Когда говорит море

Глава 6

Луна ярко сияла в ночном небе, отражаясь сверкающей дорожкой в спокойных водах залива. Я выплыла на поверхность, бриз ласково обвевал мое лицо, а волны мягко баюкали мое тело. Это была наша с Джейсоном ночь. Я исступленно бормотала заклинание, пока не преобразилась полностью.

Мое сердце забилось быстрее, когда на берегу появился его силуэт. Он снял рубашку, оставшись в одних свободных штанах, и бросил ее на песок. При свете луны его тело казалось высеченным из мрамора — широкие плечи, рельефные мышцы, идеальный пресс. Я залюбовалась им, ощущая внутри сладостный трепет.

Джейсон зашел в воду и направился прямо ко мне. Его глаза цвета штормового моря встретились с моими. В них плескалось желание, граничащее с безудержной страстью. Он потянулся ко мне, и наши губы слились в жарком поцелуе. Его пальцы пробежались по моим плечам, шее, груди, отчего мое тело тотчас отозвалось дрожью наслаждения.

Я обвила его стан ногами, притягивая к себе ближе. Наши тела переплелись в страстных объятиях. Джейсон покрывал жадными поцелуями мои ключицы и шею, а его сильные руки исследовали изгибы моего тела. Я запустила пальцы в его густые волосы, притягивая его губы к своим.

Волна страсти вспыхнула во мне ярким пламенем и грозила поглотить меня целиком. Джейсон ловко подхватил меня и опустился со мной на песок, где нам уже никто не мог помешать.

Под чуткими прикосновениями его губ и рук, я таяла, теряя над собой контроль. Его поцелуи становились все жарче, его объятия — крепче. Казалось, что мое тело вот-вот расплавится от этого невыносимого жара.

Я извивалась в его руках, запутываясь в собственных длинных волосах. Джейсон осыпал поцелуями каждый изгиб моего тела, проявляя поразительную нежность.

Его прикосновения были столь чувственными и возбуждающими, что во мне постепенно разгоралась буря необузданных эмоций. Я отвечала ему со страстью, сметая все преграды. Мое тело изнывало от желания слиться с ним воедино.

В какой-то момент Джейсон оторвался от моих губ и прижался лбом к моему лбу. В его глазах плескалась буря противоречивых чувств — страсть, нежность, забота, тревога.

— Ариэль, я люблю тебя, — выдохнул он хрипло, — но мы не можем быть вместе. Я не могу больше терзать себя безумными мечтами о нас…

От его слов меня словно окатило ледяной волной. Я прижалась к нему как можно крепче, не желая верить в горькую правду. В ту ночь мы занимались любовью со страстью обреченных…

После страстной ночи с Джейсоном я вернулась в Подводную Академию на рассвете, полностью опустошенная эмоционально, но в то же время парящая от любви. Мое тело все еще помнило его жадные поцелуи и крепкие объятия. Кожа, казалось, источала аромат человеческих духов, которыми была пропитана его одежда. Конечно, мне все это только казалось, но эти запахи и прикосновения были выжжены у меня в памяти, как и мое заклинание.

В коридорах Академии уже кипела жизнь — студенты торопились на утренние занятия. Несколько сирен из моей группы, стоявших в сторонке, резко замолчали при моем появлении, бросив на меня недобрые взгляды исподлобья. Я сразу почувствовала исходящую от них волну неприязни и зависти.

— Смотрите-ка, кто вернулся с ночного заплыва, — ядовито протянула одна из них — высокомерная стерва Нерея.

— Небось опять всю ночь пропала на берегу, охмуряя матросов! — со смешком добавила другая — вечно язвительная Тельхина.

— Надеюсь, хоть рыбий жир из нее не потечет от любвеобильности, — гаденько захихикала третья, имя которой я не помнила.

Я старалась пройти мимо, не поддаваясь на эти провокации. Но когда одна из них демонстративно зажала нос, делая вид, что от меня разит рыбой, я не выдержала.

