Контракт на счастье

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Нет, подумала Фэй, так предложение женщине выйти замуж не делают. Данте просто информировал ее о своем решении. А тон был такой, словно он говорил с поставщиком продовольствия. Данте огорошил ее подобным заявлением, даже не удосужившись узнать, чего на самом деле хочет она сама.

Фэй пристально смотрела на него, не зная наверняка, что именно надеется отыскать в выражении его лица, как вдруг усилившийся дождь громко забарабанил по ветровому стеклу автомобиля. Похоже, ничего не исправить. Фэй была беременна от Данте, поэтому он решил взять на себя обязательства и жениться на ней. Он желал удостовериться, что наследник «Валенти Энтер-прайзиз» признан законным, а его мать не совершает ничего неподобающего, вроде занятия карьерой. Иных причин жениться на Фэй у Данте не было.

Внезапно Фэй против воли вспомнила его виллу в Тоскане. Она представила, как стоит на крыльце виллы с ребенком на руках и ожидает возвращения Данте домой. В глубине ее души что-то дрогнуло. Нет, подумала она, все будет совсем иначе. Ведь та иллюзия, которую представляла себе Фэй, была наполнена любовью, а предложение Данте не предполагало никаких чувств. И мечта Фэй превратилась в кошмар: она представила, как сидит у кроватки ребенка и ждет Данте, не зная, где он и с кем. Разве сможет она жить рядом с человеком, не способным на взаимные чувства? Ведь всего одна неделя, проведенная в Италии, едва не погубила ее.

— Ты считаешь, что два человека, не любя друг друга, должны страдать, живя вместе только ради своего ребенка? — спросила Фэй.

Данте пожал губы. На краткий миг Фэй почувствовала триумф оттого, что ей удалось причинить Данте душевную боль. Она и представить не могла, что в мире найдется еще одна женщина, способная ответить на предложение Данте так же, как ответила она.

— Я сомневаюсь, что наши страдания от вынужденного брака будут намного сильнее тех, которые сопровождают многие другие пары, — выпалил он с досадой и насмешливо поднял бровь. — По крайней мере, мы знаем, что подходим друг другу в постели.

Фэй мрачно взглянула на него. Однажды она надоест Данте, поскольку это неизбежно, и куда тогда он ее отправит?

— В браке отношения строятся не только на основе секса, Данте.

Его охватило разочарование. Она говорила о своем желании к нему, как о каком-то ничего не значащем факте! Данте захотелось запустить руки под ее чересчур скромное пальто, коснуться мягкого и податливого тела и ласкать его до тех пор, пока Фэй не начнет умолять его заняться с ней любовью. Впервые в жизни он желал нечто большего, чем просто сексуальных утех.

— Да, в браке присутствует не только секс, — проворчал он, стараясь унять бурлившее в крови желание. — В браке рождаются дети.

А как насчет любви? Душа Фэй разрывалась на части. Разве браки не заключаются по любви?

— Вне брака рождается огромное количество детей, — сказала она. — Что, если я захочу остаться в Англии?

Дождь стал настолько сильным, что теперь ее дома практически не было видно. Почему всякий раз, когда она хочет добиться от Данте взаимности, они начинают ссориться? Фэй ведь даже притвориться не в состоянии, что в Лондоне ей будет лучше. Но разве может она позабыть о своей гордости и мечтах о будущем?

— Зачем тебе здесь оставаться? Тебе нужна независимость? — резко спросил он и, нахмурившись, отвернулся от нее.

— Потому что я нужна в ресторане «Маттесон».

Странно, но Фэй почему-то не стала заявлять ему, что вообще-то в Лондоне она родилась или что надеется однажды встретить здесь мужчину, который полюбит ее. И все оттого, что впервые в жизни она почувствовала себя по-настоящему дома только в Италии. Именно там она надеялась обрести настоящую любовь.

— Сегодня я был потрясен, — честно сказал Данте, отчего Фэй ощутила в душе гордость. — О деньгах тебе больше незачем беспокоиться. Теперь я не вижу причин отказывать тебе в инвестициях.

Возможно, успехи Фэй должны были бы возвысить ее в глазах Данте, однако теперь уже было поздно. Он считал, что она ничего не заслуживает, а теперь решил бросить ей подачку в виде денег, чтобы подобраться к своему ребенку. И все же Фэй не могла не признать, что он предложил ей замужество, решившись принять на себя обязательства.

