Королевская кровь-13. Часть 2

Глава 4

15 мая, Тафия, Четери

Звякнули колокольчики почтового телепорта, и Четери, только что отпустивший управляющего Эри, поднялся из-за стола. Телепорт сиял сплетением пространственной стихии отца-Инлия со стабилизирующими земли и гармонии, и дракон уверенно сунул в чашу руку и достал письмо, вложенное в источающий аромат жасмина конверт.

Вчера в Тафию на короткое время заглянул Матвей, проходивший службу в корпусе боевых магов на Юге Рудлога. Навестил родных, подождал Чета, который принимал послов от эмиратов, пришедших с множеством подарков и желанием наладить с городом торговлю.

— Нас учили артефакторике, — сказал Ситников, пока слуга накрывал для Четери поздний обед в гостиной их со Светой покоев. Четери слушал, следя за движениями слуги и собеседника, соотнося звуки с перемещениями ауры, вдыхал запахи — от людей и от еды. Следил он и за эмоциями: от Матвея шло сочувствие, но не удушающее, а спокойное. — Я не самый умелый артефактор, но у меня много силы. Поэтому я сделал вам кольцо для чтения. Нас такому учили, есть готовые формулы со встроенными алфавитами и слогами, но только, — он вздохнул, — языка Песков там не встроено, Пески же недавно возродились. Однако, — студент оживился, — вы можете его обучить. Если показать хотя бы сто слов и озвучить их, то оно поймет принцип и будет читать.

— Это уже очень много, — искренне сказал Четери. — Спасибо тебе. В наше время не было таких артефактов. Магистру Нефиди будет интересно узнать, как шагнула вперед магическая наука.

— Оно очень простое, — смутился студент. Протянул руку с кольцом, затем, словно спохватившись, дернулся вперед, но Четери уже взял сияющее сплетением стихий плоское кольцо с вдавленным прозрачным камушком. Надел на указательный палец.

— Работает как накопитель с озвучкой, — пояснил Матвей. — Если провести им по тексту или над текстом, то озвучит, что написано. Попробуете?

И он снова достал из кармана что-то непонятное, раскрыл — стихия земли едва различимо приняла контуры маленькой книжки. Чет перевернул кольцо камнем вниз, провел над «книжкой» рукой.

— … ежедневно в 18.30 отработка спаренных заклинаний… отбой в 21.00… — мягким женским голосом озвучило кольцо.

— Такие артефакты лет десять назад создала Таис Инидис, — пояснил Матвей с некоей веселостью, — она вшила в матрицу кристаллов свой голос, и заготовки копируют его. Есть еще такие же обручи, — он поколебался, — они помогают передвигаться, озвучивают, что перед тобой. Я могу сделать такой для вас, Четери.

— Понятно, — усмехнулся Четери. Откусил горячую, сладкую лепешку. — Я пока попробую без обруча. Но ты ведь пришел не только чтобы подарить мне этот артефакт?

— Нет, — как будто чуть сомневаясь, пробасил Матвей, — еще мне нужно научиться обращаться с вашим клинком.

— Я рад, что они выбрали тебя и Вей Ши, — проговорил дракон. — Вы оба этого достойны.

— Только я ничего не умею, — пробурчал Ситников с неловкостью. — Поэтому я решил, что все-таки хочу быть у вас учеником. Еще и маме с Машкой тут нравится, мама говорит, что если будет школа, останется здесь… — он спохватился. — Если не передумали и возьмете меня, конечно.

— Мне Алина уже сообщила, — ответил дракон. Ему тепло было на сердце оттого, что о нем заботятся, тепло оттого, что старая история закрывалась и потомок Лаураса будет у него учеником, а сын Четери Марк — стал их с Лаурасом общим потомком. Было в этом что-то правильное.

— Она уже и здесь побывала? — удивился Матвей. А затем подумал и кивнул серьезно. — Ну конечно же побывала.

— Она и сегодня будет после заката, — ответил Четери. — И каждый день будет приходить. Хочешь дождаться ее?

Ситников задумался. Глотнул чая. Покачал головой.

— Не могу, у нас все строго. Увидимся еще, я обещал ее навещать. Я все равно, — голос его смягчился, — ощущаю, что она вне опасности. Но сны от ее лица прекратились. Это значит, что связь ослабла?

— Твой предок Лаурас говорил мне, что связь обостряется тогда, когда тому, кого ты защищаешь, угрожает опасность, — покачал головой Чет. — Сейчас ее нет.

