Королевская кровь-13. Часть 1

Глава 7

9 мая, Тафия

Заканчивался третий день после битвы богов, и в Тафии, как по всем Пескам восстанавливалось привычное течение жизни. Если бы не снег и не линии разрушенных зданий в городе, если бы не светящийся на развалинах бывшей обители Триединого портал, не побеги терновника у самого большого храма богини и туши инсектоидов на улицах, то можно было бы сказать, что ничего не поменялось.

— Впервые я радуюсь отсталости Песков от остального мира, — сказала Ангелина Нории, когда они в очередной раз облетели Город-на-реке, выглядевший сверху как криво нарезанный заросшими трещинами белоснежный торт. — Нам восстанавливать куда меньше, чем другим странам.

— Все так, — согласился Владыка, — но в Белых городах для нас всех найдется работа.

Жители помогали соседям, чьи дома со всем нажитым провалились в трещины, — снабжали утварью, едой и одеждой. Открыт был для пострадавших и дворец Четери, как и все дворцы в Белых городах — каждый день там кормили тех, кто потерял имущество. Благо за почти год с возрождения драконьего государства и месяцы после открытия Тафии склады дворцов ломились от снеди, приносимой жителями как налог, а в лесах вокруг росло достаточно трав и деревьев, чьи плоды использовались в пищу. Да и личные стада Владык позволяли кормить страждущих.

Щедрая земля Песков никого не оставляла голодной.

Нории и Ани за эти три дня успели сходить в Истаил — проверить, как идут дела там, помочь и там. Огни, присматривавшая за детьми-сиротами, уже слетала на море и перенесла яйца в глухой уголок парка, вырыв там пещеру: и теперь она и ее дети по очереди сидели на них, а слуги и другие драконы обходили ее стороной. Слава богам, кладки на побережье не были затронуты трещинами, но несколько дракониц все равно переместились вслед за ней.

Побывав в Истаиле, Владыка и Владычица возвращались — потому что Четери все не просыпался, и каждое утро и каждый вечер Нории подпитывал его виту, проверял, все ли с ним в порядке и неизменно говорил глядящей на него с надеждой Светлане:

С ним все в порядке, Света. Он отдыхает. Он очень устал.

Ангелина продолжала вылетать с мужем в город, одеваясь, как он, в длинный плащ из овечьей шерсти, крашеный в синий и зеленый, и высокие сапоги. Поначалу она удивилась наличию в Песках теплой одежды, сохранившейся за пять сотен лет под стазисом, но вспомнила, что драконы и в старые времена бывали в горах и других странах, а там климат не такой благодатный.

Ей нравилось наблюдать, как драконы, умевшие управлять подземными водяными жилами, восстанавливают разорванную древнюю канализацию. Та уводила отходы с холмов Тафии в сторону от реки, фильтруя их в песчаных холмах, ныне покрытых зеленью и толстым слоем плодородной почвы. Восстанавливали драконы каналы и акведуки, по которым вода из Неру шла к домам и дворцу — им помогали маги, но несколько раз и Ани пришлось проплавлять часть русла канала, заросшего после того, как его прошила трещина, и спаивать потрескавшиеся камни акведука. Да, это была слишком мелкая работа для Владычицы, но раз уж Нории не брезговал канализацией, ей ли нос воротить?

Нужно было зарастить проплавленные ею канавы, и это тоже требовало времени.

Тафия, давно обзаведшаяся солнечными батареями на части крыш, кое-где светилась уже и электрическим светом из окон, но грелась по-прежнему жаровнями и открытыми печами. Снег все так же сыпал с небес, иногда с абсолютно чистого голубого неба, сияя на солнце, таял и ручейками бежал по мостовым, стекая в каналы.

Тела иномирян свезли в лес за город, а магистр Нефиди и другие маги сожгли их и накрыли пепел пластами земли. По всему миру продолжали жечь мертвых: за время войны это накрепко вписалось в похоронную традицию и грозило остаться так навсегда, — и пусть Пески избежали нашествия нежити из-за послесвадебного всплеска стихий, страх, что она все же восстанет, заставил и местных изменить свои обряды. Благо дерева вокруг теперь было достаточно. Так в противоположном от реки лесу у Тафии появился холм, под которым покоился пепел и раскрошившиеся черные кости тысяч и тысяч безымянных иномирян, пришедших в город из другого мира. Тех, кому не повезло так как тем, кто попал в плен и выжил.

