Колибри

ГЛАВА 24

Зазвенел колокольчик. Дэвид поднял голову и увидел, как Боне Бинли мимо красных скамеек тащится к нему. Теперь, с наступлением холодов, Боне стал часто ошиваться в магазине, который был намного комфортабельнее веранды Митча и где всегда был горячий кофе. Кроме того, это давало ему возможность время от времени поглазеть на мисс Абигейл.

Сегодня ее здесь не было... Но Боне узнал об этом еще до прихода.

– Привет, Боне, – поприветствовал Дэвид подкрадывавшегося по-бандитски Бинли, ощущая очередной прилив самоудовлетворения, которое он начал испытывать, прослышав, что Боне положил глаз на его женщину. Как «выбранный» самой Эбби, Боне чувствовал такое отношение Дэвида и внутренне негодовал. Он никак не мог себе представить, чего особенного нашла мисс Абигейл в Мелчере.

– Что скажешь, Дэвид? – спросил Боне.

– Спасибо, что принес вчера со станции посылку для Абигейл. Она была счастлива. Она ждала фату уже несколько дней и очень беспокоилась.

Боне кивнул, уставившись в пол.

– Ага.

– Она просила поблагодарить, когда я увижу тебя.

– Ага.

– Она в гостинице, снимается на фотографию.

– Ага.

Дэвид засмеялся.

– Не знаю, зачем я рассказываю тебе это все. В этом городе ничего не происходит раньше, чем ты об этом узнаешь.

Боне, глядя в пол, затрясся в беззвучном смехе.

– Ага, это точно. Да вот хоть бы вчера, когда поналетело это скопление туч, и началась метель, я, наверно, был единственным человеком на улице, наблюдавшим прибытие поезда два двадцать, и то, как с него сиганул этот парень Дюфрейн со всем своим оборудованием для запечатления картинок и остановился у Эдвина. – Боне вынул пачку дешевого табака и откусил порядочный кусок.

Дэвид побледнел как снег.

– Д... Д... Дюфрейн?

– Ага.

– Ты... ты... на... наверно ошибся, Боне. Это был не Д... Дюфрейн, это был Д... Дэмон Смит с его фотографическим оборудованием.

– Этот? Такой светловолосый? Коротышка? Примерно вот такого роста? Н-е-е-а, он не появлялся до девяти пятидесяти сегодняшнего утра. Нет, это другой. Он приехал на вчерашнем последнем поезде и зарегистрировался у Эдвина, как я и сказал.

Боне поднял крышку пузатой печки, прицелился хорошенько и выплюнул табачный сок, который зашипел во внезапно повисшей тишине. Потом, следя уголком глаза за Дэвидом, он вытер рот ребром ладони.

– Я... я полагаю, мне пора идти в... встретить Абигейл, Боне. Я ск... сказал ей, что вс... встречу после того, как она сф... сфотографируется. С твоего позволения...

– Конечно, конечно, – ответил обрадованный Боне, а Дэвид поторопился в заднюю комнату за пальто.

Минуты через три он уже входил в вестибюль гостиницы.

– А, Дэвид, мой дорогой, как идут дела?

– Все... готово для начала, как раз п... после свадьбы.

Эдвин, заметив нервозность Дэвида, дружески засмеялся и ухмыльнулся заговорщически.

– Последние двадцать четыре часа перед свадьбой самые трудные, да, Дэвид? Дэвид сглотнул.

– Теперь можешь не беспокоиться, с таким магазином и женой ты будешь себя чувствовать, как свинья в луже помоев.

В обычном состоянии Дэвид искренне рассмеялся бы вместе с Эдвином, но сейчас он только спросил с обеспокоенным выражением:

– Она здесь, Эд?

– Конечно. – Эдвин показал пальцем в потолок. – Остается наверху уже около часа. Должно быть, к этому моменту получилась первоклассная фотография.

– М... мне н... надо поговорить с ней... одну минуту.

– Конечно, поднимайтесь наверх. Смит в номере восемь, по левую сторону коридора.

– Спасибо, Эд. Я найду.

На втором этаже солнечные лучи прорезали прозрачные кружева на высоком, узком окне в конце коридора. Дэвид беззвучно зашагал по длинной дорожке с выцветшими розами. Его палец начинал болеть, сердце разрывалось.

Час? Она провела здесь час? Нужен ли час, чтобы сделать фотографию? Но она была с Дэ– моном Смитом! Да, несомненно, чтобы приготовиться и выбрать правильно позу требуется как минимум час.

Приблизившись к восьмому номеру, Дэвид увидел, что дверь прикрыта, но не на защелку.

Изнутри доносились неразборчивые голоса, один – мужской, хриплый, низкий, и другой – женский, гортанный, напряженный. Дэвид почувствовал внезапную слабость и оперся ладонью о стену. Голоса были приглушенными, и Дэвид с трудом разобрал: «Остановись, Джесс».

О Боже, это голос Абигейл. Глаза Дэвида закрылись. Он хотел сдвинуться с места, убежать, но, казалось, розы внезапно отрастили щупальцы, державшие его за лодыжки. Он прислушался к хриплым словам.

– Мне нравится, когда ты вот так называешь меня – Джесс. Как ты называешь его, когда он делает это с тобой?

