Королевство лунного света

Глава 14

Три дня, заполненные оливковыми рощами, запахом ладана, молитвами и вином. Заполненные бдениями у постели Атрея и разговорами вполголоса с Еленой. Время растягивалось, замедлялось до бесконечности, словно готовясь к стремительному прыжку в бездну.

И среди этого всего — ночи. Украденное время, подумала Кассандра, но вины не почувствовала. Каждое мгновение было для нее драгоценным.

В разгар дня, выполняя обязанности, которые постепенно превращались в рутинные, она неожиданно вспоминала какое-нибудь из этих мгновений, прикосновений, слов, сказанных нежным шепотом в ночи.

По ее мнению, Ройс был именно тем любовником, о котором мечтают все женщины. В те бархатные часы, что она проводила в его объятиях, она открывала для себя иной мир, где не было боли и страха, одиночества и ужаса, мир, в котором не существовало ничего, кроме любви и той радости, которую она приносила.

Она, та самая Кассандра, что всегда с радостью просыпалась на рассвете, сейчас встречала его с грустью и сожалением.

Атрею не становилось ни хуже, ни лучше. Он просто существовал, не шевелясь и ничего не осознавая. Скоро, очень скоро придется принимать какое-нибудь решение. Кассандра каждый раз ужасалась этой мысли, хотя и понимала, что это неизбежность.

Зачастую ее мысли устремлялись за море, к другому брату. Весть ему нес быстрый корабль, но, несмотря на это, пройдут многие дни, прежде чем он узнает обо всем, и еще больше, прежде чем сможет вернуться. — И конечно, это еще только в том случае, если дела в Англии не задержат его.

Слухи расползались по улицам, по дорогам, ведущим из гавани, через большие Львиные ворота перед дворцом прямо в его пустынные палаты. Это были слухи, рожденные великими событиями, происходившими вне Акоры.

Говорили, что император Наполеон, тот, что хотел овладеть всем миром, будто древний колосс, обратил свой взор в сторону великих равнин России. Кассандре верилось в это с трудом, ведь эта страна, хотя и находилась очень далеко от Акоры, была хорошо известна ее жителям. Определенно только глупец или сумасшедший мог решиться на завоевание такого народа. Был ли Наполеон глупцом, безумцем, или же просто привычка побеждать затмила его разум и сделала самонадеянным? Скоро они все узнают.

Были и другие разговоры, слухи о войне между Америкой и Англией, бывшие колонисты которой считали, что свободу, добытую огнем и кровью, будут уважать. Вместо уважения они получили разграбленные суда, запуганных моряков, урезанные права на промысел рыбы да еще и насмешки над их слабостью и беспомощностью. Эндрю, некоторое время поживший среди них, не считал их ни слабыми, ни беспомощными.

— Неорганизованные, — сказал он, когда за ужином зашел разговор на эту тему, — и влюблены в звук собственного голоса, ведь каждому есть что сказать. Но они уже распробовали свободу и теперь не отдадут ее так легко.

— Лучше бы до этого не дошло, — заметила Федра. Она ела теперь чуть больше, чем до этого, но все еще выглядела истощенной и бледной. — Столько боли, и все ради чего? Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее таким вот образом.

Ее муж посмотрел на нее с нежностью и заботой, Кассандра пыталась найти какие-нибудь утешающие и успокаивающие слова, но именно Ройс сказал то, что было нужно:

— Если всю жизнь бороться за то, во что глубоко веришь, то ведь это будет иметь далеко идущие последствия, вам не кажется? Словно круги, расходящиеся от камня, брошенного в воду.

«Он умеет поддержать», — подумала Кассандра, снова вспомнив, как посветлел взгляд матери, и к тому же он очень много замечает, возможно, слишком много. Однако он говорил об Атрее, не о ней. У нее нет причин думать, что он чувствует присутствие темных сил, управлявших ее поведением.

Три дня. Утром четвертого дня она покинула постель, еще хранившую жар ночных страстей, и направилась прямиком во двор. Ройс и некоторые члены совета уже ждали ее. Меллинос отпросился, у Троицуса, как и всегда, были дела в Илиусе, но всего набралось около двадцати пяти человек. Она подумала, что, может быть, это и чересчур много для ее целей, но не решилась никого оставить, чтобы не вызвать вопросов, на которые не хотела отвечать.

