Колесница Афродиты

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ресторан внутри был обставлен в строгом деловом стиле, но атмосфера в нём благодаря усилиям персонала царила почти домашняя. Джо и Дэниел провели около получаса, потягивая аперитив и ожидая, пока освободится их столик, разговаривая ни о чём и обсуждая других посетителей.

Только после того, как они сделали заказ, Дэниел глубоко вздохнул и задумался, как начать рассказ о том клубке нервов, который представлял собою его сын. Для него это было нелегко, тем более что вид Джо, сидящей напротив него за маленьким круглым столиком, совершенно не располагал к такому разговору.

Он находил её хорошенькой и уже признался сам себе, что она физически его привлекает. Но он никоим образом не предполагал, что отлично сидящее облегающее чёрное платье, небольшое количество искусно наложенной косметики и мерцающие свечи, оттеняющие нежную кожу, могут произвести на него такое ошеломляющее впечатление и не будут давать ему возможности сосредоточиться.

Джо тихо сидела за столом – маленький оазис спокойствия в этом безумном мире, – с интересом наблюдая за окружающим; её влажные алые губы приоткрылись в лёгкой улыбке, умные серые глаза светились от удовольствия. Интересно, ей нравился вечер или он сам? И почему для него это так важно?

Наконец до него дошло, что за последние пять минут никто из них не произнёс ни слова.

– Так вот, Ричи… – начал Дэниел, откашлявшись.

Джо повернула голову в его сторону и слегка наклонилась вперёд, как бы предлагая ему довериться ей во всём.

– Не знаю, как вы отнесётесь к моему заявлению, Дэниел, но мне ваш сын нравится. Может, он и неуправляем, но признайтесь – с ним не соскучишься.

Дэниел отвёл глаза в сторону и принялся вертеть в руках вилку.

– Он действительно располагает к себе. Вы, пожалуй, удивились, почему сегодня днём я вышел из себя…

Джо усмехнулась, покачав головой.

– Видите ли, имея собственный небольшой опыт общения с вашим сыном, я, наоборот, удивлялась, как это вам удаётся терпеть все его выходки… Считаю, вы должны были бы выйти из себя гораздо раньше.

Они оба засмеялись, немного расслабившись после упоминания о Ричи. Дэниела не особенно обрадовал тот факт, что Джо признавала его сына сущим наказанием, но для него было облегчением найти хоть кого-то, кто разделил бы с ним взгляды на сына. Учителя Ричи в частной школе, которую он посещал в Манхэттене, не шли дальше восхищения его выдающимися достижениями в учёбе, а небезупречный Уилбур Лэнгли отказывался выслушивать любые замечания в адрес своего внука, считая того совершенством во всех отношениях.

– Моя жена Вероника умерла, когда Ричи исполнилось три года, – негромко начал Дэниел, не найдя другого способа приступить к объяснениям. – После её смерти и после того, как Уилбур ушёл на пенсию вскоре после похорон, чтобы путешествовать по свету, я почти полностью посвятил себя «Лэнгли Букс», даже в большей степени, чем до этого. Ричи сейчас заставляет меня расплачиваться за то, что я им пренебрегал.

Джо приподняла левую бровь.

– Не могу сказать, что Ричи выглядит заброшенным ребёнком.

Дэниел покачал головой.

– В материальном отношении – нет, конечно. Уилбур засыпал его подарками из-за границы и удвоил свои усилия, когда вернулся в Нью-Йорк три года назад и обнаружил, что внук достаточно взрослый, чтобы составить ему компанию. Ричи всегда был тихим ребёнком, понимаете, поэтому мне не составило никакого труда переложить все заботы о нём на Сондерс и на няню, которую я нанял, когда он был ещё маленьким. Пока Уилбур снова не вошёл в нашу жизнь, не возникало никаких серьёзных проблем, хотя я должен был обращать больше внимания на угрожающие симптомы.

– Угрожающие симптомы? – переспросила Джо, когда Дэниел замолчал.

Он кивнул.