В последовавшей за этим долгой, долгой тишине воображение Дэвида заполнялось ужасными картинами, и его лоб покрылся испариной. «Давай! – сказал он сам себе. – Убирайся отсюда!» Но прежде чем он успел сделать одно движение, раздался напряженный, страстный голос Джесси: «Заставляет ли Дэвид тебя так трепетать? Становятся ли твои груди твердыми, а тело влажным, как под моими руками?» И невнятный ответ Абигейл: «Нет... так, как ты, никогда, Джесс, никогда...» Дэвид замешкался на мгновение, ощущая, как тошнота и страх нахлынули на него, в то как из-за двери доносились звуки занимавшихся любовью людей, позабывших самих себя и предавшихся искушению.

Он шагнул к двери, толкнул ее и проглотил комок который грозил разорвать ему грудь.

Абигейл стояла на коленях на полу с закрытыми глазами, откинув голову. Волосы в беспорядке спадали по обнаженной спине. Корсаж ее подвенечного платья был спущен, и грудь прижималась к Джесси Дюфрейну, который стоял на коленях перед ней, касаясь ее ртом. Вуаль невесты смялась, фата бесформенным наростом лежала под креслом-качалкой позади Абигейл. Посреди булавок лежали раскиданные жемчужные пуговицы и там же гребень и атласные туфли, подаренные на свадьбу Дэвидом. Чувствуя отвращение, но не в силах оторвать от этой картины взгляда, Дэвид наблюдал, как женщина, на которой он собирался завтра жениться, обхватив ладонями подбородок мужчины, стала направлять его поцелуи с одной груди на другую, при этом исторгая из своей груди стоны.

Краска стыда залила лицо Дэвида. Он взвыл:

– Абигейл! Она отдернулась.

– Дэвид! О Боже!

– Так ты хочешь выставить меня на посмешище!

Кровь отлила от лица Абигейл, но не успела она отпрянуть, как Джесси привлек ее к себе, закрывая ее обнаженную грудь от назойливых глаз, положил руки ей на затылок, а его колено напряглось у ее бедра.

– Лучше последи за тем, что говоришь, Мелчер, потому что на этот раз отвечать буду я, а не она, – предупредил Джесси мощным голосом, раздававшимся над ухом Абигейл, которая уткнулась ему в грудь.

– Ты... ты мерзавец! – прошипел Дэвид. – Я был прав с самого начала. Вы – два сапога пара!

– Кажется, да. Это заставляет меня удивляться, какого черта она собралась стать твоей женой!

– Она ею никогда не будет! Можешь забирать ее!

– Продано! – рявкнул Джесси, прожигая Мелчера зловещим взглядом и пытаясь на ощупь натянуть на Абигейл платье.

– Подходящее слово, смею сказать, учитывая деньги, которые она уже получила от тебя!

Абигейл почувствовала, как напряглись мускулы Джесси. Он отстранил ее и собрался встать.

– Стойте! Прекратите оба! – закричала она, схватившись за перед платья и вскакивая на ноги вслед за Джесси, который поставил плечо между ней и дверью. Порванное одеяние, их компрометирующие позы и то, что Дэвид слышал, делало отрицание бессмысленным. Абигейл ощущала себя так, словно падала вниз в бездонную яму, в ужасное никуда. Она хотела подойти к Дэвиду, но он попятился с отвращением.

– Дэвид, прости... прости, Дэвид, пожалуйста, прости меня. Я не думала, что такое случится.

Она умоляюще протянула к нему руку, прижимая другой к себе одежду – Но извинения сейчас столь неуместны, что только заставили Абигейл почувствовать еще больший стыд.

– Ты обманщица и проститутка, – ядовито выдавил Дэвид, заикание которого чудесным образом исчезло. – Ты думала, я этого не узнаю? Еще разок перед свадьбой, так? С этим сукиным сыном, которого ты предпочла мне? Так забирай его, отлично!

Сегодня Абигейл впервые услышала, как Дэвид ругается. Она потянулась, чтобы ухватить его рукав, напуганная тем, что он видел, и тем, как низко она пала.

– Дэвид, пожалуйста...

Но он отдернул руку, словно ее касание было ядовитым.

– Не трогай меня. Никогда больше не трогай меня, – сказал он с холодной ненавистью. Он одернул свое пальто, развернулся на здоровой ноге и прихрамывая ушел.

Глядя в пустоту дверного проема, мисс Абигейл ощутила всю безмерность оскорбления, нанесенного ему. На глаза навернулись слезы, она подняла руки к безмолвным губам. Ее тошнило от самой себя, она закрыла глаза, и ее охватила дрожь.

– Теперь он никогда не женится на мне. О Боже, через час об этом узнает весь город. Что мне делать?

Она дотронулась пальцами до висков и потерла их, потом крепко обхватила себя руками и начала раскачиваться вперед-назад, словно в преддверии истерики.

Джесси стоял в нескольких футах позади нее, не приближаясь и не пытаясь дотронуться до нее. Он тихо произнес:

– Очень просто... Выходи за меня.

– Что?! – Она повернулась к нему, словно не понимая. Потом внезапно засмеялась, заплакала, затряслась – все одновременно со странным привкусом помешательства. – Ох, вот радость-то. Выйти за тебя и всю нашу жизнь кричать, колотить, царапаться и пытаться взять верх друг над другом. Ох... – она снова истерично рассмеялась, – ох, это очень забавно, мистер Дюфрейн, – закончила она, вся в слезах.

Но Джесси не смеялся. Он был совершенно серьезен и с усилием проговорил:

– Да, иногда это забавно, мисс Маккензи, – забавно, возбуждающе, замечательно, потому что это наш способ заигрывать друг с другом. Когда я был далеко от тебя, я обнаружил, что скучаю по этому, поэтому я и вернулся, чтобы посмотреть, настолько ли ты хороша, как я тебя помнил.