— Лучше бы завидовали молча! — прошипела я, разворачиваясь к ним. — Между нами, девочки, говорят, с завистью приходит преждевременное окостенение…

Нерея задохнулась от возмущения и попыталась броситься на меня с кулаками, но ее удержали подружки. В воздухе повисла угрожающая тишина, нарушаемая лишь глухим рокотом яростного дыхания сирен.

— Ах ты, жалкая безродная тварь! — вдруг выплюнула Нерея. — Ты как твоя мать, такая же отступница! Никто из нормальных сирен не будет тайком плавать на берег! Это противно всем нашим традициям!

— Да я хоть на берег, хоть на отмель, тебе-то какая печаль? — огрызнулась я в ответ. — Или ты просто жалкая трусиха, которая ночами лишь грезит о подобных… приключениях!

Тельхина с подругами испустили гадкий смешок, а лицо Нереи перекосилось от бешенства.

— Как ты смеешь?! Да я из древнего сиренского рода, куда тебе, мусорная…

Но договорить она не успела — сзади раздался грозный оклик:

— Эй, что тут происходит? Немедленно прекратите это безобразие!

Все мы синхронно обернулись на звук. Из-за поворота показался наш грозный проректор — высокий широкоплечий тритон Себастьян с мрачным лицом. Компания моих мучительниц замолчала, дружно поджав губы.

— Все по аудиториям, живо! — велел проректор жестким тоном. — А ты, Ариэль, проследуй за мной.

Я покорно поплыла за ним, обреченно гадая, какое же наказание он для меня припас. Нереины слова о моем «противоестественном» поведении явно уже дошли до его ушей. В глубине души я уже жалела, что так грубо отбрила однокурсниц и позволила разгореться конфликту. Вероятно, теперь за это мне придется расплачиваться…

Я покорно плыла следом за Себастьяном, но на мое удивление он направился не в свой кабинет, а в противоположную сторону. Черт, он ведет меня в свои личные покои — значит дело совсем плохо! Его квартира находилась в отдаленном крыле Академии. От одной только мысли о возможном ходе разговора с проректором у меня вспыхивали жаром щеки.

В приемной Себастьяна пришлось изрядно обождать, пока он не разобрался с другими важными делами. Наконец, его верный стражник Лиркей отворил дверь и жестом пригласил меня войти. Проректор восседал в кресле из жемчуга, с каменным выражением изучая свиток. Он не шевельнулся, когда я проследовала к нему.

— Я слушаю, досточтимый проректор, — почтительно промолвила я, осмелившись лишь бегло взглянуть в его суровое лицо.

Себастьян вскинул на меня непроницаемый взор своих темно-синих глаз и отложил свиток в сторону.

— Присаживайся, Ариэль, — кивнул он на соседний жесткий стул, обитый кожурой анемоны.

Я опустилась на указанное место, ожидая продолжения. Ректор вперил в меня долгий, изучающий взгляд, от которого у меня вдруг по спине побежали мурашки. Было что-то странное, почти щемящее, в его глубоком, проникновенном взоре.

— Ты в последнее время совсем отбилась от рук, — констатировал он наконец глуховатым голосом. — Шалишь на занятиях, безобразничаешь с однокурсницами, витаешь в облаках во время важных лекций…

Он умолк, продолжая изучать меня каким-то тяжелым, одновременно осуждающим и обезоруживающим взглядом. От его пристального внимания мне вдруг стало не по себе.

— Я… у меня появились некоторые… личные заботы, — залепетала я, отводя глаза. — Прошу простить мою рассеянность, досточтимый Себастьян. Такого более не повторится.

— О да, эти твои «личные заботы»… — глухо отозвался ректор, прищурившись. — Я давно за тобой наблюдаю, Ариэль. И прекрасно вижу все перемены, что с тобой произошли в последнее время…

Он выдержал вновь эту непростительно долгую паузу, буравя меня все тем же странным, напряженным взглядом. От этого у меня начало ускоренно колотиться сердце.