Они прошли по дороге, серпантином устремлявшейся к пристани. По пути им встречались жители Илиуса, приветствовавшие их. Кассандра заметила, что в городе по-прежнему царило подавленное настроение, ведь все ждали вестей о ванаксе, и все же жизнь понемногу возвращалась в нормальное русло. Но ведь так и должно быть. Нужно кормить детей, запасать корма для животных, вести дела. Возможно, именно в этом и можно найти утешение.

Гавань сверкала всеми оттенками синего в лучах утреннего солнца. Около каменного пирса ждал корабль. Они взошли на борт и уже вскоре подняли якорь. Свежий ветер наполнил паруса, вынося их во Внутреннее море.

Выйдя из порта Илиуса, они прошли мимо многих других судов. Завидев вымпел семьи Атридис, развевающийся на центральной мачте, матросы приветствовали их, поднимая весла. Кассандра стояла на носу корабля и махала рукой им в ответ, пока у нее не заболела рука, а улыбка, казалось, застыла на губах.

Когда они отошли достаточно далеко от гавани и вокруг больше не осталось кораблей, она слегка расслабилась и не смогла сдержать тихий вздох.

— Прекрасный денек, — сказал Ройс. Она обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, прислонившись к борту. На нем был килт воина — акорца, и нужно было признать, что он ему очень шел. Кроме того, эта одежда позволяла ему, хотя бы в какой-то мере, слиться с остальными мужчинами.

— Так и есть, — согласилась она.

— Лейос, — сказал он, назвав остров, который и был целью их путешествия, — «равнинная местность». Правильно я понял?

Она кивнула:

— Лейос почти такого же размера, как остров Каллимос, который мы только что покинули. Но они очень отличаются друг от друга. Вместо холмов Каллимоса на Лейосе в основном равнины.

— Это ведь часть первоначальной Акоры, до землетрясения?

— Да, как и Каллимос. Но оба тогда очень пострадали и изменились. Насколько мы можем судить, основные потоки магмы устремились по направлению к Лейосу, и он был покрыт лавой. Там практически не осталось ничего древнего.

— Но земля-то там плодородная?

— Да, весьма. Мы там выращиваем пшеницу, рожь и ячмень, но в первую очередь Лейос знаменит своими лошадьми.

Его глаза загорелись:

— Мы тоже разводим лошадей в Хоукфорте.

— Джоанна рассказывала мне. — Она тихонько спросила: — Ты ведь скучаешь?

— По Хоукфорту? Да, думаю, я скучаю, но не принимай это близко к сердцу. Я скучаю по Хоукфорту, даже когда я в Лондоне, а ведь это совсем недалеко. Вообще я лишь тогда не скучаю по дому, когда сам нахожусь там. — Ветер взъерошил его волосы. С отсутствующим видом он пригладил их. — Наверняка ты чувствуешь то же самое по отношению к Акоре.

Она отвлеклась, заглядевшись на золотые пряди, которые гладила ночью, вспоминая, насколько мягкими они казались в тот момент по сравнению с прикосновениями его Небритой щеки к ее груди и бедрам…

— Что? О да, наверное, но, сказать по правде, я всегда мечтала о том, чтобы уехать с Акоры.

— Что ты и сделала.

— Я имею в виду надолго, дальше… Впрочем, это не имеет значения. — Как глупо с ее стороны даже думать об этом! Она была частью этой земли, связана с ней кровью и судьбой. Для нее не будет другого мира.

— Вот что всегда восхищает меня в женщинах.

— Что же?

— У них достаточно сил, чтобы оставить все то, что им дорого, и начать жизнь с нуля на новом месте. Если подумать, получается, что женщины делают это гораздо чаще мужчин. В конце концов, обычно именно женщин выдают замуж, отсылают жить в другой клан, за холмом или гораздо дальше. — Он посмотрел на воду, сверкающую в солнечных лучах. — Как там говорила Руфь? «Твой народ станет моим народом»? Чтобы сказать такое, нужно иметь мужество.

— Ты имеешь в виду библейскую Руфь? Я читала эту историю. Она очень меня впечатлила.

— В Библии много сильных женщин.

Он потянулся и стал наблюдать за дельфинами, появившимися возле корабля. Они выпрыгивали из воды в кильватере судна и весело кувыркались. Среди них поблескивала небольшая рыба, всего лишь фут или два в длину; ее плавники были похожи на крылья, и она поднималась из воды, как будто паря над поверхностью.