– Ты намеренно вернулся, чтобы поссорить меня с Дэвидом, не отрицай этого.

– Я не отрицаю. Но я поменял свое мнение вчера вечером, когда мы говорили. То, что произошло сегодня, я сделал не по замыслу. Просто так случилось.

– Но ты... ты заманил меня в эту комнату, в это... в это кресло-качалку и... и...

– Но ты хотела этого так же сильно, как и я.

Правда по-прежнему была слишком страшной, чтобы мисс Абигейл могла встретиться с ней лицом к лицу, и она, как всегда, была смущена изменчивостью Джесси. Она не могла себе представить, какими мотивами он сегодня руководствовался. Абигейл обошла вокруг него и устремилась к ширме в углу.

– Для тебя это всего лишь игра, манипулирование людьми...

– – Это не игра, Эбби, – возразил он, следуя за ней до ширмы, и сказал в ее плечо, которое оказалось перед ним, когда она отвернулась от него.—Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Абигейл с отвращением расстегнула манжеты.

– Хочешь, чтобы мы стали посмешищем всего города, – мисс Абигейл и ее дорожный грабитель!

Она повернулась к нему, дергая за рукава, и стала подражать говору уличных сплетниц.

– Ты помнишь? Ту парочку, которую застали за занятием любовью за день до свадьбы любовницы с другим мужчиной?

Она с раздражением сдернула корсет. Джесси подошел к ней поближе.

– Это само по себе говорит о том, что мы подходим друг другу. Ты отлично знаешь, что наслаждаешься со мной намного больше, чем с ним, или ты бы никогда не позволила мне зайти так далеко.

Она, придерживая одежду на груди, развернулась к нему.

– Как ты посмел предположить, что у меня было что-то с Дэвидом?! Мы ничего не делали – абсолютно ничего! Мы чисты, как свежевыпавший снег, и весь город знает это!

Они стояли нос к носу и пожирали друг Друга глазами.

– Кого заботит, что думает этот город? Что этот город для тебя сделал, кроме того, что обозвал старой девой, когда тебе было всего двадцать лет?

– Убирайся отсюда, пока я переодеваюсь! – закричала Абигейл, отвернулась, перешагнула через свадебное платье и нагнулась вперед, предоставляя взгляду белые панталоны, более гофрированные, чем те, что видел Джесси на бельевой веревке. Его глаза заскользили по телу Абигейл вниз по притемненной впадине позвоночника, которая уходила в белый хлопчатобумажный пояс.

– Когда я уберусь отсюда, ты будешь идти со мной под руку, одетая в это дорогое зеленое пальто, за которое платил и я, и, посылая этот город к чертям, мы сядем на мой поезд!

Абигейл дернула через голову нарядный лифчик. Она посмотрела вниз, чтобы завязать тесемку на поясе, и Джесси увидел нежные волоски сзади на ее шее.

– Ты еще не потратил свои деньги, так? – она бросила через плечо короткий, пренебрежительный взгляд. – Ну так вот, ты наткнулся на вещь, которую не сможешь купить! – Она надела нижнюю юбку и застегнула ее на поясе.

– Купить тебя! – закричал Джесси, – Я не хочу тебя покупать. Я хочу, чтобы ты была свободна в своем выборе! Ты должна свободно выйти за меня, потому что ты этого хочешь.

– Ты спланировал этот фокус с обольщением сегодня, и не говори мне, что это неправда.

Она потянула блузку с верхнего края ширмы и просунула руки в рукава.

Джесси потянулся, обхватил ее двумя руками за грудь и притянул спиной к своему напряженному телу. Она преднамеренно осталась равнодушной к этому, словно не заметила его прикосновения кроме момента, когда она оттолкнула в сторону его руку, чтобы застегнуть пуговицы на блузке.

– Значит, мы в расчете, Эб? – спросил он, прижимаясь ртом к волосам у нее за ухом. – Разве ты однажды не спланировала мое обольщение? Только ты в нем преуспела, а я не смог... до конца.

Он вдыхал аромат роз, шеи и страстно ласкал ее грудь, наконец, пробудив в ней желание бороться. Она отталкивала его, но Джесси только сильнее сжимал ее, целуя ее затылок и скользя рукой вниз по животу. Они сцепились, в воздухе мелькали локти, ширма рухнула на пол.

– У тебя самые бесцеремонные способы ухаживать! – орала она, оттягивая его руки за запястья, но он тогда обвил Абигейл за талию и крепко прижал к своему возбужденному телу.

– Чувствуешь? Скажи мне, что ты не хочешь этого? Скажи, что я не знаю, что для тебя лучше?

На мгновение она сникла. Джесси ослабил объятие, она вырвалась и повернулась к нему:

– Откуда ты можешь знать, что для меня лучше, если я сама не знаю?

Она покосилась на дверь, которую Дэвид оставил открытой.

– Тогда, я думаю, пришло время мне показать тебе, – сказал он тоном, в котором смешались угроза и нежность, и сделал шаг к ней.

Сердце Абигейл бешено билось. Она была смущена лавиной чувств, которые Джесси всегда пробуждал в ней. Они смотрели друг на друга, как коты в мае, начав медленно, очень медленно кружить, пока Абигейл не оказалась ближе к двери. Она внезапно повернулась и бросилась к ней, но Джесси быстро захлопнул ее прямо перед носом Абигейл. Широко раскрыв глаза и задыхаясь, она попятилась. Каждый нерв ее тела, казалось, пульсировал.

