаю, я должен был сделать это раньше, будь я осведомлен о вашем существовании!

— Т-тони… он рассказал вам… что мы здесь живем? — недоверчиво спросила Минерва.

Граф улыбнулся:

— Напротив, он был очень скрытен.

Минерва тихонько вскрикнула:

— Вы… вы же не… не рассказали ему о… о прошлой ночи? О, прошу вас, не говорите ему… ни слова не говорите об этом!

Минерва запоздало сообразила, что выдала себя, признав, что была с графом в темнице. Утром, размышляя о случившемся, она поверила в то, что граф не распознал в ней женщину, но теперь ей оставалось только сжать руки и беспомощно посмотреть на графа.

— Я никому не рассказывал о событиях прошлой ночи, — был ответ, — но я хотел бы кое-что обсудить с вами.

— Вы… вы знали, что… это была я?

— Сначала я знал только, что вы из семьи Линвудов. Помните, вы упомянули книгу, написанную вашим отцом.

В душе у Минервы что-то надломилось. Она заговорила:

— Я… я прошу прощения… я очень виновата… я не должна была этого делать… но у нас было такое отчаянное положение… ведь если мы потеряем этот дом… нам некуда будет идти!

Ее голос надломился, а на глаза навернулись слезы. Как ни пыталась Минерва удержать их, они заструились по ее щекам.

— Ничего не понимаю, — сказал граф. — То, что две тысячи фунтов должны были пойти на покрытие долга Энтони, — это я понял, но зачем вам продавать дом?

— Вы… вы не понимаете, — ответила Минерва. — У нас нет денег… совсем нет… с тех пор, как папа умер… а когда Тони заплатит долг, нам… нам придется… голодать!

Последние ее слова было очень трудно разобрать.

Стыдясь своих слез, Минерва повернулась спиной к графу и встала у окна, пытаясь овладеть собой.

Какое-то время граф смотрел на играющий в ее кудрях солнечный свет, а затем мягко сказал:

— Давайте сядем, и вы объясните мне по порядку, что происходит. Я сгораю от любопытства!

Минерва поискала в кармане платок, но ничего там не нашла. Словно догадавшись о ее мыслях, граф подошел к ней, достал из нагрудного кармана чистый платок и протянул его девушке.

Минерва вытерла глаза и медленно произнесла:

— Я… я очень виновата… это все моя… в-вина.

— Еще одной причиной моего прихода к вам, — перебил ее граф, — было желание поблагодарить вас за спасение моей жизни.

— Но… вы не попали бы в темницу… если бы я не… не попыталась… шантажировать вас! — растерянно произнесла Минерва.

— В этом случае я лежал бы в постели, оставшись на милость посла! — ответил граф.

Минерва совсем забыла об этом.

Она повернулась и посмотрела на графа встревоженными глазами.

Затем, вспомнив, о чем говорил ночью испанец, девушка залилась жгучим румянцем. Сама того не зная, она внезапно стала очень хорошенькой.

Граф смотрел на нее так, словно не мог поверить тому, что видел.

Наконец он решительно шагнул к стоявшему у камина креслу и сел, откинувшись на спинку и скрестив ноги.

— Давайте начнем с самого начала, — предложил он. — Я уже знаю, что ваше имя Минерва, богиня мудрости, но думаю, что вы можете рассказать еще о многом.

Делать было нечего, и Минерва медленно подошла и опустилась на краешек дивана. Диван стоял у камина, недалеко от кресла, где устроился граф.

— Я понял, — продолжал между тем граф, — что ваши отец и мать умерли, а вы присматриваете за своими младшими братом и сестрой.

— Откуда вы знаете? — спросила Минерва. — Не могу поверить, чтобы Тони рассказал вам обо всем этом!

— Тони, как вы его называете, был крайне осторожен и рассказал мне только, что когда-то его семья владела замком.

— Тогда… как же?..

Граф улыбнулся.

— Когда я спустился в темницу этим утром…

— Вы спускались в темницу? — перебила его Минерва. — Как вы могли! Это ведь так опасно! А что, если бы об этом узнал посол?