— Рыба, которая летает? — спросил он, улыбаясь.

— Всего лишь одно из чудес Акоры. Посмотри сюда, видишь, как меняется цвет воды? Сначала она была темно-синяя, а теперь зеленая и гораздо светлее.

Когда он кивнул в ответ, Кассандра сказала:

— Если здесь нырнуть, увидишь небольшой риф и отмель, а среди них развалины дома, по-видимому, довольно большого. Каким-то образом он избежал полного разрушения, даже когда его залило водой. Из остатков комнат доставали мелкие вещицы — несколько статуэток, обломки посуды, даже фрагменты мозаики.

— И никаких следов обитателей дома?

— Нет, но, возможно, им удалось спастись.

Они оба знали, что это маловероятно. Нельзя было обмануть судьбу, постигшую большинство обитателей Акоры.

— Как думаешь, у них были хоть какие-то опасения, они подозревали, что должно было случиться?

— Те, кто выжил, оставили записи, свидетельствующие о том, что перед взрывом дрожала земля и какое-то время шел пар. Но они уже видели подобное на горе и даже нечто похуже, поэтому многие просто предпочитали не задумываться об этом.

— Они считали, что опасности нет?

— Мне кажется, да. И потом, согласись, людям ведь всегда хочется в это верить. Все хотят продолжать жить обычной жизнью, думают о других заботах, и в будущее особо никто не заглядывает.

— Даже под сенью вулкана?

— Даже и в этом случае. — Она указала рукой куда-то вдаль. — Я могу ошибаться, но, по-моему, там может быть осьминог.

Ройс посмотрел туда, куда она показывала, вглядываясь в темную тень, скользящую под водой.

— Большой, — пробормотал он.

— Пятнадцать, может быть, двадцать футов в длину. Видишь, как дельфины уходят в сторону, а с ними и летающая рыба? На самом деле они не боятся его, он на них не охотится, но все равно они его пропускают.

— Я бы сделал то же самое.

— Это деликатес, — сказала Кассандра, — но на самых больших мы не охотимся.

— Слишком опасно?

— Слишком жестко — я имею в виду мясо, конечно. Они того не стоят.

Он засмеялся в ответ и посмотрел на нее с такой нежностью, что она подумала, что приличнее будет отвести глаза, но ей удалось это сделать лишь на мгновение. Взгляд Ройса притягивал ее, и она поняла, что опять смотрит в его зеленые, с золотом, глаза, глаза, которые слишком уж многое подмечали.

— Мне бы следовало догадаться, что вы, акорцы, не отступились бы перед любыми трудностями, — сказал он.

— И все же мы относимся к состязаниям весьма избирательно.

— Да уж, я думаю.

Между ними повисла тишина. Она не хотела задумываться, что именно он имел в виду. Они направлялись в Лейос, «равнинную местность», и день был чудесен.

Что будет, то будет.

— На этот раз обойдемся без олив? — спросил Ройс. Она покачала головой, но не обернулась, вглядываясь в воду, которую рассекал корпус корабля.

— Не на Лейосе. И кстати, лучше вообще не упоминать про оливы. Конечно, люди здесь едят оливы и используют масло, но они считают, что выращивать пшеницу гораздо важнее, чем ухаживать за оливковыми деревьями.

— Так между Лейосом и Каллимосом соперничество?

— Ну, в некотором роде да, хотя и несерьезное. Жаль, что Брайанна не смогла с нами поехать.

— А что, ее семья с Лейоса?

— Да, и, конечно же, они по ней очень скучают, но ведь она не может оставить Елену: сейчас наступает самое тяжелое время, когда целительнице предстоит, возможно, труднейшее испытание за всю ее жизнь.

— Кассандра, я верю, что Атрей обязательно выздоровеет.

Он хотел ее утешить, именно так она и восприняла его слова. Когда он приблизился и обнял ее, она даже не пыталась отстраниться. Пусть те, кто видит это, думают что хотят. Она хотела побыть просто женщиной, а не Атридис в эту секунду.

«Твой народ станет моим народом». Как бы она хотела сказать это от чистого сердца! И насколько горько было осознавать, что она не может так поступить.

В середине дня на севере на горизонте появилось темное пятнышко. Кассандра не стала ничего говорить по этому поводу и надеялась, что Ройс не обратит на него внимания. Какое-то время ей казалось, что он его не замечает, но тут он спросил:

— Это что, Дейматос?