— Все же мне действительно надо у вас учиться, — вздохнул Ситников и тоже потянулся к чему-то на столе. — Я из-за этой связи как больной хожу, не понимаю, где мои чувства, а где магически наведенные. Только, — он снова замялся, — я смогу к вам прийти после того, как закончу универ. И если согласитесь, что смогу совмещать ученичество с работой.

— У тебя будет выбор, — пообещал Четери, дивясь тому, как в этом огромном мужчине, волей судьбы имеющем великую силу, как физическую, так и магическую, осталось столько деликатности, скромности и доброты. Он еще не возмужал окончательно и было в нем еще что-то от неуклюжего щенка-подростка, но то, каким он станет в какие-то десять лет, ощущалось и сейчас. — Ты сможешь работать у Нории, я поговорю с ним, и он будет счастлив иметь придворным магом такого сильного мага как ты, поверь. А захочешь — сможешь работать тут же, в Тафии, и учиться у меня, и еще и преподавать в университете. Ты выберешь то, что тебе больше по душе.

— Спасибо, — ответил Ситников со вздохом. — Но до этого еще год как минимум. А с клинком мне нужно учиться взаимодействовать уже сейчас. Вы не покажете мне хотя бы начальный минимум?

Четери покачал головой. Нащупал на столе миску с остро пахнущим мясом, ложку, принялся есть.

— Я пока не хочу брать в руки клинки, — сказал он через некоторое время и от Матвея потянуло сдерживаемой, невыносимой жалостью. — Но я решу этот вопрос. Подожди немного, хорошо?

— Хорошо, — снова вздохнул Матвей. — Вы думаете, я когда-то научусь с ним работать, как вы?

— Нет, — ответил Четери честно. Почти точно взял питьевой кувшинчик с холодным морсом, но не стал пить из него, заставил себя найти чашку, налить в нее. — Слишком поздно ты придешь в ученичество, ты негибок, да и нет в тебе той тяги к оружию, что была у твоего предка — той, что определяет склонность к бою, талант ощущать его. Ты по натуре — защитник, а не атакующий, твоя сила тяжеловесна, и я сейчас не о физическом весе. — От студента пошло расстройство, и Чет закончил: — Но раз клинок признал тебя достойным, я научу тебя на твой максимум, и это будет полезным для тебя умением.

— Спасибо, — задумчиво ответил Матвей. — Спасибо за откровенность.

Кольцо, подаренное Ситниковым, холодило указательный палец, но Чет не торопился использовать его. Он вытащил лист из конверта, разложил его и аккуратно провел по нему кончиками пальцев, пытаясь ощутить буквы.

Он по опыту знал, что нельзя полностью полагаться на артефакты. Если есть возможность использовать потенциал своего тела — нужно это делать.

Света упоминала, что в газетах Рудлога писали о случаях, когда слепые учились читать пальцами. Но пальцы его, чрезвычайно чувствительные, ощущали лишь разницу между пустым местом и заполненным строками. Он не расстроился: на все нужно время.

При мысли о Свете его кольнуло чувство вины. Он, привыкающий жить в мире без зрения, делал вид, что все в порядке. Она, от которой волнами шла тревога и сочувствие, горячая любовь и нежность, поступала так же. Но понимала, что все не так, как любая любящая женщина, и тратила силы, которые должна была тратить только на ребенка, на него, Чета. Укачивала ночью малыша — и, укладывая его между ними, целовала и ребенка, и Чета, и он сквозь сон слушал, как кормит она, и успокаивался этим звукам и запаху молока. А то и сам вставал и подносил Марка Свете, и ждал, пока она покормит, и после носил его на себе, не давая ей вставать.

Его бой уже был позади, но она именно сейчас проходила свою битву. Уставала, не высыпалась, и часто спала днем, когда родители или Чет забирали малыша. И при всем этом ухаживала за Четери, расчесывая ему волосы и заплетая их, приносила ему иногда обед в кабинет — хотя были слуги, но она хотела сама, — обнимала, рассказывала, как дела в городе, где она гуляла каждый день, пыталась шутить, а внутри истекала тревогой и горем.

Его сенсуалистская эмпатия, еще более обострившаяся в темноте, делала это почти невыносимым.