— Не смей лгать мне, — продолжил Себастьян, качнув головой. — Признавайся, что натворила? У тебя связь с кем-то из смертных, не так ли?

От его слов я поперхнулась, чувствуя, как у меня все внутри сжалось. Неужели кто-то из сестер-сирен проследил за мной и доложил ректору? А может, меня заметили во время ночных встреч с Джейсоном? Тревога растеклась по всему моему телу липкой волной.

— Нет-нет, что вы… я не могла так… — я не успела договорить.

Заметив мой испуг, Себастьян чуть смягчился в лице. Он издал какой-то невнятный полу-вздох-полу-стон.

— Не бойся, — проговорил он, и в его голосе мне вдруг послышалась странная мольба. — Я ничего не расскажу остальным старейшинам Совета Сирен. Но твои посещения побережья не остались секретом. Надеюсь, что это просто любопытство. Но ты должна понимать — это очень опасно! И… слишком многое… связывает нас, Ариэль. Еще с момента, когда я вступился за тебя после изгнания твоей матери из города…

С этими словами он встал со своего места и медленно поплыл ко мне. Я замерла в ужасе, не понимая, чего ожидать. Но Себастьян лишь остановился рядом и с какой-то странной бережностью коснулся моей щеки кончиками пальцев. Я почувствовала прикосновения его длинных когтей к своей коже.

— Ты от меня ничего не скроешь, Ариэль… — проговорил он, едва слышно. Его глаза вдруг затуманились, во взоре промелькнуло невыразимое и почти болезненное чувство. — Я вижу твое сердце насквозь. И знаю, через какие муки ты сейчас проходишь…

Его прикосновение и странный, пронзительный взор, а также эти очень интимные слова повергли меня в смятение. Я ощущала странную двойственность происходящего, необъяснимый подтекст, скрывавшийся за его речами. И в то же время, по моей коже вдруг побежали табуны мурашек от этого неожиданного соприкосновения.

— Я запрещаю тебе плавать на берег, — внезапно отрезал Себастьян, вновь меняя тон на строгий и официальный. — Никаких оправданий! Помни — там лишь смертные, тленные создания низшей расы. Они опасны! Как бы кто-то из них не, льстил тебе, как бы он ни… В общем, он неминуемо предаст тебя или охладеет рано или поздно. Лишь наша семья — истинная и вечная ценность для сирены…

С этими словами проректор жестом отпустил меня, и я юркнула в коридор сама не веря, что на этот раз обошлось. В эту минуту я даже пообещала себе, что больше никогда не приплыву на берег. Глупая маленькая русалка…

Сегодняшняя лекция магистра Кальпурнии была посвящена темным водным чарам, способным изменять погоду в целых регионах мирового океана. Обычно я с жадным интересом впитывала все ее наставления, но в этот раз никак не могла сосредоточиться.

Мои мысли то и дело невольно возвращались к ночным встречам с Джейсоном. Я представляла его сильные объятия, жадные поцелуи, твердые прикосновения рук к моему телу. От воспоминаний о нашей запретной страсти по моей коже пробегали мурашки.

— …заклинание «Разящий шквал» должно быть самым опасным оружием в арсенале сирен… — вещала магистр.

Я бездумно кивала, едва вслушиваясь. Вместо этого в моем сознании всплывали картины наших ночных утех — как море омывало наши тела, как Джейсон исследовал своими губами и пальцами мое тело, как мы сливались воедино в водоворотах неистовой страсти…

Мое дыхание невольно участилось, щеки запылали. Будь я человеческой девушкой, они бы наверняка залились предательской краской стыда. К счастью, сиренам это не знакомо.

— …Встретив корабль жертвы, стоит сперва обездвижить его при помощи морской воронки или шторма… — бубнила Кальпурния.

А я не могла избавиться от греховных образов, разрывающих мой мозг. Вот Джейсон накрыл меня своим телом, придавливая к гальке, вот целует мои губы, затем шею, бросая взор исподлобья — такой полный желания и обещания новых наслаждений… От одних только воспоминаний об этом ниже моей талии все буквально пылало, словно его руки снова касались меня там.

