Кобра и наложница

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ожерелье как будто дразнило ее. Бадра терла глаза, не веря себе. Оно возвратилось к ней, осыпанное песчинками зла, которые она не могла стряхнуть.

Значит, Рашид знал, что она продала пектораль. Его темные глаза пристально смотрели на нее.

— Почему, Бадра?

Ей казалось, что его негромкие слова громом раздавались в этой тихой комнате.

— Почему ты украла у Хепри эту вещь? Из-за денег?

Она беспомощно пожала плечами.

— Каким образом это попало к тебе?

Он глубоко вздохнул, вертя ожерелье в руках.

— Я увидел, как ты его продавала. Когда магазин закрылся, я вернулся туда, проник в магазин и взял его. — Его лицо приняло решительное выражение. — Ты должна вернуть ожерелье в гробницу.

Страх сковал ее уста. Она продолжала молчать.

— Ты или я… но кто-нибудь из нас вернет его Хепри, и я признаюсь, что вор — я. И я приму то наказание, которое меня ждет.

— Пожалуйста, Рашид, не надо! — взмолилась Бадра.

— Я должен. Я твой телохранитель, я поклялся защищать тебя. Если ты не вернешь его, это сделаю я. Зачем ты его взяла? Почему? — продолжал он спрашивать, заметно волнуясь.

— В обмен на свободу одной рабыни из борделя в Каире. Они бы не взяли деньги, — проговорила она.

Это была часть правды — не вся, но ее основная часть.

Он тяжело вздохнул.

— Исправление одного зла другим не приносит душевного равновесия, Бадра.

— Пожалуйста, Рашид, не расспрашивай меня больше ни о чем.

— Ты самая упрямая женщина из тех, кого я знаю. Но я не допущу, чтобы тебя наказали как воровку.

Рашид будет арестован, подвергнется публичному унижению? Ее внутреннему взору представилась ужасная картина: закованный в цепи Рашид и мрачно усмехающийся Хепри. Разве могла она допустить такое?

— Я спрячу его в доме Хепри, там его уже никто больше не украдет. Я приглашена туда назавтра, — объяснила Бадра.

Рашид кивнул. Подобно тому как ее прошлое не давало ей покоя, это ожерелье холодным пламенем обжигало ее руку, подчиняя себе.

Золотая пектораль, зашитая в складки юбки, казалась Бадре тяжелыми кандалами. Ее полная суеверий душа страшилась прикосновений священного предмета.

Она и Рашид приехали на чай в дом Кеннета в черном сверкающем экипаже с гербом лорда Смитфилда.

Она огляделась с нескрываемым любопытством. Два величественных человека, одетых в золотисто-зеленые ливреи под цвет золоченых стульев, встретили их в вестибюле. Особняк сиял спокойным достоинством, блестел полировкой и элегантностью. Но находиться в нем было так же приятно, как в каменной гробнице. Где в этом огромном музее найти самое подходящее место для ожерелья?

На лице Рашида появилось напряженное выражение, когда дворецкий проводил их в комнату для гостей.

Она бросила на Рашида предостерегающий взгляд: «Веди себя как полагается».

Кеннет в элегантном костюме из мягкой шерстяной фланели, с небрежно повязанным шейным платком, выглядел по-домашнему доступным и не столь чопорным, как в смокинге. Он сердечно приветствовал их. Вел он себя так, будто и не было вчерашнего поцелуя. Бадра почувствовала легкий укол досады.

Он стал показывать им свой огромный дом, рассказывая историю о том, как: более двухсот лет назад семья Тристанов получила свой герцогский титул. На лбу Рашида выступил пот. Его лицо приняло суровое выражение, как если бы он не осуждал богатства. Они ходили и ходили по комнатам, и у Бадры заныло сердце, она никак не могла подобрать подходящего места, чтобы спрятать ожерелье.

Когда они вернулись в гостиную, она села на полосатое канапе. Кеннет сел с одной стороны, а Рашид — с другой. Лица их были сосредоточенны и хмуры. Бадра подумала: «По левую руку — Египет, по правую — Англия». Да, Хепри больше не было, он был скрыт складками дорогой серой фланели, черным шейным платком, под герцогским титулом растворился ее египетский друг, подобно тому как песчаные дюны поглощают скелеты погибших.