Лишь одно утешало ее — Марк. Да и сам Чет уже несколько раз брал ребенка на прогулки в парк, положив его в смешной слинг, похожий на платки, в которых жительницы Песков носили своих младенцев. От малыша, укутанного в стихийный дух гармонии, шла такая безмятежность, что это позволяло забыться, и Четери испытывал мягкое умиление, глядя на него внутренним зрением или качая его. И некоторое сожаление, что старших детей в младенчестве он и не видел — хотя так было у драконов принято. Было в этом единении с младенцем что-то новое для него, удивительное, и он был благодарен и миру, и Светлане за то, что перед закатом своей жизни смог познать новую его грань.

Благо, Света ни разу не сказала, что боится, что Четери упадет или наткнется с ребенком на что-либо. Она боялась, но отпускала их вдвоем. И за это он был ей тоже благодарен.

Бумага пахла жасмином и лотосом, и уже поэтому Четери понял, что письмо из Йеллоувиня. Повел над ним кольцом, и начал слушать:

'Владыке Четерии, Мастеру Клинков.

Владыка, с огромным прискорбием воспринимаю тот факт, что по состоянию здоровья вы не могли присутствовать на моей коронации и я не мог лично выразить вам свое почтение и безмерную благодарность за ваш вклад в спасение Туры. Ваша слава в Йеллоувине не утихает уже пять сотен лет и йеллоувиньский народ в моем лице смиренно склоняет голову перед вашим мастерством и вашим путем. Очень надеюсь, что мы сможем лично пообщаться во время моего визита в Пески, даты которого сейчас согласовываются.

Однако пишу я вам для того, чтобы попросить содействия в другом вопросе. Мой сын, Вей Ши, волей моего отца и его деда, восславленного в веках Хань Ши, проходит у вас обучение. Однако ближайшие несколько месяцев его присутствие потребуется на Юге Рудлога: я хочу отправить на помощь в зачистке иномирян несколько полков и поставить его командующим. Как отец Мастеру могу сказать вам, что мог бы отправить туда кого-то из славных генералов Йеллоувиня, однако решение это продиктовано тем, что Вею Ши полезно нести ответственность за разных людей, в том числе простых, и это послужит делу его воспитания, а также закроет некоторые политические вопросы.

Я не посмею испытывать недовольство или как-то давить на вас в том случае, если вы посчитаете это лишним или способным помешать вашему обучению и воспитанию. Однако если вы тоже посчитаете, что это пойдет на пользу, прошу отпустить его не позже 16 мая, чтобы он смог получить все указания и отправиться вместе со своими бойцами на Юг Рудлога.

Обещаю, что это первый и последний раз, когда я прошу вас о подобном одолжении. До окончания обучения, помимо этого случая, единственное, когда Вей Ши должен будет отлучаться — это при участии в памятных семейных церемониалах, да на свои свадьбы.

Приму любой ответ с пониманием.

Император Йеллоувиня, Цэй Ши'

Шаги Вея Ши Четери расслышал на середине письма, еще когда ученик легко шел по коридору. Слух усиливался, компенсируя темноту, и мозг еще легче вычленял из окружающих звуков знакомые или необычные звуки. И нюх стал острее. Но все это не возвращало возможности видеть.

Когда Вей Ши открыл дверь писчей комнаты, расположенной перед кабинетом, Четери коснулся крошечного артефакта вызова.

— Позови сюда моего ученика, Денеири, — попросил Четери заглянувшего в кабинет помощника, который был личным писцом еще Владыки Теонии, бывшего Владыки Тафии и мужа Огни.

Помощник не удивился — отступил в сторону и через несколько мгновений закрыл дверь за Веем Ши. Дракона накрыло мягкой золото-фиолетовой аурой, в призрачном лотосе которой россыпью вспыхивали красные огоньки. Силуэт ученика поклонился.

— Мастер, мой отец ночью связывался со мной и велел прийти к тебе к полудню и узнать твое решение.

Четери знал, что Вей Ши уже приходил во дворец через сутки после коронации отца и окончания всех положенных ритуалов. Но дракон был занят делами разрушенного города, и Вей не стал ждать, а попросил Светлану передать, что за ним остался еще один долг — положить меч старика Амфата на могилу его жены, и потому он снова уходит на несколько дней и знает, что учитель его благословит.

Чет, услышав это от Светы, одобрительно качнул головой. Молодой воин научился принимать верные решения и отдавать долги даже тогда, когда никто не узнает, что ты не отдал.

