Ключи от Лас-Вегаса

11

Смотреть на тетю Галю не было сил. Она лежала белая, опутанная проводами, не шевелясь, и своими огромными глазами, полными слез, с укором взирала на племянницу. Лизу начал бить озноб. Врачи, глядя на девушку, предложили ей принять успокоительного и уйти.

— Вы создаете нервную обстановку, плохо влияете на больную, — настаивали они.

Поэтому дежурить у постели пришлось Татьяне, матери Лизы.

— Поезжай к нам домой, выпей чая, приляг, прими какую-нибудь таблетку, — посоветовала она дочери.

В квартире, где ее вынянчили, девушке стало еще хуже. Здесь все напоминало о детстве, о близком и родном человеке, часто заменявшем ей отца и мать. Лиза только теперь осознала, что ближе и роднее у нее никого нет.

Руки сами лезли в шкафы, натыкаясь на старые вещи: кофточки, безрукавки, носочки, связанные Галиной для нее, Лизоньки. Фотографии на стенах и бесконечно преданные глаза женщины, словно с укором взирающие на Лизу: «Как же ты могла?»

Подойдя поближе, девушка провела пальцем по матовому изображению: Лиза на пони — рядом вышагивает Галина, Лиза на речке голышом — тетя поливает ее из лейки, Лиза в школе на вручении аттестата зрелости — счастливое лицо Галины, сияющее от гордости за племянницу.

А теперь она, ее заботливая тетьгаль, по вине Лизы переломанная и перебитая, валяется в бедной загородной больнице. Слезы сами собой градом покатились из глаз.

«Господи, если бы все можно было повернуть назад, ну на один день, нет, лучше на два года! — Мысли не давали заснуть. — Во всем виноват этот подлый Любомирский! Зачем я только с ним связалась!»

Рыдая в подушку, Лиза вспомнила о ночном телефонном звонке, с которого начался сегодняшний день.

Готовясь к встрече с тетей Галей, она почти не спала. В голову лезли всевозможные оправдания типа «он меня заставил… я не хотела». Резкий телефонный звонок отозвался болью в затылке.

— Да, — слабо прошептала Лиза, надеясь, что это кто-нибудь со словами утешения. Но в трубке послышалось странное шуршание, а затем протяжные стоны. Стон постепенно становился громче, будто кто-то крутил ручку, регулирующую звук, нарастая, он перерос в неистовый крик. И Лиза с ужасом поняла, что это кричит она. К стону подмешивался прерывистый любовный шепот Геннадия.

— Кто это? — взвизгнула девушка.

— Это ты, красавица, — рассмеялась в ответ трубка, и уже не оставалось сомнений, что это действительно ее вздохи, стоны и крики, кем-то записанные на магнитофон.

— Не правда ли, очень сексуально? — издевательский голос в трубке показался ей знакомым. От бессилия она впала в отчаяние.

В минуты невзгод ей часто представлялся рядом отец. Сильный, влиятельный, богатый. Он мог в одно мгновение осушить ее слезы, обнять, приободрить, защитить. Ее воображение рисовало элегантного господина, мужественного и спокойного. Вот они втроем, отец, она и мама (мама — знаменитая актриса кино), подкатывают на шикарном авто. Водитель выскакивает первым и помогает женщинам выйти из машины. Они идут по устланной цветами дорожке, а вокруг множество людей, и все спрашивают: это дочь той самой актрисы? А это ее отец? Отец — владелец какой-нибудь нефтяной вышки или алмазного прииска, а вовсе не чужой муж, оставивший их с матерью, как только богатый тесть пригрозил ему. Размазывая косметику с глаз, Лиза громко разрыдалась в подушку. Ей вспомнился эпизод из детства, когда во дворе мальчишки отняли у нее любимую куклу и отец, утешая, твердо пообещал купить новую.

— Нет, ты не купишь такую, — рыдала девчушка.

— Купим лучше, — уверяли ее в два голоса мать и отец.

— Какую лучше? — перестав плакать, серьезно поинтересовалась малышка.

— С алмазными глазками, правда, папа? — выдумала на ходу мать.