– Ричи выучил алфавит и цифры в два года, и с того момента всё и началось. К тому времени, когда ему исполнилось семь, у нас в доме не нашлось бы ни единого радиоприёмника или часов, которые бы он не разобрал и не собрал раза по три. Я перевёл его в класс для одарённых детей, по рекомендации преподавателей, и предоставил право воспитывать его другим людям, пока сам был погружён в работу. – Он наклонился к Джо и понизил голос: – Знаете, я читал, что многие талантливые дети могут значительно превосходить других по интеллекту, но в то же время не сообразить войти в дом, если идёт дождь.

– Вы преувеличиваете, Дэниел! – Джо громко расхохоталась. – Ричи весьма сообразителен. Я уверена, у него, по крайней мере, окажется с собой зонтик.

– В самом деле? – Дэниел откинулся назад. – А мой сын проявил хоть сколько-нибудь сообразительности, когда садился в автобус до Нью-Йорка? Ему всего десять лет. С ним всё что угодно могло случиться!

Джо отпила вина.

– Здесь вы правы. Но это была идея Уилбура, ведь так? Вы не можете обвинять десятилетнего мальчика, что он слушается своего дедушку.

– Все дороги ведут к Уилбуру, – сказал, вздохнув, Дэниел. – Знаете, – тоскливо произнёс он, – все, чего бы мне хотелось, – это иметь сына, с которым я мог бы просто играть в мяч, но мы оба каким-то образом этого лишились.

Джо почувствовала жалость к Дэниелу, но одновременно и злость на то, как плохо он сам к себе относится.

– Вы не можете обвинять себя в том, что, как вы полагаете, не заботились о Ричи. Вам обоим, должно быть, было трудно, когда ваша жена умерла. Естественно, вы ушли в работу, а Ричи…

Голос Дэниела посуровел.

– Да, Ричи… Вероника оставила нас, когда ему было всего шесть месяцев от роду. Он на самом деле не знал своей матери – за исключением тех редких моментов, когда она возникала из ниоткуда и осыпала его подарками, прежде чем упорхнуть снова. Наш брак был ошибкой с самого начала, поэтому я обрадовался, когда она принялась искать то, что называла развлечениями. Мне было жаль, что она погибла в авиакатастрофе, но я бы солгал, если бы заявил, что все ещё любил её.

Джо подождала, пока официант поставит на стол две тарелки с только что порезанным салатом; она задумалась и погрустнела.

– Не знаю, что и сказать, Дэниел. «Мне жаль» – этого явно недостаточно. Но у вас есть Ричи, сейчас он с вами, вдали от Уилбура и его влияния, что, как я полагаю, и заставило вас в первую очередь переехать в Сокон-Вал-ли. Вам надо дать Ричи немного времени. Ваши с ним отношения наладятся, если вы дадите друг другу шанс.

– Да, – согласился Дэниел, одарив её слабым подобием улыбки, – но в настоящее время возникло новое затруднение.

– Новое… Не понимаю.

Дэниел перегнулся через стол и взял её за руку.

– Вы, Джо. Новое затруднение – это вы.

– Я? Каким это образом?

– Вы нравитесь Ричи, – объяснил Дэниел, не обращая внимания на салат. – Не думаю, что он полностью это осознает, но тем не менее… Мой сын хочет заслужить ваше одобрение, поэтому сегодня я застал его в гараже кидающим бейсбольный мяч в мишень, которую он нарисовал на стене. Вы нашли с ним общий язык – а я не смог.

Джо смутилась.

– Я польщена. Но тогда почему днём он убежал, вместо того чтобы дать нам посмотреть, как он подаёт?

Дэниел глубоко вздохнул, потом пояснил:

– Он не знает, с каким из Куиннов вы хотите подружиться. Для Ричи это «или – или».

– Но он, надеюсь, не думает, будто я притворяюсь, что он мне нравится из-за того лишь, чтобы завязать отношения с вами? – спросила она сразу же, как только официант убрал нетронутые закуски и подал первое.

Скажи, Джо, ну кто тебя за язык дёргал? – строго выговорила она себе. Ты ведь фактически призналась, что находишь парня привлекательным…

Дэниел потряс головой в ответ на её замечание и торопливо возразил:

– Совсем наоборот. Сегодня днём – перед тем, как я отослал его к машине, – Ричи обвинил меня, что я использую его, чтобы подобраться к вам!

