Когда мы встретились

10

Это лучшее место на земле.

КЕЙСИ

Просыпаюсь утром и не слышу никаких звуков. Ничего. Ни полицейских сирен, ни собачьего лая, ни строительных работ возле моей квартиры.

Это… великолепно. Чистая, райская умиротворенность.

Беру свои слова обратно. Звуки есть, просто не те, к которым я привыкла за многие годы. Доносится разговор. Детские тоненькие голоса.

Вы знаете, когда кто-то пялится на вас? Такое чувство, что за вами наблюдают? Я ощущаю это сейчас, но держу глаза закрытыми и жду. Слушаю их голоса и тихое дыхание, знаю, что они рядом, если не сидят прямо передо мной.

— Она красивая.

— Она пускает слюни.

— Мне нравятся ее волосы.

— Думаешь, она голодна?

Слышу вздох, а затем:

— Я не знаю. Я хочу есть. Где папа?

— Он на улице убирает снег. Я сделаю тебе вафли.

— Хорошо. Много сиЛопа.

— СиРоп.

— Ты можешь сделать их черного цвета?

— Нет.

— Посмотри на снег!

Я слышу шаги и приоткрываю один глаз, чтобы увидеть, как девочки отходят от меня к окнам с видом на вроде как белую мглу. Снег лежит так высоко, что даже видно, как насыпало под окнами. Обе девочки все еще в пижамах, их руки прижаты к окнам. Мне нужна минутка, чтобы понаблюдать за ними, я очарована каждым их движением. Та, что повыше, с темными волосами, прижалась лицом к окну, ее дыхание отображается на стекле, когда она наблюдает за своим папочкой.

Маленькая белокурая девочка не особо впечатлена и убирает руки от окна.

— Холодно.

— Надеюсь, мне не нужно идти в сад, — отмечает темноволосая.

Я сажусь и улыбаюсь, глядя на них. В процессе движения роняю на пол подушку, и они обе поворачиваются лицом ко мне.

— Привет, — говорю я, не уверена, что еще мне делать. Странная женщина просыпается в их доме. Что еще я должна сказать?

— Привет! — Та, что повыше, идет ко мне. На самом деле, они обе подошли и стали примерно в футе (Прим. пер.: 1 фут — 30,48 см) от моего лица. — Как тебя зовут?

— Кейси Коннер. — Я сглатываю, чувствуя, что они собираются задать мне кучу вопросов. Посмотрев на них так близко, могу сказать, что Тара — их мать. В то время как у старшей темные глаза и волосы от отца, ее лицо — точная копия Тары. У младшей белокурые волосы и глаза Тары, но все остальное от Бэррона.

Старшая берет мою руку в свою.

— Я Кэмдин Роуз Грейди. Приятно познакомиться, мээм.

— Приятно познакомиться с тобой, Кэмдин.

Блондинка с растрепанными локонами неуверенно улыбается.

— Ты пускаешь слюни.

Дерьмо. Вытираю рот тыльной стороной ладони.

— Упс. Думаю, я очень хорошо выспалась.

Малышка садится рядом со мной и трогает мои волосы.

— Я Сев. Мне нравятся твои волосы.

— Спасибо. Мне нравятся твои кудри.

— Я отрастила их, — шепчет она, накручивая локон на палец, как струну. — Откуда ты?

— Из Калифорнии.

Кэмдин улыбается.

— Где это?

— На побережье.

— Что такое побережье?

Прежде чем я успеваю ответить Кэмдин, дверь открывается, и входит Бэррон с красными от холода щеками, весь в снегу и выглядит как самый горячий деревенский житель, которого я когда-либо видела. Я таращусь. Как олень в свете фар. Ха. Теперь я тоже знаю этот взгляд. Покойся с миром, животное.

Он в вязаной шапке, и его волосы выглядывают сбоку и сзади. Парень снимает ее, снег падает с его плеч, когда он топает ногами у двери.

— Девочки, оставьте Кейси в покое. — Стянув куртку, он встряхивает ее и вешает на крючок возле двери.