Пленных выводили на работы по разбору развалин под присмотром стражников: иномиряне собирали обломки домов на телеги, которые жители уже вывозили за город, мостили дороги, проплавленные и заращённые Ангелиной, поплывшие из-за колебаний почвы, и труд этот под моросящим снегодождем был ой как нелегок.

— Пусть отрабатывают свою пищу и хоть так компенсируют ущерб, который нанесли Тафии, — объяснил Нории, когда они с Ангелиной на второй день вернулись во дворец на обед после тяжелой работы в городе.

— Но они могут захватить заложников и попытаться прорваться к порталу, — возразила Ани. — Пусть даже он прикрыт щитом — на что не пойдешь от отчаяния?

— Они сломлены и рады отрабатывать, потому что считают, что пока они нам нужны, мы их не убьём, — покачал головой Владыка. — Но, если тебе будет спокойнее, я призову тер-сели в помощь стражникам. С ними рядом никто не посмеет напасть.

И теперь за иномирянами, работающими тут и там, приглядывали мощные боевые псы со сверкающими красным глазами. И им, в отличие от людей, снег с дождем были только в радость.

А еще добрые жители Тафии, заметив во время боев на иномирянах хитиновые доспехи и мечи с ножами, которые резали и рубили не хуже стальных и боялись только огня, трескаясь, а потом и плавясь под ударами огнедухов и пламенных заклятий, быстро сообразили, что им делать. Застучали по городу топоры — жители раскладывали под тушами инсектоидов костры и ждали, пока хитин начинал трескаться, рубили и сковыривали его, вывозили ободранные останки на телегах туда же, куда и снесли тела, в лес, а броню складывали себе на задних дворах. Кто-то уже успел выплавить себе и ложки, и заготовки под ножи, и колеса для телег.

Драконы хватали невостребованных инсектоидов лапами и волокли их подальше в лес, чтобы гнили там.

Уже отбыли в Бермонт берманы во главе с королем, опустели покои магов, и Вей Ши, успев пообщаться с настоятелем Оджи о создании новой обители, тоже ушел в Йеллоувинь — коронацию отца и приготовления к ней он не мог пропустить.

Жизнь возвращалась в свое русло, а Владыка Четерии все спал.

Он спал, а жители каждый день приходили утром и вечером к стенам дворца, принося выжившие под похолоданием букеты из своих садов — и теперь вдоль стен лежала еще одна благоухающая цветочная стена. Здесь читали молитвы во здравие Мастера, сюда лили масла, ему поклонялись как божеству, и Нории думал, как изумится этому Чет, когда проснется.

— Но людям нужно проявлять свою любовь и благодарность, и они делают это так, как им по силам, как подсказывает им сердце, — сказал он Ангелине. — А над любовью не насмехаются, даже если она принимает чрезмерные или несуразные формы.

Ани смотрела на цветы и соглашалась. Еще она думала о том, что это такая коллективная молитва за Четери, и что столько любви, высказанной людьми, рано или поздно его разбудит, вернет к этим самым людям.

— Таким ли он вернется, каким мы знали его? — проговорила она задумчиво. — Возможно ли вообще после подобного остаться собой, Нории?

— Это же Чет, — ответил он, улыбаясь. — Он пятьсот лет провел в горе без стазиса и почти не изменился. Он очень устойчив и мудр, Ани-эна.

Но она видела в его глазах тревогу и понимала, что его слова — это тоже молитва.

Люди смотрели на следы боя на площади, на отверстия от клинков Владыки под оставленной им надписью, и пересказывали друг другу то, что видели немногочисленные остающиеся в городе очевидцы. Так много было людей, желающих узнать, не проснулся ли Четери, что Нории приказал каждый час оглашать от ворот его состояние.

Владыка Четерии спал.

И если бы кто-то мог заглянуть в его сны, то узнал бы, что видел он там свое яркое детство, брызжущее синевой небо с белыми облаками и зеленые леса Песков с голубыми озерами и белоснежными городами.

Снег в Тафии, как и по всему миру, потихоньку иссяк к вечеру девятого мая, и к сумеркам Белый город успело еще согреть закатное солнце. Тепло стремительно возвращалось в Пески, а снежные шапки на мраморных портиках и лестницах, на крышах и фонтанах таяли так быстро, что к утру от них не должно было остаться ни следа. Хрустальная вода сверкала на солнце, и открывшийся светилу Город-на-реке сиял, как умытый, как невеста, очнувшаяся от сна.

Нории и Ангелина, вернувшись из города, успели поужинать и навестить Светлану, пообщаться с ней и взглянуть на Чета.