— Как вы знаете, его сиятельство полностью уверен в том, что утопил нас обоих. Поэтому я понимал, что даже без вашей защиты я нахожусь в полной безопасности.

Минерва решила, что он смеется над нею. Глаза девушки заблестели, и она отвела взгляд.

— Никогда не думал, что женщина может быть такой храброй, — мягко произнес граф, — вести себя так достойно и бесстрашно в самой безнадежной ситуации!

В его голосе было столько искренности, что Минерва зарделась. Не глядя на графа, она произнесла:

— Вы были так храбры… я не хотела показывать вам, до чего я была перепугана.

— Мы оба были перепуганы, — сказал граф, — и если бы вы не подумали о потайном люке в потолке, сейчас мы были бы уже мертвы.

— Но мы спасены!

— Вашими молитвами.

— Я уверена, что это папа помог мне вспомнить то, что написано в его книге, — призналась Минерва. — Понимаете, мне никогда не нравилось читать про темницы и про то, как тамтопили пленников. Просто чудо, что эта мысль вдруг пришла ко мне в голову!

— Чудо, за которое я вам очень благодарен, — произнес граф. — Думаю, после того, как вы выбрались через люк, вам не приходило в голову, что было бы гораздо проще позволить мне утонуть, чтобы долг вашего брата был позабыт.

Минерва в ужасе посмотрела на графа.

— Вы в самом деле думаете, что я… могла бы… совершить что-нибудь подобное? — спросила она. — Я не убийца и не посол!

— Он еще свое получит, — мрачно пообещал граф.

— Но… что, если вы вернетесь в Лондон… а он снова попытается напасть на вас?

— Я приму меры для того, чтобы этого не произошло, — сказал граф, — а пока что мне безопаснее оставаться здесь.

— Конечно, — согласилась Минерва.

— Что ж, давайте теперь вернемся к вам, — предложил граф. — Эта тема интересует меня гораздо больше.

— Но… вы не должны… интересоваться мной! — возразила Минерва.

— Почему же? — поинтересовался граф.

— Потому что… Тони… он будет в ярости… и прошу вас, обещайте мне всем святым, обещайте… что вы не расскажете ему… что я попыталась сделать прошлой ночью.

— То, что произошло ночью, останется тайной, известной лишь нам двоим, — заверил ее граф. — Никто, повторяю, ни одна душа никогда не узнает об этом!

Минерва вздохнула с облегчением.

— Тони будет так сердит на меня… а когда вы схватили меня… я подумала, что никогда больше не увижу его.

— Вы делали все это ради него, — напомнил ей граф.

— С моей стороны это было так глупо… Но я не могла найти другого способа получить две тысячи фунтов. Не думаю, чтобы кто-нибудь согласился заплатить такие деньги за этот дом.

— Не понимаю почему, — возразил граф. — Этот дом очень красив. К тому же он является частью замка, да и всего поместья.

У Минервы загорелись глаза.

— Вы хотите сказать… что вы могли бы купить его? Я думала об этом, но я уверена, что Тони не осмелится предложить его вам.

— Я вижу, что Тони выставил меня сущим чудовищем, — пожаловался граф. — Почему он так упорно скрывал ваше существование?

Вопрос застал Минерву врасплох, и девушка не сразу смогла придумать достойный ответ. Она старалась не смотреть на графа, и ее длинные ресницы чуть подрагивали от смущения.

— Конечно же, я понял, — произнес наконец граф. — Тони был прав. Вы не смогли бы существовать рядом с такими людьми, как те, которых я только что отослал в Лондон.

— Вы были так добры… оставив Тони здесь и позволив ему ездить на ваших лошадях.

— По крайней мере это не позволит ему рисковать деньгами, которыми он не обладает, — резко заметил граф.

— Прошу вас, не сердитесь на него, — произнесла Минерва. — Он ведь молод… а здесь так скучно. У нас ведь всего несколько соседей, а с тех пор как папа с мамой умерли, мы никого не принимали. И лошадей у нас нет, так что мы не можем навещать соседей.

— Вы действительно так бедны? — спросил граф.

