ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

«В груди у Бадры бьется сердце львицы», — с гордостью думал Кеннет.

Он крепко держал ее за руку, когда они входили в Шеферд-отель. Ухмыляясь, он размышлял про себя о том, что думают гости, широко раскрытыми от удивления глазами глядевшие на странную группу, появившуюся в холле этого фешенебельного отеля. Английский герцог в одежде, забрызганной кровью; рядом с ним миниатюрная женщина, одетая как воин, изо всех сил цепляющаяся за его руку; поддерживаемый шейхом раненый Рамзес, с мрачным видом державшийся за свою раненую руку, с которой стекала кровь.

Он привел Бадру в номер, сбросил куртку и упал в кресло. Она размотала свой тюрбан, потом подошла к нему и, подняв его рубашку, вскрикнула от изумления. Поспешно схватив полотенце, она намочила его и прижала к ране на груди.

— Так и держи, пока я схожу за спиртом и за бинтами, — велела она. Бадра исчезла в ванной. Он услышал звуки переставляемой фарфоровой посуды и льющейся воды.

— Это всего-навсего царапина. Кровь уже перестала течь, — запротестовал он.

Открылась дверь, и в проеме появилась высокая, полная достоинства фигура шейха Хамсинов. Даже будучи одетым в испачканную кровью одежду, с тюрбаном набекрень и с портящим его лицо небольшим синяком, Джабари производил внушительное впечатление.

На его лице было озабоченное выражение.

— Как дела у Рамзеса? — спросил Кеннет.

Джабари скривился.

— Будет жить. Пуля задела его руку, и он потерял немного крови, но все в порядке. Сейчас он отдыхает, — шейх поскреб свою щеку. — Хепри, что же на самом деле произошло в этом проклятом борделе? Почему они хотели убить меня?

Внутри у Кеннета все напряглось.

«Потому что ты мой брат, и коли они хотят убить меня, то хотят нанести вред и самым близким мне людям», — подумал он.

— Ты являешься вождем самого могущественного племени в Египте. И, конечно, у тебя есть враги.

В темных глазах шейха светилось подозрение:

— Во Дворце наслаждений?

— И в борделе умирают люди, — ответил он, запинаясь.

— От удовольствия. Не от пули.

Из-за ширмы появилась Бадра. Она несла кувшин и таз.

— Дай мне свой нож, — сказала она шейху.

Джабари удивленно поднял брови.

— Зачем тебе нож? Или ты хочешь закончить работу, которую начали евнухи?

Под ее суровым взглядом он с глуповатым видом передал ей нож, спрятанный в полах его халата.

Бадра исчезла в спальне. Раздались звуки распарываемой ткани. Кеннет и Джабари переглянулись.

— О, я думаю, что твой счет в отеле возрастет, потому что уверен: они захотят восполнить потерю тех прекрасных простыней, которые она разорвала.

Кеннет лукаво посмотрел на Джабари:

— Может быть, она сможет снова сшить их, когда я поправлюсь?

Появилась Бадра. В руках у нее было большое количество нарезанных из простыни полос — корпии для перевязывания ран.

Она отдала Джабари его нож. Свалив все бинты на стол, начала обмывать грудь Кеннета. Ее прикосновения были нежными, как облако. Потом она перевязала его грудь хлопчатобумажными полосками.

Кеннет нахмурился.

— Может, мне намотать на себя всю постель?

Она продолжала обматывать его тело бинтами.

— Я превращаю тебя в мумию, — объяснила она.

— Лучше в папочку? — нежно ответил Кеннет.

У нее на щеках расцвели розы. Кеннет постарался улыбнуться, но почувствовал, что ничего не получается. Это была не шутка. Он действительно хотел, чтобы у них был ребенок. Он хотел видеть Бадру сияющей, с округлившимся животом, в котором находится их сын. Его переполнило ужасное чувство. Он едва не потерял ее, когда она отводила от него удар евнуха. Он не мог ее подвергать опасности. Или Джабари. В его груди что-то окаменело, и это не имело отношения к ране, которую он получил от удара саблей.

— Я должен проведать Рамзеса, — сказал, вставая, Джабари. — Бадра, я думаю, твоей помощи Хепри будет более чем достаточно.

— С ним все будет хорошо… я позабочусь о нем. — При взгляде на Кеннета ее глаза приобрели нежное выражение.

В душе Кеннета, как звенящие клинки Хамсинов, боролись два чувства — радости и горя. От поднимавшейся в нем страсти у него закипела кровь. Когда Джабари ушел, Кеннет едва мог смотреть на нее, так страстно он желал ее в этот момент.