— Если потребуется, ты сможешь управлять своим рестораном из-за границы.

— Ты сразу же отрицаешь возможность того, что я останусь здесь! Не удивлюсь, если твои юристы лишат меня родительских прав.

Фэй понимала, что ввязывается сейчас в опасный спор. Ее сердце колотилось так часто, будто она провела на боксерском ринге десять раундов. Однако она хотела понять намерения Данте до конца.

— Я считаю, что ребенок должен общаться с матерью.

Что ж, его слова были разумны. В глубине души Фэй надеялась, что Данте уверен в необходимости общения ребенка и со своим отцом. Однако только что он ясно дал ей понять: она будет исполнять при ребенке исключительно роль биологической матери. При мысли об этом в груди у Фэй заныло.

Она молчала, и это начинало его раздражать.

— Если ты и дальше будешь игнорировать то, что я говорю, мне придется на самом деле обратиться к юристам.

Фэй почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Она долгое время не произносила ни слова, понимая, что сейчас делает серьезный выбор. Хотя, если честно, выбора у нее не было. Ведь Данте все заранее решил.

— Поверь, Данте, я не игнорирую тебя. Да, я выйду за тебя замуж.

Никогда раньше Фэй не представляла себя произносящей подобные слова. Говоря о своем решении, она понимала, что рядом с Данте ее ждут далеко не радужные времена.

Он проводил Фэй до двери дома, держа над ее головой огромный зонт. Фэй невольно задалась вопросом, зачем защищаться от дождя, если в ее сердце отныне и навсегда поселилась стужа? Он сделал ей предложение стать его женой так, будто договаривался об очередной сделке. Фэй понимала, что для нее единственный способ вынести холодность Данте — это проявить к нему точно такую же отстраненность.

— Ты была у доктора? — небрежно спросил он, словно обсуждая практические детали сделки.

Фэй покачала головой.

— Почему? — удивился он.

— Я сделала домашний тест на беременность. У меня не было времени на визит к доктору.

— Тогда завтра же утром пойдем в клинику.

Все понятно, подумала Фэй, Данте решил получить твердые гарантии того, что станет отцом, прежде чем расстанется со своими деньгами и признает ребенка своим. Не забудь записать в своем ежедневнике, когда и какие симптомы беременности у меня проявляются, размышляла она. Данте явно не поверит ей на слово, пока не получит подтверждение от доктора.

— Я запишусь к врачу, но сомневаюсь, что мне удастся сделать это завтра, — сказала Фэй, отыскивая ключи. — Утром мне нужно быть в ресторане.

— Там справятся и без тебя, Фэй. Я обо всем позабочусь.

Два месяца назад она была готова отдать все что угодно, лишь бы «Маттесон» преодолел трудные времена. Теперь же ей казалось, будто она оставила в этом ресторане частичку своей души.

— Что касается доктора, я сообщу в одну из лондонских частных клиник о нашем приезде к девяти утра, — продолжал Данте. Что удивляться? На этом свете было много людей, ждавших визита Данте Валенти с распростертыми объятиями. — Потом мы поедем к ювелиру. Журналисты определенно пожелают увидеть на твоем пальце невероятно дорогое кольцо после того, как я объявлю о нашей свадьбе, — он сердито посмотрел на нее, будто ожидая реакции, но выражение лица Фэй было каменным.

Она совсем забыла, что теперь их повсюду будут сопровождать журналисты. Однако внезапно все это показалось ей незначительным, когда она вспомнила о недавно принятом решении.

Фэй подумала о том, как месяц назад вернулась в свою квартиру и сразу возненавидела ее за то, что раньше не замечала унылости и сиротливости своего жилища. Что ждет ее в будущем? Фэй предстоит делать только то, чего желает Данте Валенти, дабы удовлетворить ожидания окружающих людей относительно статуса его жены и матери его ребенка. Мнением Фэй никто интересоваться не будет. Ей придется навсегда забыть о своих желаниях.

Пусть так, но ведь у нее будет ребенок. И все-таки душевная боль от несправедливости положения, в котором она оказалась, становилась все сильнее. Наступит день, когда страдания Фэй будут настолько сильны, что она просто уже не сможет проснуться…

— Очень хорошо, — сухо произнесла она. — Увидимся в девять утра.

