Когда мужчина влюблен

Глава 8

И они мирно отправились осматривать достопримечательности. Правда, когда Дэвид помогал ей сесть на “харлея”, он почему-то неожиданно отпустил ее, а сам отошел в сторону.

— В чем дело? — поинтересовалась Аннемари.

— Оставайся на месте! — крикнул он, когда она уже было собралась слезть с мотоцикла.

— В чем дело? — повторила Аннемари, не понимая, что происходит.

Дэвид криво улыбнулся:

— Ты хоть и была замужем, но почти ничего не знаешь о мужчинах.

Услышав такое, Аннемари нахмурилась:

— А какое это имеет к нам отношение? Ты, случайно, не болен? Или…

— Что “или”? Будь добра, договаривай. — Теперь он уже улыбался от уха до уха. — Но раз уж ты настаиваешь, скажу — я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать. Но это все ты виновата. И между прочим, не в первый раз — с того самого момента, когда еще в посольстве обвинила меня в том, что я использую ситуацию, чтобы играть на публику. Обнимать тебя, целовать, Господи — кто бы знал, как мне трудно было сдерживаться! — Его улыбка стала еще шире. — Так как ты на это смотришь?

Аннемари по-прежнему хмурилась. Порой Дэвид задавал удивительно дурацкие вопросы.

— Не знаю, — честно призналась она наконец. Он громко рассмеялся в ответ. — А зачем ты меня допрашиваешь, Гэннон? Ведь тебе совершенно ясно, что я не знаю ответа, и все равно ты допытываешься не иначе как мне назло!

По-прежнему улыбаясь, Дэвид кивнул.

— Ты такая хорошенькая, особенно когда рассуждаешь о том, будто я веду неприличные разговоры.

— Ни о чем я не рассуждаю.

Аннемари решила прекратить это препирательство, потому что Дэвид снова был готов расхохотаться. Она попыталась придумать что-нибудь такое, что моментально поставило бы наглеца на место, но, увы, в голову ей так ничего и не пришло.

— Может, все-таки поедем? — не выдержала она.

— Ну, если ты настаиваешь, — ответил Дэвид. — Но мне почему-то кажется, что ты еще не прониклась сочувствием к испытываемому мною в данный момент неудобству.

— Пожалуй, ты прав, — призналась она и от души рассмеялась.

Он быстро обнял ее и, несмотря на свое “нетрезвое” состояние, сел на мотоцикл. Аннемари крепко обхватила его за талию и они сорвались с места. Ей с каждой минутой все больше и больше нравилось кататься. Как это здорово — прижавшись к Дэвиду, проноситься под тенистыми кронами, мимо аккуратно выстриженных лужаек, оград, мимо пламенеющих азалий — все это заставляло ее по-новому взглянуть на знакомые, любимые с детства места, которые она видела едва ли не каждый день своей жизни.

И дело не только в ощущении полной свободы, которое дарила эта прогулка. В эти мгновения Аннемари словно смотрела на родные места глазами Дэвида. Она показала ему все высоты, куда обычно водят туристов, — оттуда открывался вид даже на Северную Каролину. Вместе они посетили Торговую факторию Мейберри, где Дэвид мог полюбоваться старинными вещицами в антикварной лавке и побеседовать с местными старожилами. Те сидели снаружи в теньке, и все дивились, почему это приезжих так интересует самая заурядная дребедень. А затем Дэвид отвез Аннемари домой, и она показала ему усадьбу Уортов — всю, до последнего уголка, чтобы он мог по достоинству оценить изобретательность ее предков.

Дэвид расхаживал от одной постройки к другой, стараясь угадать, что перед ним такое, после чего выслушивал объяснения Аннемари. Он с первого взгляда узнал криницу, которая когда-то играла роль холодильника, однако при виде коптильни долго не мог сообразить, что перед ним.

— Для заготовки окороков кто-то использовал соль, кто-то — соль и перец, а кто-то буру, — поясняла Анни. — А вот прапрабабка Уорт — сразу и соль, и патоку, да еще черный и красный перец. Для того чтобы купить приготовленную ею ветчину, народ съезжался со всей округи, за десятки миль отсюда. Дымящийся огонь, разведенный из зеленых щепок дуба и орешника, надо было поддерживать в течение нескольких дней — пока не появлялась хрустящая коричневая корочка. Могу себе представить, какие ароматы когда-то разносились здесь… — Аниемари неожиданно осеклась, заметив, с какой нежностью смотрит на нее Дэвид. — Ну ладно, пошли дальше, — добавила она и повела Дэвида осматривать остальные семейные достопримечательности.

— А вот это я знаю, что такое! — воскликнул он, когда они проходили мимо доисторического места для размышлений. — Допотопный туалет, я угадал?

— Угадал! — рассмеялась Анни и подошла к старой кривой яблоне. — А вот здесь я когда-то сидела и ловила ворон, — произнесла она, положив руку на ветку.

— Надеюсь, ты их затем не коптила?

— Я же не в прямом смысле!

— Что ж, слава Богу. А то я решил, что у нас в Бронксе жизнь была не так уж и плоха.

Экскурсия завершилась посещением кухни, опустошением холодильника, шутками, смехом, взаимными подкалываниями, в которых, однако, то и дело слышались прямо-таки недвусмысленные намеки. Аннемари и Дэвид не спеша поглощали ветчину и холодного цыпленка, картофельный салат, маринованную свеклу, яблочный пирог, и каждый при этом вспоминал те дни, когда они перебивались черствым хлебом с финиками. Наевшись до отвала, Дэвид почувствовал, как его потянуло в сон. Увлекая за собой Аннемари, он направился к гамаку на заднем дворе, не видя ничего зазорного в том, чтобы вздремнуть рядом с любимой женщиной.