Джесси прижался спиной к двери и схватился за дверную ручку. Он ничуть не запыхался и стоял, заложив ногу за ногу. Он родился с этой расслабленной позой. Улыбка коснулась уголка его губ, а веселые глаза в коричневую крапинку оценивающим, знающим взглядом осматривали Абигейл. Раздался его мягкий, вкрадчивый, соблазнительный голос.

– Ты знаешь, что мы сделаем это снова, правда? Устроим старые заигрывания, которые нам так нравятся. Мы всегда так начинаем, Эбби, – я преследую, ты отбиваешься. Но это не драка, и ты это знаешь, потому что в конце концов выигрываем мы оба. – Он медленным движением отнял плечи от двери. – Иди же ко мне, моя кошечка-чертенок, – закончил он хриплым шепотом, – потому что я уже очень давно подкрадывался, и настало время прыгнуть.

Ей нравилось это, она предвкушала сладостный поток чувств, который возбуждал ее как ничто другое. Ее грудь напряглась, глаза засверкали, но как настоящая кошка она зашипела:

– Давай-давай! Сделай так! Женись на мне! И что тогда? Терпеть это все до конца жизни?

Ухмылка Джесси стала более откровенной.

– Ты чертовски права, – сказал он низким голосом.

– Ох, ты... ты...

Но ему надоело ждать.

– Проклятье... – пробормотал он и – прыгнул! Он ухватил запястья Абигейл и свирепо скрутил ее, стукнув спиной о закрытую дверь. Джесси взял ее за подмышки, и Абигейл ощутила, что ее ноги оторвались от пола. Широкие ладони Джесси смяли ее грудь, его губы – ее губы, и он держал ее, свою пленницу, заставляя извиваться в спазмах желания, нахлынувших на нее под умелым языком Джесси.

Чувства бушевали в ее душе. Джесси бушевал над ее телом. Дыша как ураган, осыпая поцелуями, Джесси пригвоздил Абигейл своим неистовым языком к двери. Наконец он освободил ее рот и посмотрел темными, буйными глазами ей в лицо.

– Проклятье, Эбби, я люблю тебя. Я говорил, я люблю тебя, не за Дэвида, а за себя.

Она не могла говорить. Оба внезапно поняли, что Джесси все еще держит ее, прислонив к двери. Он позволил ей съехать медленно вниз, и последняя заколка упала на пол. Когда ее пальцы коснулись пола, Джесси продолжал легонько придерживать ее, вглядываясь в глаза в поисках сердечного согласия.

– Что скажешь, Эбби?

Ее глаза, обрамленные копной распустившихся волос, сверкали от смущения.

– Как я могу выйти за мужчину, которого боюсь, который швыряет меня прямо на дверь?

Лицо Джесси омрачилось болью, он опустил руки от груди к талии и нежно ласкал.

– О Боже, разве я сделал тебе больно, Эбби? Я совсем не хотел.

Он поцеловал ее в одно веко, потом в другое, потом отстранился, чтобы посмотреть в ее голубые глаза. В его голосе звучала такая мука, которой Эбби никогда не слышала.

– Ты действительно боишься меня, Эбби? Тебе незачем меня бояться. Я всего лишь хочу сделать тебя счастливой, заставить тебя смеяться, может быть, стонать... но не от боли. А от этого...

Он опять закрыл ей глаза своими губами, потом прикоснулся к носу, щеке, вдоль изящной скулы к подбородку и, наконец, припал к губам, которые уже открылись. Руки Джесси легли на плечи Абигейл и сжали их так, что Эбби подумала, что он сломает ей кости. Но рот Джесси был полной противоположностью его рук – мягкий, нежный, теплый язык Джесси легко скользил по губам, потом по зубам и затем передвинулся к уху, в которое Джесси прошептал:

– Признай это, Эбби, ты этого хочешь. Будь честна со мной и сама с собой.

– Как я могу быть честной, если ты так вцепился в меня? Джесси, я не могу даже думать.

Он опустил руки и стал так нежно гладить Абигейл, словно все еще боялся, что она убежит. Вглядываясь в лицо Абигейл, Джесси большим пальцем поглаживал ее груди.

– Эбби, ты говорила, что кричала в пустых комнатах, когда я уехал, пытаясь освободиться от меня. Это тебе ни о чем не говорит?

Ее глаза наполнились мольбой, но Джесси не отпустил ее. Вместо этого, тепло его пальцев просочилось сквозь слой хлопка к коже Абигейл. Руки Джесси оказались внутри блузки, и большой палец, двигаясь, возбуждал Абигейл.

– Я так запуталась, – сказала она дрожащим голосом, закрыв глаза и устало прислонившись головой к двери.

– У тебя есть такое право. Я совершенно не такой, каким должен быть подходящий для тебя человек, как тебе говорили всю жизнь. Но я подхожу, Эб, подхожу.

Абигейл покачала головой и сглотнула:

– Я не знаю, я не знаю.

– Нет, знаешь, Эбби. Ты знаешь, какую жизнь мы будем вести. Мы подходим друг другу во всем, чем бы ни занимались. В разговоре, в споре, в занятиях любовью, в размышлениях... и дурачествах. Эбби, ты боишься, что тебе опять будет больно? Это Дэвид так сказал?

Она открыла глаза и посмотрела через его плечо на кружевную занавеску на окне и снег за окном.

– Я сделала больно Дэвиду, и очень больно.

