Когда в сердце пылает любовь

Глава 4

Утро! Как же я люблю утро! Когда первые лучи солнца окрашивают небосклон малиновой акварелью, когда птицы стряхивают со своих пёрышек росу. Я, пританцовывая, пела и прибиралась, готовясь к утренней тренировке. Заправила кровать, приняла душ и была бодра и полна сил. Нарядившись в очередную зелёную замшевую куртку северян, встала у зеркала, гордо выпятив грудь и подмигивая себе, красавцу. Нет, определённо, я красавчик! Даже краситься не надо, ну очень выразительные глаза, а брови, пусть и густоваты, но точёные, ровные. Эх, была бы я так же прекрасна девицей! Не надо никаких масок по утрам, чтобы кожа блестела. Дунула, пытаясь убрать со лба непослушные локоны. Но они упорно не хотели убираться. Пришлось сходить и намочить их, чтобы уложить, а то портят весь мой мужественный вид. Косицы у виска не захватывали их и заколкой не зацепить, не поймут. Вернувшись к зеркалу возле шкафа, осталась собой довольна.

Немного полюбовавшись на своё отражение, вышла на балкон, напевая любимый мотивчик. Облокотилась о перила, поглядывая на балкон владыки. Как вчера глупо получилось. Я не смогла сдержаться, по привычке махнула рукой. Надеюсь, он ничего не заподозрил, а то ведь отправят меня домой, а мне так хотелось с ним побыть подольше. Я витала в своих мечтах, поглядывая наверх, туда, где был балкон, и расстояние‑то до него небольшое. Огляделась, кажется, никого нет ни на улице, ни на соседних балконах. Только я так рано встала. Закусив губу, прислушалась к своим мыслям. Очень хотелось взглянуть на него, хоть одним глазком. Это ведь так соблазнительно — узреть своего короля, обнажённого, на золотых простынях.

— М — м-м, — замычала я и чуть не затопала ногами. Нет, нет. Так нельзя. А вдруг он проснётся! А вдруг он не один! Эта мысль пронзила меня, пришпилив к месту. Точно! А вдруг он не один!

Больше не сомневаясь, я легко забралась на перила, раскачавшись, прыгнула вверх, цепляясь за карнизы, перескакивая, добралась до вожделенного балкона. Прежде чем запрыгнуть, прислушалась. Тишина! Вскарабкалась на перила, прошла по ним, осторожно заглядывая в открытую дверь. Как неосмотрительно со стороны любимого, а вдруг воры! Я вспомнила, что я личный охранник короля и уже смелее направилась к развивающимся шторам. Оправдание у меня есть, если вдруг он не спит. Любопытство распирало! Я бесшумно проникла в спальню владыки и еле удержалась от вздоха. Как он прекрасен с растрёпанными ото сна волосами, разметавшимися по подушке. Сглотнула, встала на носочки и пробралась ближе. О, какие у него длинные реснички! А как светится белая кожа. Одеяло прикрывало голый торс. Я рассматривала крепкие мышцы бедра левой ноги, которая не была укутана. Я сжала руки в кулаки. Как же удержаться и не затронуть его, не прикоснуться к этой гладкой коже, к его соблазнительным губам. Хочется провести пальцем от переносицы до самого кончика носа, погладить брови.

А каковы его губы на вкус? Я слышала от подруг, то есть бывших подруг, что губы возлюбленного слаще мёда. Меня бросило в жар, когда я представила, как целую моего короля. Я прижала ладошки к пылающим щекам.

Как он безмятежно спит. Умаялся, бедненький, государственные дела — это не мечом махать. Даже морщинки пролегли между бровями.

— Ну и долго будешь ещё меня рассматривать? — чуть недовольный голос владыки застал меня врасплох. Я метнулась к балкону и взвизгнула, когда крепкая рука схватила меня за плечо и развернула. Король так стремительно сорвался с кровати, что я даже ничего не успела сделать!

— Ой, — выдохнула и зажмурилась. Он голый! Голый абсолютно! Совершенно не прикрытый ничем!

— Что за ой? — зашипел на меня владыка. — Что за манеры у тебя? Кто позволил тебе врываться в мою спальню? Ты что о себе возомнил?

Тантрион меня тряс за плечо, а я боялась открыть глаза. Взгляд даже сейчас был направлен вниз, туда, где у мужчин всё самое интересное. Я вчера себя в том месте детально рассмотрела, правда, не прикасалась. И теперь я могла увидеть это самое самого короля!

— Юнец, да что с тобой! Подними голову, а то пол закапаешь кровью! — рявкнул на меня Тантрион.

Я испуганно вздрогнула. Он никогда на меня не кричал! Вообще никогда! Это было неприятно и обидно. Холодные пальцы больно схватили меня за подбородок, заставляя запрокинуть лицо.

— Если болен, надо было сразу и сказать. Отправил бы тебя домой, — ворчливо отчитывал меня король.

— Нет, я здоров. Не надо меня домой, прошу, — взмолилась я и даже глаза открыла, жалобно глядя на любимого. Тут во дворце интереснее, чем дома!

Белый платок закрыл мне нос, а владыка внимательно, даже цепко рассматривал меня. Я замерла. Опять я сделала что‑то не так! Ещё и кровь носом пошла. А Трибор меня не раз предупреждал, чтобы не пялилась на короля. Но это того стоило, даже если отец выпорет. Я стояла так близко от короля! Он держал платок у моего носа. И он голый! О нет. Не надо было думать об этом! Закрыла глаза, чтобы опять не опозориться.

— Господин Зрамин, а вы знаете юную госпожу Ясил? — голос короля вновь стал певуч и ласков.

Я улыбнулась и кивнула головой, от чего чуть платок из рук короля не выбила.

— Вы встречались с ней? — зачем‑то спросил меня Тантрион.

— Нет, — осторожно ответила. — С детства не видел, — уточнила на всякий случай.

Тантрион замолчал, я тоже. Мы смотрели друг другу в глаза, и для меня мир перестал существовать. Я смутилась от того, как громко билось моё сердце. Щёки опять заалели.

Мой король придвинулся ближе, и я потонула в голубом океане его глаз. Как же хочется узнать вкус его губ. Я сжимала кулаки всё сильнее, больно впиваясь ногтями. Слёзы выступили на глазах. Я так давно мечтала быть с ним так близко, а можно ещё ближе. Совсем чуть — чуть. Я привстала на носочки. Платок сорвался вниз. Тантрион провёл пальцем по моим губам, я облизнулась, чуть задевая языком подушечку указательного пальца. Лазурь его глаз потемнела, как небо перед грозой. Меня тянуло к нему как магнитом. Я качнулась к нему, желая поцеловать. Прикоснулась пальчиками к холодной коже на его широкой крепкой груди.