Она притворилась, будто только что его заметила, но знала, что Ройс не попался на эту удочку.

— Да, это он.

Несколько минут он молчал, а она вся извелась, не в силах даже представить, какие ужасные воспоминания о заточении на этом острове мучили его в это время. Наконец он произнес:

— А мне казалось, что он больше.

— Впечатления бывают обманчивы.

— Похоже на то. Люди Марселлуса все еще там?

— Думаю, они как раз сегодня уехали. Они сообщили, что не нашли признаков добычи серы на острове.

— Но если кристаллы серы остались после извержения вулкана, их ведь не надо особо добывать?

— Наверное, не надо. Такие кристаллы можно найти на земле или же, что чаще случается, в пещерах. Но на острове нет никаких признаков того, что кто-то там жил или работал.

Он посмотрел вдаль, на вырастающий из моря силуэт острова.

— Ты ведь знаешь, что некоторых из тех, кто был на стороне Дейлоса, так и не поймали.

— Я знаю, что это вполне возможно, но ведь точно неизвестно, сколько у него было людей, поэтому нельзя определенно сказать, остался ли кто-нибудь из них на свободе. Но даже если и так, без Дейлоса, который мог бы их возглавить, они вряд ли смогут чего-то добиться.

— Так ты полагаешь, что Дейлос мертв?

— Нет, — тихо сказала она. Темные воспоминания о видении всколыхнулись в ней будто раскаты грома, предупреждающие о надвигающейся буре. — Я ничего не предполагаю. — Она просто выполняет свой долг.

— И все равно. Чтобы тщательно обыскать все пещеры на Дейматосе, потребовались бы недели, если не месяцы. И возможно, даже тогда ничего бы не нашли. Если он жив, то может быть на Тарбосе или Фобосе. Они ведь тоже необитаемы и изрезаны пещерами.

— Если он жив, — ответила она, — то может быть и не на Акоре. — Но она знала, что это не так, во всяком случае, ей так казалось. В этот момент облако скрыло солнце, и она задрожала.

В середине дня они увидели Лейос. Ройсу показалось, что ровный, покрытый низкими холмами остров простирается до самого горизонта. Он смотрел на поля, по которым ветер гнал зеленые и золотые волны, и чувствовал, будто возвращается домой.

На западе в море выдавался мыс, окаймленный золотыми пляжами. За ним берег изгибался, надежно защищая залив, в котором разместилась гавань. Порт был гораздо меньше, чем в Илиусе, здесь могло разместиться лишь около полудюжины судов, а на берегу стояли несколько зданий, напоминающих склады. Ройс заметил другие постройки за ними, но так как остров был равнинный, невозможно было судить о том, как далеко простирался город.

Гораздо легче было оценить размер толпы, собравшейся на пристани. Ройсу показалось, что там было несколько тысяч людей, и со всех сторон стекались все новые. Завидев корабль, они махали руками. Когда судно приблизилось, раздались радостные крики.

Вскоре Кассандра сошла на берег, и ее приветствовали старейшины Лейоса вместе с братьями-близнецами, занявшими первое и второе места в состязаниях по метанию копья на Играх. Один из них получил небольшие ранения во время взрыва, но быстро поправлялся. Другой остался невредим. Они поздоровались с Ройсом как старые друзья и учтиво склонились в поклоне перед Атридис.

— Мы все время молимся за ванакса, — сказал один из старейшин, — днем и ночью, без устали, мы просим Создателя оставить его нам.

— Я благодарю вас, — мягко ответила Кассандра. Она посмотрела на мужчин и женщин, окружавших ее, молодых и пожилых, людей чести и достоинства, но все они ждали, что именно она сейчас скажет что-нибудь, что их хотя бы немного успокоит.

Она сочувствовала им, но лгать не могла.

— Мой брат очень нуждается в ваших молитвах, — сказала она, — и я тоже. Мы все оказались в ситуации, когда опыт и традиции нам не помогут. Мы можем рассчитывать только друг на друга и на наш собственный здравый смысл.

Они кивнули в ответ на эти мудрые слова и эту честность. Она была именно такой, понял Ройс, как они и ожидали. Или по крайней мере надеялись. Она их не разочаровала, но ведь этого и не было в ее характере.