— Она будет двигаться и говорить «мама», — заверил отец.

С тех пор прошло двадцать лет. Папа так и не выполнил своего обещания. Не было у нее никого — ни куклы, ни отца.

Резкий звонок в дверь прервал горькие воспоминания.

— Лиз, я увидел во дворе твою машину, вот, думаю, отлично, пересеклись наконец-то! — обрадованно начал сосед Никита, но, заметив размазанные по щекам подружки слезы, осекся: — Ты что?

Лиза зарыдала еще громче и бросилась на шею к Никите.

— Тебя кто-то обидел? — воодушевился сосед.

— Не-ет, — всхлипывая, прошептала девушка.

— Ты только скажи, мы его с Джеком растерзаем, — с воинственностью преданного рыцаря напирал защитник.

— Спасибо тебе, Ник, это я так… сама виновата, — вытирая слезы, призналась Лиза.

— А-а, — протянул Никита и, чуть разочарованный, что его помощь не пригодилась, стал искать слова утешения: — Не расстраивайся, у меня тоже бывает плохое настроение, хоть вой.

— И что ты делаешь? — сквозь слезы улыбнулась Лиза.

— Сражаюсь с врагами или вспоминаю что-нибудь смешное.

— У меня нет врагов, — нахмурилась девушка.

— У меня тоже. Это я на компьютере, — пояснил юноша, — как японцы, когда злятся, лупят боксерскую грушу, понимаешь?

— Может, и мне попробовать? — с сомнением протянула Лиза.

— А про смешное, хочешь, я тебе расскажу? — И, не дожидаясь ответа, начал: — Еще до института, когда я учился в одиннадцатом классе, мы с ребятами очень хотели позвонить по телефону для взрослых, ну знаешь, секс по телефону. Один парень у нас звонил, рассказывал, что там такие девочки, просто улет. Только счет потом ему огромный выкатили, родители — в истерике, последствия — сама понимаешь какие. Ну, ребята меня уговорили, мол, ты в любой технике сечешь, придумай что-нибудь. Однажды во время дискотеки в школе мы выпили немного, я принес телефонный аппарат и подключил его параллельно к учительской.

Набираю, слушаю, все ребята вокруг собрались, шеи вытянули, а голос на том конце провода, такой сладкий, спрашивает: «Тебя как зовут?»

«Петя», — отвечаю, а все ребята — вповалку и ржут.

«А ты, Петя, каких больше любишь — беленьких или черненьких?»

«А я всякеньких люблю», — шепелявлю в трубку, а ребята норовят ее выхватить и гогочут.

«Ты сейчас чего делаешь?» — вопрошает дива.

«На тебя хочу посмотреть». Ну и пошло-поехало, она такое наговорила, потом я уже слушать не мог, сама понимаешь. Девочка эта всех укатала, со всеми подряд, кто в класс набился, по очереди разговаривала.

Вдруг откуда ни возьмись наша ведьма-завуч влетает, волосы дыбом, глаза горят. Она или догадалась, или кто из девчонок настучал. В общем, сняла трубку в учительской и какое-то время вместе с нами понаслаждалась сексом.

— И что потом? — У Лизы высохли слезы, она улыбнулась.

— Да все о'кей, скандал замяли. Ну что, весело стало? Идем, я тебя дальше веселить буду.

— Позвонишь по секс-номеру и мальчика мне снимешь?

— Нет, я тебе такое покажу… — Схватив за руку подружку, Никита потащил ее в свою квартиру.

Комната Никиты представляла собой смесь диско-клуба с домашним кинотеатром и суперсовременным компьютерным классом. Она была нашпигована всевозможной техникой.

— Смотри! — Он включил компьютер, пробежался по кнопкам клавиатуры, поколдовал с программой, и на мониторе появилась она, Лиза, собственной персоной. Пританцовывая, виртуальная Лиза чуть угловато перемещалась по экрану, напевая английскую песенку.

— Что это? — удивилась девушка.

— Не что, а кто, — пробасил довольный произведенным эффектом Никита.

— Это я, — угадала Лиза.

— Точно, — шумно обрадовался Никита.