Но Тантрион меня легко толкнул пальцем в лоб, улыбаясь.

— Даже не думай, — шепнул он. — Мои поцелуи предназначены лишь одной единственной.

Я отшатнулась, понимая, что чуть не сделала. Рванула прочь, легко сорвалась вниз с перил, под громкий окрик владыки. Позор! Что я натворила! А что я чуть не натворила! Ворвавшись в свою комнату, зажала рот тыльной стороной ладони. Нет, прав Трибор, у меня ветер в голове. Заблудился в волосах и пробрался через ухо в мозг! Я смотрела на балконный проём, боясь, что владыка войдёт. Стыдно было до ужаса. Обернувшись к зеркалу, ужаснулась алым щекам на мужском лице. Нет, я точно с головой не дружу. Ведь зареклась делать глупости! Я же чуть его в этом образе не поцеловала. О, богиня, что же он теперь обо мне думает!

А как он ответил мне? Его поцелуи принадлежат одной единственной! Интересно знать кому! Кто она?! Почему только ей! А я!

Я, как раненый зверь, металась по комнате, пока не схватила меч и лук со стрелами и рванула на тренировочную площадку. Ревность во мне клокотала. Единственной! Значит, даже поцелуев я недостойна. Кто успел завоевать его сердце?! Я прокручивала в голове всех вертихвосток, которые давно увиваются за моим королём. Моим! Он мой и точка! И поцелуи будут принадлежать мне. Найду, кто она и все волосы выдеру! Она станет страшной уродиной, и он разлюбит её. Я представила себе эту таинственную красотку и стреляла в неё, стреляла точно попадая в красный центр мишени, желая уничтожить! Он принадлежит мне! Он мой! Кто посмел отобрать его у меня?

Слёзы сорвались с ресниц, и я упала на колени, разрыдалась, крепко стиснув пальцы на луке. Почему не мне принадлежат его поцелуи? Зачем, вообще, я решилась на этот маскарад? Если бы была благоразумной, то оставалась бы в святом неведении, а теперь я готова была белугой реветь. Почему так больно?

— Эй, юнец, — позвал меня голос Тантриона.

Я быстро вскочила на ноги и вытерла рукавом слёзы. Оборачиваться не стала, так и стояла спиной к владыке, нервно сжимая лук.

— Ты не дослушал. Я знаю, что ты друг детства юной Ясил, она сбежала из дому, негодница, — ласково отругал меня король. — Так вот, — опять строго произнёс, — если вдруг встретишь её, передай, что я беспокоюсь о ней. Моё сердце неспокойно без её улыбки.

Я моргнула, не веря своим ушам. Медленно обернулась, но владыка степенно шёл ко дворцу. Он был одет лишь в серебристую тунику, без камзола, как обычно, расплетённые волосы свободно ниспадали на спину. Он уходил, а я глупо улыбалась, закусив губу. Он беспокоился обо мне? Его сердцу неспокойно без моей улыбки.

Да что же это?! Признание или очередной самообман? Я слышу то, что хочу? Я пыталась успокоить своё сердце, чтобы не радовалось так уж сильно. Но ведь владыка зачем‑то мне это сказал. Он скучает и хочет, чтобы я вернулась? Или просто хочет, чтобы я вернулась, потому что без меня скучно?

Даже за завтраком не могла решить — радоваться или горевать. Кто та единственная — стало как‑то уже неважно. Возможно, она его бросила. И казалось мне, что мой побег из дома куда больше волнует владыку, чем единственная, которой принадлежат его поцелуи.

Тренировка выбила из меня все мысли, так как Гасар на мне решил отыграться. Как он только надо мной не измывался, заставляя постоянно быть лидером среди охранников, но даже когда после полосы препятствий я приходила к финишу первой, он лишь фыркал и отворачивался.

Не люблю таких предвзятых мужчин, нет бы оценить мои способности по достоинству, а он отворачивается. Но на этом мои злоключения не закончились. Ближе к обеду у ворот дворца образовалась толпа стражей! Они вели тёмного эльфа, и мне не надо было его рассматривать, я и так знала кто это. Он или глупый, или самоубийца. Я столько на него сил потратила, исцеляя, а он вместо того что бы уйти из нашего леса, сам пришёл прямо во дворец.

— Эй, юнец!

— Тс, — я скривилась, пытаясь сделать вид, что тёмный вовсе не меня зовёт. Даже пару шагов сделала, чтобы сбежать, но тёмный был упорный, как горный баран или козёл, кто их там, парнокопытных, разберёт.

— Юнец, не уходи. Я пришёл к тебе, отдать долг жизни, — крикнул тёмный мне вдогонку.

И ладно бы дорога до дворца была безэльфна, но удача от меня сегодня отвернулась. Навстречу мне спешили охранники и заинтересованно поглядывали на тёмного эльфа, который не перестал звать меня, не желающую признаваться. Но вот когда из дворца вышел король и отец, я поняла — надо что‑то с этим делать.

— Стой же, юнец. Я пришёл с миром! Я должен отдать тебе долг жизни.

От его громкого голоса меня начало уже трясти. Вот зачем он привлекает ко мне внимание? Встревоженный владыка спешно шёл ко мне навстречу. Я развернулась и, строя тёмному страшные лица, пригрозила ему кулаком. Но этому темнолицему были безразличны мои знаки, он упал на колени и на тёмноэльфийском наречии стал давать мне, бегущей к нему, клятву. Ветер поднялся, развевая его белые волосы, чёрная свободная туника затрепетала под его напором, а жёлтые глаза наполнились нестерпимым светом.

Да он издевается надо мной! Какой ещё раб?! Он самолично сделал себя моим рабом!

Я еле успела подскочить к нему и накрыть ладошкой рот. Стражи расступились при моём появлении, да и приближение владыки заставляло всех склонять головы.

— Ты что творишь? Я не для того тебя спасал… спас, — еле успела исправиться, — чтобы ты пришёл на встречу со своей смертью! — зашипела на него, гневно сверля взглядом.

— М — м-м — м, — промычал в ответ тёмный из‑под моей ладошки с улыбкой в глазах.

— Что? — не поняла я ни слова и убрала руку, а противный закончил клятву и самодовольно улыбался.

— Я твой раб, — слишком дерзко для раба произнёс он. — Моя жизнь в твоих руках, госпо… — тёмный мягко улыбнулся, от чего его жёлтые глаза заискрились смешинками, — господин, — с придыханием закончил он.