В покоях Светланы было тепло не только от жаровен. Массажистка Люй Кан уж второй день разминала Владыке мышцы — она попросила об этом у Светы, а та и согласилась — вдруг это поможет мужу проснуться? Ворковала над малышом Марком мама Светы Тамара Алексеевна, а отец Иван Ильич в гостиной хозяйственно подкручивал что-то в коляске, которую в Тафию доставили задолго до родов. Теперь Света гуляла с ней по парку и по городу в сопровождении родных и охраны, а жители, видя ее, кланялись и подходили за благословением. Полубожественное отношение к Чету перенеслось и на его жену и сына, а Светлана, за время жизни в Тафии снискавшая славу доброй и помогающей, казалась людям Тафии достойнейшей из достойных женщин, раз уж ее выбрал сам Мастер.

Сейчас она, отдав бразды правления Нории и Ангелине и полностью занятая сыном, все же хотела знать, что происходит с городом. А беспокоясь за Марка — не стоит ли увезти его в Рудлог, в современный перинатальный центр? — дошла Света и до родильного дома, поблагодарила врачей и акушерку, а те, осмотрев ребенка, подтвердили то, что и так было понятно — дух равновесия стал для него, недоношенного, лучшим кювезом и лучшей терапией. Дух помогал ему и дышать, и есть, и органы все работали хорошо, и защищала добрая птаха малыша от болезней.

— Представляете, — поделилась Светлана с Ангелиной и Нории, — над роддомом все еще стоит щит, созданный Матвеем!

— Твой брат очень силен, — ответил Нории. — Еще несколько десятков лет, и он войдет в число сильнейших магов мира. Кровь Рудлогов в нем способствует этому.

— Жаль, я родилась без магических способностей, — вздохнула Светлана.

— Твоя сила в другом, — ответил Нории с улыбкой. Он все любовался ей и ребенком в кроватке, и поглядывал на Ангелину, которая понимала его взгляды и принимала их. — Ты — тот ровный огонь, который горит в домашнем очаге и согревает таких, как Четери. Ты — свет, на который он возвращается домой, ключ к покою, который ждет его после войны, Света. И сейчас хорошо, что ты говоришь с ним. Он придет к тебе.

— Я очень его жду, — ответила Света тихо.

— Я думала, мужчины-драконы равнодушны к детям, в том числе и своим, — сказала Ангелина, когда они с Нории шли обратно в свои покои. Светило уже почти село, и сквозь высокие резные окна галереи видны были длинные тени, перемежаемые пятнами красноватого солнечного света.

— Не равнодушны, скорее, не вовлечены, — ответил Нории задумчиво. — Ты знаешь, что у нас принято, чтобы дракон рос с матерью. Он берет имя ее рода и воспитывается ей, а общение с отцом выстраивается как с учителем, если он живет в том же городе, что и мать — лет с шести и до совершеннолетия он раз в неделю, в отцовский день, гостит у отца, а тот показывает всем своим детям что-то новое. Как ловить рыбу в море или как вырезать лук из ветки дерева. А если живут в разных городах, то могут и вовсе увидеться раз в год: отец дарит подарок — оружие или украшение, — а воспитывают ребенка мужчины из рода матери или наставники, как у нас был наставник Уми, а у Чета — Мастер Фери. Не каждый брачный полет приводит к появлению детей и не каждая драконица летает ежегодно — нужно вырастить ребенка, прежде чем лететь за вторым, но обычно у взрослого дракона двое-трое детей за всю жизнь.

— И у тебя есть? — спросила Ани.

— Не от дракониц, хотя я летал в полеты, — усмехнулся Нории. — Так бывает. Дети у меня были только от человеческих женщин. А вот у Чета есть. Двое из них летали со мной в Инляндию. Еще одного ты знаешь. Это Мастер Юнеди Игириан.

— Но почему он ни разу не назвал его отцом? — изумилась Ангелина.

— Привычка, — ответил Нории. — Я своего отца тоже звал Владыкой. Юнеди обучался у Четери с шести лет и считал бесчестным выделяться только потому, что он его сын. И Четери не желал его выделять, называя сыном, и звал учеником, как остальных. Так и повелось, Ани. Они не очень близки, но гордятся друг другом.

— А остальные дети? — поинтересовалась Ангелина, с трудом приняв еще один культурный выверт своего уже народа.

— Всего четверо. Трое сыновей, Юнеди, Амени, Фейди. И еще одна драконица, Геви, погибла в горе.

Ангелина на миг прикрыла глаза, вспоминая окаменевшие останки нескольких драконов и дракониц, которые тоже выпадали из горы во время ее разрушения.