— Не волнуйся, приставать не буду, даже в мыслях нет, — поспешил заверить он Аннемари. — Мы просто немного отдохнем. Мне ужасно хочется спать — и если ты будешь рядом, я высплюсь лучше.

С этими словами он свесил ногу и оттолкнулся от земли. Гамак резко качнулся, и Аннемари ничего не оставалось, как тихонько лежать, пока их подвесное ложе не остановится.

Но неожиданно она почувствовала, что ей не хочется уходить. Как уютно было, мерно раскачиваясь, нежиться в объятиях Дэвида! Аннемари закрыла глаза, ощущая на лице сквозь кружево листвы солнечные лучи, скользя туда-сюда в такт покачиванию. Она умиротворенно прислушивалась к убаюкивающему шелесту листвы над головой, к мирному жужжанию пчел. Дэвид, вздохнув, запечатлел у нее на лбу невинный поцелуй, и она еще теснее прижалась к нему — аромат мужского тела был так приятен! Господи, да разве она поверила бы, скажи ей кто тогда, когда фанатики сделали их беспомощными пленниками, что в один прекрасный день, обнявшись, они будут мирно дремать в горах Блу-Ридж!

— Спи, — прошептал Дэвид. — И пусть тебе снятся только спокойные, приятные сны.

Аннемари открыла глаза и никак не могла сообразить, от чего, собственно, она проснулась. Тени стали длиннее, ветерок — заметно прохладнее. Она решила поспать еще, но услышала, что ее зовет отец.

— Извини, дочка, — прошептал тот, потому что Дэвид все еще спал сном праведника. — Я подумал, что должен тебя предупредить.

— В чем дело? — шепотом спросила Аннемари.

— Сюда приходил Рассел.

— Рассел? — Господи, вот о ком она совсем забыла! — И когда?

— Только что.

— И он… — Аннемари осеклась, не зная, как бы это поделикатнее все выяснить. Ничего себе зрелище — она на заднем дворе лежит в гамаке в объятиях мужчины, о существовании которого ее друзья и родные до вчерашнего дня даже не ведали!

— Он стоял на том же самом месте, где и я сейчас, — по-прежнему шепотом пояснил Джо Уорт-страший.

— Этого еще не хватало!

— У меня и в мыслях нет вмешиваться не в свои дела, дочка, но, пожалуй, ты должна ему все объяснить.

И что же, интересно? Мол, послушай, друг мой, не слишком расстраивайся! Все не так уж и плохо. Господи, ну почему он так изменился с тех пор, как она вернулась из Харана? Почему они не могут и дальше просто оставаться друзьями? Ну почему он вбил себе в голову, что должен непременно жениться на ней? Рассел Чандлер был во всех отношениях неплохим человеком, и ей не хотелось бы обижать его. Аннемари протянула отцу руку, чтобы тот помог ей выбраться из гамака.

— Анни, — прошептал Дэвид и пошевелился.

— Спи, — успокоила она его.

Она наклонилась и нежно погладила его по щеке, но, почувствовав на себе взгляд отца, тотчас резко выпрямилась, но ничего не сказала. К чему слова?

Дэвид резко сел.

— Привет, Джо! — улыбнулся он ее отцу. — Что случилось?

— Рассел видел, как вы тут спите. — Отец не стал увиливать и предпочел сразу сказать правду.

— И где же он сейчас? Пошел заряжать ружье? — Дэвид потер глаза, чтобы окончательно отогнать сон.

— С него станется. Аннемари никому не рассказывала про тебя.

— Тогда, как мне кажется…

— Погоди! — перебила его Аннемари. — Я сама все улажу, только вы не вмешивайтесь!

По правде сказать, она понятия не имела, как можно все уладить, но, с другой стороны, не стоять же ей здесь, слушая, как Дэвид с отцом ведут при ней свои “мужские” разговоры.

— Может, лучше я поговорю с ним? — крикнул ей вслед Дэвид, но Аннемари уже решительно направлялась в сторону дома.

— И не вздумай!

— Эх, сынок, — с легкой укоризной произнес отец. — Аннемари у нас особа независимая, вся в мать.

Но Дэвид, не слушая, бросился вслед за Аннемари.

— Анни! — крикнул он, догоняя ее. — Ты говорила Расселу обо мне?

— Нет, ничего не говорила. Что, по-твоему, я могла ему сказать?

— Правду, — ответил Дэвид.

— И что именно?

Она оставила его стоять посреди кухни, а сама принялась названивать Расселу, надеясь застать его либо у себя в конторе по продаже недвижимости, либо у матери. Но никто не знал, где он и куда подевался. Аннемари в досаде бросила трубку. Дэвид уселся и ждал продолжения событий.

— Нигде не могу его найти, — вздохнула Аннемари и села рядом с Дэвидом.

Собравшись с духом, она подняла на него глаза.

— Дэвид, пойми, Рассел предлагал мне выйти за него замуж.

— Вот как? Значит, старина Рассел решил, что ему хватит тянуть резину?

Аннемари оставила эту его реплику без ответа. Тон, каким Дэвид отозвался о матримониальных намерениях Рассела, не оставлял никаких сомнений по поводу его отношения к этому.

— Мне бы не хотелось обижать Рассела, — тихо произнесла Аннемари. — Все-таки мы с ним друзья. Мы подружились, когда мне было всего шесть лет, и я ужасно боялась темноты. Он остался моим другом, когда меня бросил Грейсон.