— Как это я тут, у тебя в компьютере? — не поверила собственным глазам девушка.

— Долго объяснять, — солидно поведал сосед.

— Это я по-английски пою? — узнала она свой голос.

— Угу, — подтвердил Никита.

— Я так хорошо не знаю английский, — удивилась Лиза.

— Выучила, — загадочно произнес юноша.

— Улет! — оценила она работу соседа.

— Я и сам знаю, что это крутняк! — скромно согласился Никита и осторожно полюбопытствовал: — Ну что, я тебя развеселил?

— Да-а, — протянула девушка, — я прямо дар речи потеряла. Это ты так каждого в свой виртуальный мир поместить можешь?

— Если очень захочу, — уклончиво отозвался сосед и, наслаждаясь произведенным эффектом, пояснил: — Так вот, когда у меня плохое настроение и очень тоскливо, я встречаюсь с тобой, разговариваю.

— И я тебе отвечаю? — подивилась Лиза.

— Здесь у меня ты делаешь все, что я пожелаю, — грустно сообщил Никита.

После этих слов Лиза другими глазами взглянула на соседа. Влюбленный долговязый подросток, изображающий из себя крутого смельчака, незаметно превратился в интеллектуального очкарика, мягкого, доброго и весьма сексуального.

Лиза чмокнула его в щеку.

— Ты — молодчина, очень мне помог, в кого у тебя такой дар? — Лиза кивнула на компьютер.

— В дедушку, — пошутил Никита.

— А он у тебя что, Эйнштейн?

— Да нет, он даже не технарь, а музыкант. Так что я ни в кого, сам по себе такой талантливый, умный и вообще… я очень надежный парень. Жаль только, что ты этого не замечаешь!

И Лиза вдруг подумала, что ведь и впрямь Никита появлялся в ее жизни всегда, когда был необходим. Он оказался единственной ее опорой, когда сразу после близкого знакомства с Геннадием она очутилась первый раз в жизни одна в чужой стране. Конечно, там было потрясающе, великолепно, но одновременно так грустно и так одиноко.

Это была идиотская затея Любомирского потащить ее следом за собой на отдых в Испанию, как только они познакомились. Вернее, стоило ей позавидовать Натке, что та будет купаться в теплом море, загорать, наслаждаться роскошным комфортом отеля, как любовник тут же предложил взять ее с собой.

— Как это, поехать с вами? — насторожилась девушка.

— Сниму тебе рядом в соседнем городке кондоминиум.

— Что это? — не поняла Лиза.

— Это будет комната с кухней и балконом, тебе понравится.

— Такая же, как здесь? — Лиза обвела взглядом их неухоженную явочную квартиру.

— Нет, детка! Это будет гораздо привлекательнее.

— А как же твои друзья, жена? — засомневалась девушка.

Но его не смущало даже то, что она могла столкнуться с Наткой в маленьком курортном городке. «Как-нибудь выпутаемся», — радуясь своей идее, подумал он. Перспектива проводить отпуск в компании с семьей Павла и Наткой была ему не слишком по душе. Выбирая время, когда Павел развлекал на пляже дам, Геннадий под видом прогулок тайком бегал к Лизе.

Опустошенная после его визитов, Лиза без друзей и знакомых пребывала в одиночестве. Сидя на балконе в обществе сытой рыжей кошки, она смотрела вниз на гуляющие компании, влюбленные парочки, которым было весело. Вот тогда-то на помощь пришел Никита. Он все ночи напролет утешал ее по интернету. Маленький ноутбук Геннадий подарил ей сразу после первого свидания.

— Для общения со мной, — пояснил он.

Сначала Лиза не поняла:

— Есть же телефон!

— Нет, — покачал он головой, — это вернее и надежнее.

Здесь как раз ей и пригодился подарок любовника. Ник посылал ей электронной почтой цветочки, белых голубей, писал стихи, сообщал новости из Москвы. Она описывала ему испанский курорт, рыбные ресторанчики, богатые яхты в порту, на которые с завистью заглядывалась во время одиноких прогулок.

— Эй, сеньорита, — однажды услышала она оклик с палубы.