— Папа довольно много зарабатывал своими книгами… они были такими интересными… но теперь он умер, и мы… с трудом сводим концы с концами. Но я откладываю каждый сэкономленный пенни, чтобы послать Дэвида учиться в Итон.

— Вижу, вы поставили перед собой трудную задачу, — заметил граф. — Сколько вам лет?

— Почти девятнадцать, — ответила Минерва, — но я должна заботиться о детях… должна!

— Конечно, — согласился граф, — но игра в разбойника — далеко не лучший способ заплатить за их образование.

Минерва стиснула руки.

— Теперь я понимаю, что это была… глупая идея, — призналась она. — Но… я была в таком отчаянии и решила, что это не кража… потому что вскоре после того, как вы дали бы мне деньги, Тони… Тони вернул бы их вам.

Граф рассмеялся.

— Только женщина может счесть такой ответ логичным, — произнес наконец он.

— Я понимаю, вы шокированы моим… дерзким поступком… но пожалуйста… вы еще не рассказали, откуда вы узнали о нас.

— Вы прервали меня, — начал граф, — когда я начал рассказывать, что отыскал в салоне книгу вашего отца и прочел в ней, как остановить воду в темнице.

После короткого молчания он заговорил снова:

— Кроме того, я обнаружил, что уже имеющуюся в темнице воду можно спустить через желоб, который проходит подо рвом и выходит в ручей ниже уровня рва.

— Как вы умно поступили! — невольно восхитилась Минерва.

— Я был далеко не так умен, как вы — это ведь вы нашли потайной люк, — ответил граф. — Если бы вы не сделали этого, мы остались бы в темнице и о нас еще долго не вспомнили бы.

— Пожалуйста, не надо об этом, — попросила Минерва. — Когда я вернулась домой, я поняла не только то, что была глупа, но и то, как я должна быть благодарна за то, что смогла избежать смерти.

— Сегодня утром я понял, как вы сумели сбежать, — добавил граф.

— И, должно быть, поэтому догадались, что я из Линвудов, — ведь только мы знаем дом так хорошо.

— Я давно уже понял это, — ответил граф. — Для меня не было секретом даже то, что вы не мужчина, как притворялись.

— О-откуда вы узнали? — ошеломленно спросила Минерва.

— Я заметил это, когда у вас изменился голос, — ответил граф. — А уж когда я усадил вас к себе на плечи, я сразу же убедился в том, что вы женщина.

Только теперь Минерва поняла, как нескромно она себя вела. Она сидела на плечах графа, свесив ноги по обе стороны его шеи. Тогда она думала только о побеге из темницы и потому не задумывалась о происшедшем — до сих пор.

Щеки Минервы снова жарко запылали. Она не осмеливалась смотреть на графа.

Его серые глаза смотрели на нее, и через мгновение, словно помогая ей преодолеть смущение, граф продолжил рассказ:

— После того как я спустил из темницы воду, чтобы никто не догадался о произошедшем, я стал подниматься по лестнице и увидел маленькую дверь. Тогда-то я и догадался, куда вы исчезли.

— Мы прятались там, когда были детьми! — словно защищаясь, произнесла Минерва.

— Я так и подумал, — ответил граф. — Потом я добрался до холла, где спал дежурный лакей.

Минерва вспомнила большое мягкое кожаное кресло, в котором обычно отдыхали дежурные.

— Увидев меня, он поспешно вскочил на ноги, — продолжал граф. — Я заметил, что он местный, а не из тех слуг, которых я привез с собой из Лондона. Я спросил у него:

«Где жил сэр Энтони Линвуд после того, как замок был продан?»

«В Дуврском доме, милорд», — ответил лакей.

«Кто еще из его семьи живет там?» — спросил я.

«Мисс Минерва, молодой мастер Дэвид и маленькая мисс Люси, милорд».

— Я поблагодарил его и пошел к себе в спальню. Я уже знал, куда вы могли сбежать, покинув меня.

— Вы очень умны, — повторила Минерва, — но Тонн очень рассердится, когда узнает, что вы были здесь.

— Тони придется смириться с тем, что мы уже познакомились, — сказал граф. — Я придумаю объяснение для него.