— В таком случае отправляйся на поиски. Подозреваю, что у него сейчас творится на душе. А я тут пока… поболтаю с твоим отцом.

Аннемари заглянула ему в глаза, исполненная благодарности за то, что он понял ее и не стал осложнять и без того непростую ситуацию.

— Прошу тебя только об одном. — Дэвид протянул ей через стол руку и накрыл своей ладонью ее ладонь. — Не возвращайся с обручальным кольцом. И не позволяй этому твоему Расселу отчитывать тебя за то, что он сегодня увидел.

— Не волнуйся, это на него не похоже.

Дэвид задумчиво посмотрел на нее, нежно поглаживая ее руку.

— Не зарекайся! Я же тебе уже говорил — ты ничего не понимаешь в мужчинах.

Аннемари собралась было возразить ему, но Дэвид нежно потрепал ее по щеке.

— Ладно, иди улаживай дела со своим Расселом, а мы тут пока поговорим.

Но Аннемари осталась сидеть, глядя, как Дэвид вышел на заднее крыльцо. Отец немного подвинулся, уступая ему место, и вскоре между ними уже завязался непринужденный разговор, который она не слышала, но видела, что отец что-то оживленно объясняет, то и дело указывая в сторону старого амбара. Наверно, рассказывает, как когда-то в горах вели хозяйство, подумала Аннемари. Хорошо, что Дэвид из тех, кому всегда все интересно. Когда ему настанет лора уезжать отсюда, он столько всего узнает про копчение окороков и про все такое прочее, без чего городской житель вполне может обойтись.

Когда ему настанет пора уезжать.

При этой мысли ей тотчас взгрустнулось. Как все-таки хорошо, что он здесь, с ней. Старый дом хранил воспоминания всей ее жизни, но почему-то Дэвид совсем не казался здесь посторонним человеком. Для нее он был частью этих мест. И как легко, как свободно он чувствует себя, как непринужденно держится с ее отцом, да и со всеми остальными. Даже Руби и Наоми — и те прониклись к нему симпатией, а это большое дело!

Аннемари посмотрела на Дэвида, который дружески беседовал с ее отцом. Было видно, что между двумя мужчинами быстро установилось понимание. Господи, неужели Дэвид должен уехать! А ведь она даже не поинтересовалась, на сколько дней у него отпуск!

Аннемари вздохнула и переключилась на разговор с Расселом. Да, они просто друзья, и все равно было бы лучше, если бы он не застал ее в объятиях Дэвида. Нет, конечно, официально они с Расселом не помолвлены. Более того, она прямо сказала ему, что не собирается за него замуж, и она не обязана объяснять, почему поступает именно так, а не иначе.

Аннемари покачала головой. Кого она пытается обмануть? Даже своих собственных желаний она не знала, кроме одного — ей хочется быть с Дэвидом, даже если они оба еще не пришли в себя после перенесенных испытаний, даже если из их любви ничего не получится, потому что ему нравится кочевая жизнь военного, а ее корни здесь, в горах, и она отсюда никуда не уедет.

Да, Дэвид не Грейсон. Она знает это, и все равно ей страшно.

Что же будет с ней дальше?

Аннемари боялась загадывать. Главное сейчас — разобраться с Расселом.

Она поднялась и вышла на улицу. Отец при виде ее почему-то встал.

— Пойду, мне тут надо… посмотреть одну лошадь, — объявил он.

Отец всегда тонко чувствует, когда его присутствие бывает лишним, подумала Аннемари.

Она подождала, пока за ним не захлопнулась дверь, и лишь потом села на ступеньки. Дэвид испытующе посмотрел на нее, после чего обнял и привлек к себе. Она прильнула к нему — как ей не хотелось отпускать его от себя!

— Знаешь, мне расхотелось идти на поиски Рассела, — прошептала она. — Лучше посижу с тобой.

В ответ он наградил ее улыбкой лихого парня из Бронкса.

— Точно?

— Точно, — подтвердила Аннемари.

— Аннемари!

Услышав голос Рассела, Анни резко оглянулась. Несостоявшийся муж стоял на крыльце. Несмотря на сердитое выражение лица, он показался ей довольно симпатичным. Рассел всегда одевался так, чтобы произвести на клиента максимум впечатления. Сейчас на нем был легкий костюм цвета хаки, голубая рубашка и синий в желтую полоску галстук. На вид — типичный агент по продаже недвижимости, коим он и являлся на самом деле.

Аннемари осталась так, как и была, — в объятиях Дэвида. От нее не укрылось, что Дэвид весь напрягся. Мужчины обменялись испытующими взглядами — словно готовились вступить в схватку.

— Рассел, — произнесла Аннемари без малейшего волнения в голосе, — знакомься, это Дэвид Гэннон.

— Дэвид Гэннон, говоришь?! — взорвался Рассел, обвиняющим жестом тыча в Дэвида пальцем. — Ты знаешь, кто это такой? Нет? Я скажу тебе — это Грейсон номер два! Все, что он умеет, это пускать пыль в глаза, а сам пустышка пустышкой! Неужели жизнь тебя ничему не научила? Ну и дуреха ты, Аннемари!

— Эй, попридержи язык! — крикнул Дэвид, поднимаясь с места. — Кто дал тебе право так с ней разговаривать?

— А тебя попрошу не вмешиваться! Это мое дело — с кем и как я разговариваю. Или ты решил, что если пропустил стаканчик-другой с ее папашей, то уже без пяти минут член семьи? Ошибаешься! В Грейсоне по крайней мере было хоть что-то от приличного человека. Посмотреть только на тебя! Разъезжает повсюду на мотоцикле! Можно подумать, мы не видели таких лихачей! Анни, где ты подобрала этого типа?