— Но все это касается только детей пар, которые создались на время цветения эльвиэля, — продолжил Нории. — В парах, которые женаты, дети носят имя рода отца, и отец принимает участие в воспитании. Хотя мать, конечно, все равно играет большую роль. Наша с Энтери мама, Амеири, занималась нами, отец управлял городом, но часто проводил с нами время. И любил нас. И я буду любить наших детей. Я жду, когда мое семя прорастет в тебе, Ани-лиша.

— А если нет? — спросила она о том, о чем не хотела думать. Повернулась, чтобы увидеть его глаза, чтобы понять то, что он может не сказать. Да, она видела рисунок Каро и себя на нем, кормящую грудью, но ведь некоторые предсказания сестры уже не исполнились. И он понял, остановился, прижал ее к себе.

— Ты совершенно здорова, моя Владычица, — пророкотал он ей в макушку: от вибраций его голоса ее тело, как всегда, расслаблялось, — ты сильна как никто и твое лоно способно выносить много детей. Просто ты все время ведешь бой — сначала за семью, потом за Пески, потом за меня, теперь снова за Пески. Кто же рожает в бою? Как только ты увидишь плоды рук своих, как только немного расслабишься, все случится. Не торопи себя. И не пускай в душу страх, моя Ани. Этот страх — не про тебя. А я буду любить тебя с детьми или без. Тем более, — он улыбнулся ей в волосы, — нас в Истаиле ждут воспитанники от мала до велика.

— Ты прав, — прошептала она, вспомнив, как навестила детей и как не хотел отпускать ее малыш Нери. — Но я хочу много детей, Нории.

— Значит, так и будет, — ответил он уверенно, окутывая ее руками и позволяя немного расслабиться, опереться на него. — Ты ведь всегда получаешь то, что хочешь, Ани.

В отдалении раздались шаги и Нории поднял голову. Ангелина обернулась. Там замер управляющий Эри.

— Владыка, Владычица, — поклонился он. — Мне только что доложили, что из портала в Нижний мир вышли люди!

Ангелина, сидя на спине у мужа, издалека в сумерках увидела несколько десятков человек, сидящих меж упавших колонн и разрушенных стен обители. За ними сиял портал, перед ними переливалась стенка большого щита. Нории в сопровождении управляющего Эри опустился на оплавленный холм, обернулся человеком и пошел наверх, взяв Ани за руку. Там, впереди, виден был высокий магистр Нефиди, а также монахи и послушники разрушенной обители — они ходили меж людей, протягивали им одежду, воду и еду. Лепешки и воду хватали с жадностью.

Пока Ани шла, открывалось все больше деталей: люди были оборванными, грязными, но по остаткам одежды было видно, что она — туринская.

— Среди них есть и инляндцы, — проговорила Ангелина, вычленив взглядом с десяток рыжих голов. Были там и мужчины, и женщины, и совсем юные подростки. — Неужели с той стороны решили отпустить пленных?

— Вопрос в том, зачем их решили отпустить, — ответил Нории. — Думается, мы это сейчас узнаем. Наверняка кому-то из них велено передать информацию.

Люди молчали, и это молчание без слез было страшнее всяких слов.

— Владыка, Владычица, — шагнул навстречу магистр Нефиди. — Я ждал вас. Люди истощены, самых тяжелых мы уже подлечили. Их тут пятьдесят три человека. И среди них есть иномиряне.

И точно — Ани рассмотрела ближе к порталу пятерку наемников, во главе которой держался, расправив плечи, бледный молодой человек с длинными темными волосами. Заложники то и дело оборачивались на них так, будто хотели растерзать.

— Я его знаю, Ани-эна, — гулко проговорил Нории. — Это тот самый враг, который дал мне воды и спас меня, не ведая этого.

Ангелина посмотрела внимательней, и иномирянин под ее взглядом побледнел еще больше.

— Что же, узнаем, что они хотят от нас, — сказала она. — Но сначала — люди.

— Вы многое пережили и вам нужен отдых, — сказал Нории, когда они прошли щит и оказались в толпе людей. Те смотрели на него молча и измученно, и Ани боялась даже представить, что они пережили и что чувствуют сейчас. — Сейчас вас проводят туда, где вы будете в безопасности, накормят и дадут кров, одежду, возможность выспаться.

— Я хочу домой, — прошептал кто-то из подростков.

— Откуда ты, мальчик? — спросил Нории, найдя его взглядом.