— Он заставил меня пообещать держаться подальше от чужих глаз… пока вы не вернетесь в Лондон, — нерешительно произнесла Минерва.

Граф промолчал, и, решив, что он сердится, девушка добавила:

— Пожалуйста, поймите… Тони всего лишь пытался защитить меня… не только от вас… но и от потрясения, которое могли вызвать у меня ваши… гости.

— А что вы знаете о моих гостях? — спросил граф.

Минерва заметила в его голосе сердитую нотку, которой раньше не было, и торопливо пустилась в объяснения:

— Вы должны понять… что вся деревня… только об этом и говорила с тех самых пор, как вы… приехали.

Какое-то мгновение на лице графа было написано такое удивление, что Минерва добавила:

— Это самое захватывающее событие за все последние годы… ну и конечно, все говорят о нем, особенно те люди из деревни, которые работают у вас.

Граф все еще хмурился, но при этих словах рассмеялся.

— Старая история, — сказал он. — Мы всегда забываем, что слуги — это люди, у которых есть уши, чтобы слышать, глаза, чтобы видеть, и языки, чтобы болтать направо и налево!

— Конечно, — согласилась Минерва. — Им так нравится болтать о ком-нибудь вроде вас.

— А вы?.. Что вы думаете обо мне? — спросил граф.

— Прошлой ночью я подумала, что вы… очень храбры… гораздо храбрее многих мужчин, которых я встречала, — сказала Минерва.

— И после всего, что мы пережили вместе, вы все еще считаете, что нам не следует больше встречаться?

Внезапно Минерва поняла, что ей очень хочется снова увидеть его.

Он был самым красивым и самым храбрым мужчиной из всех ее знакомых. Хотя когда-то девушка и ненавидела его за то, что он сделал с ее братом, после всего случившегося ее отношение к нему резко переменилось.

Минерва посмотрела на графа. Их глаза встретились, и она уже не могла отвести взгляда.

И все же она не могла ответить на его вопрос.

— Я жду! — тихо произнес граф.

Внезапно они услышали голоса, а мгновение спустя двое детей ворвались в гостиную.

— Минерва! Минерва! — кричал Дэвид. — Тони приехал! У него самые лучшие лошади на свете! Пожалуйста, ну пожалуйста, можно я пойду поговорю с ними?

Услышав голоса детей, Минерва встала, но граф продолжал сидеть. Дэвид уже почти добежал до сестры, когда наконец понял, кто сидит в кресле. Мальчик остановился и молча уставился на графа. Минерва сказала:

— Это Дэвид, милорд. Он обожает лошадей.

Дэвид протянул руку.

— Пожалуйста, — попросил он, — позвольте мне посмотреть на ваших лошадей! Я так хотел увидеть ваши конюшни, но Минерва не позволяла нам идти в замок без приглашения.

— Если ты ездишь так же хорошо, как твой брат, — ответил граф, — я обязательно приглашу тебя.

— Вы правда… правда пригласите? — радостно переспросил Дэвид.

— Правда, — ответил граф. — Я хочу, чтобы ты осмотрел мои конюшни и сказал, что ты думаешь о лошадях.

Дэвид задохнулся от восторга.

— Можно я пойду посмотрю на лошадей возле дома?

— Конечно, — ответил граф.

Дэвид не стал дожидаться дальнейших приглашений, швырнул книги на диван и выбежал из комнаты так быстро, словно у него на ногах выросли крылья.

Люси, которая до сих пор только слушала, подошла к Минерве.

Подтолкнув ее вперед, Минерва произнесла:

— А это Люси, милорд. Люси поклонилась.

— Это ты граф, который живет в дедушкином доме? — спросила она.

— Он самый, — ответил граф.

— Тогда, пожалуйста, покажи мне зажженные свечи, — попросила девочка.

— Ты не должна мешать старшим, — быстро сделала ей замечание Минерва.

— Какие свечи? — не понял граф.

