Когда вас кто-то любит

Глава 9

Вид с монастырского холма был еще более живописным, чем помнили они оба. Долина, расстилавшаяся внизу, зеленая и плодородная, насколько мог видеть глаз, представляла собой лоскутное одеяло полей, буколически усеянных пасущимся скотом. Долину почти надвое разделяла голубая, как небо, река.

Они сидели на попоне, которую расстелил на земле Дафф, и говорили о прошлых временах, когда они вот так же сидели здесь в детстве и любовались пейзажами.

– Тогда жизнь была проще, – пробормотал Дафф.

– Безусловно, проще, – со вздохом согласилась Аннабел.

– Ничего, скоро все устроится.

Эдди был слишком далеко, чтобы услышать это оптимистическое заявление, но если бы услышал, наверное, станцевал бы джигу.

– Надеюсь, вы правы.

Временами она была не так уж в этом уверена.

– Позвольте помочь вам и вашей семье, – попросил он и, не дав ей ответить, поспешно добавил: – Вы сделаете мне огромное одолжение.

– Бросьте, Дафф, не стоит меня искушать. Вы из тех, кто и без подобных затей имеет все, что может предложить ему жизнь.

– Одного богатства недостаточно.

– Только не говорите это несчастным, которые каждый день тяжким трудом добывают свой кусок хлеба, – фыркнула она.

– Понимаю. Но я с радостью сделаю для вашей семьи все, что смогу.

– Я вполне способна сама позаботиться о родных.

– Я вам верю. Но у нас десятки слуг, а вам наверняка не помешает пара лишних рук, чтобы снять бремя забот с вас и Молли.

– Не делайте этого, Дафф, – проворчала Аннабел, поджав губы.

– Но мне так хочется.

Она пронзила его яростным взглядом.

– А вот я совершенно не желаю быть в чем-то вам обязанной.

– Никаких обязательств.

– Так не бывает. Принимаете меня за зеленую девчонку? Мужчины непременно хотят получить что-то за свои благодеяния.

– Только не я.

– Вас так истощили раны? – с намеренной грубостью осведомилась она.

Но он не поддался на уловку, а с улыбкой спросил:

– Хотите узнать точно?

– Вот видите? Вы действуете, совсем как любой мужчина, делающий вид, что отказывается от того, чего в действительности добивается.

– Вы очень недоверчивы.

– Считаете это моим недостатком? – вызывающе бросила Аннабел.

– Я ничем не заслужил вашего недоверия.

– Значит, я могу принять ваше предложение, не опасаясь, что вы потребуете чего-то большего?

– Почему бы вам не сказать прямо? Потребую, чтобы вы стали моей любовницей.

– Прекрасно. Так вы этого не хотите?

– Я не сказал ничего подобного. Просто дал слово, что не попрошу этого.

– Попросите!

– Ни за что.

Она издевательски усмехнулась:

– Полагаю, вы не захотите заключить пари?

– Проиграете.

– Сомневаюсь.

– Ваше дело, – улыбнулся он, – но я не стал бы ставить больше, чем вы можете позволить себе проиграть.

Она так и не поняла, раздражает или оскорбляет ее абсолютное спокойствие Даффа. Но вызов был брошен, и она не смогла устоять:

– Что бы вы сказали насчет пятисот фунтов?

Похоже, она слишком осмелела, зная, что большинство знакомых аристократов могли справиться со своими амурными порывами не больше, чем с приливами и отливами морских волн.

– Я не советовал бы рисковать столь большой суммой. Вашей семье она пригодится больше, чем мне.

– Я не намерена проигрывать.

– Уверены?

– Совершенно.

– Значит, пятьсот фунтов. И никаких временных рамок?

– Вечность? – легкомысленно предложила Аннабел.

– Я предпочел бы нечто более определенное.

– Потому что имеете скрытые мотивы?

– Нет, – рассмеялся он, – потому что привык получать свои выигрыши.

– Какая спесь!

– Вовсе нет. Я просто знаю, на что способен. И пока мы определяем правила, я был бы рад, разреши вы пока что помочь вашей семье. Почему бы не… скажем, два месяца? Разве этого недостаточно, чтобы убедить вас в полном благородстве моих мотивов?

Она очень долго молчала, вовсе не уверенная, хочет ли настолько сближаться с маркизом Дарли, пусть и искалеченным войной. С другой стороны, его помощь действительно пригодится. И нельзя отрицать, что неплохо бы иметь его рядом на случай, если Уоллингейм обнаружит ее местопребывание. И кроме того, пятьсот фунтов есть пятьсот фунтов.