Фэй подумала, что жизнь оказывается совсем непростой и отличной от той, которую себе воображаешь, как только начинаешь идти вперед.

Едва она открыла глаза, проснувшись следующим утром, как почувствовала, что что-то не в порядке. И это было мягко сказано. В действительности происходило нечто ужасное. Фэй машинально присела в кровати. Предметы в комнате вроде бы стали приобретать очертания, но четко она их различить не могла. Дело было совсем не в тошноте.

Фэй нащупала ковер босой ногой. Ее одолевала не прежняя неприятная, но понятная слабость, к которой она постепенно начинала привыкать. С ее организмом происходило нечто иное.

Фэй в полутьме добрела до ванной комнаты, надеясь, что ее нынешнее состояние всего лишь последствия вчерашнего общения с Данте. И внезапно она вспомнила странное ощущение, когда поднималась с кровати, подумав тогда, что ей почудилось.

Она ведь беременна! Фэй зажмурилась, босые ноги неприятно холодил кафельный пол ванной комнаты. У нее не было месячных вот уже несколько недель. Она ведь недавно сделала тест на беременность. Это означает, что…

Как только Фэй увидела на полу у себя под ногами кровавое пятно, сразу же осела вниз, как тряпичная кукла. За мгновение до этого ей показалось, что она падает с очень высокого здания, а все самое ей дорогое остается наверху этого дома. А потом перед ее глазами все померкло.

Данте снова и снова нажимал кнопку домофона на доме, где жила Фэй. Решив, что домофон не работает, Данте проник внутрь через дверь помещения, где предполагалось находиться охране. Внутри здание на самом деле выглядело намного пристойнее, чем снаружи вчера вечером. Однако это было, скорее всего, потому, что теперь Данте четко знал: Фэй и его ребенку уже не придется жить здесь.

После вчерашнего разговора Данте не чувствовал себя победителем. Он хотел, чтобы она согласилась выйти за него замуж, признав это единственно разумным решением. И Данте совсем не ожидал, что Фэй согласится с ним так быстро. Она ведь всю свою жизнь только и делала, что доказывала свою независимость. Но почему, уступая ему, она вела себя так отстраненно?

Данте всегда считал отстраненность в характере женщины неким достоинством. Тогда почему теперь ему кажется, что он поступил с ней нечестно, заманил в ловушку, предложив в этой жизни все? Дьявол побери, Фэй очень искусно изображает из себя мученицу, и ему даже хочется доказать, что его влечет к ней не только физически. Ведь, по правде говоря, Данте приехал в Англию только потому, что ему не хватало сексуальной близости с Фэй.

Прыгая через две ступеньки, Данте поднялся по лестнице к ее квартире.

Трижды постучав в ее дверь и не дождавшись ответа, Данте заподозрил неладное. Фэй упряма, но сегодня они договорились пойти к доктору. В то мгновение, когда Фэй неожиданно сообщила Данте о своей беременности, он увидел в ее взгляде нескрываемое желание материнства, чего никак не предполагал ранее. Значит, ей небезразлично будущее их ребенка.

— Фэй! — проревел он через тонкую деревянную дверь. Ответа не последовало. Дверь явно была не слишком прочной. При желании Данте выломает ее. — Фэй?

В ответ снова молчание. Затем из-за двери раздался звук, похожий на стон раненого зверя.

Через мгновение Данте выбил плечом дверь; потом быстро прошел в гостиную. Там никого не оказалось. Еще одна дверь вела в кухню, вторая, должно быть, в спальню и ванную комнату.

Фэй пребывала в полубредовом состоянии. Ей уже казалось, что она наблюдает за собой откуда-то сверху. Она видела свое дрожащее тело и валяющуюся на полу пижаму, будто это было все, что осталось от нее. Из той реальности, в которой Фэй теперь находилась и которой не знала названия, она услышала стук в дверь, а потом кто-то позвал ее по имени.

— Боже! Что произошло? Что с ребенком?

Голос Данте был требовательным. Его темная фигура резко контрастировала с белым кафелем ванной комнаты. Данте опустился рядом с Фэй на колени. Этот его жест оказался настолько непривычным, что она удивилась.

И тут же снова глухо простонала.

— Мы сейчас же едем в больницу! — воскликнул Данте.