— Она говорит о канделябрах в салоне, — пояснила Минерва. — Она всегда хотела увидеть их с зажженными свечами. Мы думали, так бывает, когда вы живете в замке. Впрочем, это, конечно, детская причуда, и Люси придется подождать, пока она не подрастет.

Люси подошла поближе к графу и положила свою ладошку ему на руку.

— Пожалуйста, позволь мне увидеть их сейчас, — попросила она. — Пока я вырасту, столько времени пройдет!

Граф улыбнулся ей.

— Вот что я сделаю, — сказал он. — Я возьму вас с Дэвидом в замок на чай, а после того, как вы посмотрите конюшни и вволю поедите шоколадного торта, мы зажжем все свечи.

Люси вскрикнула от радости.

— Ты добрый, такой добрый! — сказала она. — Вот здорово будет!

— Не нужно баловать ее, — вполголоса сказала графу Минерва.

— Почему? — спросил тот.

— Потому что Тони…

— Оставьте это мне, — прервал ее граф. — Поскольку я пригласил вас на чай, не будете ли вы любезны надеть шляпку?

Минерва немного беспомощно посмотрела на графа, но ничего не смогла сказать или поделать.

Минерва еще не успела осознать происходящее, а фаэтон, которым правил граф, уже вез ее с детьми к замку.

Дети весело, без тени смущения, болтали с графом, словно знали его всю жизнь.

Вначале граф повел их в конюшни.

Лошади так понравились Дэвиду, что он пришел в совершенный восторг.

— Завтра утром мастер Дэвид будет кататься, так что подберите ему подходящую лошадь, — приказал граф главному груму.

— Подберу очень хорошую, не хуже, чем у сэра Энтони, милорд, здесь их полно, — ответил грум.

— Я тоже хочу кататься! — заявила Люси. — Если Дэвиду дадут лошадь, то я тоже хочу!

— Нет-нет, тебе нельзя, — быстро сказала Минерва.

— Не понимаю почему, — возразил граф. — Ей нужен хороший пони.

Минерва вздохнула.

Пока старший грум показывал детям огромного жеребца, на котором ездил хозяин замка, девушка тихо сказала графу:

— Прошу вас, не позволяйте им слишком многое! Сейчас им весело, но, когда вы вернетесь в Лондон и забудете о них, им будет очень тяжело вернуться к прежней жизни!

— Я прекрасно понимаю вас, Минерва, — ответил граф, — но я люблю поступать по-своему и не прислушиваюсь ни к каким доводам.

Минерва непокорно вздернула подбородок, но тут его серые глаза встретились с ее взглядом, и все возражения так и не были высказаны.

Они вошли в замок, и граф приказал подать чай в салоне.

Дети никогда еще не видели, чтобы в этой комнате были распахнуты ставни, а мебель стояла без чехлов, — и уж тем более они не видели ничего из того, что было сделано к приезду графа.

Перед приездом хозяина в замке трудились множество рабочих, так что Минерва не позволяла детям заходить в салон, хотя они и бывали в остальных частях дома и видели все произошедшие там перемены.

Теперь же для Люси все вокруг выглядело дворцом из волшебной сказки.

Дворецкий и два лакея принесли превосходный чай с сандвичами и пирожными всех видов.

Поднос с серебряным чайником был поставлен перед Минервой, чтобы девушка разливала чай.

Люси все время была молчаливой и задумчивой. Только съев обещанный графом шоколадный торт, она удивленно проговорила:

— А у нас дома торт бывает только на день рождения да на Рождество. Вот бы мы всегда пили чай с тобой!

Граф улыбнулся, и Минерва сердито сказала ему:

— Вот видите, что вы натворили! Теперь они уже не будут довольствоваться хлебом с вареньем!

— Впервые в жизни красивая женщина попросила у меня шоколадный торт, — рассмеялся граф. — Не мог же я отказать ей!

Он повернулся к Люси.

— Вот что я сделаю, — произнес он. — Пока я в замке, я прикажу моему повару каждый день печь торт специально для тебя.

Люси вскрикнула и вскочила с места. Не успела сестра остановить ее, как девочка обняла графа за шею и поцеловала его.

— Спасибо, спасибо! — воскликнула она. — Ты добрей всех на свете! Я тебя так люблю!