Четери также знал, что решил Вей поселиться в доме старика Амфата. А связь с учеником подсказала ему, что два дня назад дошел он до своей цели и сразу же начал путь обратно в Тафию. Знал дракон и о том, что вернулся Вей Ши вчера вечером. А еще Четери докладывали, что ученик тут же пошел за разрушенную трещинами и боями городскую стену, к ближайшему к городу холму, заросшему лесом. Там велось строительство новой обители.

Настоятель Оджи подходил к Четери с вопросом, может ли братия занять этот холм. Потому что на месте старой обители сиял переход, и восстановить там ничего было нельзя.

— Видно, Тафии пришло время расширяться, — сказал тогда Чет. — Стройтесь, отец Оджи, а я, как только восстановим город, тоже отправлю к вам рабочих. Хотя, впрочем, у нас здесь достаточно пленных, чтобы они послужили богоугодному делу.

Теперь там братья и послушники возводили стены пока что скромного деревянного святилища, меняясь с теми, кто помогал в Тафии в храмах и часовнях разных богов, принимая жаждущих духовной помощи там. И Вей, не успев вернуться, тут же пошел помогать.

Однако его накормили и отослали спать, но с раннего утра он, совершив пробежку по городу и отзанимавшись на берегу Неру, вновь пошел туда.

Сердцу Четери была мила такая дисциплинированность и усердие. Но они же вредили, скручивая ученика в тугую пружину — оттого и проявления чувств в нем случались разрушающими. В нем было много долга и ответственности, из-под которых едва пробивались доброта и привязанности. Так он был собран, что не было в нем полутонов и мудрости понять важность этих полутонов. И очень нужен был ему противовес. Хорошо встала на эту роль малышка-Каролина, но слишком мала она была, чтобы быть Вею наглядным примером. Однако сама судьба дала ему такой противовес.

— Я рад, что ты вернулся, — сказал Четери искренне. — Что ты узнал на своем пути, Вей Ши?

Принц задумался.

— Я шел по лесам, которые когда-то были барханами, Мастер. И понимал, что нет ничего постоянного в мире и всегда нужно быть готовым к тому, что все переменится.

— А еще, Вей Ши? — полюбопытствовал Чет.

В голосе ученика проскользнуло едва заметное удивление.

— Я спросил у стариков, соседей Амфата, как добраться до оазиса Вина, где похоронена жена Амфата, и они сказали мне двигаться на закат. Но когда я добежал тигром до одного из поселений, оказалось, что я ушел сильно в сторону. И я понял, что нужно всегда проверять, куда движешься, иначе даже с ясной целью можно зайти не туда.

— Было ли еще что-то, Вей Ши?

Теперь Вей ответил после долгой паузы.

— Я дошел до оазиса Вина, который теперь озеро среди лугов и лесов, Мастер. В нем оставались люди, знавшие Амфата, и они показали мне нужное место. Там, на кладбище, много было могил, уже заросших лесом, и я погрузил меч в дерево, что выросло над могилой жены Амфата, и попросил равновесника охранять его. Он фонит красной стихией, а, значит, рано или поздно его найдет воин, которому по рукам двуручный меч и которому он пригодится даже в наш век. Если кто захочет взять меч, он должен быть не менее сильным, чем Амфат, и отгадать три загадки.

— Это убережет его от случайных и злых людей, — одобрительно кивнул Четери.

— А понял я, — продолжил Вей Ши, — что под моими ногами лежат люди, которые любили, растили детей, жили свою жизнь, и вот уже не помнит их никто и будто и не было их. А Амфата будут помнить в веках, потому что он покрыл свое имя славой. Но значит ли это, что простая жизнь пуста, учитель?

— А кто же хранит память о великих, как не простые люди? — отозвался дракон. — Кого защищают великие, как не простых людей? Кто вырастил и любил великих, как не они? В простоте той, Вей Ши, суть земли, потому что не только наследие определяет величие, но и среда. Те люди стали корнями, поднявшими героя в небеса, давшими ему силу. Встал бы Амфат против врага, если бы не любил эту землю и ее людей превыше себя? Он сам был и велик, и прост, и в этом секрет величия.

Ученик покачал головой. Не мог он пока это принять. И Четери не стал спешить.

— Зачем я спрашиваю тебя об этом, Вей Ши? — спросил он.

— Чтобы я из всего извлекал уроки? — тут же ответил ученик.

— Верно, — похвалил его дракон. — Мы смотрим в себя через призму мира. И в мире видим то, что нужно нам сейчас. Главное — не забывать смотреть.