В полях, где он смотрел взглядом земледельца на колосящуюся пшеницу, она произнесла молитвы и принесла дары, как уже проделывала много раз. Но ее сосредоточенность от этого не уменьшилась, как и ее искренность. В каком-то смысле каждый раз был для нее как первый.

После этого они с удовольствием пообедали по-деревенски, среди лугов неподалеку от гавани. Поставили шатры, чтобы можно было переночевать, так как поблизости негде было разместиться на ночь. Он уже знал, что население Лейоса почти такое же, как и на Каллимосе, однако плотность его была гораздо ниже. И все же похоже было, что, несмотря на значительные расстояния между поселениями, очень многие приехали издалека, чтобы поприветствовать дочь рода, который так долго им служил.

Шатер Кассандры находился немного в стороне от других, но в остальном практически ничем не отличался. Насколько Ройс понял, так же было бы и в том случае, если бы здесь был сам ванакс. Похоже, на Акоре статусу человека придавали мало значения. Определенно здесь не было и намека на тщательное соблюдение церемониала и ритуалов, принятое при дворе Принни. Ройс был весьма за это благодарен, поскольку ему всегда недоставало терпения на всю эту суету.

И все равно он заметил отсутствие весьма ощутимой предосторожности, которая в Англии была в порядке вещей. Принни никогда никуда не отправлялся без охраны. У Кассандры, наоборот, никакой охраны не было вообще. Целыми днями он пытался убедить себя в том, что это не важно, ведь ее окружают преданные акорцы, которые не допустят, чтобы с ней что-то случилось. Но ночь быстро наступала. Ее шатер был слишком далеко от остальных, чтобы кто-нибудь мог услышать крики о помощи.

Но ведь она могла кричать и по другой, гораздо более приятной причине.

Решившись, он прошел сквозь сгущающиеся сумерки, отодвинул занавес шатра и вошел внутрь.

Кассандра как раз заканчивала купаться. Было просто баловством возить за собой повсюду ванну из дерева и плотного холста, которую пришлось долго наполнять водой, таская ее ведрами. Она легко обошлась бы и тазом. Признавая это, она все равно наслаждалась купанием в ванне. После длинного дня ей так необходимы расслабляющее тепло воды и благословенная тишина.

Она бы еще понежилась, но вода очень быстро остывала. Поднявшись, она потянулась за полотенцем, которое оставила на табуретке возле ванны.

Только вот полотенце ей протянули.

Она поперхнулась, резко повернулась и увидела Ройса, который с видимым одобрением ее разглядывал.

— Ты витала в облаках, — сказал он.

— Нигде я не витала! — Схватив полотенце, она быстро закуталась в него, хотя и понимала, что выглядит глупо. Можно подумать, что он никогда не видел ее обнаженной!

Видел, дотрагивался, вкушал, наслаждался… Ну и ладно!

— Ты слишком тихо ходишь! — обвинила она его.

— Ужасное упущение, — ответил Ройс, довольный собой, и осмотрел шатер. — Здесь уютно.

— Здесь так же удобно, я уверена, как и в твоем.

Он вопросительно поднял бровь, и Кассандра залилась краской. Она не лицемерила. Он делил с ней ложе на протяжении четырех ночей, и если бы они сейчас находились во дворце, он бы снова был с ней. Но сейчас они были на виду, и здесь не было уединения, как в ее покоях.

Однако она ведь не отстранилась от него на корабле, и сказать по правде, сейчас ей тоже не хотелось этого делать.

— Ты попалась, — сказал он и, заметив удивленный взгляд, добавил: — Попалась в капкан пристойности. А это странное местечко.

— Я не пытаюсь ничего утаивать.

— Я понимаю, но ты пытаешься и не выставлять напоказ то, что между нами происходит, не заставлять других думать об этом в тот момент, когда у людей и так полно забот.

— Да, — сказала она, облегченно вздохнув. Он действительно все понимал. — Совершенно верно.

— Кассандра… — он протянул было руку, но опустил, не коснувшись ее, — что бы ни ожидало нас впереди, сейчас единственная моя забота — это твоя безопасность. Ты здесь одна, в этом шатре, вдалеке от остальных. Если хочешь, я могу спать снаружи, но одну тебя я сегодня ночью не оставлю.