Ноздри Абигейл затрепетали, глаза закрылись.

– Может быть, ты должна была это сделать ради собственного спасения.

– Нет, никто не заслуживает такой боли.

– А ты, тринадцать лет назад? Она снова посмотрела ему в глаза.

– Я не могу успокоить свою совесть, сказав, что за несправедливость надо платить несправедливостью.

– Тогда позволь мне разделить с тобой стыд, который ты испытываешь, причинив Дэвиду боль. Какого черта, я даже могу выйти на улицу и извиниться перед ним, если от этого тебе станет легче. Ты хочешь, чтобы я это сделал, Эбби?

– Слезы внезапно обожгли ее нос. Слезы из– за потери Дэвида, из-за преданности этого человека. Она почему-то поверила Джесси и подумала, что он действительно встретится с Дэвидом и извинится. В конце концов, Джесси был человеком, который достигает того, что хочет, любыми средствами. Абигейл вдруг почувствовала, как сильно он ее хочет. Замерев у двери, она позволила ему убеждать ее, и ей было сладостно видеть перед собой его смуглое лицо и руки по сторонам от ее головы, которыми он оперся о дверь.

– Перед нами целая страна, Эбби. Ты можешь выбрать любой город, в каком захочешь жить. Я привезу тебя в любое место. Хочешь жить как жена железнодорожного магната в одном из особняков Колорадо Спрингс – хорошо. Будь по-твоему. Ты называешь место, и мы едем. Как насчет того, чтобы начать с Нового Орлеана? Я покажу тебе океан, Эбби, и познакомлю с семьей. Ты всегда хотела посмотреть океан, ты говорила мне. Ты даже попыталась принести его частицу сюда, построив окно а-ля Кейп– Код в обувном магазине, а я отвезу тебя в Кейп-Код посмотреть на настоящие окна, если ты захочешь. – Его глаза были искренними. – Эбби, я не хочу покупать тебя, но я бы купил, если бы мог, я богат, Эбби, и что в этом плохого? Что плохого в том, что я хочу потратить свои деньги на твое счастье? Я обязан тебе своей жизнью, Эбби, так что позволь мне дать тебе...

Вот оно, думала она, вот то, о чем она всегда мечтала, о Джесси, нашептывающем ей слова любви, заставляя кровь кипеть, а чувства парить. Глаза Абигейл открылись и очутились напротив черных глаз Джесси, обещавших целый мир. Абигейл купалась в теплом чувстве безопасности, которое ей давало знание о любви Джесси, но она была не в силах что-либо сказать в данный момент.

Неужели это я, Абигейл Маккензи? Неужели это происходит на самом деле? Этот необычайно привлекательный мужчина с подкупающей искренностью убеждает меня каждым своим словом, что любит меня? Ее сердце было готово разорваться.

Джесси склонился, коснулся шеи Абигейл, ущипнул за мочку и дотронулся до нее кончиком влажного языка.

– Вот чего я хочу, Эб, но чего ты хочешь, сейчас?

Абигейл ощущала, как его дыхание – теплое, быстрое – ударяет ей в ухо. Затем снова раздался его странный, приглушенный голос, расплавлявший все внутри нее.

– Не думай, что это не важно. Если я просуну руку под твою юбку и дотронусь до твоего тела, я знаю, что обнаружу. Не отрицай, что это важно, Эб. Я почувствовал это тогда, и я знаю это теперь, потому что ты хочешь меня.

И где-то в глубине Эбби почувствовала, как понеслась желанная жидкость, олицетворяющая женственность, сопровождаемая чувственным взрывом в той части, которой не касался ни один мужчина, кроме Джесси.

Ее глаза закрылись, грудь сдавило, дыхание стало отрывистым, даже волосы на затылке поднялись, готовые ответить на его ласки.

Абигейл почувствовала, как Джесси прижался к ее животу своим возбужденным телом и начал слегка тереться справа налево, слева направо, делая круговые движения. Его ладони опирались на дверь над головой Эбби. Ее собственные ладони дрожали, пылая желанием дотронуться до Джесси, но он их по-прежнему держал прижатыми к двери позади бедер Абигейл, растягивая чувственный танец, чтобы постепенно, постепенно, постепенно увеличивать его темп и жар, пуговицы его рубашки слегка задевали ее соски, напряженные, как крошечные, твердые колокольчики, под тонким лифчиком.

Абигейл затрепетала. Джесси, Джесси, подумала она, ты так замечательно это делаешь... так замечательно...

Он посмотрел на нее и увидел слабую улыбку на губах, глаза Абигейл были по-прежнему закрыты, грудь теперь подалась вперед, а лопатки все еще были прижаты к двери. Джесси улыбнулся, прекрасно понимая ее состояние, и опустил локти ниже, отодвинулся от нее и языком дотронулся до уголка глаза.

Она так мало знала любви, подумал он, я буду осыпать ее любовью всю оставшуюся жизнь.

Не было сказано ни слова. Руки Абигейл освободились, нащупали бедра Джесси и иступленно притянули его горячее, твердое тело к себе. Джесси заулыбался, зарывшись в волосы Абигейл, и скользнул рукой между ее лопаткой и дверью к талии. Другой рукой он схватился для опоры за дверную ручку и прижался к Абигейл, но под толстым слоем нижних юбок Джесси не мог ничего ощутить.