– Ох. – Голос Джо как-то сразу ослаб. А она сама, как изумлённо отметил Дэниел, вжалась в высокую спинку стула, будто пытаясь спрятаться в надёжную раковину. Его сердце стало биться быстрее, когда он понял, что напугал её, но мгновение спустя она выпрямилась и снова наклонилась вперёд. Поставив локти на стол, Джо подпёрла подбородок руками и вежливо спросила: – Ну, и как вы считаете, мистер Куинн, ваш личный вундеркинд прав? Вы пытаетесь «подобраться» ко мне?

Дэниел слегка вздрогнул от неожиданности. Он не ожидал, что Джо выскажется столь прямо.

– Не знаю, – откровенно ответил он. – Незнакомки никогда не появляются перед тобой, когда на голове у тебя надета корзина для бумаг, правда? Я имею в виду, что вы очень привлекательны… Надо быть слепым, чтобы не заметить этого.

Джо прожевала кусочек бифштекса, задумчиво сдвинув брови.

– Я решила принять ваше высказывание как комплимент, – сказала она немного погодя.

Дэниел громко рассмеялся, ощутив, как напряжение, не отпускавшее его весь вечер, улетучилось, оставив его в почти беззаботном настроении.

– Вы не такая, как все, Джо, – промолвил он. Наклонившись к ней, Дэниел взял её руку и нежно пожал её. – Вы напоминаете мне свежий весенний ветерок после длинной холодной зимы. Не могу припомнить, когда в последний раз я так смеялся.

– Бедняжка, – поддразнила Джо, хотя он видел, что его слова тронули её. – Но, думаю, вы сделали хороший выбор, переехав в Сокон-Валли. Этот городок рассчитан в основном на семейную жизнь, так что здесь вы и ваш сын сможете как следует узнать друг друга. Ричи скоро это поймёт. Когда мальчику станет ясно, что он переехал сюда навсегда, он успокоится.

– Мой сын по-прежнему ненавидит бейсбол, хотя ему хочется попробовать – правда, только для того, чтобы заслужить ваше одобрение, – заметил Дэниел; он держался теперь более уверенно. – Ричи ненавидит спорт вообще, и ребят из команды, и тренеров – такой вот всеобщий ненавистник…

Джо вздёрнула подбородок.

– Я и не ожидала сегодня чудес, Дэниел. Дайте ему время, он втянется. А если у него не получится стать игроком, мы откроем перед ним чудесный мир статистики. Ричи, кажется, притягивают цифры. За каждым игроком ведутся подробные записи буквально всего – за исключением, пожалуй, количества «апчхи», позволенных себе играющим на подаче во время матча. Но вполне возможно, когда-нибудь это тоже будут записывать…

Удивляясь как её настойчивости, так и заботливости, Дэниел энергично закивал головой.

– Да, он мог бы ввести все данные об игроках в свой компьютер, и ребята крутились бы вокруг него, чтобы узнать свою среднюю результативность. Думаю, вы нашли самое лучшее решение!

– Прекрасно! – отозвалась Джо. – Хотя я ни за что не поверю в то, что Ричи бросал мяч сегодня вечером только ради меня. Ричи любит вас, Дэниел, не сомневайтесь в этом. А теперь давайте поедим. Мне нужно очистить свою тарелку, чтобы вы смогли наградить меня кусочком того замечательного торта, из-за которого я, собственно, и пришла сюда.

– Сколько же точно земли во владении у вас и вашего брата, Джо? – Дэниел стоял посреди широкой, посыпанной гравием дороги, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. – Я обратил внимание, что вы живёте довольно обособленно, когда заезжал за вами. Когда-то это была ферма с наёмными работниками? Припоминаю, я видел несколько небольших зданий, кроме дома и конюшни.

– У нас с Энди сейчас только тридцать пять акров, намного меньше, чем мы на самом деле обрабатывали. – Джо оперлась на «кадиллак» Дэниела, вдруг подумав, что он выглядит здесь как дома. – Папа продал немного земли, когда мы только купили эту ферму, чтобы усовершенствовать дом и пристройки – обзавестись некоторыми удобствами, например водопроводом, а я продала ещё, чтобы вносить плату за обучение Энди в колледже, после того как папа умер. Но на этом мы остановились – остальная земля наша, и продавать её мы не спешим.

