Когда случились мы

Глава 7

ГЕНРИ

Перелёт Нью-Йорк проходит гладко. На этот раз мы с Луной сидим рядом, пересаживаться не нужно. Прежде чем я задаюсь вопросом, не знак ли это, я отметаю эту мысль. Когда я предлагаю Луне своё место у окна, она соглашается. Не знаю, как ей нравится смотреть на мир так далеко под нами. У меня кружится голова при одной мысли об этом. Лучше смотреть на неё, эффекта будет тот же.

Солнечный свет отбрасывает теплое сияние на её профиль. Длинные ресницы, пухлые губы. Её розовые волосы ниспадают свободными волнами на одно плечо. Я хочу протянуть руку и провести по ним пальцами. Хочу обхватить её затылок и прижаться к её губам.

Не валяй дурака, приятель. Сейчас не время и не место. Мне нужна минутка, я встаю, чтобы сходить в туалет.

Когда я возвращаюсь, Луна печатает на своем ноутбуке. Она выглядит сосредоточенной, затем делает паузу, покусывая нижнюю губу. Я мысленно улыбаюсь. В конце концов, она возвращается к работе. Я хочу спросить, над чем она работает, но не хочу прерывать. Или мешать. В конечном итоге не делаю ни того, ни другого и просто продолжаю любоваться великолепным видом. Через несколько минут Луна, должно быть, почувствовала на себе мой пристальный взгляд.

— Ты в порядке? — спрашивает она, не отрывая взгляда от экрана. Её пальцы скользят по клавиатуре.

— Лучше не бывает, — ухмыляюсь я.

Её пальцы на секунду замирают, затем продолжают движение, но щеки становятся розовыми. Неоспоримый факт, что сейчас она выглядит ещё милее.

— Работаешь?

— Ага, — бормочет она. — Почти закончила…Не хочу показаться грубой.

— Это не так. Кроме того, мне нравится наблюдать за тобой, когда ты работаешь.

Набор текста прекращается. Немедленно.

Её глаза встречаются с моими.

— Генри…

Мне нравится, как она произносит моё имя. С мягкостью. С оттенком удивления. Как будто это что-то значит для неё.

— Я думала, мы договорились.

Я выгибаю бровь, потому что я безусловно ни о чём не договаривался.

— Никакого флирта, — настаивает она тихим голосом.

Я смеюсь. И как, по её мнению, я должен не флиртовать? Особенно когда она сидит там, выглядя такой чертовски очаровательной. Я перегибаюсь через подлокотник.

— Хорошо, — шепчу я, и лицо расплывается в улыбке. — Никакого флирта.

Луна не отклоняется, когда наклоняюсь ближе, но я вижу, как она сглатывает. Между нами лишь крошечные струйки воздуха.

— Хорошо, — выдыхает она, и уголок её рта приподнимается.

Она делает невозможным не влюбиться в неё. Я тяжело сглатываю. Не могу перестать думать о ней. О нас. В гостиничном номере. То, как она двигалась, когда я прикасался к ней, как она выглядела, когда прикасалась ко мне. Голод в её взгляде, эта дразнящая полуулыбка. Это зажгло что0то внутри меня, что я не могу игнорировать — не хочу игнорировать.

Я ерзаю на сиденье, вытирая ладони о джинсы. Дважды. Я нервничаю. Я никогда не нервничаю.

Луна смотрит на меня, и выражение её лица становится ещё теплее. Моё сердце замирает.

Вот почему я нервничаю.

— Поужинай со мной, Луна, — я сошел с ума. Это единственное объяснение тому, что я выпалил это приглашение. — Сегодня вечером, — добавляю я, продолжая быть беспечным. — В городе.

И глупым.

Честно говоря, на этот раз мне всё равно.

— Ужин? Сегодня вечером? — повторяет она, широко раскрыв глаза.

— Да, — я провожу рукой по задней части шеи. Страх и предвкушение отражаются на моём лице — я чувствую это. — Я понимаю, ты летишь в Лондон, но я подумал, что мы могли бы перекусить. Может быть, суши? — говорю я быстро. Никак не могу расслабиться. — Возможно, даже потусим в городе, если время будет позволять.