Бедра Абигейл задвигались вместе с бедрами Джесси, ее руки лежали немного ниже его пояса, словно прислушиваясь к каждому его движению. Она должна, должна, она ждала так долго. Она открыла свои ошарашенные глаза, устремленные в беззвучной мольбе к Джесси, пока он не склонился, найдя своим ртом ее открытые, ждущие, томящиеся губы. Их языки вместе нырнули глубоко, тела так крепко прижались друг к другу, что их пульсы казались неразделимыми.

Она извивалась между дверью и Джесси, а он, прижав рот к ее уху, хрипло прошептал:

– Эбби, я собираюсь отнести тебя на кровать и заняться с тобой любовью, как ты никогда и не мечтала.

Он почувствовал, как она содрогнулась, и понял, что происходит внутри ее. Его собственное тело напряглось внутри сдерживающей его одежды. Он низко наклонился и слегка укусил Абигейл за сосок – словно случайно – прямо через одежду, заставив ее вздрогнуть, сделать резкий вдох и открыть глаза.

Джесси просунул руку ей под плечи, другую – под колени и без труда поднял ее. Руки Абигейл обвили его шею, и Джесси медленно– медленно повернулся к кровати.

– Я буду поддерживать в тебе этот огонь... и поддерживать... и поддерживать... пока ты не признаешь, что любишь меня и не скажешь, что выйдешь за меня, – проговорил он гортанным голосом.

Они уставились друг на друга, он шагнул к постели. Она ощущала его теплые и твердые мышцы на своей груди.

Джесси присел на колено и положил Абигейл на кровать, и стоя над ней, глядя в глаза, сказал:

– И я не потерплю, чтобы мне мешали нижние юбки, которые ты решила надеть на свадьбу с другим мужчиной – платил ли я за них или нет.

Потом, не глядя, Джесси нащупал пуговицы на ее поясе и расстегнул их.

Абигейл охватил трепет, она улыбнулась, из-под бахромы ресниц теперь на Джесси блестели полные истомой глаза.

– Но Джесси, ты заплатил слишком дорого, чтобы устроить эту свадьбу, – проговорила она мягко и убедительно.

– Что ж, я ее и расстрою, – сказал Джесси хриплым голосом, опустил нижние юбки вниз, схватил Абигейл за руку и посадил. – А еще я не знаю, что хорошего в викторианских воротниках.

С завораживающей медлительностью он снял с Абигейл блузку. Она безропотно подчинилась, но когда его черная голова опустилась туда, где только что была одежда, Абигейл предупредила его:

– Выйду я за тебя или нет, я буду одеваться, как сочту нужным – как леди.

– Отлично, – ответил он, снимая блузку. – Ты так и сделаешь. В твоей гостиной, когда будешь принимать жен других железнодорожных баронов за чаем.

Джесси отшвырнул блузку через плечо.

– А в нашей спальне ты оставишь это все в шкафу вместе с твоими лифчиками и вот этим, – он просунул палец под пояс ее панталон и оттянул его.

Абигейл откинулась назад в томлении, закинув руки за голову, и легла, полная ожидания, влюбляясь в Джесси все больше с каждым моментом.

– За них ты тоже заплатил. Думаю, это дает тебе право распоряжаться ими, как ты захочешь.

Джесси опустился рядом с ней на колени и, не спуская глаз с ее лица, снял с себя жилет и рубашку, отбросив их через плечо на пол, где они присоединились к юбкам Абигейл.

– Это верно. Точно так же, как я заплатил и за зеленое пальто, в котором ты собиралась ехать в свадебное путешествие. Но если ты не особо гордишься тем, что я богат, не напоминай об этом без конца.

С Джесси слетел пояс.

– Я могла бы заправлять маленьким обувным магазинчиком, – промурлыкала она, протянув пальцы к тому месту, которое увидела впервые, когда он лежал перед ней умирающий в постели. Прежде чем она убрала пальцы, глаза Джесси загорелись огнем.

Мучительно медленно он расстегивал пуговицы на брюках, обволакивая Абигейл голосом, который струился как шелк.

– Когда я закончу здесь, я пойду и выстрелю в эту чертову вывеску, где твое имя выведено вместе с его.

Пыл в его голосе сделал слово «чертову» почти лаской. Брюки тоже упали.

– Эта вывеска ничего не значит, – бормотала Абигейл со слабой улыбкой.

– Черта с два, – хрипло проговорил Джесси, потянувшись, чтобы развязать тесьму на ее лифчике, потом просунул руку внутрь и повел ее вверх.

Ноздри Абигейл задрожали, дыхание стало неровным.

– Ты не считаешь важным, что я возвращаю назад то, что однажды отдал столь по– дурацки? – спросил он, дергая ее лифчик и наклонившись, чтобы поцеловать впадинку под левой грудью.

Абигейл с закрытыми глазами беззаботно прошептала:

– Возможно, весь город знает, чем мы сейчас занимаемся.

Джесси скользнул языком под другую грудь и засмеялся гортанно, притрагиваясь губами к ее коже.

– И все они, возможно, бегут домой, чтобы тоже немножко позаниматься тем же самым, хотя бы в мыслях.

– Но не так, как ты, Джесс, – сказала она, улыбаясь и желая, чтобы Джесси поторопился.

Но он двигался как неторопливая улитка, расстегивая пояс панталон Абигейл и спуская их ей на бедра, обнажавшие свои манящие изгибы.

– Зато ты занимаешься этим так же как я, и только это важно.

Джесси снова припал к Абигейл, прижавшись к ее бедрам, заставляя ее извиваться. И вот снят последний элемент одежды, медленно-медленно скользящий вниз по телу Абигейл, по следам которого дорожкой шли поцелуи Джесси. Абигейл положила руку на лоб, она больше не сопротивлялась, ее губы раскрылись, и на них танцевал его язык.