– У вас было много предложений? Это все потому, что вы живёте неподалёку от нового скоростного шоссе… – Дэниел помнил, как много заплатил за свой дом, и ему стало любопытно, почему Джо и её брат отказались от того, что могло бы быть невероятно выгодной сделкой.

Джо не слышала его слов, она унеслась мыслями к разговору с управляющим банком, который посоветовал ей заложить часть фермы для покупки второго лимузина. Этот разговор все ещё мучил её. Она, конечно, наотрез отказалась. Ни за что на свете она не поставит на карту её и Энди наследство – последнее, что осталось у них от отца. Ни за что.

– Джо? – Дэниел перегнулся через машину, пытаясь привлечь её внимание.

– Мой папа был инженером, – тихо начала она, как бы разговаривая, сама с собой. – Не из каких-нибудь там железнодорожных инженеров, он был инженером-электриком, и чертовски хорошим. Именно поэтому он так редко появлялся дома. Он всегда работал, всегда его куда-то вызывали. Энди и я привыкли называть его Дядя Папа – из-за того, что виделись с ним так мало. А потом в один прекрасный день, через месяц после маминой смерти, папа оставил карьеру и вложил всё, что у него было, в эту ферму. – Она улыбнулась Дэниелу. – Нам больше не надо было звать его Дядя Папа. Он отдал нам не только ферму – он посвятил нам всего себя. Каждый день своей жизни, пока не умер.

Лицо Джо светилось любовью, когда она говорила о своём отце.

– Ваш отец, должно быть, был замечательным, заботливым, бескорыстным человеком, – сказал Дэниел и подошёл к ней. Он обнял Джо за плечи и прижал к себе, они облокотились на «кадиллак», её голова примостилась у него на груди. – Теперь я понимаю, почему вы и ваш брат такие прекрасные люди.

– Спасибо, – ответила Джо с лёгкой печалью. – Папа был неплохим воспитателем.

– Джо, я… – начал Дэниел, оттолкнувшись от «кадиллака», но по-прежнему держа её за плечи.

– Да, Дэниел? – она посмотрела на него, её серые глаза затуманились дымкой воспоминаний, неизвестных ему.

– А, да к чёрту все, – простонал он, наклоняя голову. – Я больше не могу с этим бороться. – Дэниел прильнул к губам Джо, заключив её в крепкие объятия. Она скользнула руками по его груди и крепко сомкнула их на его шее, без слов убедив Дэниела в том, что он не ошибся, когда решил, что она примет его.

Её губы были тёплыми и нежными, и он осмелился на продолжительный поцелуй, изумляясь внезапному желанию обладать ею, которое пронзило его тело. Она была такая маленькая и одновременно такая сильная, такая опытная, но и столь ранимая…

Дэниэл чувствовал себя её покровителем, хотя страстно желал разрушить все барьеры между ними. Она ведь была такой влекущей…

Дэниел понимал, что Джо доверяет ему, позволяет ласкать себя, но безмолвно просит принять лишь то, что она хочет дать, и не требовать большего. Он ощущал, как она дрожит в его руках; они стояли совершенно одни в темноте, звуки летней ночи были их единственными свидетелями. Её доверчивость вернула его к реальности.

– О, Джо, – наконец хрипло прошептал он, прервав поцелуй, – ты не представляешь себе, как это было прекрасно! Это напомнило мне первый поцелуй.

– Да нет, представляю, это и в самом деле так, – отозвалась она, как и он, переводя дыхание. – В сущности, я бы сказала, что по шкале от одного до десяти поцелуй заслуживает оценки двадцать три.

Дэниел, довольный, засмеялся. Это растопило натянутость между ними, сохранившуюся ещё с обеда.

– Знаешь, – проговорил он, перебирая её волосы своими длинными пальцами, – я ещё ни разу не целовался с шофёром. Вот, приобретаю опыт.

– Могу себе представить, – со смехом ответила Джо; чуть-чуть отодвинувшись от него, она взяла его за руку, и они вместе пошли к дому. – Если честно, то я тоже раньше не целовалась с клиентами. Ты ведь понимаешь, правда?