Я изо всех сил пыталась отогнать эти пленительные картины. Вспомнила, как грозный проректор порицал меня за мои путешествия к берегу. Его суровое лицо с жестким подбородком и скептическим взглядом выплыло из воспоминаний.

По моему телу пробежала дрожь. Но фантазии были сильнее разума, и перед моим внутренним взором снова промелькнул образ Джейсона. На сей раз он был обнаженным, его тело блестело от морской воды… Я с усилием оторвала взгляд от грубоватого лица своего любимого и вернулась в аудиторию.

— …Ударная волна в купе с рассеивающим туманом полностью лишит судно хода, — продолжала вещать Кальпурния. — После чего можно применить чары пленения и потопления…

Но я ее вновь не слушала. В груди разгоралось болезненное чувство тоски по Джейсону. Как было бы чудесно, если бы мы вновь оказались вместе, на каком-нибудь безлюдном островке, обнимая друг друга вдали от посторонних глаз! Мне так хотелось наконец открыться ему, рассказать все о себе начистоту…

Я робко потрогала губы, все еще помнящие нежные прикосновения его языка. Сладкая истома разливалась по всему моему телу от мысли о том, чтобы разделить с Джейсоном последние границы плотской любви. Какого же это — стать по-настоящему единым целым, познав с ним высший экстаз? Я лихорадочно гадала об этом, забыв о лекции.

— Ариэль! — вдруг громыхнул где-то рядом разъяренный голос Кальпурнии, будто выдернув меня из омута грез. — Немедленно объяснись, что ты там бормочешь!

Я вздрогнула от ужаса, осознав, что невольно разговаривала сама с собой вслух. Взгляды всех студенток были прикованы ко мне, в них читались презрение и насмешка. Да уж, влипла по полной…

После унизительного инцидента на лекции магистра Кальпурнии я пребывала в подавленном состоянии. К счастью, после занятий отсыпалась в своей келье, давая своему разгоряченному рассудку остыть. Затем я поплыла прогуляться, поскольку видеть никого в Академии все совсем не хотелось.

Я бродила по центральной площади Мармариса, погруженная в свои мысли. Город словно бы замер в безмолвии, лишь изредка всплески и шорохи нарушали подводную тишину. Казалось, все жители разом ушли по своим делам, оставив меня в полном одиночестве.

Мое внимание привлекла массивная каменная стела, возвышающаяся в центре площади. Я подплыла поближе, чтобы рассмотреть ее получше. По шероховатой поверхности валуна шли ряды выбитых имен… Каммерил… Шардрис… Ализа…

Внезапно я поняла, что это за памятник. Именно сюда вносились имена юных сирен, исчезнувших при самых разных, зачастую трагических обстоятельствах. Печальный список пропавших без вести, оставшихся лишь в виде выбитых на камне букв.

Меня охватила дрожь, когда я осознала, сколько же горя впитал этот памятник за долгие годы. Кто знает, что стояло за каждым исчезновением — коварство людей, морских чудовищ или какие-то ужасные происшествия? Я с трепетом обвела взглядом список, содрогаясь при мысли, что однажды и мое имя может оказаться здесь выбитым.

Вдруг краем глаза я уловила чье-то присутствие и резко обернулась. Невдалеке, прямо перед стелой, в воде парила фигура одной из Старейшин нашего города — Наиды. Ее величественный облик источал строгость и мудрость, какую может обрести лишь сирена, прожившая многие столетия.

Наида не шевелилась, безмолвно уставившись на скорбный список. Казалось, она всматривалась в каждое имя, переживая горечь каждой потери заново. Я видела, как по ее щеке скатилась одинокая слеза, рассыпавшаяся радужным кругом в толще воды.

И тогда меня осенило — вероятно, Наида нередко приходила сюда помедитировать и почтить память пропавших сирен. Как Старейшина, она чувствовала личную ответственность за каждую безвременно ушедшую из жизни девушку.