Аннемари уже собралась вцепиться в брюки Дэвида, чтобы не допустить драки, но тот уже спрыгнул с крыльца, и в следующее мгновение его кулак смачно впечатался в физиономию Рассела.

Рассел отлетел на газон, но вскоре поднялся, сплевывая кровь. Аннемари буквально повисла на Дэвиде, пытаясь остановить потасовку. Куда Расселу тягаться с Гэнноном — даже если он и заслуживал удара морского пехотинца!

— Зачем ты это сделал?! — крикнула она.

— Зачем? — недоуменно переспросил Дэвид. — Что-то я не пойму. Явился сюда, обозвал тебя дурехой, а меня проходимцем. Эй, Рассел! — окликнул он соперника. — В следующий раз думай, прежде чем что-то говорить, особенно такому парню, как я. Не то снова нарвешься.

Рассел уже стоял на ногах и, судя по всему, приготовился нанести ответный удар. Было видно, что Дэвид в восторге от такого развития событий.

— Дэвид, прекрати! Немедленно! — закричала Аннемари, не отпуская его руки. — Что на тебя нашло?

— Что на меня нашло, говоришь? Ничего особенного! — Дэвид посмотрел на нее, затем на Рассела. — Кажется, будет лучше, если я удалюсь. А ты пока присмотри за своим приятелем.

С этими словами он зашагал прочь. Рассел наверняка бросился бы за ним вдогонку, если бы его не придержал мистер Уорт.

— Дэвид! — крикнула она ему вслед, но тот даже не обернулся. Вскоре он скрылся за углом дома, и стало слышно, как завелся мотор мотоцикла.

— Господи, — прошептала Аннемари и обернулась на Рассела. У того из губы все еще сочилась кровь. Отец, чтобы лучше рассмотреть травмы, полученные неудачливым ухажером, подошел поближе.

— Признайся, Рассел, ведь не иначе как сболтнул что-нибудь сгоряча? — вежливо поинтересовался он, пытаясь сдержать улыбку.

В ответ на его вопрос Рассел в краткой, но весьма эмоциональной форме изложил свою точку зрение на происшедшее, а заодно и на генеалогическое древо Дэвида.

— Вот увидишь, Аннемари, ты еще хлебнешь с этим мерзавцем горя. Помяни мое слово!

— Рассел, но ведь ты о нем ничего не знаешь!

— Это уж точно! Откуда этот тип только свалился на твою голову? — Он осторожно промокнул губу платком.

— Он морской пехотинец, охраняет посольство. Я познакомилась с ним в Харане.

— Ну кто бы мог подумать! — воскликнул Рассел. — И это из-за него ты проторчала там целый месяц? Это из-за него тебя словно подменили по возвращении? Знаешь, Аннемари, я беспокоюсь. Я был рядом, когда тебе вскружил голову этот Грейсон, и не допущу, чтобы ты совершила вторую ошибку.

С этими словами Рассел удалился примерно в той же манере, что и Дэвид за несколько минут до этого.

Аннемари только вздохнула, а лицо отца озарила лукавая улыбка.

— Да, интересные вещи у нас тут происходят, дочка! — сказал он и подмигнул ей.

— Папа, прошу тебя, только без шуточек! И ни о чем меня не спрашивай — договорились?

— Как скажешь — не спрашивать, так не спрашивать. А знаешь, все это мне ужасно напомнило то время, когда я ухаживал за твоей мамой!

— Ты что, тоже тогда кому-то врезал? — хмуро поинтересовалась Аннемари.

— Можно сказать и так. Понимаешь, когда мужчина влюблен в женщину, но не уверен, отвечает ли она ему взаимностью, и если появляется другой, который уж точно сумел добиться расположения к себе, это как-то не способствует улучшению настроения, особенно если этот другой еще и позволяет себе обидные речи.

— Ну, с нами это не совсем так.

— Так, а как же иначе? Дэвид сказал, что любит тебя.

— С какой стати ему говорить тебе подобные вещи?

— Потому что так оно и есть, как мне кажется. А почему это тебя так задело? — спросил он.

— Потому что лично мне он пока ничего не сказал, вот почему!

— Но, дочка, а зачем, по-твоему, он сюда приехал? Аннемари не нашлась, что ответить.

— Вчера он признался, что приехал потому, что любит тебя. Рассказал, что ты бросила его в Харане, сбежала, не сказав ни слова. Просто внезапно взяла билет на самолет и вернулась домой. Даже не дала ему никакой возможности высказать все, что было у него на душе.

— Это я-то?! Пап, он же болтал и ел мороженое с этой Карен! — выпалила Аннемари и тотчас поняла, как по-дурацки это звучит. Когда же она наконец осмелилась поднять на отца взгляд, то увидела, что тот улыбается, что называется, от уха до уха.

— Мороженое, говоришь? — наконец произнес он и вновь расплылся в улыбке. Они оба расхохотались.

— Пап, ну как тебе объяснить? Отец протянул к ней руки.

— А я и не жду от тебя никаких объяснений. Не хочешь — не надо. А вот отцовский совет я все же тебе дам.

— Пап, — запротестовала было Аннемари — ей меньше всего сейчас хотелось получать чьи-то советы.