Об этом она не подумала, не учла, что он может беспокоиться за нее в этой ситуации. К ней пришло запоздавшее понимание того, что собственное видение ослепило ее. Она знала, что сейчас не время и не место, но он-то об этом даже не догадывался.

И он хотел ее защитить. Он действительно этого хотел.

Слезы стояли у нее в глазах, но она не позволила им пролиться. А вот полотенце — это другое дело. Она шагнула к Ройсу…

Губы его путешествовали по нежной линии ее спины, до исключительно чувствительного местечка у самого основания позвоночника. Здесь он задержался, щекоча ее дыханием, прикасаясь к коже самым кончиком языка.

Она тихонько вскрикнула и попыталась перевернуться, но он ей не позволил. Он крепко удерживал ее бедра руками, так что она смогла только повернуть голову; глаза ее затуманились от пылающей страсти.

— Хватит, — пробормотала она, наполовину это была мольба, наполовину приказ.

— А мне кажется, что нет. — Его голос был хриплым, но он ничего не мог с этим поделать. У него едва хватало сил сдерживаться. Желание обладать этой женщиной вновь бушевало внутри, затмевая все остальное.

Она вспомнит эту ночь, когда вновь погрузится в свои темные мысли, слишком уж часто ее посещавшие. Она вспомнит ее, когда будет разрываться между своими женскими желаниями и своим долгом как Атридис. Минута за минутой, с каждым следующим ударом сердца, она будет вспоминать его, их вместе и все то, что между ними произошло. Черт побери, он сделает все, чтобы именно так и было!

По-прежнему крепко ее держа, Ройс слегка надавил на плавные линии ее ягодиц, пальцами гладя изгиб бедер. Она дернулась под ним, и ему показалось, хотя он и не был до конца уверен, что она чертыхнулась в подушку.

— Такая нежная, — прошептал он, — такая гладкая и холеная, такие великолепные формы! Ты и в самом деле единственная в своем роде, исключительная женщина.

Произнося это, он скользнул пальцем между ягодиц прикасаясь легко, чтобы пробудить в ней все, не оставляя ни малейшей надежды на прекращение этой сладкой пытки.

— Черт тебя побери! — В этот раз он хорошо ее расслышал и рассмеялся бы, если бы ему хватило дыхания. По-прежнему не отпуская, держа нежно, но крепко, он вновь коснулся ее, более настойчиво, и был вознагражден стоном.

Стук собственного сердца отдавался у него в ушах, но Ройс все еще сдерживался. Снова и снова он тихонько касался ее, затем поменял ритм и на мгновение усилил давление. Она кричала снова и снова, но это лишь раззадоривало его. Только когда красный туман поплыл перед глазами, он отпустил ее, шире раздвинул ее ноги и вошел в нее одним сильным, быстрым рывком.

Оргазм ее не прекращался, вызвав его собственный, сильный, до боли в костях, но его было недостаточно. Когда она попыталась перевернуться, он убрал с ее шеи пушистые черные волосы и легонько укусил.

— Нет, — приказал он и обнял ее, пальцами теребя набухшие соски.

— Ройс… Я не могу…

— Ты можешь, и я могу, мы оба сможем. — Он уже был готов к новому раунду и с каждой секундой становился тверже. Он подтянул ее выше, на колени, нагнул перед собой и двигался до тех пор, пока весь мир не пошатнулся.

Когда он в конце концов отпустил ее, они упали на покрывала и некоторое время так лежали, запутавшись в простынях и друг в друге. В других обстоятельствах он легко мог бы заснуть, но сейчас им овладело странное чувство, похожее на отчаяние. Кассандра тоже не избежала этого ощущения. Она поднялась над ним — призрачное видение красоты — и тряхнула головой, так что ее волосы рассыпались по плечам, закрывая поясницу и ягодицы, касаясь его бедер.

— Ты что, пытался что-то доказать? — спросила она, глядя на него сверху вниз.

Он лениво провел рукой от влажных черных завитков между ее ног до гладкого живота, и хотя она пыталась оставаться спокойной, по телу ее побежали мурашки.

— Пытался? Я думаю, что лучше поставить вопрос по-другому: пытаюсь ли я?

Под ее потрясенным взглядом он поднял ее, придвинул к себе и опустил на свой длинный, напряженный пенис.

— Ройс…

Перед тем как он потерял способность думать, в его голове пронеслась мысль, что задорная нотка в ее голосе ему льстит.