— Спасибо, Мастер, — проговорил Вей Ши и склонил голову.

— И тебе от меня спасибо, — тепло произнес дракон. — Ты приходил в мой сон, утешал Свету, ты помог ей и моему сыну.

— Я обещал тебе защищать твою супругу, Мастер, — даже слегка укоризненно отозвался ученик, как бы говоря: не за спасибо, а за честь делал. Поколебался и все же спросил.

— Кто эта женщина? Та, что видел я в твоих воспоминаниях?

— Афаита, — сказал дракон. И улыбнулся, ощущая, как нежность и горечь заполняют сердце. — С ней я впервые понял, что есть любовь, Вей Ши. И она та, с кем я впервые потерпел поражение, хотя все силы вложил в то, чтобы победить.

Он ощущал, что принцу хочется спросить еще о том, что он видел в его воспоминаниях. Но он не стал, и Чет одобрительно качнул головой.

Вей Ши сказал другое.

— Если ты хочешь, Мастер, — с едва заметным сомнением предложил он, — я мог бы сделать тебе артефакт, который позволит каждую ночь погружаться в твои воспоминания. Туда, где ты сможешь… видеть и встречаться со своей женщиной.

Это было искушение, которому Четери на мгновение почти поддался.

— Никогда больше не предлагай мне этого, — попросил он и от ученика кольнуло легкой обидой. — Я знаю, что ты сделал это от чистого сердца. Но мы все одновременно сильны и слабы, Вей Ши. Я и так разбит, и есть риск, что я все больше буду уходить туда, где вижу мир, пока однажды не перестану возвращаться.

— Я понял, Мастер, — сказал Вей Ши. — Прости. Что ты скажешь в ответ на просьбу моего отца?

— А чего хочешь ты, Вей Ши? — мягко спросил дракон, откидываясь в кресле.

Принц стоял выпрямившись, сложив руки за спиной. Не спешил с ответом. И Четери не торопил его — обдумывание вопроса лучше, чем поспешность.

— Мне спокойно и хорошо, когда я помогаю братьям, — сказал ученик наконец. — Я понял, как хороша размеренная жизнь, учитель. Но в бою моя душа словно поет и расцветает, и никогда и нигде я не испытывал такого упоения, как в битве. Однако я бы не потакал желанию боя, если бы не был обязан пойти во главе войска в Рудлог, чтобы исполнить желание моего деда.

Четери не стал спрашивать, какое желание. Между учителем и учеником не может быть секретов и секреты ученика учитель не разгласит. И Вей, нехотя, после паузы добавил:

— Я обещал ему, что женюсь на красной Каролине, когда она достигнет брачного возраста.

Чет не удивился. Он бы удивился, если бы этот вопрос Хань Ши не поднял.

— Ты хочешь этого брака? — спросил он.

Он не видел глаз, не видел лица — и это было очень сложно. Можно было судить только по движениям. Вот сейчас Вей едва заметно качнул головой.

— Это принесет много проблем, — проговорил он уверенно. — Усложнит все, Мастер. Мои невесты — предсказуемы и подчинены порядкам, установленным в Йеллоувине. Они не могут выйти из традиции, они впитали ее с воздухом, с молоком матери. Но девочка Рудлог не такова. Ей будет очень сложно, мне будет сложно, всему Йеллоувиню будет сложно. Но я дал слово.

— Понимаю, — ответил Четери. — Ты мне сказал, что хочет твой отец, чего хотел твой дед. Но ты не сказал, чего хочешь ты сам, Вей Ши.

Ученик пошевелился и Чет понял, что он смотрит прямо на него.

— Я хочу тренироваться с тобой, Мастер. Хочу, чтобы ты учил меня. Как было до того, как ты меня наказал.

Четери покачал головой. Когда-нибудь он снова встанет с клинками и ощутит упоение от движения. Но не сейчас. Не в ближайшее время. Он каждый день сталкивался с тем, насколько он сейчас ограничен, и страшился того, что ощутит, взяв в руки клинки.

— Ты не сказал мне два слова, которые должен сказать. Точнее, сказал, но во сне. «Ты неправ». Это и есть твой ответ, Вей Ши?

Принц неожиданно усмехнулся.

— У меня много ответов, Мастер. И «Я понял». И «Спасибо, Мастер». Но все же да. Ты был неправ, учитель.

— И почему же? — поинтересовался Четери. Ему действительно стало любопытно.