Она наклоняет голову набок.

— Ты просишь меня…потусоваться? С тобой?

— Да, — я хихикаю, чуть ли не холодно и небрежно. — И плохо с этим справляюсь.

— Нет, дело не в том… — она резко останавливается, качает головой и этой последней мыслью вместе с ней.

— Я пойму, если у тебя есть планы… — я отступаю на случай, если я неправильно её понял, прочитал всё неправильно, но она отвечает прежде, чем я успеваю закончить.

— Нету! — выпаливает она в спешке, затем кажется встревоженной своей реакцией. — Это…из-за пересадки…У меня есть четыре часа между рейсами.

На наших лицах появляются одинаковые улыбки. Я хочу взять её за руку. Хотя вокруг много людей…

Я всё равно это делаю.

Она смотрит, как я это делаю. Смотрит, как моя большая рука обхватывает её маленькую. Легкий румянец расцветает на её щеках, когда я это делаю, и мне интересно, замечает ли она, как приятно её рука лежит в моей. Судя по выражению её глаз, она тоже зачарована этим зрелищем. Луна движется синхронно со мной, переплетая наши пальцы, так идеально соединяя наши руки.

Наклоняясь, я шепчу ей на ухо:

— Есть кое-что, что я хочу тебе показать.

Её взгляд опускается прямо на мою промежность. Волна желания проносится по мне. Тем не менее, я изо всех сил стараюсь отшутиться.

— Я могу показать тебе и это, — предлагаю я, кривя губы в усмешке.

— Я не знаю, почему я это сделала, — бормочет она, крепко зажмурив глаза.

— Потому что, конечно же, ты находишь меня неотразимым, — поддразниваю я, не в силах сдержать самодовольный тон в своём голосе.

Её щеки из нежно-розовых становятся ярко-красными. Я касаюсь её подбородка. Прикосновение лёгкое, нежное. У неё перехватывает дыхание.

— Ты выглядишь очень мило, когда смущаешься.

— Я не смущена, — возражает она, отстраняясь от меня.

— О, нет?

— Нет.

Луна встречает мой пристальный взгляд, затем драматично закатывает глаза. Слишком поздно для этого. Я улыбаюсь, уверенный, что выгляжу как кошка, съевшая канарейку.

— Итак, где находится это суши-заведение, о котором ты говорил?

— Мне кажется, ты пытаешься сменить тему, Луна.

Проходит несколько секунд. Она облизывает губы.

— Послушай… — она делает паузу.

Я наблюдаю за ней. Жду. Становлюсь ненасытным. Кровь стучит в моих венах.

— Ты знаешь, что я нахожу тебя привлекательным, — Луна говорит это так, как будто в этом нет ничего особенного, как будто ей наполовину скучно признаваться в этом, но она снова краснеет, затаив дыхание.

— Мне нравится, что ты находишь меня привлекательным, — признаю я. Похоть в моих глазах. Волчья ухмылка на месте.

— Может быть, но…

— Не может быть. Мне нравится это.

Этот разговор не для публичного места. Во всяком случае, не для переполненного салона самолета. Но, кажется, я не могу контролировать себя рядом с ней.

— Генри…

— Луна, — я протягиваю руку, чтобы погладить её по щеке.

Когда я провожу большим пальцем по её нижней губе, как тогда, в гостиничном номере, с её губ срывается тихий вздох. Всё снова начинает казаться туманным.

— Да? — её голос похож на хриплый вздох.

Её взгляд не отрывается от моего, пока я говорю.

— Я не уверен, что происходит, но…ты тоже это чувствуешь? — в этих зеленых глазах горит огонь. — Дело не только во мне, не так ли? — я изучаю её лицо. Пространство между нами становится напряженным. — Скажи мне, что дело не только во мне.

Я растворяюсь в её чертах лица. В желании, наполняющем её яркие глаза. Её улыбка такая невероятно теплая и манящая. Я не замечаю приближающуюся стюардессу до тех пор, пока женщина не оказывается практически над нами.