Минерва не знала, что и сказать. Внезапно дверь открылась, и на пороге появился Тони. На мгновение он застыл, глядя на свою семью, сидевшую в другом конце комнаты, — Минерва перед серебряным прибором, Дэвид с большим куском пирога, Люси обнимает за шею графа.

Девушка тревожно посмотрела на брата, и Тони шагнул вперед.

— А, это вы, Линвуд! — произнес граф. — Надеюсь, вам понравилась поездка?

— Ваши лошади великолепны, и вы сами это знаете, — ответил Тони. — Но почему моя семья здесь?

— Я неожиданно явился к вам домой, — объяснил граф. — Мне рассказали о красоте Дуврского дома, который, конечно, должен принадлежать владельцу замка, и я решил, что он входит в мое поместье.

Тони глубоко вздохнул, но не издал ни звука. Граф добавил:

— Когда я познакомился с вашими очаровательными сестрами и братом — кстати, он любит лошадей так же, как вы, — я убедил их приехать в замок и выпить со мной чаю. Думаю, вы присоединитесь к нам?

Тони ничего не оставалось делать, и он сел рядом с Минервой, которая налила ему чаю.

Девушка заметила, что брат хмурится, и испугалась, как бы он не сказал в присутствии графа что-нибудь неподобающее.

Словно заметив возникшее между ними напряжение, граф встал, сказав Люси:

— Пойдем-ка со мной, прикажем лакеям зажечь свечи в канделябрах, чтобы ты посмотрела на комнату, как хотела.

— Это будет так здорово! — откликнулась Люси. Она взяла графа за руку и, пританцовывая, пошла рядом с ним. Они вышли из салона.

— Что произошло? — спросил Тони у сестры. — Ради всего святого, что вы тут делаете?

— Он… приехал посмотреть на Дуврский дом, — объяснила Минерва, — и я подумала… вдруг он его купит! А потом, когда пригласил нас на чай, дети так обрадовались этому, что я не смогла отказаться.

— Понимаю, — согласился Тони. — И все же умоляю тебя, Минерва, не связывайся с ним больше!

Про себя Минерва подумала, что она уже связалась с графом и, если он захочет познакомиться с ней еще ближе, помешать ему будет очень сложно.

Впрочем, сказала себе она, граф скоро вернется в Лондон и забудет семью Линвудов.

Если же он купит Дуврский дом, то, возможно, позволит им остаться там в качестве арендаторов, и тогда будущее будет куда менее мрачным.

Граф вернулся очень скоро. Вслед за ним вошли лакеи с длинными шестами, на концах которых были огоньки.

Когда свечи в канделябрах загорелись, Люси в восторге затанцевала по комнате.

— Как красиво! — щебетала она. — Я так и думала, что будет красиво!

Она вытянула вверх руки и закружилась сначала под одним канделябром, а потом под другим.

— Когда-нибудь, — сказал Минерве граф, — она поедет на бал и станет его королевой, как ее сестра.

На лице Минервы появилось выражение удивления, и она произнесла:

— Я никогда не была на балу… но, быть может, Люси повезет больше!

— Вы никогда не были на балу? — переспросил граф, словно боясь ослышаться. — Но ведь даже в такой глуши должны время от времени устраиваться празднества.

— Когда папа был жив, он ездил на охотничьи балы, просто чтобы не обижать тех, кто приглашал его, — пояснила Минерва. — Но когда я выросла, у нас не стало денег… ни на платье… ни на карету, чтобы отвезти меня.

Последние слова показались ей слишком мрачными, и девушка весело добавила:

— Конечно, я могла бы поискать в вашем поместье тыкву, чтобы превратить ее в карету, и белых крыс, чтобы превратить их в лошадей и запрячь!

— Я хочу предложить вам кое-что получше, — сказал граф. — Однажды, Минерва, вы будете приглашены на бал сюда!

Минерва уже заметила, что однажды он назвал ее по имени. Теперь же, услышав это во второй раз, она заметила, что ее сердце забилось чаще, и назвала себя глупышкой.