– Я это прекрасно помню, – прошептал он хрипло, прежде чем опустить язык в рот Абигейл, которая изогнулась и, застонав, откинулась назад во власти его ласк, содрогаясь под телом Джесси.

– Я тоже... Я тоже... – раздался ее придушенный голос.

Он отлично знал ее, он сильно любил ее, запустив пальцы в ее волосы, он лег всем телом, горячим и твердым, на нее, все еще не внутри нее.

– Скажи это, Эбби, – попросил он, целуя ее под подбородком, когда она откинула голову назад. – Скажи это сейчас, когда я вхожу в тебя.

Абигейл открыла глаза и увидела перед собой полный любви взгляд Джесси, которым он пытливо всматривался в нее. Его локти дрожали рядом с ней, пока он, отстранившись, ждал ее слов.

Она протянула руку между их телами вниз, взяла его разгоряченную плоть и направила к себе в лоно, не отрываясь смотря ему в глаза, пока он входил в нее, двигаясь в сильном, уверенном ритме ее повторяющихся слов.

– Я люблю тебя, Джесси... люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя... – снова и снова, словно аккомпанемент длинным, медленным движениям Джесси. Он увидел, как, скатываясь из уголков глаз, у Абигейл потекли слезы. Губы ее открывались и закрывались, обозначая все те же слова, быстрее и быстрее, пока не замерли открытыми. И тут же Джесси окунулся в ту же пучину страсти, в которой уже уснула в экстазе Абигейл.

Комната наполнилась тишиной, полуденные лучи отражались от снега. Рука Абигеш легла на влажный затылок Джесси. Она рассеянно теребила его волосы. Потом, крепко зажмурив глаза, она внезапно прижала его к ceбе, замерла на мгновение, пытаясь запомнить это ощущение, чтобы никогда не забыть.

– Джесси... ох, Джесси. Потерявший голову от любви. Джесси пс вернул ее и начал без слов качать из сторонь в сторону, в конце концов замерев рядом, глядя в ее безмятежное лицо.

– Поезд подходит, – мягко сказал он. Она улыбнулась и коснулась его нижнегубы, проведя потом пальцем вдоль усов от центра к краю.

– Даже расписание поездов составлено под тебя?

– Может, и под мисс Абигейл Маккензи? – спросил он, затаив дыхание.

Абигейл посмотрела в его влюбленные глаза.

– И под нее тоже, – мягко сказала она. Глаза Джесси закрылись, и он облегченно вздохнул.

Но Абигейл вынудила его снова их открыть, спросив:

– Но что ей делать с полным домом свадебных пирожных и бутербродов?

– Оставить мышам, они их больше любят, чем овсянку.

– Оставить? – растерянно спросила Абигейл.

Джесси привстал на один локоть и с серьезным видом сказал:

– Я прошу тебя встать с постели, одеться, пойти со мной на станцию, держа меня за руку, и не оборачиваться. Все начинается с этого момента.

– Оставить мой дом, мои вещи, все – просто так?

– Просто так.

– Но на улице, наверно, собрался весь город, и они ждут, когда мы выйдем из гостиницы. Если мы пойдем прямо на станцию, они об этом узнают.

– Да, узнают. Разве это не сенсация, выйти у них перед носом и сесть на специальный состав фирмы – мисс Абигейл и ее дорожный грабитель?

Она поразмышляла над этим, глядя на Джесси.

– Зачем эго, Джесси, ты хочешь шокировать их?

– Думаю, это уже произошло, так почему бы не закончить с блеском?

Абигейл не смогла удержать смех. По крайней мере, она попыталась, но Джесси снова обнял ее крепко-крепко. Она беззвучно содрогнулась, и Джесси пришлось слегка ослабить объятия, но не совсем, а ровно настолько, чтобы она смогла сказать «да».

– Мы такие разные, Джесси, – проговорила она опять серьезно, дотрагиваясь до висков Джесси. – Я не смогу измениться ради тебя.

– А я и не хочу. Ты хочешь, чтобы я изменился?

Секунду Джесси боялся ее ответа. Но она ничего не сказала, поэтому Джесси сел на краю постели и повернулся к Абигейл спиной.

Но к этому времени она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, из-за чего играют мышцы его желваков. Она села позади него и, проведя рукой по его плечам, поцеловала в спину.

– Нет, – сказала она тихо, – ты такой, какой ты есть. Только таким я тебя люблю.

Он повернулся к ней, улыбка под его колдовскими усами – и протянул руку ладонью вверх:

– Тогда пошли.

Абигейл положила ему в ладонь свою руку и, смеясь, позволила стянуть, вернее сдернуть себя с кровати.

Он прижал ее обнаженное тело к своему, оторвал от пола и провел рукой по позвоночнику.

– Поторопись, женщина, – предупредил он, усмехаясь, – или мы опоздаем на поезд три двадцать до Денвера.

Он отпустил ее и легонько шлепнул.

Они одевались, глядя друг на друга. Абигейл хотела подобрать порванный свадебный наряд, пуговицы и атласные туфли, но Джесси нежно приказал:

– Оставь.

– Но...

– Оставь.

Она посмотрела на платье, оно напомнило ей о Дэвиде, и она поняла, что должна сделать.