Это что за намёки? Я отшатнулась от него. Тяжёлые ладони опустились на мои плечи. Я обернулась. За моей спиной стоял владыка. Тёмный кафтан был отражением злости на лице нашего короля. Серебряный обруч малой короны стягивал волосы и переливался белым крупным самоцветом на лбу. Тантрион разительно отличался от того, кого я видела сегодня утром в спальне. Сейчас он был величественным Древним, который до боли сжимал мои плечи и гневно смотрел на тёмного эльфа. Тот встал на ноги, надменно бросая вызов нашему королю, сложив руки на груди.

— Тёмным не место в моём королевстве, казнить его! — холодный, полный стали, голос любимого заставил меня заслонить собой желтоглазого самоубийцу.

— Нет, прошу, не надо. Он не агрессивный. Он сбежал из дома, так как ему надоело быть рабом Паучихи, — зачастила я, испуганно глядя, как медленно наступает на меня владыка. Он возмущённо поджал губы и, казалось, готов был накричать, как тогда, в спальне.

За моей спиной тёмного стражи схватили за руки и завели их за спину, надевая кандалы. Хотя он и до этого не сопротивлялся, и сейчас спокойно стоял, пока надевали антимагические браслеты. Он лишь с насмешкой произнёс:

— Моя жизнь в твоих руках, молодой господин. И только тебе решать — умирать мне или нет. Ты уже третий раз заставляешь меня жизнь дальше, и значит, я буду жить, ради… — он опять издевательски мягко закончил, — … вас.

— Да может ты помолчать! — развернулась я к эльфу, который даже будучи пленённым, нисколько не выглядел покорённым.

Но меня дёрнули за плечи, и спина владыки заслонила желтоглазого.

— Твоя жизнь зависит от меня. Это я решаю, кому жить из тёмных, а кто умрёт самой мучительной смертью, — угрожающе произнёс Тантрион. Я хотела вмешаться, но Хани, предатель, уволок меня от владыки подальше.

— Ты идиотка, Хэни. Что тебе велели? Три дня на расстоянии держаться от короля. Три дня! Так сложно потерпеть? И что это за эльф?

Брат набросился на меня с упрёками, стоило нам оказаться под тенью Ели — заступницы. Тёмный не отводил от меня взгляда, нагло усмехаясь в лицо нашему владыке, показывая, что для него значат его слова. Сам владыка только мимолётно посмотрел на меня и сосредоточил всё внимание на строптивом пленнике. Стражники шептались, провожая нас с Хани любопытными взглядами, особенно мне не понравилось выражение лиц северных.

— Я спасла ему жизнь, — тихо шепнула брату. — Дважды.

— Зачем? Ты должна была его убить, — строго отчитал Хани.

Я кивнула и понуро опустила голову, сцепив руки в замок.

— Я не смогла. Он был без оружия, и я его ранила. Он не нападал. Я просто не смогла. А второй раз ветер заставил. Привёл и умолял его спасти.

— Ветер? С каких пор ты починяешься стихии, а не она тебе? — ярился брат.

Я пожала плечами. Сама понимала, что сделала глупость. Вот только забрать жизнь конкретно у этого эльфа, рука не поднималась.

— Прости, я не знаю, что сказать в своё оправдание. Всё как‑то само получилось.

— О, Хэни, — расстроенно выдохнул брат, зарываясь рукой в волосы. — Сколько продлится твой маскарад? Чего ты вообще им пытаешься добиться?

Я очередной раз пожала плечами. Не знала я ответов на его вопросы, как‑то не подумала, когда перестану притворяться юнцом.

— Отец ругается, ты бы хоть домой заглянула сегодня. И с этим эльфом. Его казнят, допросят и казнят, а ты не лезь, поняла? Тебя это не касается.

Неожиданно сильный порыв ветра ударил Хани в лицо, а меня толкнул в спину.

— Вот видишь, — буркнула я, убирая волосы от лица.

Хани кивнул, но ничего не сказал. А владыка уже уходил, и тёмного вели за ним. Жёлтые глаза лучились улыбкой, да и на его губах она играла. Я схватила Хани за руку, с жалостью глядя на спасённого.

— Хэни, я сказал, тебя это не касается, — строго произнёс брат, прижимая меня к своей груди, пряча от взгляда жёлтых глаз. Я навсегда запомню их, и его улыбку. Я мысленно оплакивала тёмного, вспоминая его слова. Он хотел быть свободным, хотел избавиться от рабства. А сам пришёл и отдал свою жизнь мне.

— Хэни, — тихо позвал меня брат.

Я с трудом подняла на него глаза.

— Хэни. Ты должна вернуться домой. Поиграла и хватит. Жизнь очень сурова, особенно жизнь мужчины. Мы забираем жизни, а вы, женщины, создаете её, понимаешь? Ты женщина и тебе сейчас тяжело понять решение владыки.

Я кивнула. Я всё прекрасно понимала, только вот тёмного всё равно было жалко. А затем стало жалко себя, когда подошёл старший брат и строго произнёс:

— Хэни, сегодня же возвращаешься домой! Это приказ! Раз решила поиграть в стражей.

— В личного охранника, и ты мне не начальник, — буркнула, понимая, что притворяться, будто я не я, не было смысла.

Брат так укоризненно на меня глядел, Хани тоже, нет бы заступиться, молчал и сверлил недовольным взглядом. А я пинала носком сапога землю и, слушая упрёки брата в том, что он чуть не поседел, когда узнал, что я участвовала в смотринах. И я должна Пресветлой Богине утренней Звезды молиться, что обошлось без травм и ран. Ведь могла, как ледяные, попасть к целителям.

Я попыталась возразить, что, вообще‑то, это я их туда отправила, но брат ругался, а если он начал, то лучше молчать и ждать, когда из него пар выйдет. Благо его основная стихия земля, а не огонь. Ель, думаю, не выдержала накала страстей, которые сконцентрировались под её ветвями.

Трибор поправил мундир, тяжело вздохнул после того как высказался. Но я тоже молчать не стала:

— Я не вернусь домой. Я теперь служу охранником и должна быть рядом с владыкой.

— Ты меня, вообще, слышала? — зашипел Трибор, наступая, но Хани оттолкнул его от меня, преградив рукой путь. — Если Тантрион узнает, что его охраняет дева, как он себя будет чувствовать? Он сильный воин и прятаться за твоей юбкой ему позорно!

