Консуммация в Момбасе

7. СРЕДИ ПАЛЬМ НА TAKAWIRI

Я лежу на высокой кровати. Ногой пытаюсь сбросить голубоватую ящерицу, ползущую вверх по ножке койки. Не могу удержаться, исполняя сей акробатический трюк, и падаю вниз. Долго лечу, но не грохаюсь на пол, а лишь просыпаюсь.

Мы с Энди живём на Takawiri Island, это на озере Виктория. Здесь крошечная гостиница — четыре домика, всего восемь комнат плюс отдельно стоящий бар. У питейного заведения не хилые размеры; внутри развешан рыбацкий реквизит и имеется надпись по-английски о том, что это логово рыбаков. Хозяин бара и гостиничных домиков — высокий чернокожий парень лет тридцати. Ежедневно для своих постояльцев он готовит свежую, только что выловленную рыбу.

Сам остров простирается на три километра в длину и один в ширину. К западу от него в полутора километрах лежит остров Mfangano, который куда больше, а где-то далеко на востоке остался Кисуму. Мы решили пожить в кенийской глуши. Кроме двух полузаброшенных рыбацких деревушек и нескольких маленьких ферм на острове нет ничего. See life in its natural, pure form! — толкую я Энди.

В двух шагах от гостиницы классная бухта с чистой водой и белым песком, на её берегу ряды высоких кокосовых пальм. Можно даже купаться в озере, но не стоит заплывать далеко из-за крокодилов, которых я опасаюсь. Однако больше всего меня радует берег с белым песком — это большая редкость на озере Виктория.

Когда мы были в Кисуму, я перекрасилась; на одну блондинку в Кении стало меньше. Теперь у меня чёрные как смоль волосы. На рынке в Кисуму я купила юбку из пёстрой ткани. В ней я мало чем отличаюсь от местных белых и мулаток.

Перед обедом спрашиваю на суахили у нашего бармена-хозяина: может ли он приготовить икру нильского окуня в розетках изо льда с Килиманджаро.

— Нет, мэм, — смеётся он.

— А в обычных ледяных розетках?

— Откуда, мэм. Генератор работает с перебоями, морозильник отключён.

— Ну, хотя бы буйволиные почки в пальмовом вине есть в твоём баре? — хихикаю я.

Хозяин виновато улыбается и качает головой. Трогательный деревенщина, но не дурень.

— Что же такое?! чего не хватишься — у тебя нет! — укоряю я его.

Приходится довольствоваться кусками запечённого нильского окуня, которого хозяин выловил поутру. А что делать?!

Ещё мы с Энди продолжаем профилактику от малярии; правда, бутылка уже другая: в баре у хозяина водится джин Gordon’s, который на десять процентов покрепче, чем наш прежний Seagram’s Lime Twisted Gin.

Вечером я справляюсь у Энди:

— Милый, тебе приходилось спать под пальмами?

— Вот ещё…

— А как насчёт сексуальной трансакции под пальмами?

Он настороженно смотрит на меня.

— Сознайся, тебя ведь никогда не имели среди кокосовых пальм. А я давно мечтаю выебать своего мужа в такой экзотической обстановке; надеюсь, кокосы на нас не упадут.

— Ты идиотка! — хрюкает он, — я же не горилла, и даже не бонобо.

— Милый, я хочу, чтобы здесь на Takawiri мы начали заниматься пеггингом в миссионерской позиции: глаза в глаза. Для этого тебе надо лишь поднять ноги, лёжа на спине. В Священных книгах пеггинг не называют грехом. Прелюбодеяние — да, грех; оно присутствует в десяти заповедях. А пеггинг — нет. Правильно?