– Джесси, я могу оставить все, но я не должна... – она подняла умоляющий взгляд, – я не должна покидать Дэвида таким образом. – Джесси замер, ни единый мускул не дрогнул у него. – Нельзя причинять ему боль. Можно мне вернуться в магазин и объяснить ему, что я не хотела сделать ему больно?

Черные глаза Джесси были непроницаемы, когда он, склонившись перед Абигейл, начал застегивать ремни на чемоданах с фотографиями.

– Пожалуйста, лишь бы он не стоял между нами всю жизнь.

Это были самые трудные слова в его жизни.

Через несколько секунд Джесси держал новое зеленое пальто, а Абигейл просовывала в его рукава руки. Потом они обернулись возле двери, чтобы осмотреть комнату – перевернутая ширма все еще лежала на боку, свадебный наряд валялся кучей, порванный и помятый, пуговицы были рассеяны по комнате вместе с вуалью и брошенными атласными туфлями.

Надеясь, что Джесси поймет ее, Абигейл вернулась и подобрала туфли, сунув их под пальто. Они вышли из гостиницы в холодный солнечный полдень.

Джесси взял Абигейл под руку, и они пошли по тротуару к обувному магазину в конце улицы. Потом он ждал ее на улице, держа руки в карманах, пока Абигейл возвращала белые атласные туфли Дэвиду Мелчеру. Казалось, прошла вечность, прежде чем она вышла, хотя на самом деле это заняло всего несколько минут.

Звякнул колокольчик, Джесси поднял глаза, пристально вгляделся в лицо Абигейл. Она взяла его за руку, и они направились обратно к станции.

У него внутри зародилось какое-то странное, неуютное чувство.

Она улыбнулась ему:

– Я люблю тебя, Джесси.

И у него отлегло от сердца.

Они прошли по всей Мэйн-стрит, ловя на себе любопытные взгляды. На станции их ждал поезд, нетерпеливо выпуская пар, который белым дыханием выплескивался в холодный воздух Колорадо.

С боку второго с конца вагона сверкал герб с эмблемой «РМР» на листовом золоте с переплетенными кроваво-красными ветками.

Абигейл в замешательстве посмотрела на знак, потом вверх на Джесси, но прежде чем она успела спросить, он подхватил ее на руки и водрузил на ступеньки специального фирменного вагона.

Внезапно Джесси остановился, обернулся, взглянул задумчиво на пустынные улицы, снова опустил Абигейл на ноги и сказал:

– Погоди минутку. Не уходи, – и соскочил со ступенек.

С хладнокровием, которому позавидовал бы любой, Джесси вытащил револьвер, прицелился в вывеску вниз по улице с выведенными на ней именами Дэвида и Абигейл Мелчер и выстрелил два раза. Из всех магазинов вдоль по Мэйн-стрит выбежали обеспокоенные люди, чтобы узнать, что за чертовщина здесь происходит.

Но все, что они увидели, была вывеска, лежащая в снегу возле главного входа в обувной магазин, и спину Джесси Дюфрейна, исчезающую в поезде.

Он снова подхватил Эбби на руки и приблизил ее удивленные губы к своим.

– Ни одно место не сравнится с домом, – сказал он и, целуя ее, захлопнул ногой дверь.

– С домом? – повторила Абгейл, оглядываясь вокруг на пышную изумрудную бархатную отделку внутренности вагона. – Что это?

Абигейл силилась увидеть то, что скрывала голова Джесси. Он не собирался ее отпускать и по-прежнему держал на руках.

– Это, моя дорогая Эб, твои апартаменты на медовый месяц, специально заказанные к случаю.

То, что предстало взгляду Абигейл, вовсе не походило на помещение третьего класса. Она ни разу в жизни не видела такой роскоши – огромная кровать, покрытая зеленым бархатом, уютный обеденный столик, накрытый на двоих, бутылка шампанского в полгаллона в круглой чаше,, красивая медная ванна чуть в стороне от пузатой печки, в которой потрескивал огонь, глубокие кресла, мягкие ковры.

– Джесси Дюфрейн, ты – коварный дьявол! Как тебе удалось подогнать состав на Разъезд Стюарта так точно? И прекрати целовать мою шею, словно не слышишь моих обвинений. – И Абигейл захихикала.

– Я перестану тебя целовать не раньше, чем ад замерзнет, мисс Абигейл Маккензи.

– Но это действительно фирменный вагон. Значит ты планировал меня совратить с самого начала!

– Закрой свой восхитительный ротик, – сказал он, закрывая его за нее. Поезд тронулся. Джесси шагнул к широкой кровати. Вагон, набирая скорость, начал раскачиваться, и поцелуй смазался.

Они рассмеялись, и Джесси посадил Абигейл на кровать, отступил и спросил:

– Что сперва? Ванна, обед, шампанское... или я?

– У нас много времени? – спросила она, расстегивая пуговицы пальто.

– Мы можем не выходить до самого Нового Орлеана, – ответил он все с той же жуликоватой ухмылкой и озорным блеском глаз, манящих Абигейл.

Сняв пальто, Абигейл взглянула на ванну, на бутылку шампанского, на накрытый для двоих столик, на окно рядом, за стеклом которого проносился назад весь мир. И на мужчину... расстегивавшего свои манжеты.

– Ну тогда как насчет того, чтобы заняться всем этим сразу? – предложила Абигейл Маккензи.

Брови Джесси поползли вверх, а руки на мгновение замерли, но потом начали расстегивать пуговицы на груди.

– Хорошо, черт побери... – восхищенно пробормотал Джесси Дюфрейн, щекоча Абигейл своими завораживающими усами.