Когда умирают боги

ГЛАВА 24

Девлин, сунув руки в карманы, прислонился к низкой железной ограде, отделявшей мостовую от церковной территории.

— Вы совершили ошибку. Даже две.

Джарвис не стал подходить вплотную, остановился на приличном расстоянии.

— Я редко совершаю ошибки.

Молодой человек внимательно рассматривал носки своих сапог, странная улыбка играла на его губах, но потом он снова поднял голову, сощурившись от дождя.

— Какую безделушку Принни послал маркизе Англесси?

Джарвис промолчал, тогда виконт оттолкнулся от изгороди и решительно шагнул вперед.

— Что это было, черт побери? И даже не вздумайте притворяться, будто не знаете, о чем я тут толкую.

— Рубиновая брошь в виде сердца, пронзенного бриллиантовой стрелой, — спокойно ответил Джарвис.

Реакцию виконта было трудно понять даже человеку, научившемуся читать мысли и чувства других.

— Я бы сказал, дорогая безделушка, — произнес виконт, — и это для женщины, которую, по словам его высочества, он едва знал?

Дождь припустил сильнее. Джарвис открыл зонт и поднял над головой.

— Временами его светлости трудно признать правду. Особенно в тех случаях, когда последствия этой правды могут оказаться… неприятными.

— Итак, почему вы уничтожили записку? Каково ваше оправдание?

Джарвис продолжал молчать.

— Все из-за того, что тот, кто ее написал, упомянул о предыдущих отказах и дал понять, что маркиза передумала.

И снова Джарвис промолчал.

Крепко выругавшись, виконт рванул было в сторону, но сразу вернулся.

— Он заигрывал с ней. Грубо, бесцеремонно. И не воспринимал ее отказов.

— Вы так уверены, что его заигрывания всерьез отвергались?

Девлин рубанул воздух рукой.

— Перестаньте. Женщину отравили, закололи, а заодно лишили жизни и неродившегося ребенка. Даже не думайте попытаться своей ложью отнять у нее честь.

— Отравили? В самом деле? Как интересно. Девлин посмотрел на другую сторону улицы, где на фоне свинцовых туч высился кирпичный домик привратника у входа во дворец Сен-Джеймс. Тут Джарвиса осенило, что для Девлина расследование обстоятельств смерти Гиневры Англесси было больше, чем интеллектуальная загадка, больше, чем спасение от скуки. Виконту действительно было не все равно, что произошло с молодой женщиной. Эта неожиданно возникшая эмоциональная составляющая упрощала манипулирование юношей и в то же самое время делала его непредсказуемым и опасным.

— Где провел Принни первую половину дня в прошлую среду? — неожиданно спросил виконт.

— В Брайтоне, разумеется. — Джарвис тихо рассмеялся. — Боже милостивый. Надеюсь, вы не думаете, что его высочество в самом деле имеет отношение к этому убийству?

— Сейчас это кажется не таким невероятным, как раньше.

— Отчего же? Все из-за того, что женщина отвергла по ухаживания? Не будьте смешным. В Англии полно женщин, мечтающих вступить в связь с будущим королем. Ему стоит только разок взглянуть и улыбнуться.

— И все же мне интересно, что бы случилось, если бы такой тщеславный, чувствительный принц столкнулся с женщиной, имеющей достаточно смелости отвергнуть его притязания?

— Ни одна из женщин до сих пор не обвинила его высочество в том, что он насильно навязался ей. — Джарвис говорил резко, тщательно выговаривая слова, и умело сдерживал гнев. — Ни разу.

— Возможно. Тем не менее его отец — образец домашней верности, спустил штаны и набросился на собственную невестку. И года еще не прошло.

Джарвис только крепче сжал ручку зонта, ему удалось сохранить спокойствие и невозмутимость.

— Принц-регент не сумасшедший.

Худое лицо Девлина оставалось бесстрастным. Совершенно непроницаемым.

— Расскажите мне о кинжале. О том самом, который вы извлекли из тела Гиневры Англесси.

Джарвис ласково улыбнулся виконту.

— Зачем бы я стал это делать?

Девлин холодно сказал:

— Я и сам все время задаю себе этот вопрос. И возможно, вам не понравится, когда я узнаю ответ.

Себастьян вернулся домой на Брук-стрит. Там его поджидал сэр Генри Лавджой.

— Сэр Генри, — сказал Себастьян, открывая дверь в библиотеку, где главный судья с Куин-Сквер читал «Морнинг газетт», расположившись в кресле перед окном. — Надеюсь, вы не долго ждете?

Лавджой аккуратно сложил газету и поднялся.

— Недолго.

Это был крошечный, очень серьезный человечек, не больше пяти футов роста, с тоненьким голоском, в толстенных очках. А еще он был, как знал Себастьян, страстно предан своему делу.

Отбросив в сторону пальто, шляпу и перчатки, Себастьян направился к столику, где стоял графин с бренди.

— Выпьете со мной рюмочку?

— Спасибо, нет. — Маленький судья сцепил руки за спиной, прокашлялся и сказал: — Сегодня утром я услышал весьма странный рассказ о неком типе, который разыгрывает из себя сыщика с Боу-стрит. Красивый молодой человек с какими-то чуть ли не звериными глазами, как мне описывали.

— Очень странно. — Себастьян невозмутимо смахнул воображаемую пылинку с лацкана своего грубо скроенного сюртука. — Так вы потому и пришли? Решили, будто этот тип может быть моим родственником?

На тонких губах судьи промелькнул слабый намек на улыбку.

— Вообще-то нет. Я пришел потому, что мы нашли нашего йоркширского кучера.