Испанец оказался всего лишь матросом. Он показал ей богатый интерьер яхты: гостиную, бар, спальню хозяина.

— Иди сюда, — бесстыдно позвал он гостью на мягкие перины, жадно впиваясь глазами в тело девушки.

— Когда купишь такую, поговорим, — пообещала она черноглазому пылкому юноше, легко взлетев по лестнице вверх.

— О-о, — протянул матрос, — я таких денег не накоплю за целую жизнь.

— Я буду ждать, — выскочив по трапу на берег, пошутила Лиза и помахала юноше рукой.

— Ты очень красивая, приходи еще, — на прощанье пригласил испанец.

Но Лиза больше не пришла.

— Ты что, сошла с ума, — зарычал на нее Геннадий, когда, подразнивая, она поведала ему сказку про красивую яхту и богатого испанца. — Хочешь как русская проститутка в полицию загреметь?

— Мне скучно, — беспечно бросила Лиза, продолжая раззадоривать мужчину.

— Я прихожу к тебе каждый день, — пытался убедить ее Геннадий.

— А что мне делать вечерами? — не сдавалась Лизонька. — Может, на дискотеке отрываться?

В тот вечер он повел Лизу в шикарный ресторан.

Широкая мраморная лестница, вазы с живыми цветами в человеческий рост, галантный метрдотель у входа польстили самолюбию девушки.

Загорелые плечи соблазнительницы даже в скромном сарафане из хлопка сразу привлекли к себе внимание мужчин. Геннадий одновременно гордился, что юная привлекательная особа принадлежит ему, и нервничал, поскольку такое соблазнительное пирожное хотелось укусить всем и каждому.

Терпкое вино, нежные устрицы, сдобренные капельками сока лимона, зажигательная испанская музыка сделали свое дело. В ту ночь он остался с ней.

— Я не могу от тебя уйти, — целуя бронзовое от южного солнца, чуть солоноватое тело, шептал он, — ты пахнешь морем.

Ее сладостная плоть кружила голову, заставляя забыть обо всем на свете.

— Ты моя, слышишь, только моя, — настаивал он, не отпуская ее даже во сне.

Они провели вместе всю ночь до утра. Что он наврал жене, Лизу не интересовало.

А Никита в ту ночь сошел с ума, ожидая ее на связи.

«Я была занята», — сообщила по интернету Лизонька своему верному поклоннику на следующий день.

Никита не спросил чем. Он не имел на этот вопрос никакого права.

«Наверное, страдал и мучился», — почему-то только сейчас подумала Лиза.

— Когда ты надолго исчезаешь, я разговариваю вот с ней, — будто читая ее мысли, с грустью пожаловался Никита и показал на виртуальный образ в компьютере — идеальный, завлекательный, никогда не меняющийся.

«Тот, кто мог создать его, должен быть достоин всяких похвал. Может, и мне это для чего-нибудь пригодится». — Мысль, еще не оформившаяся в полезную идею, на уровне подсознания осела в головке предприимчивой девушки.

— Ты большой молодец! — Она протянула руку, чтобы погладить Ника по щеке.

Он резко перехватил ее пальцы и поднес их к губам. Его дыхание было совсем близко, а порыв стал передаваться ей. До этой минуты она не считала его героем своего романа. Но сейчас! Словно кто-то толкнул ее в объятия юноши, так безответно преданного ей. В Лизе проснулись странные, не испытанные до сих пор чувства: трогательно-нежные, побуждающие беречь и охранять этого мальчика, и одновременно похотливые, щекочущие кровь, подстрекающие наброситься на него, заставляя себя любить.

Она обвила руками шею юноши и сама потянулась к его губам. Лизнув горячим языком чуть приоткрытый рот, прошептала:

— Хочешь меня?

Никита сжал ее в объятиях так сильно, что у нее перехватило дыхание.

— Я тебя очень, очень люблю, — прошептал он и осторожно, словно боясь сглазить свое счастье, расстегнул молнию на ее платье. — В жизни ты гораздо красивее, — увидев ее обнаженную наяву, прохрипел он от волнения. Слова потонули в громком стоне требовательной, зрелой женщины.