— Поступай так, как считаешь нужным, — если уверена, что это сделает тебя счастливой. И не слушай, что тебе станут советовать люди. Поверь, уж я-то знаю, что говорю. Ведь когда-то и про меня говорили — в том числе и Наоми, и Руби, — что такой человек не пара твоей матери. Мол, загублю ей жизнь. Но она не стала слушать эти досужие разговоры и попытала счастья со мной. Даже если она впоследствии и раскаивалась, я ничего об этом не знаю. Мне она ни словечка не говорила. Дочка, окажи мне услугу.

— Какую?

— Сегодня вечером я должен помогать церкви продавать закуски на Празднике скрипачей. Будь добра, пойди вместо меня.

— Не могу, пап, — ответила Аннемари. Ей хотелось быть там, где ее легко мог найти Дэвид — дома или в ресторане.

— Очень тебя прошу. У меня неожиданно разыгрался артрит. А там все поменяли, и я теперь должен весь вечер торчать в палатке с двумя особами, от которых у меня вечно болит голова. Да и Дэвид твой вряд ли сунет сюда нос сегодня. Небось до сих пор злится. Ведь он ревнует тебя, дочка. Ты хоть заметила, как бросилась защищать Рассела?

— Я не защищала Рассела!

— Со стороны-то видней! Ты лучше подожди, пока он не остынет, а тем временем помоги мне продавать крекеры. А я закрою ресторан да посижу на крыльце — погрею свои старые кости и поболтаю с котом. А музыка мне будет слышна и отсюда.

С этими словами отец погладил ее по щеке и пошел в дом.

— Если вдруг сюда нагрянет Дэвид, я скажу ему, где тебя можно найти.

Аннемари меньше всего на свете хотелось идти на праздник. Она разрывалась между дочерним долгом и желанием отправиться на поиски Дэвида. Отец, конечно, прав — Дэвид вряд ли скоро приедет.

Аннемари, приняв душ, переоделась в легкую хлопчатобумажную юбку и яркую блузку с розовыми, голубыми, сиреневыми цветами — она заранее решила, что наденет ее — в честь приезда Дэвида. Сначала отец отвез ее в ресторан, и почему-то Аннемари было страшно даже заглянуть туда — каждый шаг давался ей с дрожью в коленках. Будет большим чудом, если Руби и Наоми не узнают о том, что Дэвид расквасил Расселу физиономию. К сожалению, отставленный жених не из тех, кто не распространяется о своих неприятностях, к тому же он наверняка видит в лице поварих верных союзников.

Они уже поджидали ее — те самые особы, которые действовали бы на нервы отцу, не согласись Аннемари заменить его на празднике. Сначала она подумала, что отец имеет в виду кого-то из церковного хора, кто, судя по всему, имеет виды на еще не старого по их понятиям вдовца. Но Наоми и Руби, обе страстные любительницы народной музыки, попросили знакомую прихожанку заменить их в ресторанчике, а сами отправились на праздник. Значит, ей быть с ними бок о бок не только в ресторане, но и на протяжении всего вечера.

— Ну, спасибо, пап, что называется, удружил, — сердито пробормотала Аннемари. Нет, она всей душой любила поварих, но провести несколько часов в их обществе — это уж слишком!

— Ничего, дочка! Как-нибудь справишься, — пошутил отец.

В этом Аннемари была совсем не уверена, тем более что мысли ее были сейчас заняты Дэвидом. Особенно не давали ей покоя слова отца о том, что могло показаться, будто она приняла сторону Рассела. С тяжелым сердцем она принялась укладывать в машину противень за противнем крекеров, которые испекли специально для праздника. Наоми и Руби наблюдали, как Аннемари снует между кухней и машиной, однако не проронили ни слова.

— Ну что вы обе как воды в рот набрали! — не выдержала Аннемари, будучи не в силах и дальше выносить это гробовое молчание.

В ответ Руби, поправив сетку на волосах, наконец решилась.

— Где Рассел? — поинтересовалась она.

— Понятия не имею.

Поварихи обменялись многозначительными взглядами. Аннемари становилась свидетельницей подобной сцены уже не раз. Обычно это означало — наша Аннемари что-то замышляет.

— Так ты не берешь его с собой на праздник?

— Нет, я не беру его с собой на праздник. Рассел позволил себе распустить язык, за что и получил от Дэвида на орехи. Я понятия не имею, где он сейчас. То же самое могу сказать и о Дэвиде. И даже если я их найду, не думаю, что они будут этому рады. У вас есть еще вопросы?

Аннемари посмотрела сначала на Руби, затем на Наоми.

— Пока нет, — ответила Руби довольно игриво. — Но, наверно, скоро появятся.

В чем, в чем, а в этом Аннемари ничуть не сомневалась. Она отвезла эту сладкую парочку плюс крекеры — в количестве, достаточном чтобы накормить целую армию, — в Блу-Ридж-Лодж. Это был лыжный курорт; в летнее время, чтобы свести концы с концами, здесь часто устраивали праздники и фестивали. Открытие Праздника скрипачей уже состоялось, и парковка была до отказа забита машинами.

Конкурс скрипачей проходил на сцене, сооруженной невдалеке от парковки. Слушатели заняли места, кто как мог, — кто на скамейках, кто на раскладных стульях, а кто-то просто устроился на газоне на одеялах. И все были голодны. Местные приходы, скаутские группы, женские клубы — каждый устроил палатки с каким-нибудь угощением. Продавали булочки, сладости, хот-доги, гамбургеры, мороженое и прохладительные напитки. К каждому продавцу выстроилась длинная очередь, и не успела Анне-мари со своими двумя помощницами соорудить свой прилавок, как к ним тоже выстроился хвост — в основном из числа танцоров в деревянных башмаках, что отрабатывали свою чечетку тут же рядом, на асфальте. Аннемари была рада, что нашлось столько любителей ветчинных крекеров — значит, Руби будет недосуг задавать новые вопросы, а ей самой удастся на какое-то время выбросить Дэвида из головы.