Едва взглянув на распростертую на полу девушку, Данте почувствовал, как его охватывает леденящая беспомощность. И внезапно он понял, что именно сейчас все правила, по которым он привык жить, летят ко всем чертям. На мгновение он затаил дыхание, но уже в следующую секунду осторожно подхватил Фэй на руки.

Ощутив прикосновение его теплых рук к своей покрытой липким потом коже, Фэй очнулась от забытья.

— Нет… — она покачала головой из стороны в сторону, будто это движение делало ее сильнее. — Ребенка… больше нет. — Произнеся это, Фэй закусила губу, на ее глаза навернулись слезы, а потом крупными горошинами потекли по щекам. — Доктор уже не нужен, — задыхаясь, сказала она. — Уходи… ты теперь свободен.

— Я никуда не уйду.

У Данте в душе что-то перевернулось. Взглянув на Фэй, он ощутил себя человеком, который насильно удерживает в ладони маленькую птичку, жаждущую свободы.

Завернув дрожащую Фэй в свое серое кашемировое пальто, он направился к выходу, пинком открывая перед собой все появляющиеся у него пути двери. Осторожно уложив Фэй на заднее сиденье, быстро уселся на водительское место и завел двигатель.

Данте отвез Фэй в местную больницу, где однажды, когда она была еще девочкой, ей удаляли гланды. Она сама назвала ему адрес, предполагая, что в знакомой обстановке ей будет немного спокойнее.

Привезя ее в больницу, Данте настоял на том, чтобы Фэй сидела в инвалидном кресле, пока он катил ее по коридору. Повсюду кто-то кого-то точно так же вез в специальном кресле: мужья — жен, жены — мужей, дети — родителей и наоборот.

Исключением было то, что все пациенты и те, — кто о них заботился в больнице, уже знали диагноз. Но ни Данте, ни Фэй еще ни о чем не знали наверняка. Выдержит ли она подтверждение доктором того, что уже сама предполагает? Сможет ли после этого спокойно попросить Данте отвезти ее домой и с сожалением во взгляде сообщить ему, что отношения между ними закончились? Ведь причины оставаться вместе больше нет…

Сердце его сжималось. За последние двадцать четыре часа жизнь решила сначала подарить Фэй счастливые мечты о будущем, похожие на экзотические фрукты, а потом заявить, что все эти фрукты отравлены.

— Данте, я не могу, — всхлипнула Фэй. — Отвези меня домой, прошу.

— Нет, Фэй, — твердо, но на удивление нежно сказал он. — Я не могу этого сделать.

Впервые в жизни Фэй почувствовала, что сейчас самое время позволить кому-нибудь позаботиться о ней.

Следующие тридцать минут показались ей вечностью. Она понятия не имела, что делают с ней доктора.

Данте настоял на том, чтобы Фэй осмотрели вне очереди, и, естественно, ему повиновались. Теперь же врачи осматривали Фэй с головы до ног. Она лежала, закрыв глаза и молясь о том, чтобы осмотр побыстрее закончился. Данте постоянно находился рядом с ней, хотя доктор попросил его подождать в коридоре. К своему сожалению, Фэй, теперь еще сильнее понимала, что по-настоящему любит в этой жизни только Данте.

И все это вовсе не потому, что она всякий раз с обожанием слушала рассказы Данте и со всей страстностью отвечала на его ласки, когда они занимались любовью. Причиной тому было ее желание видеть рядом с собой в трудную минуту именно Данте.

Фэй казалось, будто она настолько хорошо выстроила свою жизнь, что ей теперь никто не нужен, но все же испытывала потребность быть рядом с ним. И все это не только оттого, что он привез ее в эту больницу или потребовал незамедлительного врачебного осмотра. Все произошло потому, что в одно из самых ужасных мгновений в ее жизни, когда она, возможно, потеряла все, одно присутствие Данте дало ей ту поддержку, которую она уже не ожидала ощутить.

— Итак, Фэй…

Услышав голос доктора, она открыла глаза и, смахнув с лица слезы, посмотрела в доброе лицо врача.

— Я приношу свои извинения за столь долгий осмотр, но боюсь, что вам придется привыкнуть к подобного рода процедурам.

Нахмурившись, Фэй инстинктивно бросила взгляд на Данте. Он тоже хмурился, и на его лбу виднелись незаметные ранее морщины.