— Потому что я понял, что насилие порождает большее насилие, — ответил Вей Ши. — Насилием нужно решать лишь то, что нельзя решить словом, Мастер. Я был неправ, когда напал на девочку и испугал ее. Ты был неправ, когда исполосовал меня. Ты рисковал запустить во мне пожар ярости, которая быстро переплавилась бы в жажду мести — и я при всей своей силе мог много плохого сделать и тебе, и городу, и миру.

— Почему же не сделал? — усмехнулся дракон.

— Дед сказал, что ты будешь мне и учителем, и отцом. А отец имеет право наказывать, — глухо отозвался Вей Ши. — И еще. Я читал о твоих подвигах в детстве, я с детства мечтал стать Мастером, я не мог поверить, что ты, величайший воин из легенд, жив и готов учить меня. Мне было обидно и зло, что ты не оценил меня и занимаешь глупостями, и я почти ненавидел тебя за то, что ты посмел высечь меня. Но ты сказал, что спас меня от высшего наказания, и я заставил себя в это поверить. Это ведь правда?

— Правда, — просто ответил Четери. — Ты должен был получить прекрасное образование и читать труды мудрецов. Разве ты от меня первого услышал то, что малая жертва за ошибку предотвращает большую беду?

— Но ты был неправ, — упрямо повторил Вей Ши.

Чет едва заметно улыбнулся. Встал, подошел к окну. Он любил стоять там теперь, ощущая ток жаркого воздуха с крыш и мостовых и влажно-прохладного от Неру.

— Подойди сюда, — попросил он. Раздались шаги, Вей Ши остановился рядом с ним.

— Это неправильные слова, — сказал Четери. — Хоть ты и на правильном пути, но путь этот не прям. Иногда только насилием можно остановить насилие, юный Ши. Как и показала прошедшая война. Это как встречным палом останавливают неукротимый лесной пожар. Зерна насилия, проросшие в не ограничиваемом ничем характере, как у тебя, часто можно задавить только насилием, показывающим, что человек не всемогущ. Ты мог обозлиться еще больше и полностью уйти ко злу, а мог перегореть и выплыть. Я рисковал, это правда. Но и ты прав в том, что насилие — это инструмент, который нужно применять в редких случаях. Так, чтобы оно не стало инструментом распущенности. И, главное, сильный не должен насилием соблазняться, как лекарь не должен решать все проблемы скальпелем.

Ученик слушал неподвижно и почти не злился.

— Часто насилие используют просто потому, что сильнее и никто за это не накажет. Но это слабые души, души, не понимающие, что сила накладывает и ответственность, а честь не в том, чтобы силу применить к слабому, а в том, чтобы держать ее под контролем. А в случаях, как с тобой, с теми, кому многое дано — тех и судьба потом карает страшнее, если они идут против основных правил. Почитай родителей. Не обижай слабого. Не проходи мимо тогда, когда нужна помощь.

— А какие слова правильные? — сдержанно спросил Вей Ши.

— Ты поймешь, — ответил Четери. — Поймешь и скажешь мне. Тем более сейчас, когда ты получил мой клинок. Я горд этим, Вей Ши. Никогда я не ошибался в выборе учеников, но твой дед заставил меня сделать выбор. Я сомневался. Но ты доказал, что судьба не зря связала нас с тобой ученичеством. И я рад, что это произошло — и созданный из моей ауры клинок принял тебя. Значит, судьба этой связью изменила мир.

— Я бы хотел взять оба, — глухо признался Вей Ши, и Четери удовлетворенно хмыкнул — чем дальше, тем больше открывался ученик.

— Подумай о том, что это было бы слишком просто, — посоветовал он, и от принца потянуло недоумением. — Разве тебе не интересно будет узнать, как ты получишь второй? — и, пока собеседник размышлял, Четери добавил: — Судьба знает, как связывать нити, Вей Ши. Видимо, в этом случае нужно было, чтобы были связаны не учитель и ученик, а учитель и два ученика.

Аура принца полыхнула красным и затихла. И Чет удовлетворенно качнул головой.

— Ты хотел еще что-то, Вей Ши?

— Да. Я хотел попросить у тебя совета, Мастер, — проговорил Вей Ши после паузы. — И рассказать о недостойном поступке, который я совершил. Я говорил тебе об этом. Сейчас я готов и мне нужен совет учителя.

Четери втянул носом влажный воздух.

— Пойдем-ка прогуляемся у реки, — предложил он. — И ты мне все расскажешь.