Ее сердце заныло от тоски.

Где-то в глубине доме послышался звонок. Появился лакей.

— Милорд, телефон. Это управляющий вашего поместья по поводу отчета за этот месяц, — объяснил он.

Кеннет вздохнул и повернулся к Бадре:

— Боюсь, мне придется принять его у себя в кабинете. Пожалуйста, подождите здесь. Я скоро освобожусь.

Она проводила его взглядом. Теперь настало время действовать.

— Я хочу поискать место, — прошептала она Рашиду.

Он прикрыл глаза и кивнул. Бедный Рашид. Даже находясь в доме герцога, он выглядел несчастным.

«Потайное место», — повторяла она про себя, скользя из одной комнаты в другую. Нужно такое место, в котором Кеннет не сразу бы мог обнаружить ожерелье. Бадра проскользнула в столовую, увидела внушительных размеров обеденный стол и буфеты из этого же гарнитура, стены комнаты были обиты штофом. На буфете сверкал серебряный чайный сервиз. Бадра взяла в руки чашечку.

— Могу я помочь вам?

Она вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— Э… нет, спасибо, я… ищу герцога.

— В чайной чашечке?

Она улыбнулась.

— Вы правы. Я думаю, она слишком маленькая, чтобы подойти для него.

Лакей нетерпеливо смотрел на нее. На его лице не было и тени улыбки. Бадра вздохнула и пошла дальше. Эти англичане, умеют ли они смеяться? Возможно, слугам это вообще запрещено?

Бадра пошла быстрее и вернулась в гостиную, как раз перед приходом Кеннета.

— Ну что? Время пить чай, — сказал он.

Слуги подали чай в гостиной, быстро накрыв стол кружевной скатертью и подав накрахмаленные льняные салфетки. Фарфоровый чайный сервиз, тосты и сандвичи с салатными листьями, сладкие ячменные лепешки и квадратики темно-коричневого кекса, которые Кеннет назвал пряниками. Углы его рта горестно опустились.

— Мой брат Грэм любил пряники. Дед рассказывал мне, что он обычно ел их на Рождество и просто объедался.

Она забыла обо всех его предыдущих потерях. Недавняя смерть его деда, возможно, напомнила ему трагедию сожженных Аль-Хаджидами других членов его семьи.

— Ты был близок с братом? — мягко спросила Бадра, заметив грусть в его глазах.

— Мне было всего четыре года. Я мало что помню, только то, что Грэм был выше меня. — Его губы задрожали в кривой улыбке. — Я хорошо помню одну вещь. Грэм обычно называл меня коротышкой, а я его — канарейкой, потому что он все время свистел, как наша любимая птичка.

Она поинтересовалась, как он чувствует себя в этом огромном доме, погружаясь в свои грустные воспоминания, совсем один, без близких людей, окруженный только слугами. Расстроенная его печальным видом, она решила перевести разговор на другую тему и спросила его об истории дома. Выражение лица Кеннета переменилось. Он стал с гордостью рассказывать о том, как многие поколения Тристанов удостаивались чести принимать в этом доме королей и королев. Бадра почувствовала, что ее внутреннее напряжение ослабевает. Ей нестерпимо было видеть Кеннета потерянным и одиноким. Она продолжала расспрашивать его о новой жизни в Англии, желая отвлечь от грустных воспоминаний.

Это удалось. Отвечая на вопросы, Кеннет с присущим ему острым умом и обаянием развлекал ее и Рашида рассказами о балах и чаепитиях. Теперь у Бадры появился повод грустить. В Кеннете не осталось и следа прежнего воина Хамсинов, который защищал ее и клялся в вечной любви. Казалось, тот человек навсегда исчез.

Она взяла еще одну ячменную лепешку и откусила кусочек. Рашид отпил из чашки и взял еще один пряник. Скоро все было съедено. Разговор иссяк. Рашид был готов встать и тотчас же уехать. Бадра бросила на него умоляющий взгляд, который Кеннет перехватил, заставив ее волноваться.

— Мой кучер отвезет тебя к лорду Смитфилду. — сказал герцог Рашиду. — Бадра, а ты останешься. Я хочу тебе кое-что показать. Тебя отвезут домой немного позже.