Он встал, комкая в руках свою испачканную кровью, порванную рубашку.

— Я пойду, а ты отдыхай, Бадра.

— Пожалуйста, Хепри. Я специально так демонстративно перевязывала тебя перед Джабари, чтобы он решил, будто ты не в состоянии, и не заподозрил…

Бадра повела его за собой в спальню. Она взяла его руку и положила себе на грудь.

— Я хочу, чтобы ты любил меня. Здесь, в этом номере, где я свободна. Я хочу любить тебя так, как женщина любит мужчину, а не как наложница своего хозяина.

— Бадра, — еле выговорил он.

Он застонал от напряжения. Он схватил ее и прижал к себе. Его губы с силой впились в ее губы. В нетерпении они сорвали с себя одежду и повалились на мягкую постель. Как змеи, переплелись их тела.

Они исступленно целовали друг друга.



Бадра почувствовала жгучее желание Кеннета, и это поразило ее. Ужасная мысль нарушила ее блаженство. Он целовал ее так, как будто в последний раз, как будто они расставались навеки.

Она отбросила эту мысль и жадно раскрыла ему свой рот, теснее прижимаясь к нему, в то время как он взял в руки ее лицо и стал гладить распущенные волосы.

Кеннет покрывал ее обнаженное тело поцелуями, жаркими, как песок Сахары. Крепко вжав ее в мягкий матрас, он безжалостно входил в нее. В ответ она без звука изгибалась всем телом, чтобы соответствовать движениям его члена, каждой яростной атаке его плоти. Это было гармоничное единение двух равных по силе и темпераменту тел. Бадра обхватила руками голову Кеннета, одновременно поднимая свои бедра и покрывая страстными поцелуями его шею и плечи. Он зарычал, когда она укусила его, и, приподняв, перебросил ее ноги вокруг своих двигающихся бедер. Напряжение в недрах Бадры нарастало. Она скользнула по его мокрой от пота коже и стала тереться своими бедрами о его бедро. Сильно прижав Кеннета к себе, она выкрикнула его имя, он повторил ее, и наслаждение обрушилось на них.

Потом она лежала в его объятиях, свернувшись калачиком и прижавшись к его теплому телу, испытывая полное блаженство. Почему же, однако, ее не покидало ужасное чувство, что ее счастье ускользает от нее, как песок сквозь пальцы?



Кеннет дождался, когда она уснула, потом осторожно освободил ее от своих нежных объятий. Кожа Бадры после неистовств их любви была покрыта испариной. Он наклонился над ней и еще раз перед уходом запечатлел прощальный поцелуй на ее нежной щеке.

— До свидания, любовь моя, — прошептал он.

Еще один последний поцелуй. Он погладил ее шелковые волосы. Как он вынесет разлуку с ней? Она была его жизнью, его дыханием. Необходимость расставания раздирала его надвое. Однако его инстинкт защитника одержал верх. У него не было выбора, пока он не знал, что она в безопасности. Кто-то пытался убить его и метил также в Джабари.

Кеннет боролся с желанием рассказать ей все, а также заручиться поддержкой Джабари. Но он не мог рисковать их жизнями. Кто-то хотел его убить и почти преуспел в том, чтобы убить и Бадру, и Джабари. Он сам должен расставить капкан для убийцы.

— Хепри, — прошептала она во сне. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — прошептал он в ответ, глядя на то, как она засыпала. — Я всегда буду любить тебя. — Дрожащим пальцем он провел по ее лицу, запоминая каждый его изгиб.

Она была его жизнью. Его сердце и его душа. Но он не желал дать своим врагам возможность использовать ее в качестве заложницы.

— Бадра, сейчас я должен тебя покинуть. Если… если я больше никогда не увижу тебя, знай, моя любовь к тебе никогда не умрет. И если в тебе зреет наше дитя, когда-нибудь расскажи ему нашу историю. Расскажи ему о том, как воин Хамсин стал богатым герцогом и нашел самое дорогое сокровище на свете — женщину, которую, как он думал, потерял навеки.

У него перехватило горло, и он больше ничего не сказал. Легким поцелуем он коснулся ее лба и попытался заставить себя покинуть измятую постель. Он быстро оделся и бросил на Бадру украдкой еще один прощальный взгляд. На ее спящем лице появилась нежная улыбка.

Он вышел из спальни, тихо закрыв дверь. В коридоре он остановился на минуту, раздираемый мучительными чувствами.