— Да нет у меня юбки! И он не узнает! Я постараюсь не мелькать у него перед глазами! — не выдержала и тоже стала на него шипеть. — Я все сделала, чтобы занять эту должность! Я не вернусь домой, моё место рядом с ним! Я люблю…м — м-м! — замычала я, дёргаясь в руках Хани.

— Маленькая моя, не кричи, если кто‑то узнает, что ты девица, то домой ты отправишься прямо сейчас, — тихо шепнул он мне над ухом. Я успокоилась, гневно переглядываясь с Трибором. Подумаешь, я дева, и что теперь не могу защищать того кого люблю? Да я лучше всех тех, кого они набрали в охранники!

— Отец не знает о твоём маскараде, но ты должна понимать ту степень ответственности, которую взвалила себе на плечи. Ты должна блюсти своё имя и девичью честь, понимаешь? — строго шептал старший брат. — Мать узнает, поседеет от твоей вульгарной выходки! Ты дева, мы и так слишком многое тебе позволяем.

— Времена такие, — заступился опять за меня Хани. — И поверь, я любому докажу, что малышка чиста и невинна, она лучше всех ряженых дев, которые корчат из себя неприступность, а сами, сам знаешь, чем по вечерам занимаются, а наша спит! Она и мужчину голым ещё ни разу не видела, так ведь? — Хани обернулся ко мне.

О, как зря он это у меня спросил. Я закусила губы, выпучив глаза. А лгать брату нехорошо, как и подглядывать за голыми мужчинами.

— О нет! — застонал Трибор.

— Хэни! — обиженно шепнул Хани.

Я робко улыбнулась, тихо шепнув:

— Я не удержалась. Я только одним глазком, мимолётно.

— Кто он? — набросился на меня Трибор, но Хани спрятал меня за своей спиной.

— Кто, я спрашиваю? Да я отрежу ему всё, если он тебя хоть пальцем тронул.

Я покачала головой.

— Не надо владыку калечить! — возмутилась. — Он не виноват. Это я решила посмотреть, а он там был.

— Домой сегодня же! — еле сдерживаясь, рявкнул на меня Трибор, затем перевёл взгляд на брата. — А ты, Хани, сам её за ручку приведёшь. Это приказ, как начальника, понял меня? Ослушаешься, и отправлю на границы, пора разлучать вас.

Я вцепилась в мундир Хани, прижимаясь к нему со спины, в первый раз испугавшись Трибора. Но Хани усмехнулся и покачал головой:

— Не посмеешь, брат. Иначе она останется одна и такое устроит.

Я покивала головой, соглашаясь с Хани. Да, да, устрою. Истерику такую закачу, мало Трибориндилу не покажется.

Старший брат порывался что‑то добавить, но останавливался, лишь тыкал пальцем то в меня, то в Хани.

— Спелись! — наконец выдохнул он и ушёл в сторону дворца.

Я с облегчением перевела дыхание. Чуть до икоты не напугал! Хани развернулся, положил руки мне на плечи, склоняясь, заглянул мне в глаза и строго произнёс:

— Ты сегодня же возвращаешься домой. Это становится не смешно, Хэни. Ладно, спасла тёмного, он умрёт и все забудут об этом, но подглядывать за владыкой! Хэни, разве так поступают скромные девы?

— Брат, просто у него дверь на балкон была открыта, а я же охранник. Вот я и решила проверить, вдруг на него напали! А оказалось, он там голый спал.

Хани запрокинул голову и страдальчески замычал.

— Малышка, ну конечно открыта дверь на балкон, чтобы наслаждаться ночной прохладой! А утром он ещё купается, а потом отдыхает. Он не любит жару, не заметила? Поэтому и обнажённым спит! Так что не делай так больше, прошу, нет, умоляю. Хэни, будь благоразумна.

— Хорошо, я постараюсь, — буркнула, понуро опуская голову.

Да откуда я знала, что он не любит жару? Обычно одевается так, будто мёрзнет. Я же даже один раз порывалась ему носки связать, да в нитках запуталась.

— Вечером за тобой приду, — пригрозил Хани. — Постарайся ничего не натворить. Я пока по делам, а ты?

— У нас обед, потом тренировка, — расстроенно шепнула ему. Вот не задался день с самого утра, а я же была так ему рада. Ну почему всё наперекосяк?

— Хэни, не переживай, — шепнул брат и потрепал по волосам.

Ну вот, теперь и он причёску испортил. И так долго возилась с локонами. Зачесала их рукой и направилась в сторону крыла охранников. Столовая располагалась на первом этаже, и было самое время заесть обиду, расстройство. Пусть потолстею, под мороком не видно. Не понимаю я Хани, то домой, то постарайся ничего не натворить. Как будто я это делаю специально! Неприятности сами меня ищут, а не я их! Что мне теперь, дома сидеть и вздыхать у окошка, ждать, когда владыка сам за мной придет! Усмехнулась, да у него столько дел государственной важности, если сама не буду напоминать о себе, забудет! А так вот помелькала, он и помнил о моей улыбке.

В столовой было многоэльфно — самый разгар обеденного времени. Я опять решила составить компанию Мэнателю. Мне настроение испортили, пусть и он терпит.

Ученик старшего брата с улыбкой поглядывал на моё кислое лицо.

— Ну и учудил ты, Зрамин. Откуда знаешь тёмного?

— Да в лесу валялся, не смог пройти мимо.

— Так добил бы.

— Так не напал он, даже оружия не было. Может, и добил бы, если бы напал, а он лежит — умирает. Как тут было мимо пройти?

— Наивный ты и добрый, — тихо отозвался Мэнатель. — А чего Ясилы на тебя кричали? Вы знакомы?

— Да, со всей их семьёй, — кивнула в ответ, взяла ложку и без энтузиазма попробовала овощной суп с зеленью.

— Понятно, — отозвался Мэнатель. — А про сестру их слышал?

Кивнула. И чего им всем от меня надо? То дружить со мной никто не хочет, то вопросами закидали, переживают. Я мысленно ёрничала, чуть кривя губы. Так я поверю, что кому‑то есть до меня дело.

— Говорят, сбежала из дома. Учитель так переживал вчера, сегодня злой ходит. Как бы чего с ней не случилось. Говорят, красивая.

— А ты что, её не видел? — удивилась я.

Столько раз встречались, и что же, не помнит меня?

— Нет, где я её мог видеть? Я же кроме казармы и кордонов нигде не бываю.

Я открыла рот от изумления. Если логически рассуждать, то он во мне никогда не видел девы? Я столько раз появлялась и на тренировочных площадках и в лагерях у кордонов, и он не замечал меня, или видел, но не думал, что я младшая Ясил?