— Мы из Мальвы, — откликнулась одна из женщин, прижимая к себе говорившего — сына лет одиннадцати.

— А я из Верминшира, — проговорил мужчина.

— Блакория, Рибенштадт.

— Мы из Лаунвайта!

Люди заговорили все разом, словно сбросив морок.

— Все попадут к себе домой, — пообещал Нории. — Я обещаю. Но сейчас вам нужен отдых. Будьте нашими гостями, прошу.

Люди, сопровождаемые монахами, выходили из-под щита и змейкой тянулись вниз, к управляющему Эри, который обернулся драконом и готов был отнести их во дворец. А Нории с Ангелиной, сопровождаемые магистром Нефиди, пошли дальше, к щиту. И навстречу им, на секунду задержавшись, направился молодой иномирянин, окруженный охраной.

— Вот и свиделись, воин, — с легкой улыбкой проговорил Нории. — Как тебя зовут?

— Меня звать Арвехши, — ответил посланник и голос его почти не дрожал, — раньше я служил императору Итхир-Касу. А сейчас служу тиодхару Ренх-сату, что объявил себя правителем твердыни Орвиса и всех окружающих ее земель. Вместе со вратами в ваш мир, колдун-правитель.

Взгляд его то и дело перебегал на Ани, и ее, похоже, он опасался больше, чем Нории.

— И зачем же ты пришел сюда, Арвехши? — спросил Нории. — И привел наших людей?

— Мой тиодхар и кнес, Ренх-сат, заключил договор с колдуном Дар-мон-широм, — проговорил Арвехши. Нории удивленно улыбнулся. — Он обещать искать ваши люди на Лортах и возвращать их вам.

— Когда Лукас успел? — недоуменно проговорила Ани.

— Сейчас Ренх-сат отправить к вам те люди, которые быть в твердыня и на равнина у трех огненных гор, те, кого не успеть принести в жертва.

Ангелина рядом с Нории закаменела, и он сжал ей ладонь.

— Мой тиодхар передать колдун Дар-мон-шир письмо и хотеть встретиться с ним. Знаешь ли ты колдун Дармоншир? Можешь ли ты, колдун-правитель, отдать ему письмо? — и Арвехши показал свиток из странной, словно сделанной из мягких тонких дощечек бумаги, накрученный на пористую основу.

— Могу. Но ответ, полагаю, будет не раньше, чем через сутки, — проговорил Нории.

Арвехши склонил голову.

— Я прийти сюда завтра в то же время. И послезавтра. Пока не получить ответ.

— И я прочитаю письмо, — предупредил Нории. — Вдруг твой тиодхар хочет расквитаться с моим братом Дармонширом.

Связной вдруг понятливо улыбнулся и прямо посмотрел на Владыку.

— У нас так бывать передавать яд. Читать, колдун-правитель. Но потом отдать колдун Дар-мон-шир. Я доложить Ренх-сат о том, что ты есть здесь. Возможно, он написать еще одно письмо. Для тебя.

Иномиряне скрылись в портале, а Нории и Ани, прикрываемые Нефиди — не вылетит ли из дымки арбалетная стрела? — пошли прочь из развалин.

— Ты сейчас отправишь письмо Лукасу или отдашь завтра на коронации? — спросила Ани.

— Сейчас, — ответил Нории. — Пусть подготовится. Подозреваю, что там то, что должно будет озвучено на Высоком совете. И подозреваю, что Люка на совет пригласят.

Они вышли за щит, и Ани оглянулась на портал.

— И все же, — проговорила она задумчиво, — почему он не закрывается? Ведь Жрец вышел, а, значит, связь между мирами больше ничто не поддерживает.

— Кто знает, — ответил Нории. — Может, осталось еще что-то, что держит связь?

'Видеть, колдун, я помнить о своя клятва, — неуверенно, но с нажимом выводя слова на рудложском, писал иномирянский тиодхар. — Все рабы с твой мир, которые я найти, я отправить тебе. И буду отправить тебе.

Я захватить твердыня, что стоять у равнина с три огненные гора, и объявить все земля вокруг своя, а себя — кнес этих земель. Но рабы идти во много города и твердыня, и мне нужна сила, чтобы забрать их.

Дать мне сила, Дармоншир. Дать мне ваше оружие и те норы и нейры, что вы взять в плен на ваш мир. Я взять с них клятва служить мне и мочь забрать рабы с твердыни.

Я готовый встретиться с тобой и говорить с ты об условия.

Кнес Ренх-сат, письмо передать в руки доверенный связной Арвехши'