Я застыла в нерешительности, не зная, стоит ли побеспокоить ее в этот скорбный момент. Но тут Наида повернула голову, и ее проницательный взгляд остановился на мне. Удивление мелькнуло на ее лице, быстро сменившись привычной строгостью.

— Ариэль? — позвала она едва слышно. — Подплыви ко мне, дитя.

Я поспешно поплыла к ней, осторожно лавируя в крошечном пространстве перед стелой. Вблизи вид Старейшины казался еще более величественным и внушал благоговейный трепет.

— Что привело тебя сюда в полуденный час? — спросила Наида, окинув меня проницательным взглядом.

Ее слова повисли в тишине, пока я собиралась с мыслями. Наконец, тяжело вздохнув, я произнесла:

— Я… просто бродила в раздумьях. А потом увидела этот камень и имена…

Наида кивнула, словно поняв мои невысказанные мысли.

— Каждая потеря — это незаживающая рана для всего нашего общества, — глухо промолвила она. — Особенно когда исчезают юные, только вступающие в жизнь русалочки.

Ее слова эхом отозвались в моей душе. Теперь я осознавала, какая тяжелая ноша лежала на плечах Старейшин — оберегать свой народ, но порой безвозвратно терять самых юных и беззащитных.

— Наида… — начала я, но она жестом велела мне замолчать.

— Я надеюсь, ты никогда не испытаешь такой утраты, дитя, — с грустью произнесла Старейшина. — Пусть этот камень останется для тебя лишь безмолвным свидетелем прошлого.

Ее темные глаза вновь устремились на мемориал, словно Наида пыталась запомнить каждое имя. Я поняла, что мое присутствие больше не требуется. Старейшине нужно было остаться наедине со своими печальными воспоминаниями.

Развернувшись, я неспешно поплыла прочь от площади. Но память о трагической стеле и горестном взоре Наиды запечатлелась в моем сознании. В тот день я ощутила себя частью целой вереницы сирен, судьбы которых переплетались воедино на протяжении бесконечно долгого времени.

После долгих раздумий и борьбы с самой собой, угрызениями совести и приступами ужаса, при мысли что я нарушаю прямой приказ проректора, я все же решилась вновь встретиться с Джейсоном. Его пылкость и настойчивость сломили мои сомнения. К тому же мне не терпелось вновь прильнуть к его крепкому телу и забыться в водовороте запретных ласк.

Как обычно, я приплыла на наш уединенный бережок, едва солнце скрылось за горизонтом. Прибрежные воды в этой бухточке были на удивление мелкими, так что Джейсон легко мог вступать в них и ждать меня, не опасаясь посторонних глаз.

Однако в этот раз нечто с самого начала было не так. По мере приближения к берегу я ощущала какие-то едва уловимые возмущения в привычном еле-колыхающемся морском прибое. Будто чьи-то чары искажали эту естественную среду…

Я осторожно замедлилась и огляделась с величайшей осмотрительностью. И вдруг, когда я уже была уверена, что все в порядке, я это увидела! Через прозрачную толщу воды вдалеке виднелись сети из крепкого троса, расставленные в строгом порядке по всей бухте. Промежутки между ними то и дело прочесывали странные полупрозрачные щупальца, напоминающие лапы спрутов.

Я похолодела от ужаса, поняв, что это за ловушка! И не простая, я с участием какой-то магии, лично мне неведомой… При малейшем прикосновении эти щупальца обвивались вокруг жертвы и стягивали ее в смертельных объятиях, чтобы удушить или погрузить в глубокий сон. А затем безвольное тело можно было бы свободно втянуть в одну из сетей и доставить куда угодно.

С трудом подавив сковавший меня первый миг ужас, я осторожно попятилась назад, как вдруг рядом со мной вновь зашевелилось одно из этих жутких щупалец. Я вздрогнула от неожиданности и резко ушла в глубину, уворачиваясь от его смертоносных объятий.

Определенно, кто-то расставил здесь эти ужасные силки специально, чтобы захватить какую-нибудь беспечную морскую обитательницу! Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, силясь понять, кто мог устроить эту западню. Неужели это Джейсон?..