— Извините, мистер Джонсон. Мы скоро приземлимся. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности.

Я в оцепенении. Я так много хочу ещё сказать, и впервые в жизни я понятия не имею, как даже начать говорить.

— Да, спасибо, — отвечаю я, откидываясь на спинку сиденья. Ремень безопасности пристегнут.

Я мгновенно начинаю скучать по близости Луны и тонкому пляжному аромату, который окутал меня. Если бы я не был таким немногословным, я мог бы сказать больше.

— Тебе пропускаешь вид, — вместо этого шепчу я.

Моргая, она следит за моим взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть Статую Свободы, освещающую ночное небо Манхэттена. Её взгляд возвращается ко мне и задерживается. Это вытесняет неуверенность из моего сознания. И всё же я удивляюсь, почему я раскрыл так много и так быстро.

Мы оба молчим, когда выходим из аэропорта. Мы не разговариваем ни в аэроэкспрессе, ни в метро. Мы просто стоим рядом, не прикасаясь друг к другу. Ни разу. Когда мы добираемся до Таймс-сквер, то и там соблюдаем дистанцию.

Несмотря на все мои усилия, всё равно всё усложняется. Меня узнают. Это происходит в вагоне метро. В книжном магазине и кафе. Когда переходу улицу. Кто-то просит автограф. Несколько человек просят сделать совместное фото. На лице Луны странное выражение, она ничего не говорит. Это убивает меня. Я не знаю, о чём она думает, а я даже не могу спросить. Не при таком количестве людей вокруг. Кто-нибудь мог услышать наш разговор. И это было бы в интернете ещё до того, как кто-либо из нас узнал бы об этом.

Я веду её по красным ступеням, похожим на трибуну, в центре Таймс-сквер. Подумал, что можно спрятаться у всех на виду. Я стараюсь не пролить кофе, за который она настояла заплатить. Латте с соленой карамелью. Обожаю. Особенно когда поблизости нет приличной чашки чая.

— Два моих любимых блюда, — заявляет Луна, демонстрируя одну из своих потрясающе редких и красивых улыбок. — Углеводы и кофеин, — она откусывает кусочек сладкого хлеба в форме морской раковины, а затем делает глоток горячего мокко-латте.

Возможно, я открыл секретную комбинацию.

— И это всё, что нужно?

— Для чего? — спрашивает она.

Чтобы увидеть проблеск твоего счастья.

Затем она делает это снова. Луч солнечного света. Сияющий. Излучающий тепло.

Всегда думал, что слова Кристофера Марло — чушь собачья. Лицо, спустившее на воду тысячу кораблей. Точно. Только теперь я им верю. Если бы Елена Троянская была хоть отдаленно похожа на Луну из Лос-Анджелеса, тысячи кораблей было бы недостаточно.

— У меня крошки на лице, не так ли? — её губы изгибаются, когда она стряхивает воображаемые крошки.

— Можно я тебя поцелую? — слова вылетают прежде, чем я успеваю их произнести.

Луна оглядывается по сторонам.

— Здесь?

— Здесь, — я киваю. — Где угодно. Везде.

Её глаза сверкают, на щеках появляются ямочки.

— Да.

Постоянный шум движущихся тел служит прикрытием. Одни приближаются, другие уходят. Игнорируя всех и вся, я тянусь к Луне.

Её. Губы. Это. Рай.

Они уничтожают меня. Разрушают меня.

Она не просто целует меня. Её губы настойчивы; её язык скользит по моему. Он теплый, чудесный и влажный.

Это короткий поцелуй. Слишком короткий. Но то, как она смотрит на меня? Одурманенно. Доверчиво. Ошеломленно. Луна берет меня за подбородок. Её глаза встречаются с моими.

Она делает глубокий вдох, а затем:

— Дело не только в тебе.