Дэниел остановился, повернул её лицом к себе и приподнял ей подбородок. Они стояли в неярком жёлтом свете лампочки над крыльцом.

– Я понимаю, Джо, – мягко сказал он, наклоняясь и целуя её в кончик носа. – И я не буду снова целовать тебя, как до этого, ну, по крайней мере, сегодня не буду, так что не надо бежать в укрытие. Ведь именно это ты сейчас и делаешь, правда?

Джо взглянула на него, комично приподняв брови.

– Не очень-то вежливо, да? – спросила она. – Извини, наверное, я вела себя немного по-детски.

Он повёл её к старомодным качелям на веранде, и они сели, все ещё держась за руки.

– Ты вела себя по-умному, но это вовсе не значит, что я готов уехать домой. Ровно полночь. Расскажи мне ещё о твоём отце.

Джо более чем горела желанием выполнить его просьбу, потому что ей тоже не хотелось расставаться.

– Хорошо, – согласилась она, – про что тебе интересно узнать?

Снова привлекая её к себе, Дэниел ответил:

– Даже не знаю. Просто рассказывай, что придёт на ум.

Джо поглядела вверх на серп луны и улыбнулась воспоминаниям, захватившим её:

– «Посмотри на этот стакан с молоком, Джо», – бывало, говорил мне папа, – медленно начала она. – «Для некоторых людей он наполовину пуст, а для меня знаешь он какой? Наполовину полный. Ты слышала, как синоптики объявляют: переменная облачность? Так вот, тыковка, они не правы. Это переменная солнечность. И так со всем в этой жизни. Всё зависит от того, с какой стороны посмотришь. Всегда помни об этом».

– Отличная философская концепция, – заметил Дэниел, начиная понимать, откуда у Джо такой оптимистический настрой.

– Да, – ответила она, и её голос внезапно погрустнел. – Да, точно. Только она такая простая, что её слишком легко забыть. К сожалению, я сама о ней забыла на некоторое время. После того как папа умер, я ушла с головой в учёбу в колледже, выбираясь оттуда только тогда, когда вспоминала об Энди. После окончания колледжа мне предложили работу в «Рэнсом Компьютерс», и я согласилась, чтобы помогать Энди платить за его обучение. Я хотела быть всё время занятой, чтобы у меня не оставалось ни времени, ни сил скучать о папе – человеке, который значил для меня все на свете. Я на самом деле думала, что буду от этого счастливее.

– Я понимаю, – промолвил Дэниел. – Когда Вероника ушла, я тоже с головой погрузился в работу, а после её смерти только что не жил в офисе. Если работаешь на износ, не остаётся времени на размышления. Это продолжалось до того момента, когда я осознал, что потеряю Ричи, если буду продолжать просыпаться утром лишь для того, чтобы работать, работать…

Джо носками туфелек оттолкнулась от пола веранды, раскачав качели.

– Тебе повезло, у тебя есть Ричи. У меня есть Энди, но он старше твоего сына и более независимый, однако к тому времени, как он поступил на первый курс, я уже так активно продвигалась по служебной лестнице, что он был практически предоставлен самому себе. После того как брат закончил колледж, я работала ещё больше, избегая приезжать в пустой дом. Тем более что платили неплохо, а точнее, очень хорошо.

– Деньги – вот причина всех бед, – сказал Дэниел, подшучивая над её милой откровенностью.

– К тому же именно они заставляют земной шар вращаться, не так ли? – заметила Джо. – Правда, до поры до времени. И потом одним дождливым утром, развалившись за своим полированным тиковым столом в обитом плюшем угловом кабинете, ты случайно бросаешь взгляд в свою чашку с кофе и находишь, что она наполовину пуста.

Он ощутил, как она напряглась, услышал боль в её голосе.

– Твой тиковый стол? Твой угловой кабинет? – спросил он, зная ответ.

Она кивнула, с трудом сдерживая слёзы.