– Два месяца?

– Да. – Он не сказал: «Если только вы сами не попросите меня об этом раньше», – мысль, которая застала его врасплох и ужасно удивила. Поэтому маркиз тут же добавил: – Решать вам, конечно.

– Очень хорошо. Пятьсот фунтов никогда не бывают лишними.

– По рукам! – улыбнулся он, протягивая руку. Она пожала широкую ладонь.

Итак, сделка была заключена.

Он немедленно заговорил на другую тему, словно их пари было случайным пустяком. Словно он думал об этом пари не больше, чем о легком ветерке, колыхавшем листья над головой. Просто стал рассказывать, как мальчишкой часто приходил в развалины монастыря и вел с друзьями рыцарские войны. Показал ей то место, где свалился с полуразрушенной стены нефа, потерял сознание, чем до смерти перепугал друзей.

– После этого родители запретили мне взбираться на стены, – с улыбкой пояснил он, коснувшись поросшей мхом стены, словно припоминая те давние времена.

– И вы послушались? – спросила Аннабел, равным образом способная вести легкую светскую беседу. – Полагаю, что нет.

– Я пытался, – улыбнулся Дафф, – и, конечно, ничего не вышло. В любом случае трудно было бы ожидать такого от мальчишки. Но по крайней мере я стал осторожнее. А вы? Вряд ли вы играли здесь в войну.

Внезапно ей показалось, что он стоит слишком близко: мужской запах, аромат одеколона, широкоплечий мускулистый торс – все это вызывало предательские чувства, которых она предпочла бы не испытывать. Она отступила.

– Собственно говоря, я приходила сюда рисовать.

Потребовалось необычайное усилие воли, чтобы говорить обычным, спокойным голосом… впрочем, она слишком долго была актрисой, чтобы выказать непозволительные эмоции.

– Руины были идеальным местом для впечатлительной молодой девушки и рождали мириады романтических фантазий. Мало того, я написала роман из средневековой жизни, где действие происходило в Бедлоу.

– Сколько вам было, когда вы впервые пришли сюда? – спросил он, думая, что ее волосы в солнечных лучах сверкают, как золотая проволока. У него руки чесались их коснуться. И тут, возможно, по ассоциации с этим ослепительным зрелищем перед глазами возникла другая светловолосая голова, тонувшая в грязи на поле Ватерлоо: смерть Мерримена, ужасное, кровавое зрелище.

Дафф напрягся. Каждая мышца окаменела и стала неподатливой, пока он боролся с мучительным воспоминанием.

– Восемь или десять. С вами все в порядке?

Дафф казался высеченным из камня. Его взгляд вызывал одновременно страх и жалость.

– Я что-то могу сделать? – пробормотала Белл, пытаясь взять его за руку.

Но он рывком отодвинулся. Она вскрикнула.

То ли ее потрясение, то ли выражение ужаса вернули ему разум, но он мгновенно пришел в себя.

– Простите, – бросил он со всей возможной небрежностью. – Я не хотел вас пугать. К несчастью, военные воспоминания имеют способность возрождаться в самое неподходящее время. Извините, если встревожил вас.

– Вам ни к чему извиняться. Я бесконечно сочувствую вашим страданиям.

Сознавая, какие терзания им пришлось пережить после смерти Хлои, она вполне представляла, как перестрадал Дафф. Война – это всегда кошмар, а при Ватерлоо творилось нечто неописуемое.

– Желаете уйти?

Ему хотелось сказать: «Я не причиню вам зла, и Эдди рядом, так что не бойтесь».

Но вряд ли слова успокоят ее.

– Возможно, мы слишком задержались, – вежливо заметил он – Я совершенно потерял представление о времени.

– Вовсе нет. Я просто хотела помочь, на случай если вам вдруг стало нехорошо.

Как она учтива. Впрочем, чего ожидать от известной актрисы. Даже в минуту опасности она может изобразить невозмутимость.

– Со мной все хорошо, но спасибо за предложение. Однако если хотите по-настоящему помочь, – с улыбкой продолжал он, привыкнув настаивать на своем по праву рождения и в силу характера, – поедем завтра со мной на скачки, и я буду искренне благодарен. Скажите «да», и мы немедленно уедем отсюда.

Она на мгновение растерялась, вообразив, что попала в некий своеобразный плен.

– Вы не так меня поняли, – рассмеялся он. – И свободны ехать домой независимо от любого ответа. Просто я очень хотел бы проводить вас завтра на скачки… с согласия вашей матери, разумеется.