— Тс, — расстроенно цокнула языком, — красивая, красивая, только короля любит.

— Это я слышал, как и то, что не светит ей король. Вроде у него помолвка скоро.

— С кем!? — изумленно ахнула я.

— Не знаю, но слышал, что он кольца заказал гномам, — поделился со мной новостью Мэнатель. — А ты‑то чего переживаешь? Нам‑то какая разница кто будет женой короля? Это политика, а мы просто личные охранники. Кого прикажут, того и охраняем.

Аппетит пропал, а вот желание выяснить, кто же эта таинственная особа, которая уже не просто украла у меня поцелуи любимого, но собралась за него замуж, никуда не делось! Я вскочила со своего места и стремительно вышла из столовой, а затем и побежала. В голове был хаос. У кого спросить, у кого узнать правду? Я случайно заметила принца и рванула к нему. Он шёл, общаясь со своим охранником, вдоль тенистой тропинки в парке. Я быстро поздоровалась и, схватив Ириадила за руку, потребовала ответа:

— Мой принц, это правда, что король собрался жениться?

Наследник попытался отцепить от себя мои пальцы, охранник толкнул меня в плечо, но я резко вывернула ему пальцы, чтобы отстал от меня.

— Это очень важно, Ириа! — взмолилась я.

Недоумение на лице принца сменилось холодностью и надменностью.

— Юнец, я наслышан о твоих манерах, а точнее, об их отсутствии. Поэтому и прощаю тебя на первый раз, на первый и последний. Не смей ко мне приближаться впредь и отпусти мою руку.

— Мой принц, это вопрос жизни и смерти. Просто ответьте, наш король собрался жениться? На ком?

Ириадил усмехнулся, склонив голову набок, окинул меня брезгливым взглядом, но всё же я дождалась ответа, хотя лучше бы оглохла:

— Да, женится. А кто она — это секрет и никому его не разглашают.

— Но вы‑то знаете? Не можете не знать! — возмутилась. — Кто она? Хотя бы имя.

— Да ты наглец, северянин, — усмехнулся Ириадил и ударил в солнечное сплетение, правда, я выставила блок, но от руки его отцепилась. А он, поправив рукав, манерно поджал губы и повернулся к своему охраннику.

— Пойдём к озеру.

Он позвал не меня, но я шла с ними рядом.

— Мой принц, только имя. Я молю, только имя.

— Как тебя там, Зрамин, кажется, так вот, Зрамин, ты здесь ненадолго, но в это время веди себя как должно. И государственные секреты не для твоих ушей, ясно?

Я сжала кулаки, затем поклонилась и пошла прочь. Никогда он мне не нравился. Нос к небу постоянно задирает, и всё время ко мне цепляется. Манеры ему мои не нравятся, поглядите‑ка на него, а как по лесу на пауках со мной кататься, так этикет ему всё позволял. Как у гномов бороды стричь, пока те спят, так тоже всё в порядке, а тут ответить не может, лопнет от своей гордости. Закусив губу, направилась к себе в комнату, надоело всё. И маскарад этот, и тайны эти. Что делать с любовью, от которой больно в груди, я не знала. Я так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу сообразила, что угодила в ловушку. Хилмидир преградил мне дорогу. Оставалось‑то мне всего ничего — одна лестница и поворот. За спиной оказался Лесновэль, и лица у обоих были, мягко сказать, пакостными.

— Поговорим? — обманчиво ласково спросил меня Хилмидир.

— Поговорим, — отозвалась, вспоминая, как Хани так же не раз вызывали на поединки, причём без правил и запретов. Двое на одного, как мило. Интересно, а они сразу вдвоём нападут, или всё же по одному?

И вот стоим в коридорчике. За окном солнце светит, птички поют, а я тут не знаю — бояться или жалеть их. Зла во мне было много, очень много, захлебнуться можно. Разминка мне не помешала бы, да и урок преподать соседям тоже. И хоть бы одна живая душа вышла в коридор, давая шанс избежать неприятностей. Ведь Хани меня просил, а я слово дала, но, видимо, не судьба мне быть эльфом своего слова. Не сдержу его очередной раз. Грустно вздохнула, развернулась к Лесновэлю, жестом приглашая его на улицу. На плацу самое место помахать мечами. Северяне шли ровным шагом, словно меня под конвоем вели в укромное место через парк, потом мимо озера, пока не оказались на небольшой поляне.

Там‑то Хилмидир и толкнул меня в спину, а Лесновэль, выхватив меч, начал говорить. Поговорить же пришли, а оружие в руках — это для убеждения.

— Мы заметили, ты любишь мужчин. А мы таких, как ты, терпеть не можем. У нас на севере таких топят сразу, чтобы не позорили эльфов. А ты смеешь осквернять нашего владыку.

— Что? — удивилась я, не понимая, чего им от меня надо. — Я думал, ты из‑за бедра злишься. При чём тут владыка?

— При том, что ты сальными глазками на него смотришь, а с другим вообще обнимаешься, мило воркуя.

— Думаешь, мы не заметили, как ты то с одним, то с другим, — надменно начал обвинять меня Хилмидир. — Теперь ещё и к владыке захотел!

Северяне на меня кричали, сжимая рукояти своих мечей, а я отступала от них, недоумевая.

— Слушайте, я вас не могу понять. Вам чего надо от меня? Реванш? Давайте, я не против доказать, что вас сильнее. При чём тут обнимаешься и владыка? Вы о чём, вообще? Он вам что, нравится? Влюбились в него?

Я, если честно, не готова была к таким конкурентам. Видимо они тоже поняли, что владыка не для них, но оскорбились и бросились на меня вдвоём, ругаясь гномьими крепкими словечками. Я же выхватила меч, встала в стойку, сделала первый шаг и побежала навстречу.

То же самое утро

Утро добрым не бывает, — так гласила мудрость Древних. Тантрион в поту проснулся, с трудом вырываясь от липких лап кошмара, который преследовал его всю ночь. Рассвет только занялся у самого горизонта, а владыка уже искупался в бассейне. Мысли о Зрамине навеяли страшный кошмар, в нём Тантрион, как обычно, целовался с Хэни на склоне у северного побережья. Только там были такие живописные места: кругом океан, куда ни кинь свой взгляд, малиновые закаты, крики чаек и каменистые скалы.