– До сих пор помню, как эта идиотская случайная мысль оглоушила меня, будто удар в солнечное сплетение. Я таращилась на проклятую чашку целый час, пока мир «Рэнсом Компьютерс» вращался вокруг меня, а в голове были только воспоминания о папе, и я разревелась, как ребёнок. – (Дэниел не знал, что ей сказать, как увести от тяжёлых воспоминаний.) – И знаете ли вы, что я, в конце концов, сделала, Дэниел Куинн? – Джо широко улыбнулась ему. – По истечении этого часа я высморкалась, отодвинула мой стул, который можно закрепить в шестнадцати позициях, от моего тикового стола, встала и вышла вон. Ушла от своего компьютера новейшей модели, моего здоровенного денежного счета, моей благоговейно произносимой должности исполнительного директора, моего обеспеченного будущего – и даже не обернулась. Я никогда не смотрю назад!

Если Дэниел раньше мало чему удивлялся, то сейчас был просто потрясён. Джо была директором, исполнительным директором! Он знал, что она умна, но даже не представлял насколько. Хотя если бы она сообщила, что испытала сильный стресс или потеряла работу в связи с назначением на её место другого, это можно было бы понять. Но трудиться в поте лица, чтобы так высоко подняться в своей карьере, а потом просто взять и уйти!

– Ты шутишь! – воскликнул он, с изумлением глядя на неё. – Чем же ты занималась потом?

Джо была так довольна собой, что выложила ему всю историю сразу, а не по порядку, страницу за страницей, как она писала в своём дневнике.

– Ну, первым делом я проверила свой счёт и внесла плату за обучение Энди. Потом в течение двух лет колесила по стране в своём надёжном голубом «мерседесе», останавливаясь, где мне захочется: разбив палатку на залитых лунным светом пляжах Сан-Диего или в мотеле какого-нибудь сонного городка штата Мэн, где, кроме постели, можно получить ещё и завтрак. Я ездила длинными просёлочными дорогами, опуская верх машины и ощущая ветер, запутавшийся в моих волосах, получая удовольствие просто оттого, что чувствовала себя живой и свободной в полном смысле этого слова.

Джо вела подробный дневник своих путешествий, но она ещё не сошла с ума окончательно, чтобы поведать о нём Дэниелу. Она записывала свои мысли, чувства, размышления о людях, которых встречала, и местах, где побывала. Джо впитывала все, как пересохшая губка впитывает влагу, и пообещала себе никогда больше не быть такой дурой, которая добровольно заточает себя в коробке здания в большом городе, неважно, как много за это платят…

– Ну и наконец два года назад, – подытожила она, – когда Энди закончил колледж и сообщил мне, что хочет стать певцом, мы основали «Абботс Аристократ Лимузинс», чтобы поддерживать душу и тело, пока Энди не выпадет его великий шанс.

– Понимаю, – сказал Дэниел, хотя ровным счётом ничего не понимал. – А когда Энди выпадет этот его великий шанс, что потом? Ты продашь своё дело и предпочтёшь снова носиться по дорогам, как какая-то цыганка, пока не кончатся деньги?

Джо потупилась.

– Хороший вопрос, Дэниел. На самом деле я не знаю, что тебе ответить. Может быть, если душа попросит, в один прекрасный день это со мной случится.

– Не верю своим ушам! – Дэниел вскочил на ноги. – Ты такая же ненормальная, как и он! – вскричал он, гневно глядя на неё.

– Такая же ненормальная, как и кто? – спросила она, совсем смутившись. Что она такого сказала?

– Как – кто! – завопил Дэниел, его стремление исправить её речевую ошибку выглядело так же по-детски, как и у его сына. – Уилбур Лэнгли – вот кто! И я ещё думал, что ты будешь положительно влиять на Ричи. Шофёр в оранжевых солнечных очках и тёмно-красных ботинках! Если Уилбур – Питер Пэн, то ты – фея Динь-Динь! Боже мой, мне, наверное, надо сходить к психиатру!

Джо с открытым ртом смотрела, как Дэниел сбежал по деревянным ступенькам и бросился по гравийной дорожке к машине.

– Ты – шовинист, я – женщина-шофёр! – крикнула она ему вслед, откинувшись на спинку качелей и яростно раскачиваясь туда-сюда.

Через минуту Дэниел и его «кадиллак», рыча, умчались в темноту.