Она с удивлением увидела нового для нее Кеннета, который с непререкаемым видом легко отдавал распоряжения слугам. Она загляделась на его рот, чувственные губы. Ее озадачили его надменные и в то же время обходительные манеры. Это отвлекло ее от мыслей и переживаний по поводу того дела, которое привело ее сюда.

Нетвердой рукой Бадра осторожно поставила чайную чашечку на блюдце. Рашид уехал. Упираясь руками в колени, Кеннет через стол наклонился к ней.

— Я еще не показал тебе внутренние комнаты. Там есть кое-что интересное. Я думаю, тебе понравится.

Он встал. Бадра собрала все свое мужество и улыбнулась. Как ей удастся спрятать ожерелье, если он будет все время рядом?

Скрестив руки на груди, герцог вместе с ней поднимался по изогнутой парадной лестнице наверх. В воздухе чувствовался запах лимона и пчелиного воска, смешивавшийся с ароматом его одеколона. Она украдкой посмотрела на него. Такой же лощеный, как перила этой лестницы. На его руке поблескивало черное кольцо с печаткой.

Как же ей обмануть этого человека?

Кеннет поймал ее взгляд и удивленно поднял брови:

— Тебя беспокоит, что мы с тобой одни, Бадра?

В его глазах вспыхнул опасный огонек. Встревоженная его внимательным изучающим взглядом, она оступилась. Сильные руки Кеннета подхватили ее. Бадра вцепилась пальцами в его плечо. Он серьезно посмотрел на нее.

— Тебе больно?

Она хотела ответить:

«Да. Да, мне больно, потому что между нами холодное отчуждение, потому что я совершила недостойный поступок, чтобы достичь своей цели. Мне больно, потому что теперь мы живем в разных мирах, и невозможно преодолеть пропасть между нами».

— Нет, — ответила она машинально, — Все в порядке.

Кеннет поддерживал ее за локоть, когда они, преодолев последние ступеньки, вошли в холл. Она раскраснелась от его горячего прикосновения. Он подвел ее к массивной деревянной двери и, повернув ручку, распахнул ее перед Бадрой.

Возглас восхищения слетел с ее губ.

С гордым видом он протянул руку вперед, приглашая ее войти в комнату, все стены которой были уставлены книжными шкафами, а пол покрыт ковром глубокого зеленого цвета. Камин был украшен резным деревом. Высокие бронзовые светильники отбрасывали мягкий свет на кожаные кресла. В интерьере чувствовалось присутствие мужчины, и в то же время, когда она вдохнула запах книг в кожаных переплетах, она почувствовала себя удивительно уютно.

— О, Хепри! — она оборвала себя, покраснев, и поправилась: — Я имела в виду, Кеннет. — Она повернулась к нему, ее глаза горели восторгом. — Можно мне посмотреть?

— Да, конечно, — он подошел к одному из книжных шкафов и стал перебирать корешки томов. Выбрав книгу, он с поклоном передал ее Бадре. Она громко прочитала на обложке название, начертанное золотыми буквами.

— «Дэвид Копперфилд». Чарльз Диккенс. Что это за книга?

— Диккенс — прекрасный писатель. А этот роман очень популярен здесь, в Англии, — ответил он, заглядывая через ее плечо.

Бадра прижала книгу к груди, как ребенок, получивший дорогую игрушку:

— Я могу взять ее почитать?

— Конечно, — улыбнулся Кеннет.

Она с восторгом погладила дорогой мягкий переплет телячьей кожи. Еще никто и никогда не давал ей такую дорогую вещь.

— Я никогда не говорил тебе, Бадра, но знаешь, я был очень рад, что ты научилась читать…

От его комплимента краска удовольствия залила ее щеки.

— Спасибо, — застенчиво сказала она.

Наступившее вслед за этим напряженное молчание было прервано громким телефонным звонком, а затем последовавшим за ним осторожным стуком в дверь.

— Да, — нетерпеливо отозвался Кеннет.

Вошел лакей в белых перчатках.

— Прошу прощения, милорд. Еще один телефонный звонок.

— Хорошо, — он взглянул на нее. — Боюсь, это неотложные дела, которые необходимо закончить. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Садись в это кресло и отдыхай. Я вернусь через несколько минут. Если найдешь еще что-нибудь интересное, не стесняйся, бери.