Он смотрит с усмешкой:

— Джей, даже при твоём слабоумии африканской обезьяны легко догадаться, что Священные книги были написаны раньше двухтысячного года нашей эры. Это я к тому, что название «пеггинг» появилось в нулевые годы третьего тысячелетия, — злится Энди. — По обычаям Древнего Рима женщинам моложе тридцати лет запрещалось пить вино, а то, что теперь называют пеггингом, не разрешалось никогда. Если б Священные книги писались сейчас…

Не даю ему договорить, угрожающе ору заранее приготовленные фразы:

— Значит, ты предпочитаешь получить от меня тамакери на Takawiri? Что ж, готовься! это легко устроить.

Энди молчит. Я же вспоминаю руководство «The Adventurous Couple′s Guide to Strap-On Sex». Там написано, что миссионерская позиция обеспечивает «более интимные ощущения». Ещё я знаю, что в пеггинге обширное поле для фантазии.

— Сегодня ночью я трахну тебя, милый, на берегу озера Виктория среди кокосовых пальм! и тогда обойдёмся без тамакери, — примирительно шепчу в ушко Энди. — Под ягодицы я положу тебе подушку из спальни, будет удобно, — продолжаю уговаривать мужа.

— Дорогая, давай остановимся на интрамаммарном сексе под пальмами. По крайней мере, не придётся волочь на берег озера подушку.

— Попробуй лучше заняться оральным сексом с моим strap-on dick, — усмехаюсь я, — будет забавно.

— Дорогая, теперь в двадцать первом веке всё работает на китайцев. Поэтому скажу на их птичьем языке: ты есть байчи, хотя во ай ни. Последнее на твой родной суахили переводится как накупенда или атака кутумба, что, на мой взгляд, одно и то же.

— Милый, не раскрашивай носорога! Бери в спальне подушку и пойдём на берег к пальмам. Don’t be silly! Or you want me to punish you? Maybe you want me to spank you daily after supper?

В этот момент я чувствую нарастание офигительной злобы. Я готова оторвать яйца своему русскому тембо, если откажется от пеггинга на берегу озера. Он, почуяв неладное, наливает в два стакана немного джина Gordon’s, мы чокаемся, и вот уже приятный алкоголь струится по моему пищеводу. Вешаю на плечо сумку с секс-игрушками, Энди покорно берёт в руки подушку, прихватывает с собой бутылку Gordon’s, и мы идём в душную южную ночь. Я знаю, на песчаном берегу Takawiri нас встретит прохлада.

Яркая полная Луна, свежий ветерок с озера и несколько глотков джина среди кокосовых пальм на пустынном берегу постепенно делают меня доброй. Отдаю бутылку Энди. Then I order Andy to drop his pants. Он понимает, мой приказ надо исполнить сию же минуту. От вида голого мужа возбуждаюсь до предела. Я шепчу:

— Andy, I just want to lay you back, spread your legs.

Ласкаю его cock, balls… I want to be the best Mistress Wife. And I love to fuck his ass! So, with deep strokes, I stuff Andy full with my red strap-on dick. I’m going to show Andy my love. My rubber dick is riding in and out… И происходит чудо, I fuck my husband like the cock-hungry pussy bitch he is. Нам — и ему, и мне — становится совершенно всё равно, кто мы, зачем оказались в кенийской глуши на песчаном берегу большущего озера среди здоровенных пальм. Нас не беспокоит, что будет дальше. И полная Луна, узнав наши тайны, бесстрастно смотрит на нас.

I felt in love with Andy forever. Мы лежим на пустынном берегу, тихо плещется вода. За нами два ряда кокосовых пальм; нынче сухой сезон, комаров почти нет. Над озером стелется ночной туман. Небо с висящей на нём Луной кажется таким близким, что хочется окунуть в него руку и зачерпнуть пригоршню звёзд. В Москве в нашем спальном районе Перово наверняка стоит сейчас тяжёлая предутренняя тишина, — думается мне. Даже дворники-таджики ещё не проснулись. Если в это время выбраться на улицу, то тебя окутает адский холод. Зачем люди живут там?! Даже на родной земле не стоит ебаться до могильного червя, а уж в Москве… Мир большой. Life is short and the world is wide.