– Ваши настроения очень переменчивы, милорд, – чуть настороженно заметила она.

– Признаю, временами именно так и есть. Но в вашем обществе даже худшие из моих демонов готовы присмиреть. Нет, вы вовсе не обязаны выражать свое сочувствие по этому поводу. Я просто констатирую факт. – Он пожал плечами, и глаза снова весело заблестели. – Итак, что скажете? Если вас беспокоит состояние моего разума, поверьте, среди толпы, собравшейся на скачках, вы будете в полной безопасности. И учтите, вы можете выиграть значительную сумму, если будете ставить на тех же лошадей, что и я.

Она улыбнулась, успокоенная его честностью. Хорошо, что он может открыто признать существование этих демонов. Не каждый человек на это способен.

– Хотите сказать, что знаете лошадей лучше меня?

– Возможно, – хмыкнул он. – Почему бы не проверить?

– Еще пари, Дафф? – засмеялась она. – Нет, одного достаточно.

– В любом случае скачки – волнующее зрелище. А если еще и погода продержится, как мы можем проиграть?

– Действительно, как!

Она ощущала пикантное возбуждение, за последнее время совсем ею забытое. Да и мысль о завтрашних скачках почему-то радовала.

– Знаете, я посмотрю, как будет чувствовать себя мама завтра утром, и дам вам знать.

– Я пришлю Эдди.

– О, не стоит гонять человека зря. Если вы ничего не услышите от меня до полудня, может, в час заглянете к нам по пути к ипподрому?

Легкая улыбка заиграла на его четко очерченных губах.

– Я буду молиться за здравие вашей матушки.

Она низко наклонила голову:

– И я тоже.

– Вот и хорошо, – пробормотал он, взяв ее руку. Она не отстранилась, хотя и следовало бы. Повисла короткая пауза.

Чуть подавшись вперед, Дафф легко прикоснулся губами к ее лбу.

– Спасибо за приятное общество.

Ее вот уже много лет не целовали так платонически. Какой чудесный бесхитростный жест! Аннабел невольно улыбнулась.

– Благодарю, – прошептала она.

– Значит, до завтра.

– Если сочетание звезд будет благоприятным, – поправила она.

– Посмотрю, что смогу сделать, – шутливо заметил он.

– Даже вы не настолько высокомерны, Дафф, чтобы командовать звездами.

– Плохо вы меня знаете.

Нужно бы сказать, что она и не собирается узнавать его лучше, но вместо этого она едва слышно прошептала:

– И вы меня тоже.

– Только не говорите, что флиртуете со мной! – фыркнул он.

– Разумеется, нет, – запротестовала она, солгав себе и ему и чувствуя при этом ничем не замутненную радость.

– Как скажете, мисс Фостер.

– Белл.

– Белл, – повторил он вкрадчиво, словно смакуя каждую букву.

Господи, что она делает? Почему так легко поддается его отточенному обаянию? Кто лучше ее знает, как это опасно?

Потихоньку отняв руку, она быстро пошла к лошадям.

– Как считаете, ваш конь может обогнать мою маленькую кобылку на обратном пути? – спросила она, словно между ними ничего не было. Словно она не чувствовала необходимости изображать равнодушие к его несомненному притяжению.

– Это зависит оттого, насколько вы искусная наездница, – живо ответил он, стремясь воспользоваться ее изменившимся настроением.

Она резко обернулась.

– Не менее искусная, чем вы.

– Десять гиней на то, что это не так.

Он понимал ее потребность оказаться как можно дальше от него. Как приятно, что она так благоразумна за них обоих.

Аннабел помчалась к кобылке.

– Посмотрим! – бросила она на ходу.

Если бы он не боялся позорно проиграть, наверное, так и остался бы на месте, любуясь зрелищем. Ее ноги почти не касались травы, юбки развевались, локоны трепетали, и вся она была сплошным наслаждением для глаз. Сапфиры в гребнях сверкали на солнце. Завтра нужно принести Аннабел еще что-нибудь, хотя бы для того, чтобы видеть ее улыбку.

Опомнившись, он тут же бросился бежать с криком:

– Сейчас догоню!

И как же приятно было слышать ее смех!

Почему-то он так и знал, что она рассмеется. Словно между ними протянулась незримая нить. В своем новом, радостном настроении он отказывался определить эту нить как общие несчастья. Он предпочитал думать о духовном возрождении. Или, скажем, оптимизме.

И может, ровно через два месяца это может превратиться в нечто совершенно иное.