— Рассел тоже здесь! — неожиданно объявила Руби.

— Отлично, — с легкой ехидцей отозвалась Аннемари, не отрываясь от работы.

— Он разговаривает с Дэвидом, — добавила Руби чуть позже.

— Этого еще не хватало! — сокрушенно воскликнула Аннемари и, как только скрипач заиграл новую мелодию, подняла глаза от прилавка. Это наверняка играл дядя Чарли — кто еще способен выжать столько меланхолии из минорных аккордов, если не он? Сегодня Чарли почему-то исполнял песню, которую редко включал в программу, — “Блэк Джек Дэвид”.

Аннемари обвела взглядом толпу:

— Где они?

— Вон там, под соснами, там, где тропинка сворачивает к беседке. Я бы на твоем месте сходила проведала его.

— Кого это “его”?

— Мы с Наоми решили, что он очень даже хорош собой, — пояснила Руби. — Этот твой Дэвид.

Аннемари не стала дожидаться, какая реплика последует дальше, и бросилась к Дэвиду. Он стоял в дальнем конце освещенной площадки, и рядом она действительно увидела Рассела. Не тратя времени на раздумья, Аннемари нырнула в толпу, прокладывая себе путь среди скамеек, стульев и расстеленных одеял. В одном месте на бегу она едва не опрокинула детскую коляску — сидевший в ней малыш ухватил ее пухлыми пальчиками за юбку. Аннемари наклонилась, чтобы высвободить подол, но когда выпрямилась, и Дэвид, и Рассел исчезли. Она даже встала на носочки, пытаясь разглядеть, в какую сторону они могли скрыться. Оба были довольно высокого роста, и их можно было заметить издалека. Наконец она увидела Рассела — тот шагал куда-то — один.

Аннемари не останавливалась, пока не дошла до парка. Наверняка Дэвид двинулся в эту сторону, решила она и пошла по извилистой тропе между деревьев. Ей вслед неслись, постепенно стихая, звуки скрипок. Вдалеке находилась бревенчатая беседка, но разглядеть ее в темноте было довольно трудно. От травы тянуло ночным холодом. Аннемари поежилась, но останавливаться не стала. Она с наслаждением вдыхала влажный прелый аромат листьев и травы. Где-то вдалеке, в горах, пророкотали раскаты грома.

Дэвид стоял в беседке, прислонившись к перилам и сложив руки на груди. Отсюда открывался вид, от которого захватывало дух — на соседнем горном хребте виднелась золотистая россыпь огней — где-то там, среди них, и ее дом. Аннемари шагнула вперед, не зная, что сказать.

— Если ты ищешь Рассела, то его тут нет.

— Я знаю, — ответила она. Они в упор смотрели друг на друга сквозь темноту. Музыка была слышна даже здесь — правда, в лесу ей вторил на все лады нестройный хор цикад.

— Я вел себя как полный идиот, — произнес Дэвид, отвернувшись от нее, и крепко сжал обеими руками перила. — Знаешь, почему я ударил Рассела? Потому что он был рядом с тобой все эти годы. А мне это как кость поперек горла. Ведь я люблю тебя, Аннемари, и дрался я из-за тебя, потому что мне без тебя никак.

Он посмотрел на нее.

— Мне нравится ощущать рядом с собой твое тело. Мне нравится, какая ты… на вкус. Еще ни с одной женщиной мне не было так хорошо! И я постоянно думаю о том, что я буду ощущать, занимаясь с тобой любовью. Иногда, когда ты смотришь на меня, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не овладеть тобой. Когда ты бросила меня в Харане, я плакал, как ребенок. Ты об этом догадывалась? Только представь себе — непробиваемый морской пехотинец сидит и хлюпает носом! Он привлек ее к себе и крепко обнял.

— Я тоже ревела, как ребенок, — прошептала Аннемари.

Дэвид повернул голову, чтобы поцеловать ее, и Аннемари тотчас позабыла обо всем на свете, лишь чувствовала, как ее тело реагирует на его близость — как напряглись соски, как где-то в глубине ее естества шевельнулось желание.

Дэвид.

Он весь дрожал. Его руки скользнули вниз по ее бедрам, прижимая Аннемари плотнее к себе, к его восставшей мужской плоти. Дэвид поднял подол ее юбки, и теперь его рука ласкала ее обнаженное бедро. Вдыхая аромат мужского тела, Аннемари уткнулась лицом ему в шею, жаждая его ласк. Наконец губы Дэвида нашли ее рот, и у нее не осталось никаких сил к сопротивлению, как, впрочем, и никаких логических доводов для такового.

— Анни, я хочу тебя, — прошептал Дэвид ей на ухо. Вновь раздался раскат грома. Невдалеке послышался смех и чьи-то голоса. Сгорая от вожделения, Аннемари и Дэвид тем не менее разомкнули объятия. Она шагнула в сторону, пытаясь немного отдышаться, а заодно привести в порядок одежду, но Дэвид схватил ее за руку и потащил за собой. Они остановились в темноте среди деревьев и вновь обняли друг друга, пока по листьям не застучали первые крупные капли дождя.

Аннемари протянула руку и прикоснулась к щеке Дэвида.

— Анни? — прошептал тот, и это прозвучало как вопрос.

— Пойдем, — ответила она и взяла его за руку. Как ей хотелось провести с ним ночь, упоительную ночь любви!