Её слова срываются с губ шепотом, и моё сердце подпрыгивает в груди. Лучше бы мы не были посреди Таймс-сквер. Если бы только мы вернулись в нашу маленькую комнату в отеле, весь мир был бы заперт, остались только Луна и я. Тем не менее, моя ухмылка перерастает в полномасштабную улыбку, прежде чем я снова завладеваю её губами. Я целую её с таким отчаянным желанием, что у неё перехватывает дыхание.

Это безрассудно. Мы искушаем судьбу.

— Прости за это, — я облизываю губы, ощущая ее сладость с привкусом кофе. — Я должен был, — это желание неукротимо. Оно сжигает меня изнутри. — Не мог ждать.

— Почему мы должны ждать? — спрашивает она едва слышным голосом. — Потому что люди знают тебя?

Я киваю.

— Дай угадаю…Ты геймер на YouTube?

— Нет, — я смеюсь. — Хотя звучит забавно.

— Инфлюенсер?

— Нет, но социальные сети — часть проблемы. У каждого есть мобильный телефон, — объясняю я. — У каждого есть несколько аккаунтов в социальных сетях. Любой желающий может поделиться фотографией или видео, чтобы видел весь мир.

Она собирается ответить, но вспышка слева от нас привлекает её внимание. Моё тоже.

Это один из гигантских рекламных щитов. В животе у меня завязывается узел. Дыхание застревает в горле, пока я жду реакции Луны.

Она моргает. Её взгляд возвращается ко мне. Затем обратно к рекламному щиту.

Там, наверху, моё лицо. Чисто выбритое. Мои волосы зачесаны назад. Камера поворачивается. В одной из сцен на мне лабораторный халат врача. На другой — зеленая медицинская форма. Заголовок: доктор Роберт Брайант, ординатор-хирург, появляется над моей фотографией. Последнее изображение — это я с другими врачами, медсестрами и персоналом больницы, выстроившимися в ряд, как футбольная команда во время исполнения национального гимна перед матчем.

Я предполагаю, что всё закончилось, когда экран гаснет, но затем моё лицо появляется снова. За ним следуют лица моих коллег в интенсивном монтаже. Мы по очереди выглядим сердитыми, спасая пациентов. Мы раздеваемся, целуемся.

НОВЫЕ СЕРИИ ЭТИМ ЛЕТОМ!

Луна снова смотрит на меня. Затем снова переводит взгляд на имя рядом с моим изображением. Генри Дж. Джонсон.

Рекламный щит призывает всех не пропустить второй сезон «White Memorial», который выйдет этим летом. Реклама заканчивается, и за ней следует реклама новых туфель четырех разных цветов. Когда я смотрю на Луну, она выжидающе смотрит на меня.

— Что это было?

В её глазах столько волнения, что я едва могу сдержать своё собственное. Не уверен, чего я ожидал, но она выглядит такой счастливой за меня.

Я пожимаю плечами. Я знаю, что кажусь совершенно беспечным. Это не так.

— Генри… — она выглядит так, словно собирается обвить руками мою шею. Но она этого не делает. — Подожди, — Луна наклоняет голову, как будто что-то осознала. — Это то, что ты хотел мне показать?

Выдыхая воздух, я потираю затылок. Чешу челюсть. Почему я смущаюсь?

— Мич, мой агент, другой, — уточняю я. — Она прислала сообщение, когда мы были в Оклахоме, что, когда я буду в Нью-Йорке, я должен посмотреть на это. Это первый раз для меня.

— Он не будет последним, — уверяет меня Луна.

— Я надеюсь, — я улыбаюсь, поднимая свой кофе, как тост.

Луна слегка улыбается мне в ответ.

— Я, эм, это… — она распускает свой растрепанный пучок на макушке только для того, чтобы снова зачесать волосы наверх. Я заметил, что она делает это, когда нервничает. — Это прозвучит супер слащаво, — она прочищает горло. — Но для меня большая честь, что ты решил поделиться этим со мной.

В её взгляде видна нежность. Я не знаю, как ей это удается, но она способна заглушить шум хаоса вокруг нас. Не знаю, почему я задыхаюсь. Моя рука обнимает её за талию, притягивая к себе.

— Совсем не слащаво, — шепчу я ей в волосы. — Спасибо, что ты здесь.