Владыка, как обычно, держал свою невесту в объятиях, лёгкими поцелуями покрывая её розовые губки, как вдруг Хэни превратилась в дерзкого северянина, который с таким же восторгом смотрел на него, как и невеста. Владыка испуганно оттолкнул от себя ледяного эльфа и тот сорвался с обрыва. Тантрион в ужасе глядел, как вниз падал уже не Зрамин, а его Хэни. Громко крича, она звала его, а он… Он прыгнул за ней следом, протягивая руку в попытке дотянуться до неё, но высокие волны первыми приняли её в свои объятия, и на этом сон оборвался предсмертным криком Хэни, а сам владыка подскочил на кровати в холодном поту.

Беспокойство за юную Ясил всё больше снедало душу Древнего. Куда она запропастилась? Хорошо одно, что она в столице, раз Хани никуда не уехал. Но отчего не хочет вернуться домой? Из‑за родителей, из‑за осуждения? Если бы не память о почившей жене, то Тантрион давно бы привёл Хэни во дворец, как хозяйку своего сердца. Но Ириадил ревновал отца, не верил, что любовь молодой Ясил продлится вечность, как ему обещал отец.

В изнеможении упав на кровать, Тантрион прикрыл одеялом живот, прислушиваясь к ранним пташкам. К ним присоединился чей‑то высокий мужской голос. Он красиво выводил ноты, отгоняя прочь сонливость. Владыка не слышал ещё ни разу этого голоса, но певец вскоре замолчал. Приподнявшись на локте, Древний прислушался — больше никто не пел, кроме птиц. Откинувшись на подушки и прикрыв глаза, он решил немного понежиться в кровати до прихода слуги. А так как солнце только приступило раскрашивать мир, наполняя его светлыми красками после ночной мглы, то времени было у владыки много.

Неожиданно странный шорох со стороны балкона привлёк внимание Древнего. Прозрачные и практически невесомые шторы не могли скрыть от владыки фигуру того, кто испортил ему сон. Лёгкие шаги принадлежали беспардонному юнцу, который зачем‑то вздумал войти в спальню к владыке. Мысль, что он убийца, отрезвляла.

Тантрион затаился и немало удивился, когда юнец томно вздохнул, замирая возле его кровати. Жадный взгляд ощутимо прошёлся по телу Древнего. Тот возмутился, осенённый мыслью, что юнец просто был влюблён, и кого он посмел избрать объектом воздыхания, его! Короля лесных эльфов! Каков наглец. А сон был вещий!

Такое уже происходило и не раз. Тантрион привык, что некоторые мужчины восхищались им не меньше женщин, но никаких вольностей он им не позволял и сразу отсылал от себя подальше.

Рассматривая юнца сквозь занавес ресниц, Тантрион ждал действий от него. Но тот лишь протяжно вздыхал. Скромник, не просто ничего не предпринимал, но, кажется, выпал из реальности. Такую реакцию владыка часто наблюдал у Хэни. Она могла часами на него смотреть, лишь улыбаться и хлопать ресничками. Хэни, где же ты, Хэни! Владыка понял, что пора прекращать это представление. Он дал юнцу достаточно времени запечатлеть его неотразимый образ, чтобы тёмными вечерами млеть, лёжа в кровати. Хватит с него лицезреть то, что принадлежит лишь одной взбалмошной рыжей Фэйари, которую пора было найти и вернуть родителям, или себе. Тантрион пока не решил для себя, куда доставит Хэнтариэль, как только найдёт, но точно займётся этим сегодня.

— Ну и долго будешь ещё меня рассматривать? — это первое, что он решил узнать у юного эльфа.

Вот только не ожидал он такой прыти, с которой Зрамин бросился на балкон. Развернув к себе юнца, Древний в который раз заметил странную ауру вокруг ледяного, и рука словно проваливалась каждый раз, кожу покалывала чужая магия. Если вчера Тантрион списал этот эффект на защитные чары, то сегодня всё оказалось куда более забавным и интригующим. Приложив белый платок к лицу Зрамина, он цепким взглядом стал рассматривать поплывшее дымкой лицо юного эльфа. Словно фарфоровая маска, скрывающая истинный лик. Плетения древнего, забытого нынешними эльфами, заклинания вспыхнули перед глазами владыки. Тысячелетнее сердце радостно забилось в груди. Тантрион, наконец, разгадал загадку, навеянную сном. Малышка Хэни решила спрятаться под чужими чарами. И кто же помог ей в этом? Кто‑то древний и хитрый, любящий интриги и друг семьи Ясил — мастер Брентиэль. Он дал понять, что Хэнтариэль грозит опасность. Завуалированный намёк спрятать её ото всех.

Тантрион задумался и сам не заметил, как пальцем провёл по розовым лепесткам юных губ, вспоминая свой странный сон. Горячий язык коснулся его пальца, и тело Древнего пронзила искра, пробирая до костей. Юная, невинная Хэни не понимала, как действовала на владыку, как тяжело было ему удержаться от поцелуя.

Он видел, как затуманились её глаза под маской морока, как доверчиво она тянется к нему. Но она выбрала себе роль юнца, и он хотел заставить её объясниться. Она должна сама открыться перед ним, иначе обидится. В этом была вся Хэни. Поэтому Тантрион указательным пальцем оттолкнул от себя юную Ясил, которая сейчас была не менее юным Зрамином. А опуститься до поцелуев с мужчиной владыка не мог.

— Даже не думай, — шепнул он. — Мои поцелуи предназначены лишь одной единственной.

Боль в глазах Хэни словно острой стрелой впилась в сердце владыки, он не успел схватить её, не успел остановить. Он оттолкнул её от себя, и, как во сне, она сорвалась с перил балкона. Испуганно замерев, Миали проводил взглядом легко скользящую по карнизам фигуру юного эльфа. Она не разбилась, она не упала, но она обиделась. Не поняла, глупая, о ком он говорил. Вернувшись в спальню, Тантрион открыл шкаф и вытащил то, что под руку попалось, какую‑то серую тунику, брюки. Он спешил одеться, нужно было объясниться с Хэни. Вот истинный смысл сна. Нельзя было её отталкивать, да и мастер Брентиэль никогда просто так ничего не делал.

Но как бы ни спешил владыка, нашёл он свою невесту на тренировочной площадке по стрельбе, горько рыдающую, сидя на земле. Тантрион приложил ладонь ко лбу, пытаясь придумать, что ей сказать. Не мог он сломать всю игру, что она затеяла. Просто не мог. Маленькая Фэйари использовала свою силу, владыка чувствовал, что не преодолеть ему этот странный запрет. Она хотела быть его личным охранником, и она им будет, пока сама не откажется от этой затеи. Теперь ему был понятен странный порыв пойти на поводу у вздорного юнца.