Однако вскоре я отбросила это предположение. Моего возлюбленного это не касалось — где-то на берегу послышались возбужденные мужские голоса. Я вгляделась внимательней и различила в сумерках группу человеческих силуэтов, столпившихся у кромки воды.

Похоже, они проверяли свои ужасные ловушки. Сердце мое болезненно сжалось, когда я разглядела среди них элегантного господина в безукоризненном светлом костюме с тростью в руке. Он что-то самодовольно вещал своим спутникам, сверкая ухмылкой ярче морского жемчуга.

Этот богато одетый красавец и был организатором дьявольского действа! Его жадные, похотливые глаза рыскали по водной глади в поисках малейшего движения. Волна ужаса хлынула по моей спине, когда я осознала: этот недобрый человек охотится на живую жертву вроде меня!

Я присмотрелась к нему повнимательней. Несмотря на роскошный костюм и безукоризненные манеры, лицо его нельзя было назвать располагающим. Чересчур жадный, цепкий взгляд из-под низко нависших, хищных бровей. Чувственные изогнутые губы сластолюбца извивались ехидной усмешкой. Он всем своим видом олицетворял алчность и самодовольство.

«Должно быть, этот богач охотится за настоящими сиренами, чтобы забрать одну себе и держать в неволе,» — внезапно осенило меня. Этот человек собирался поймать меня!

От этой мысли меня охватила дрожь омерзения. Человек не имеет права покушаться на свободу морских обитательниц! Вконец разгневанная, я чуть было не всплыла на поверхность, чтобы высказать все, что думаю об этой низости. Но страх и осторожность пересилили, удержав на месте.

В последний раз бросив ненавидящий взор на самодовольного богача, я решила как можно быстрее скрыться отсюда подальше от его дьявольских силков. И больше никогда не являться в этот омут! Только надо было еще найти возможность предупредить Джейсона о том, что мы должны теперь встречаться в другом месте и быть осторожнее…

Вскоре мы встретились с Джейсоном на другом нашем месте на безлюдном морском берегу. Ночь была теплой и безветренной, огромная луна ясно отражалась в черных зеркальных водах залива.

Джейсон уже терпеливо поджидал меня на склоне, покрытом береговой галькой. Я начала шептать свое заклинание, находясь глубоко в воде. Наконец, мое преображение завершилось, и я с силой толкнулась ногами, чтобы всплыть на поверхность. Людские тела так плохо плавают! При виде моей головы, выныривающей из волн, его лицо озарилось счастливой улыбкой. А я еле-еле догребла до берега, и обессиленная выползла на галечный пляж. Он тотчас шагнул навстречу прибою и подхватил меня на руки, покрывая жадными поцелуями. Я села, а он взял мое лицо в свои нежные руки и опять поцеловал меня.

Я заворожено упивалась его чертами, ставшими мне такими милыми — густые темные локоны, припорошенные морским бризом, по-мальчишески озорные ямочки на щеках, сияющий взгляд карих глаз из-под пушистых ресниц.

Мы некоторое время предавались жарким ласкам, упиваясь долгожданной встречей. Однако вскоре замершая во мне тревога вспыхнула с новой силой. Отстранившись, я окинула Джейсона внимательным взглядом.

— Скажи мне, любовь моя… Кто мог выставить в воде ловушки около Лунной бухты?

Лицо Джейсона мгновенно утратило свою беспечную радость. Нахмурившись, он кивнул:

— Думаю, я знаю кто это мог быть. В этих краях есть только один человек, который мечтает поймать морскую сирену. Его зовут Виктор Монтегрин…

Я молчала, потрясенная тем, что все мои догадки оправдались. Джейсон продолжил:

— Увы, он из людей, с кем лучше всего не связываться. Богатый, жестокий и своевольный тиран. Он добивается своего всегда, любыми способами.

— Расскажи мне о нем? — умоляюще произнесла я, приникая к его груди.