Мое сердце начинает биться сильнее от того, как Бэррон произносит мое имя с южным акцентом, и я умираю от желания подбежать к нему, чтобы почувствовать его запах.

Девочки подскакивают и бегут к нему.

— Мы можем поиграть в снегу? — спрашивает Кэмдин.

— После того, как вы что-нибудь поедите и оденетесь. — Бэррон опускает взгляд на детей у своих ног, обе смотрят на него так, словно он ростом в десять футов (Прим. пер.: 10 футов примерно 3 метра), и обещает достать им звезду с неба. Знаете, он, наверное, один из тех, кто сдерживает свои обещания, в отличие от мужчин в моей жизни. — Затем мне нужно будет пойти в мастерскую.

Девочки уносятся в свою комнату, но Кэмдин останавливается, и Сев врезается ей прямо в спину. Обе падают на пол. Кэмдин поднимется с пола.

— А я иду в сад?

Сдавленный смех срывается с губ Бэррона.

— Нет. Мы едва можем выбраться из подъездной дорожки.

— Ура! — кричит она, направляясь в свою комнату.

И тут я остаюсь с ним наедине. Встаю, поправляя рубашку, и пытаюсь расчесать волосы руками. Бэррон ухмыляется, замечая это, и входит в дом, кладя перчатки на каминную полку. Наши взгляды встречаются, замирают, а потом он тихо вздыхает, словно подбирает слова. Тишина, повисшая между нами, дарит полнейшее спокойствие, к которому я не привыкла. Я привыкла к приказам и требованиям, а не к вниманию со стороны кого-то, кто явно заинтересован в том, почему я появилась в его жизни.

Он сглатывает, притворно улыбаясь.

— Прости за них. У нас не так часто бывают гости.

— Все хорошо. — Непреднамеренно шагаю к нему. Он внимательно смотрит на меня, и, если бы меня спросили, я бы сказала, что он так же заинтересован мной, как и я им. — Они такие милые.

— Они чертова заноза в моей заднице, вот кто они. — Бэррон смеется едва слышно, а затем кивает в сторону кухни, отстраняясь от меня. — Есть кофе, если хочешь. — Он поднимает брови. — Девушки из Калифорнии пьют кофе?

— Я не из Калифорнии. Я просто родилась и выросла там. — Непроизвольно подхожу ближе, не в силах быть на расстоянии. — И да, я бы хотела выпить кофе.

Бэррон пристально смотрит на меня, словно не понимает, что я сказала. Вероятно, так и есть. Я иду за ним на кухню и беру чашку, которую он мне протягивает.

— Если ты родилась и выросла в Калифорнии, это, как правило, означает, что ты оттуда.

Обхватываю чашку руками.

— Конечно, но моей душе там не место.

Бэррон переводит свой взгляд на меня, а затем снова на кофейник.

— А где ей место?

— На юге.

На его лице мелькает веселье, когда он наливает кофе в мою чашку. Тепло согревает мои ладони, пар поднимается вверх и заслоняет мне вид на его красивое лицо.

— По моему опыту, на юге все лучше.

— Я пока не уверена, что выберу лучшее. — В другой комнате раздается визг плача и звук хлопающей двери, сопровождаемый криками маленькой девочки. Бэррон качает головой и шумно выдыхает, когда подносит чашку к губам.

— У них разница в восемнадцать месяцев, и они никогда не ладят.

Я улыбаюсь, думая о воображаемой сестре, которая у меня была в детстве.

— А я единственный ребенок в семье. У меня была воображаемая сестра, я выдумывала ссоры между нами и разыгрывала их так, как будто они были у нас на самом деле.

Он смотрит на меня, не отводя глаз. И, судя по выражению его лица, думает что-то вроде «эта сучка чертовски сумасшедшая».

Забавный факт, но он прав. Так и есть. Калифорния делает это с вами.

— Итак… Думаешь, сможешь вытащить мою машину из стены твоего дома? — спрашиваю, пытаясь нарушить молчание между нами. Я не пойму, то ли Бэррон думает, что я сумасшедшая, то ли беспокоится, что его дети могут драться в другой комнате.