Прикрыв глаза, Миали успокоился, прежде чем заговорить с той, что была слишком прямолинейной, очень открытой и совершенно бесхитростной. Сам владыка не раз предлагал советнику заказать для дочери мастера по чтению душ. Умение читать по мимике, по глазам очень важно, слышать скрытый смысл тоже. Именно этим решил заняться владыка, пора было учить Хэни понимать хотя бы прозрачные намёки.

— Эй, юнец, — позвал он, еле сдерживаясь от того чтобы не заключить печальную фигуру в крепкие объятия. Она нуждалась в утешении, в уверенности и в любви, в конце концов. Его любви!

Зрамин подскочил на месте, шмыгая носом. Владыка осмотрелся: никто кроме них не решил прийти сюда в такую рань. Внимание короля привлекла мишень, ощетинившаяся опереньем стрел. Поломанные древки лежали на земле. Хэни славилась своим умением стрелять, уступая лишь своим братьям. Но со временем она наберётся опыта и заткнёт за пояс и их. Переведя взгляд на напряжённую спину в зелёной короткой куртке, Тантрион неожиданно для себя стал разглядывать обтянутые брюками очаровательные изгибы бёдер. Морок не мог больше скрывать от Древнего истинную фигуру невесты. Она стала взрослой, её тело сформировалось, лишь душа оставалась мятежной, наивной и дерзкой. Он так ждал первого совершеннолетия Хэни, когда все девы, считая себя уже полноценными женщинами, начинают грезить любовными историями. Юная Ясил не была исключением, он видел, что она ловит его взгляды. Но она грезила не самой историей, не встречами под луной, а им! Ей был нужен только он, а где и как — неважно. Это и отпугивало её родителей, поэтому и держали её подальше от владыки, но на то она и Хэни, чтобы найти способ быть к нему ближе. Тантрион не мог прямо здесь и сейчас разрушить её старания. Он принимал правила её игры, готовый ждать столько, сколько ей потребуется. В двести лет любой эльф становился самостоятельным от родителей и мог покинуть отчий дом. Правда, мало кто на это решался. Но в случае с Хэни Тантрион был уверен, она придёт к нему. Она уже готова быть с ним, не считаясь с общественным мнением, с правилами приличия и не обращая внимания на разницу в возрасте. Владыка не торопил её, но ждал с нетерпением.

— Ты не дослушал, — громко произнёс Миали, чтобы быть услышанным невестой. — Я знаю, что ты друг детства юной Ясил, она сбежала из дому, негодница, — Хэни вздрогнула, поднимая голову. Тантрион улыбнулся, она, наконец, услышала его! — Так вот, если вдруг встретишь её, передай, что я беспокоюсь о ней. Моё сердце неспокойно без её улыбки.

Посеяв зерно надежды, Тантрион направился во дворец. Он ждал, что Хэни его остановит, но она промолчала. Владыка усмехнулся, всё же она не та юная эльфийка, которая, дёргая за рукав, требовала объяснений, если ей что‑то не было понятно.

После утреннего инцидента настроение у владыки было приподнятое, и разговор с будущим тестем имел слегка ироничный оттенок. Начал его сам советник. В кабинете короля, как обычно, были только двое, он и Арганон, они решили сделать небольшой перерыв, да и время близилось к обеду.

— Хани нашёл мою дочь, — зашёл советник издалека. — Но представляете, она отказывается возвращаться домой. Трибориндил беснует, беспокоясь о ней, говорит, она во дворце. Вы не видели её?

Брови короля чуть приподнялись вверх, а улыбка зазмеилась на губах.

— Разве ты не встретил её?

Арганон покачал головой.

— Она сменила облик, как мне сказали сыновья.

— Не узнал собственную дочь? — изумился король, но смягчился, добавляя, чтобы друг не расстраивался: — Я тоже не сразу сообразил, что это она. Но поверь, она в безопасности. Я пригляжу за ней.

— Вы не собираетесь её отправлять домой? — удивился советник. — Я думал, что как узнаете, то сделаете это.

— Она не хочет, — отозвался Тантрион.

— Мой король, — порывисто вскричал Ясил, понимая, что Хэни останется во дворце, — вся надежда на вас, вы должны приказать ей вернуться домой. Она же может испортить свою репутацию. Она ещё юна, чтобы задуматься над этим, хоть мы и повторяем ей каждый раз, что она должна блюсти свою честь. Вы должны её отправить домой, вас она послушается. Наши слова она уже не слышит.

В словах любящего отца была горькая правда. Репутация, честь семьи — король должен был думать об этом. Ясилы были первыми клинками столицы, да и королевства, после наследника и самого короля. Но взрывной характер семейства был знаменит не меньше, чем острота их мечей. Скандалы, связанные с их именем, давно не были сенсацией для королевства. Правда, кидать тень на и без того изрядно подмоченную репутацию Хэнтариэль Тантрион не мог себе позволить.

— Я подумаю над этим.

Шум из открытого окна отвлёк их от тяжёлого разговора. Тантрион кивнул Арганону, чтобы он узнал, что происходит, почему такое оживление.

— Тёмного лазутчика поймали, — отозвался тот через несколько секунд, когда выглянул из окна.

— Тёмного? — удивился владыка. Стражи, отправленные добивать нападавших, вернулись с донесением, что живых не осталось. Тантрион приблизился к окну, и его глаза расширились, когда он услышал голос лазутчика.

Развернувшись, король поспешил вниз, на ходу прицепив ножны. Он махнул стражам, приказывая усилить охрану дворца. Советник не отставал, тихо раздавая чёткие распоряжения, чтобы поскорее выполнили приказ короля.

Тантрион стремительной походкой шёл по дороге, которая вела к воротам. Он готов был пуститься в бег на глазах подданных, как это сделала Хэни, испугавшись его появления. Она бросилась к тёмному, который громко её звал, а сердце владыки леденело от ужаса. Знакомые жёлтые глаза извечного врага смотрели на него с победным блеском, белая ладонь Хэни накрыла поганые уста, запечатав их. Фэйари даже не представляла, в какой опасности находилась, и если бы владыка не слышал слов заклинания тёмного, то уже отрубил бы голову непрошеному гостю.

АхраШеррот, Древний, который когда‑то бок об бок бился с Тантрионом в землях Зорь, защищая эльфов от чудовищ, пришедших из ниоткуда и уничтожающих всё на своём пути. Бывший соратник, собрат по мечу, оказавшись в этом мире, резко изменился, поддавшись тёмному и злому влиянию страшной богини, которая сумела проникнуть в Ислардию вместе со своими сёстрами.