Она поблагодарила его и положила книгу мистера Диккенса на стол. Подобно тому как голодный человек глазами готов съесть все на праздничном столе, она стала рыться в книжном шкафу, испытывая жадное желание прочесть каждую из них. Ей пришла в голову мысль спрятать ожерелье между книгами. Вдруг она заметила нечто странное. Все книги выглядели слишком новыми и нетронутыми. Ни одну из книг как будто даже и не читали, страниц не перелистывали, не было следов закладок, остающихся от частого употребления, как это было теми с драгоценными книгами, которые присылал в лагерь Хамсинов лорд Смитфилд. Может быть, Кеннет держал все эти книги лишь для показа, как некоторые выставляют на обозрение африканские маски, византийские иконы и восточные редкости?

Она не считала его ограниченным, пустым человеком, но ведь он изменился…

Бадра подошла к другому шкафу и стала читать названия книг. Все книги были на арабском. Она взяла одну и стала перелистывать страницы. Несомненно, эту книгу часто брали в руки, и не просто брали, но и читали. Все другие книги были тоже читаны. Значит, Кеннет читает на арабском? Почему же не на английском?

Она пыталась разгадать эту загадку. Возможно, то была ниточка, связывающая Кеннета с его прошлой жизнью, с которой он не в силах был расстаться. Бадра пожала плечами. Возле шкафа стояла деревянная лестница. Подняв свои юбки, она достала ожерелье. С драгоценностью в руках она поднялась по лестнице и осторожно засунула ее между двумя томами. Отлично. Ожерелье было надежно спрятано.

Ее внимание привлекла книга с интересным названием. Бадра взяла ее.

— «Кама Сутра Ватсаяна», — медленно прочитала она вслух. — Перевод сэра Ричарда Бартона.

Она стала бегло просматривать книгу и чуть не упала с лестницы. У нее округлились глаза.

Вот это да! Книга была руководством для получения сексуального наслаждения…

Бадра поставила книгу на место, выбрала другую, с большим количеством иллюстраций, и стала рассматривать их, шокированная и очарованная одновременно.

Неужели мужчина и женщина действительно могли выделывать такое?

Все это казалось ей трудновыполнимым, как и движения Рамзеса с опасным оружием во время исполнения обрядового танца с саблями.

Спустившись по лестнице вниз, она положила книгу на небольшой полированный столик и стала просматривать иллюстрации дальше. На ее щеках выступила краска стыда, когда она неожиданно наткнулась на одну, совершенно, казалось, постыдную. Но эта эротическая картинка не отпугнула, а взволновала ее. Неужели Кеннет делал подобные вещи?

Бадра перевернула страницу и задержалась на другом рисунке, который показался ей интересным: на нем были изображены голые мужчина и женщина.

Лицо женщины было искажено, но не гримасой боли, а восторгом.

Неужели ее бывший телохранитель проделывал подобное и с английскими женщинами? Неужели их белые тела вжимались в бедра Кеннета, чтобы быть еще ближе? Неужели лица этих женщин выражали те же чувства, что и на этом рисунке? И они одурманивали Кеннета тяжелым ароматом своих благоухающих духов, смешанным с запахом мускуса их пресыщенных тел?

Бадра вдруг задрожала. Нет, она не могла принять такое. Однако рисунки почему-то продолжали притягивать ее. Она перевернула еще одну страницу и увидела изображение обнаженной женщины с закрытыми глазами и выражением явного наслаждения на лице. Лицо мужчины было… Вот это да!

До нее доходили перешептывания о том наслаждении, которое может получить женщина от воина Хамсина. Это называлось тайной ста поцелуев. Но она не могла представить себя на месте такой женщины. Слишком глубоко сидел в ней страх. Она загнула страницу, чтобы пометить нужное место и при возможности продолжить просматривать книгу.

В коридоре раздались шаги. Бадра в отчаянии захлопнула книгу и огляделась. На нижних, тесно уставленных полках, места не было. Она бы не успела поставить лестницу и вернуть книгу на ее место наверху.

Возвращался Кеннет. Что он подумает, если застанет ее за просмотром своей личной, столь откровенной книги?

Ее охватила паника, она была в ловушке.