Дэвид покорно следовал за ней, почти не глядя, куда ступает.

— Куда это мы? — поинтересовался он, когда они дошли до развилки.

Аннемари молча потянула его за собой. Ветер постепенно усиливался. Звуки скрипок становились едва слышны, по мере того как они с Дэвидом углублялись в лес, внезапно смолкли, и столь же внезапно разразилась бурная летняя гроза. Влюбленным пришлось ждать, потому что идти в темноте было совершенно невозможно. Дэвид прижал Аннемари к себе, пытаясь заслонить ее от тугих струй дождя, и его губы жадно и страстно прильнули к ее губам. Одежда их промокла до нитки, мокрые волосы прилипли ко лбу. Дэвид осторожно убрал с лица Аннемари влажные пряди.

Дождь прекратился столь же неожиданно, как и начался, и Аннемари вновь потащила Дэвида по тропинке.

— А почему ты не спрашиваешь, куда я тебя веду? — поинтересовалась она, обернувшись.

— Мне все равно, лишь бы с тобой. Кстати, ты хоть сама видишь, куда мы идем?

— Нет, — ответила она и рассмеялась.

— Ну ты даешь! — Дэвид пошел быстрее, чтобы идти вровень с ней. Неожиданно деревья расступились, и Дэвид и Аннемари оказались на поросшей травой лужайке. Посередине виднелась темная от дождя и времени хижина. Аннемари остановилась, жадно вдыхая сладкий аромат жимолости, что доносился из заросшего сада чуть дальше по склону.

— Что это? — удивился Дэвид, когда они приблизились к странному строению.

— Мой дом, — ответила Аннемари. — И дом леди Элизабет.

— В Харане ты мне ничего не рассказывала о нем, — заметил Дэвид, когда Аннемари наклонилась, чтобы вытащить из-под каменной ступеньки ключ.

— Тогда это еще мне не принадлежало — по крайней мере я не могла бывать здесь. — С этими словами Аннемари отомкнула дверь и шагнула внутрь. — Когда я вернулась, мне надо было чем-то занять себя, — добавила она, не зажигая света. — Чтобы выбросить тебя из головы. Этот домик построил для леди Элизабет ее муж, но вскоре его охватила золотая лихорадка, и он подался на Запад. Многие годы здесь жили родственники леди Элизабет, но последнее время домик стоял пустой. И когда я вернулась, мне нужно было место, где можно было бы…

— Спрятаться от остального мира, — негромко подсказал Дэвид, когда она запнулась.

— Верно. — Именно для этого она и приходила сюда. — Света нет, — вздохнула Аннемари, несколько раз безрезультатно пощелкав выключателем.

— Отлично, — ответил Дэвид и положил ей на плечи руки. Аннемари на мгновение замерла, наслаждаясь его прикосновением.

— Можно развести в камине огонь, — предложила она бодрым тоном. — Брр, как холодно!

Аннемари зажгла несколько свечей, после чего поднесла одну из них к очагу. Ага, есть и хворост, и поленья…

Ее била дрожь, и она была не в силах унять ее. Дэвид опустился на колени рядом с ней и принялся с видом профессионала укладывать хворост, а когда все было готово, разжег огонь. Вскоре комната наполнилась запахом горящего дерева.

— Неплохо для городского жителя, — воздала ему должное Аннемари. Подождав, пока пламя разгорится сильнее, Дэвид подбросил в камин еще немного дров. Аннемари тем временем бродила по комнате, не зная, чем заняться. Обнаружив небольшой кедровый сундучок, она вынула оттуда пару полотенец. Дэвид склонился над камином — под мокрой футболкой рельефно выступали крепкие мышцы.

— Вот, возьми, пожалуйста, — произнесла она, протягивая ему полотенце. Но вместо того, чтобы взять его, Дэвид крепко обхватил ее за талию, всем своим видом показывая, что ни за что не отпустит ее.

— Анни, присядь рядом со мной, — негромко произнес он.

— Дэвид…

— Садись, кому говорят! — повторил он, потянув ее вниз. Ей ничего не оставалось, как сесть на коврик у камина.

— Что случилось? — спросил Дэвид. Затем наконец взял полотенце и принялся вытирать ей волосы.

— Ничего, — ответила она. Правда, прозвучало это не слишком убедительно, даже для нее самой.

— Ничего? — повторил Дэвид, вытирая ей руки и шею. Одежда на Аннемари промокла насквозь и прилипла к телу. От холода соски напряглись и выступали под тонкой тканью блузки. Аннемари чувствовала, как Дэвид рассматривает ее, как в них обоих с каждым мгновением разгорается страстный огонь.

— Ты, случайно, не боишься меня?

Он прикоснулся к ее лицу, и она прижалась щекой к его ладони.

— Нет, — прошептала она, и это было правдой.

— Надеюсь, ты понимаешь, я ни за что не стал бы делать то, чего ты не хочешь.

— Да-да, конечно. — Она вновь попыталась встать.

— Анни! Ты сводишь меня с ума! Или мне уйти?

— Нет! — воскликнула она, не на шутку испугавшись.

— Тогда помоги мне! Поговори со мной!

— Я не хочу, чтобы ты уходил… — выдавила она из себя.

— И?

— И… — попыталась продолжить она, но, не найдя нужных слов, умолкла.

Дэвид, тяжело вздохнув, обвел глазами полупустую комнату. Было тихо, лишь по крыше барабанил дождь и потрескивали поленья. Аннемари взяла у Дэвида полотенце и принялась нежно вытирать ему лицо. Не говоря ни слова, Дэвид закрыл глаза, но как только она закончила, вновь взглянул на нее.

