Когда вас кто-то любит

Глава 2

На следующий день вышеупомянутая леди, послужившая накануне предметом беседы в «Брукс», сидела на одеяле в маленьком садике у коттеджа. Рядом играл пухленький ребенок, и солнце окутывало их обоих теплыми лучами.

– Ну-ну, малышка, – проворковала она, гладя розовые ножки и ручки. – Сейчас придет кормилица. Ей нужно как следует позавтракать, чтобы ты не голодала. – Приговаривая так, она подняла ребенка, который, судя по сморщенному личику, уже был готов испустить пронзительный вопль. – Пойдем, дорогая, немножко пройдемся.

Аннабел зашагала по цветущему садику, нежно укачивая малышку на руках, что-то тихо напевая и успокаивая раскапризничавшееся дитя с ловкостью, приобретенной в силу необходимости за последние несколько месяцев.

Вскоре в дверях коттеджа появилась молодая кормилица, улыбаясь и протягивая руки малышке.

– Я слышала, как ты плакала, Крикет,[1] и тут же прибежала на помощь. Давайте ее мне, миледи, и мы позаботимся, чтобы скоро животик у нее стал тугой, как барабан.

Аннабел отдала девочку и улыбнулась кормилице, с которой ей так повезло. Добродушная и жизнерадостная по природе, здоровая и крепкая, и молока у нее достаточно, чтобы выкормить и своего ребенка, и Крикет.

– Садись под грушевым деревом, если хочешь, – предложила Аннабел. – Сегодня такое чудесное солнце.

– Уж это точно, мисс. Такое теплое! Буду очень обязана, если проследите, чтобы мою Бетти принесли ко мне, когда она проснется.

– Конечно. Может, я сейчас же вынесу ее корзинку и поставлю рядом с тобой.

– Да, если не возражаете, мисс.

Молли Уитмор слегка присела, благоговейно глядя на прелестную мисс Фостер, бывшую не только самой красивой леди из всех, кого она знала, но и платившую так щедро, что она и ее ухажер Том скоро смогут пожениться и купить свою маленькую ферму.

Аннабел вынесла сначала корзинку с мирно спящей Бетти, а потом корзинку Крикет и поставила обе рядом с Молли.

– Я буду в доме с мамой, но позови меня, если что-то понадобится.

– Не волнуйтесь, мисс. Я прекрасно справляюсь с обеими малышками. А вот вам не мешало бы отдохнуть. Вы почти всю ночь провели на ногах.

– Может, и отдохну, – пожала плечами Аннабел.

Но несмотря на то что она действительно допоздна работала над новой пьесой, о том, чтобы немного подремать, не могло быть и речи. Ее мать тоже требовала внимания. После смерти сестры Аннабел, Хлои, она повредилась в уме.

– Хочешь чаю, мама? – спросила Аннабел, входя в маленький коттедж.

Мать подняла глаза от шитья.

– По крайней мере у нас есть Крикет, – заметила она, словно не слыша вопроса.

– Да, мама, и она пухленькая и здоровенькая. Мы должны быть благодарны Богу за нее.

– Хотела бы я заставить платить этих Гаррисонов, – в который раз холодно обронила мать. Аннабел слышала это с той минуты, когда приехала домой, чтобы ухаживать за матерью и племянницей.

– Прежде всего, мама, нам нужно позаботиться о дочери Хлои. Сейчас она куда важнее Гаррисонов.

– Обещай, что когда-нибудь отомстишь им.

– Обещаю, мама, – ответила Аннабел, как отвечала обычно. – Обещаю.

– Клянись Богом, Белл. Клянись!

– О да, мама, клянусь Богом.

Подойдя ближе, она нагнулась и вытерла слезы, льющиеся по материнским щекам.

– Давай-ка, мама, я принесу тебе чашечку горячего чаю с кусочком макового кекса. А потом ты покажешь мне, что шьешь для малышки Крикет, и мы вместе решим, что заказать у зеленщика и мясника.

Аннабел приехала домой, как только получила известие об отчаянном положении своей сестры. При этом она предпочла никому не говорить о своей поездке, зная, что в ближайшем будущем жизнь сулит немало трудностей. Кроме того, она не желала вмешательства в личные дела семьи, особенно вмешательства Уоллингейма, который в последнее время стал настолько невыносим, что Аннабел порвала с ним, невзирая на все угрозы отомстить.

Кроме того, она была вполне согласна с матерью: Гаррисонам следовало отплатить за подлость и мучения, которым они подвергли сестру, превратив ее короткую супружескую жизнь в сущий ад.

Мечтая, чтобы Хлоя стала респектабельной дамой, Аннабел постаралась обеспечить сестре значительное приданое. Знай она о корыстных мотивах Гаррисонов, немедленно положила бы конец этому браку, несмотря на скандал или даже потерю приданого. Но она, как и Хлоя, оставалась в полнейшем неведении и слишком поздно обнаружила, что ее младшую сестру обманули и превратили в настоящую пленницу.

Она немедленно помчалась спасать Хлою, наняв известного поверенного и двух сыщиков с Боу-стрит, чтобы освободить Хлою из заключения и избавить от тюремщиков. Но здоровье Хлои было серьезно подорвано грубым обращением и жалким существованием на чердаке дома Гаррисонов, и через несколько дней после возвращения у нее начались преждевременные роды.

Юная милая Хлоя умерла, даже не увидев дочь, поскольку была слишком слаба, чтобы открыть глаза.

Малышка Силия выжила чудом. И теперь была на попечении Аннабел. Как и мать, слегка помешавшаяся после смерти Хлои. Оставалось надеяться, что она скоро придет в себя, хотя смерть Хлои не будет забыта обеими женщинами. Такой бессмысленный, такой глупый конец цветущей молодой жизни.

Аннабел винила во всем себя, считая, что должна была все разузнать о семье жениха еще до свадьбы. Став единственным источником дохода семьи после смерти отца, она лучше других женщин понимала жестокость и злобу этого мира. Но Хлоя была так влюблена, что Белл позволила втянуть себя в счастливые иллюзии сестры и словно на некоторое время ослепла, не разобравшись в грубой реальности.

Больше никогда.

Урок невыразимых страданий и смерти Хлои был выжжен огненным клеймом в ее душе.

Больше никогда она не будет столь доверчива.

Но сейчас ее интересовали вовсе не вопросы доверия или правосудия. У нее были более срочные дела. Она мечтала, что малышка Крикет вырастет здоровой и крепкой. И отчаянно надеялась, что мать станет прежней. И… и нужно быть начеку, опасаясь преследований Уоллингейма.

Она не питала иллюзий относительно того, позволит ли он ей уйти с миром.