Доктор продолжал говорить:

— К сожалению, кровотечение в первом триместре беременности становится обычным явлением и возникает из-за нервозности у будущей матери и отца ребенка. Однако если вы посмотрите на экран, находящийся перед вами, то увидите, что ваш ребенок развивается как положено.

Только теперь Фэй заметила прямо перед собой маленький монитор, расположенный в ногах кровати, и, открыв рот, уставилась на изображение на нем. Слова доктора показались ей драгоценным живительным нектаром, которому она пока еще не позволяла проникнуть в свой мозг.

И вдруг она увидела ЭТО. Посреди экрана, заполненного черно-белыми зернами, находилось темное пятнышко совершенной формы, которое едва заметно подрагивало в такт биению сердца. Для любого другого человека все это не имело бы никакого значения. Но для Фэй увиденное оказалось величайшим даром, какой преподносила ей судьба. Это пробудило в ее душе неведомые ранее эмоции. Казалось, что ее душа поет.

— Все… в порядке? — неуверенно спросила Фэй доктора. Она до сих пор не могла поверить, что изображение на экране монитора не мираж, созданный ее разумом, чтобы оградить израненную душу от переживаний.

Она неосознанно протянула руку и положила ладонь на руку Данте. Он неотрывно смотрел на экран монитора, погруженный в собственные размышления.

— Все отлично, — заверил ее доктор. — Вы можете идти. Я рекомендую вам воздержаться от работы на несколько дней. Однако вам нужно прийти на осмотр, когда срок беременности достигнет двенадцати недель.

— Спасибо, — улыбнулась ему Фэй, а Данте молча пожал доктору руку, после чего тот вышел, оставив их одних.

Только после ухода доктора Фэй почувствовала облегчение в полной мере. Ее охватила такая радость, что она забыла о своем решении быть сдержанной и отстраненной. С ребенком все в порядке! Он развивается нормально. Фэй сама видела его на экране монитора собственными глазами. Через пять недель она снова увидит своего ребенка во время проведения УЗИ. Возможно, ей придется посещать доктора уже в Италии. Поженятся ли они к тому времени с Данте?

Фэй посмотрела на непривычно притихшего Данте. Он мог сколько угодно напускать на себя вид человека, чье сердце подобно камню, но, вне всяких сомнений, его растрогало то, что он увидел на экране монитора.

С его помощью Фэй поднялась с кровати, и он набросил ей на плечи свой пиджак.

Девушка пыталась разрядить напряженную атмосферу, которая тяготила их обоих.

— Похоже, покупку кольца придется отложить, — беспечно произнесла она, когда оба направились к двери.

Раньше подобное высказывание Фэй разозлило бы Данте и он счел бы ее расчетливой золотоискательницей, однако теперь наступили иные времена. Сейчас ее слова только подтвердили, что он вел себя совсем неправильно с того мгновения, как приехал в Англию. Они с Фэй оказались непримиримыми противоположностями, но все же им удалось сотворить чудо, которое Данте увидел на экране монитора. При виде своего ребенка он ощутил, как его душа наполняется неведомыми прежде чувствами.

— Покупать кольцо незачем.

На секунду Фэй задалась вопросом, уж не вытащит ли сейчас Данте из кармана кольцо с драгоценным камнем и не наденет ли ей на палец, как обычно делали главные герои в кинофильмах. Однако несколько лет назад Фэй ошиблась, решив, что Данте умеет быть романтичным. Ей не нужно было сейчас смотреть на его суровый профиль, чтобы понять: сказочного финала не будет.

— События сегодняшнего дня вынудили меня подумать над тем, что ты сказала.

Подобной фразы Фэй от него не ожидала. С каких это пор он решил прислушаться к ее точке зрения?

— Я согласен с тобой. Двое родителей не могут страдать, живя друг с другом только ради ребенка.

Фэй остановилась, когда они вышли в коридор. Она ослышалась? Осознав, что сказанное Данте ей не почудилось, девушка зажмурилась. Затем, открыв глаза, посмотрела в лицо Данте. Никогда прежде она так близко не рассматривала суровые черты его лица. Внезапно она поняла, что именно сейчас между ней и Данте все закончится.

— А как насчет твоих убеждений в том, что ребенок должен быть законнорожденным? — беспомощно сказала Фэй. — Ты же говорил, что ребенку нужны оба родителя.

— Я передумал.