Его внимание переключается на крики.

— Да, смогу. — Движением руки он указывает на коридор. — Я лучше пойду, проверю их. — Не взглянув в мою сторону, он уходит.

Выпив кофе, улыбаюсь по причинам, которых не понимаю. Какого черта я здесь делаю? Почему я здесь?

Ладно, я знаю почему, но все же, почему мое сердце так желает остаться?

Я храню воспоминания, и те люди, от которых пытаюсь убежать, не найдут меня здесь.

Или найдут?

Когда Бэррон возвращается в комнату, то держит Сев за ноги вверх тормашками.

— Что я говорил тебе о том, что ты кусаешь других людей?

— Не кусаться. — Она хихикает, ее волосы подпрыгивают при каждом движении.

— Тогда почему ты продолжаешь кусать свою сестру? — Он опускает ее на кухонный стол и стоит перед Сев, олицетворяя сурового отца, который предупреждает своего ребенка.

Это самый горячий образ, который я когда-либо видела в своей жизни. Такой мужественный и сексуальный. Его спина загораживает мой взор на его дочь, которая сидит на столе, болтая ногами, и смеется над папой, который пытается с ней серьезно поговорить.

— Мне нравится кровь, — говорит она Бэррону, будто это неопровержимый факт.

— Не кусайся. Это плохо, — предупреждает он. — Если не перестанешь кусать людей, я вырву тебе зубы.

— Давай. — Сев смеется ему в лицо. — Они мне не нужны.

Его грудь содрогается от смеха.

— Ты невыносима.

Я не могу не смеяться над ними. Они такие чертовски милые. Никогда в жизни не подумала бы, что парень, которого Тара обзывала деревенщиной и упрекала в том, что он чересчур похож на техасца, чтобы дать ей то, что она хотела, и тот, кто стоит передо мной, один и тот же человек.

Бэррон отпускает ее со стола и поворачивается лицом ко мне, скрестив руки на груди.

— Все еще думаешь, что они милые?

Я улыбаюсь, мои щеки покраснели.

— Безусловно.

Раздается стук в дверь, и Сев сразу бежит к ней.

— Дядя!

Дядя? О точно. Другой мужчина с прошлой ночи. Я не знаю, кто родители этих братьев, но уверена, что они прекрасные люди. Я встречала много красивых людей в своей жизни, но все они были уродливы внутри.

— Дядя, один мальчик сказал мне, что если бросить в небо горячую воду, она замерзнет. Мы можем попробовать?

Морган улыбается Кэмдин, которая, как только он заходит внутрь, наступает ему на ботинки и цепляется за его руки.

— Давай попробуем. — Морган поднимает ее на руки. — На улице минус четыре.

Нифига себе! Температура ниже нуля, а Бэррон расчищал снег? У любого мужчины, которого я знаю, не хватило бы духу сделать это. Они бы наняли кого-нибудь.

Я напрягаюсь, так как не уверена, какой будет реакция на то, что я еще в его доме.

— Как ты думаешь, сколько времени нужно, чтобы вытащить мою машину? Я могла бы… вызвать эвакуатор или что-то в этом роде.

Бэррон поворачивает голову и смотрит на меня через плечо, когда девочки подходят к плите. Его лицо не передаёт никаких эмоций.

— Я могу позаботиться об этом.

Держу пари, ты можешь, ковбой.

Не успеваю что-либо сказать, как Морган толкает меня своим плечом. Я встретила его прошлой ночью, когда он снимал оленя с моего капота.

Морган подмигивает мне.

— Спасибо, что наполнила мою морозилку.

Твой брат мог бы наполнить меня.

Иисус Христос. Что со мной не так? Я что, ударилась головой сильнее, чем думала?

Бэррон ловит мой взгляд, когда наклоняется к столу. Его глаза неторопливо скользят по моему телу, и я думаю, что, возможно, он думает о том же.

Почему этот город? Почему он?