Спрятав от него свою любимую за спину, Тантрион пытался просчитать, зачем Ахр отдал свою жизнь Хэнтариэль. Вид тёмного вызывал жалость, не было в нём былого величия и силы. Магическое истощение, да и сам он был измождённым, держался из последних сил, на одной гордости. Ещё предстояло узнать, как он сумел проникнуть в столицу. Его должны были задержать у городских врат, а не у дворцовых. Приказав увести его темницу, Тантрион отыскал взглядом Хэни, которую увёл младший Ясил. Зрамин на фоне Хани уступал тому в росте, а виноватое лицо и опущенная голова делали его ещё ниже. А Ясил коршуном нависал над ним, отчитывая. Ревность снова кольнула сердце владыки. Он пока не мог так же свободно с ней общаться, как остальные. Он не должен привлекать к ней чужого внимания. Но, видимо, все усилия скрыть дар Хэни были впустую, не верилось владыке, что Ахр не ведает, кто стал его госпожой.

Подземелья дворца были оснащены прекрасными, чистыми, но, тем не менее, погруженными в сумрак камерами. Дождавшись, когда тёмного затолкают в самую первую из них, владыка вошёл следом, нисколько не страшась АхраШеррота.

— Зачем ты здесь? — уточнил у него Тантрион, вышагивая по кругу, осматривая тело врага. Руны подчинения белой вязью окутали руки и шею эльфа. Сумасшедший не просто сделал себя рабом Фэйари, а отдался ей в абсолютное подчинение. Что могло произойти с ним такого ужасного, что он решился на такой отчаянный шаг?

— Сначала хотел умереть, — сразу отозвался Ахр, словно ждал этого вопроса, — но не получилось сразу. Солнце не сумело выжечь глаза и кожу. Затем решил прийти к тебе в гости, но был ранен одним из твоих подданных.

Тантрион видел, что тёмный веселится, рассказывая свою историю, но веселье его напускное, а в душе у пленника царил ледяной мрак.

— Но юное создание слишком сердобольное — не добило, оставив мне жизнь.

— Зачем хотел встретиться со мной?

— Предупредить о нападении, но не успел, а потом и смысл потерялся в нашем свидании, Тантрион. Думал, у степняков найду свою смерть, пока Паучиха меня не нашла, но лес стал вытягивать из меня силы. Знаешь, она очень жестокая.

— Кто? — настороженно спросил король, останавливаясь напротив Ахра.

— Моя госпожа Фэйари, — дерзко улыбаясь, прошептал тёмный лишь губами.

Тантрион прикрыл глаза. Он выхватил меч, замахиваясь, но смех тёмного его остановил.

— Давай, Тантрион, давно пора положить нашему знакомству конец. Подари мне смерть! — с вызовом кричал тёмный, выпятив грудь, чтобы меч короля пронзил её.

— Зачем ты хотел увидеться со мной? — повторил вопрос владыка, еле сдерживая гнев. Он не опустил меч, просто ждал ответа.

— Уже не с тобой. Я пришёл к тому, кто подарил мне жизнь, очистив кровь от яда Паучихи.

Тантрион изумлённо оглядел тёмного, выискивая изменения. Так вот как он прошёл через ворота! Его кровь больше не была отравленной.

— Как она смогла? — тихо шепнул тот, кто тысячелетиями искал спасения своих собратьев. Были те, кто сбегал из подземелий, но выжить без яда они не могли, проживая короткую жизнь при свете солнца, сгорали в агонии, уходя за грань.

— Не знаю, — отозвался АхраШеррот, — но она это сделала. Ведь она наследница Фэйари, так ведь? И теперь я служу ей.

— Вот только не надо пафоса. Тебя казнят. Даже если она тебя исцелила, всё равно…

— Ну конечно, всё как всегда. Всё, что не касается твоего королевства, всё, что находится за границами твоего леса, тебя не интересует. Даже если весь мир сгорит в огне, главное, чтобы твой лес оставался нетронутым, так ведь! — взорвался тёмный, но закашлялся, упав на колени.

Тантрион смерил склонённую фигуру презрительным взглядом и, убрав меч в ножны, присел на корточки.

— Если бы у тебя была хоть капля благоразумия, то и ты бы понял, что я прав. Лучше беречь то, что есть, а не хвататься за всё сразу. Нельзя завоевать весь мир и не умереть. Всё равно найдётся тот, кто предаст тебя и свергнет, захватив то, на что ты потратил всю свою бесцельную жизнь. Разве нет, король хрустальных гор. Разве не ты захотел власти, разве не ты впустил в наш мир исчадья мрака и ужаса. Тебя казнят, так что прощай.

— Я не могу умереть, — заявил тёмный, нагло улыбаясь владыке.

Тот сощурил глаза, поднялся, не желая находиться с ним рядом.

— Сможешь, без головы ещё никто не выживал, — пообещал он напоследок.

— Она велела исправить свои злодеяния.

— О, Хэни, — расстроенно выдохнул Тантрион, понимая, что тёмный прав. Умереть он не сможет, извернётся, но будет жить, пока не сделает то, что ему повелела Фэйари.

— Красивое имя, — отозвался Ахра, подмигивая владыке.

— Она… — дернулся Тантрион, желая врезать по ухмыляющемуся лицу.

— Она что? — подначивал его тёмный. — Она твоя? Нет, — насмешливо шепнул он, сверкая жёлтыми глазами, — не твоя. Она моя.

Тантрион собрал тунику на груди АхраШеррота и приподнял его над полом.

— Она моя. Можешь даже не мечтать о ней. Я знаю, что ты пришёл за ней.

— Да, ты угадал. Ты сам виноват, надо было лучше её прятать. Ведь Фэйари истребили именно из‑за их дара!

— Заткнись! — отбросил о себя тёмного Тантрион. — Она не покинет моего королевства, и ты останешься здесь, раз нельзя тебя убить, то искупай свои грехи в темнице.

— Нет, нет, она именно сказала — исправляй.

— Так почему же ты тут?

— Потому что здесь тот, кто поможет мне исправить мои ошибки. Поверь, всё можно исправить. И ещё, сними кандалы, моя госпожа в опасности.

Тантрион оглядел руны на руках тёмного, которые краснели на глазах. Сам тёмный начал шипеть, развернувшись спиной к владыке, подставляя руки.

— Освободите его, — приказал владыка.

Стоило браслетам упасть на пол, как камера оказалась пуста — ни тёмного, ни светлого Древнего, только бегущие по коридору стражи, не успевающие за своим владыкой.