Тони ведь уже предупреждал ее, что граф порочен.

Теперь Минерва понимала, что имел в виду Тони, говоря, что граф неотразим в глазах женщин. Девушка заметила в нем что-то магнетическое — она была увлечена им не меньше детей и чувствовала, что все прочнее вязнет в незримой паутине, из которой невозможно ускользнуть.

Эти мысли так взволновали Минерву, что она сказала:

Думаю… нам пора… мы должны вернуться домой.

— Я отвезу вас, — предложил граф.

— Н-нет… не стоит… не нужно снова запрягать лошадей, — отказалась Минерва. — Мы пройдемся пешком.

— По-моему, вы утомлены, — заметил граф, — так что я все-таки отвезу вас.

По его голосу Минерва поняла, что он думает о прошлой ночи, понимая, что она все еще чувствует усталость, хотя и не признается в этом.

Граф позвонил и приказал заложить лошадей. Когда экипаж был подан к парадному входу, Тони нерешительно предложил:

— Я… я отвезу их… если позволите, ваша светлость.

— Я хотел бы сделать это сам, — ответил граф.

Тони ничего не оставалось делать, как только помахать с лестницы Минерве и детям, которые устраивались рядом с ней в фаэтоне.

Граф не стал брать с собой грума, и экипаж тронулся. Минерва отметила, что граф управлял лошадьми очень умело и выглядел просто потрясающе в высокой шляпе, чуть набекрень сидевшей на его темных волосах.

— Кстати, о завтрашнем дне, — сказал он, когда фаэтон ехал по дорожке. — Дети хотели прокатиться верхом, так что в десять я приеду с верховыми лошадьми для них и для вас.

— Для… меня? — воскликнула Минерва.

— Почему бы и нет? — спросил граф. — К тому же мне хочется увидеть вас верхом.

— Но… у меня нет причин… ездить с вами.

— Почему же, есть, — негромко ответил граф. — Я хочу, чтобы вы поехали с нами, а если вы не сможете, придется подождать того дня, когда у вас появится такая возможность.

Минерва понимала, что было бы очень жестоко лишать детей возможности покататься на прекрасных графских скакунах — для них это было бы развлечение, о котором они вспоминали бы до конца жизни.

Она взглянула на графа из-под ресниц.

— Мне кажется, ваша светлость, — произнесла девушка, — что вы добиваетесь своего не слишком приглядными способами.

— Я всегда добиваюсь своего, — заметил граф.

— Значит, это портит вас! — пожурила его Минерва так, словно разговаривала с Дэвидом.

Граф рассмеялся:

— Если вы намерены обращаться со мной так же, как с членами своей семьи, в надежде исправить меня, то предупреждаю: вы взялись за трудное дело.

— Охотно этому верю! — парировала Минерва. — Однако я не собираюсь делать ничего, что было бы мне не по силам, милорд.

— Не уверен, — отозвался граф. — До сих пор вам удалось спасти мою жизнь и придать ей новый интерес, которого не было раньше.

Девушка вопросительно посмотрела на собеседника, но он добавил:

— Я расскажу вам об этом в другой раз.

Граф остановил лошадей у парадного входа в Дуврский дом.

— Спасибо, спасибо вам, милорд! — сказал Дэвид, вылезая из фаэтона.

Люси, сидевшая между ним и Минервой, привстала и поцеловала графа в щеку.

— Ты не забудешь про мой торт? — шепотом спросила она.

— Я никогда не забываю своих обещаний, — ответил граф, — и твоей сестре придется помнить об этом.

Люси выпрыгнула из фаэтона.

— Мне… мне трудно благодарить вас… — тихо произнесла Минерва, — но я очень, очень признательна вам за то, что вы так обрадовали детей.

— А вас? — спросил граф.

— Меня тоже, — ответила девушка, — но я… я все еще колеблюсь.

Она думала о том, как радовались дети подаркам графа и каким серым и скучным покажется им теперь все вокруг.

Пока она размышляла, граф произнес каким-то странным голосом:

— Предоставьте все мне. Как я уже сказал Люси, я никогда не забываю своих обещаний и своих долгов!