— Я не боюсь тебя. Просто мне… чуть-чуть страшно.

— Из-за чего?

— Я не слишком опытна… в постели.

— И кто тебе это внушил — твой Грейсон? Аннемари не ответила.

— Анни, послушай, я люблю тебя. Я хочу тебя — но если ты против, что ж, пусть так и будет. — Лицо Дэвида озарилось лукавой улыбкой. — Правда, я за себя не ручаюсь. Смотри, как бы от неудовлетворенной любви я прямо здесь не сыграл в ящик, — поддразнил он ее. — Но так и быть, потерпим.

Аннемари расхохоталась. Она обхватила Дэвида за шею и прижалась лбом к его лбу. Господи, как же ей хорошо с ним!

Она понимала, что он ждет ответа, и, на мгновение отстранившись, заглянула ему в глаза. Нет, решение уже принято, и это оказалось делом несложным и к тому же сулящим удовольствие.

Она медленно подставила ему губы для поцелуя. Дэвид приглушенно застонал, и этот стон наполнил ее сладкой истомой, такой бесстыдной и такой приятной! Поцелуй Дэвида был долгим и жадным. Его руки гладили ее влажные волосы. При этом он пытался опрокинуть ее, но Аннемари сопротивлялась. Она обхватила его руками за шею, стремясь сохранить вертикальное положение.

— Лучше пойдем в постель, — прошептала она ему на ухо. — Дэвид…

Она сумела подняться на колени. Дэвид последовал за ней. Его руки соскользнули с ее талии. Он прижался лбом к ее животу, жадно вдыхая в себя аромат ее тела, словно тот его пьянил. Затем он склонил голову еще ниже и прижался ртом к потаенному углублению внизу живота. Ощутив сквозь тонкую ткань это прикосновение, Аннемари издала сдавленный крик.

Затем Дэвид поднялся за ней по узкой лестнице, что вела на антресоли, к старомодной кровати леди Элизабет. Аннемари откопала этот антикварный шедевр на чердаке, заменила веревочную сетку, положила новый соломенный матрац и свою собственную, набитую гусиным пухом подушку. Постель была застелена муслиновыми простынями и покрыта пестрым лоскутным одеялом, некогда принадлежавшим матери Аннемари. Дэвид не позволил ей долго заниматься приготовлениями.

— Не нужно, — сдавленно произнес он, когда Аннемари отошла в сторону, чтобы зажечь у кровати свечу. Он взял обе ее руки и положил себе на плечи и впился в ее губы. Дождь над их головами громко стучал по крыше, но для Аннемари в это мгновение существовал только Дэвид, ее Дэвид, охваченный огнем желания.

Он целовал ей лицо, шею, плечи, его руки ласкали ее грудь. Аннемари хотелось продлить эти мгновения, чтобы запомнить их навсегда. Господи, оказывается, она обнажена до талии, а губы Дэвида сейчас там, где только что были его руки. Из ее груди вырвался долгий стон, стон наслаждения его нежными ласками. Лишь бы он не останавливался! И он не останавливался, губами, руками, всем своим существом упиваясь ее телом.

Сколько ощущений одновременно! Она уже вся обнажена, с головы до ног, и ей совсем не стыдно. Нет, пожалуй, холодно, но в следующее мгновение горячее мужское тело накрывает ее, женское и податливое. Вот он шепчет ей на ухо ее имя, и ее руки обнимают его…

Как он возбужден…

“Я люблю тебя, Дэвид!” Нет, ей страшно произнести эти слова, пусть лучше он почувствует ее любовь. Она сделает все, чтобы он почувствовал!

— Ты такая красивая, — прошептал Дэвид, заглядывая ей в глаза и продолжая целовать ее. — Я хочу тебя, Анни хочу ощутить себя внутри тебя…

Его рука скользнула к ее груди, затем ниже, немного задержалась там, скользнула еще ниже. Наконец его пальцы оказались у нее между ног, и от неожиданности Анни вскрикнула.

— Не бойся, — тихо успокоил он ее. — Я не сделаю тебе больно. Ты ведь сама это понимаешь. Я только…

Сколько ощущений одновременно! Дождливая летняя ночь, сладкий аромат жимолости, упоительные поцелуи, порхающие по ее телу, руки, от чьих прикосновений все внутри ее наполняется пьянящей истомой.

Поцелуи… нежные… сладкие… они несут с собой столько соблазна! Ее тело изгибается ему навстречу. Его губы ласкают ее, как никто другой еще никогда не ласкал. Нет, она даже не представляла, что существует такое!

Дэвид оказался превосходным любовником. Он самозабвенно доводил ее до вершин экстаза, но истинное наслаждение подарил лишь тогда, когда проник в нее до самых глубин. Как приятно было ощущать его внутри, как мучительно-сладко! На мгновение Дэвид остановился, чтобы заглянуть ей в глаза. Аннемари застонала от удовольствия.

— Тебе не больно?

— Нет, нет, нет, — прошептала она, обхватив его за шею. Если бы он знал, как ей приятно ощущать внутри себя его твердую мужскую плоть!

— Тебе хорошо? — чуть охрипшим голосом прошептал он ей на ухо. — Ты любишь меня, Анни?

“Я люблю тебя, Дэвид!”

Произнесла ли она эти слова вслух? Аннемари не знала. Последнее, что мелькнуло в ее сознании, прежде чем она окончательно скрылась в водовороте страсти, были слова: “Я отдаюсь тебе, любовь моя!”