— Хепри, что ты делаешь?

Он обернулся и увидел Рашида, телохранителя Бадры, который смотрел на него без своей обычной враждебности. Не дожидаясь его ответа, Рашид открыл дверь номера и вошел в спальню. Кеннет последовал за ним. Он хотел было возразить против вторжения Рашида, но, видя, как тот молча смотрит на спящую на постели Бадру и, перехватив взгляд Рашида, вскользь брошенный на его измятую одежду, передумал.

Не сказав ни слова, Кеннет вышел из комнаты, воин пошел вслед за ним в холл. Здесь Кеннет дерзко посмотрел прямо в лицо Рашида.

— Да, это правда. Мы любовники.

Рашид задумчиво посмотрел на него.

— Почему евнухи так упорно хотели убить тебя, Хепри? А потом перенесли свою ярость на Джабари?

Кеннет слегка пожал плечами:

— Не знаю.

— Нет, знаешь, — упрямо сказал Рашид — Кто-то пытается убить тебя. Возможно, это тот самый человек, который заманил Бадру в ловушку, используя в качестве приманки ее дочь, и тебя завлек сюда же. Человек, который приказал своим людям убить шейха Хамсинов, потому что он твой брат.

Кеннет напрягся.

— Я сам разберусь с этим, Рашид. Один. Это то, что я…

— Нет, Хепри, — спокойно сказал Рашид. — Ты не сможешь сделать это один. Я помогу тебе.

Онемев от неожиданности, Кеннет пристально посмотрел на Рашида. Затем произнес:

— Я не могу перекладывать риск на других. Я не могу подвергать опасности ничью жизнь, кроме своей собственной.

Лицо Рашида исказила гримаса боли.

— У тебя нет выбора. Я не отстану от тебя. Я прилеплюсь к тебе, как мокрый песок.

— Почему? — не понимал Кеннет.

Улыбка на лице Рашида исчезла.

— Возможно, потому, что ты вернулся в этот проклятый бордель, чтобы спасти меня. Возможно, потому, что ты любишь Бадру и ты вовсе не испорченный развратный ублюдок, каким я считал тебя раньше.

Кеннет внимательно посмотрел на Рашида.

— Мне может потребоваться твоя помощь. Но ты должен делать все так, как я скажу. Слушай меня внимательно…



Кеннет вышел на знакомую террасу Шеферд-отеля, где несколько мужчин попивали свой послеобеденный чай. Он пригласил Виктора, де Моргана и Саида явиться сюда. Виктора, который стал бы наследником всего, если бы Кеннет не нашелся. Или если бы его вообще не было на свете.

Но хотел ли этот человек убить его?

— Располагайся в кресле, Кеннет, — сказал Виктор, попыхивая сигарой.

Де Морган поглаживал свои нафабренные усы.

— Относительно раскопок, милорд. Драгоценности, которые мы нашли, транспортом были направлены сюда. Вы предполагаете отдать их на хранение в музей до тех пор, пока все находки не будут полностью описаны и их стоимость не будет определена специалистами?

— Нет, я собираюсь отправить их кораблем в Англию. Чтобы присоединить к своей личной коллекции. Все драгоценности. Без исключения. Раздела сокровища не будет.

Лицо де Моргана стало свекольно-красного цвета.

— Мы так не договаривались. Вы предполагали выделить мне какую-то часть из найденного, — брызжа слюной, быстро затараторил директор департамента древностей.

— Это правда. Но все работы на раскопках оплачиваются моими деньгами, поэтому я имею право изменить свои планы, — добавил он, чтобы сразу перечеркнуть все надежды археолога. — По возвращении в Англию я продиктую статью для лондонской «Тайме», в которой подробно расскажу о сделанных находках. В ней я, конечно, упомяну вас и ваши заслуги. Вы получите небольшое вознаграждение за оказанную мне помощь. В английских фунтах.

Глаза де Моргана метали молнии.

«Интересно».

Кеннет трезво оценил этот взгляд и повернулся к Виктору:

— Мне нужно взять кое-что из твоего магазина перед отъездом в Англию. Я приду туда, скажем, через полчаса. Не возражаешь?

Виктор коротко кивнул.

Магазин его кузена находился в отдаленной части города, в пустынном переулке, со всех сторон застроенном беседками и небольшими павильонами. Это было самое подходящее место для злодейского убийства. Он забросил крючок: место обозначено, ловушка расставлена. Теперь ему только требовалось пойти туда, чтобы встретиться со своим убийцей лицом к лицу.

Загрузка...