Коснуться небес

ГЛАВА 16 КОННОР КОБАЛЬТ

Я опаздываю.

А я чертовски ненавижу опаздывать. Даже имея законное оправдание - пять часов лекций в Уортон и еще два часа деловых встреч в Нью-Йоркском ресторане - я все равно расстроен. Время неумолимо, постоянно и неоспоримо навязчиво. Неважно, как сильно я пытаюсь, время не подчинится моей воле.

Трафик на пути из Нью-Йорка в Филли лишь усиливает мое разочарование. Мужчина на зеленом грузовике слева от меня ложится на свой руль и гудит так, словно шум - это волшебная составляющая каждого перегруженного шоссе. Я борюсь с желанием опустить стекло и напомнить ему, что он не Моисей, а магия не существует.

Пощипывая переносицу, я перечитываю последнее сообщение Роуз.

Уже скоро. Запишу его на всякий случай. - Роуз.

Первый рекламный ролик реалити-шоу выйдет в эфир сегодня вечером. И Роуз уже готова к тому, что я пропущу его. Для большинства людей опоздать на какой-то дурацкий тридцати-секундный телевизионный промо-ролик не было бы столь важным событием. Они бы проигнорировали его.

Но это не хорошо.

Все случается лишь однажды. Один единственный момент, на который я опаздываю на 10 минут, мог бы все изменить. Подобные а что если в жизни не невозможны. А что если параллельные пути все же могут пересечься - что тогда. В один момент, это а что если может стать фактом.

Скотт ван Райт - мое "а что если".

Если бы я не услышал, что кто-то включил душ, звук сливных труб через тонкие стены и потолок, то никогда бы не пошел наверх. Если бы я не хотел сказать Роуз вернуться в кровать и принять душ попозже, то никогда бы не услышал голоса Скотта и Роуз за дверью ванной.

Что если бы я никогда не зашел в эту ванную и не прервал происходящее, что бы тогда случилось?

Пристающий к Роуз Скотт - образ, который выносит мне мозг - это то, что делает мое пребывание сейчас в машине, а не с моей девушкой, таким болезненным.

Еще один гудок прерывает мои мысли. Я ускоряюсь и преодолеваю небольшое расстояние, чтобы успокоить мудака в следующей за мной машине. Мой взгляд обращается к знакам съезда с шоссе, и слова размываются настолько, что я почти что не могу их прочитать. Я моргаю и пытаюсь сфокусироваться, но это практически не помогает.

Не волнуйся. Блядь, не волнуйся, Коннор.

Я начинаю ощущать последствия 36 часов без сна. Ночь - это моя ночная смена. Проекты для занятий. Деловая переписка по Кобальт Инк. Все, что угодно, что требует моего внимания. Я и раньше использовал ночное время, бодрствуя, но у меня есть правило - никогда не превышать лимит в 36 часов без сна. Нехватка сна снижает эффективность мозга.

Вот, что я получаю, отказавшись от своего лимузина. Я бы мог поспать на заднем сидении, пока бы Гиллиган вез меня в Филадельфию. Но с момента начала съемок, я решил пользоваться серебристым седаном. Может я и был окружен роскошью, но и работал тоже упорно. А если бы меня сняли для шоу, катающимся в лимузине, то все бы сочли меня ленивым сукиным сыном.

Веки опускаются, и я ощущаю, как истощение давит на мои мышцы. Я принимаю сознательное решение свернуть на следующем съезде на парковку перед аптекой.

Вытянув свой телефон, я направляюсь в здание.

- Мне нужно, чтобы ты прописал мне Аддерол (Препарат стимулирует центральную нервную систему за счет увеличения содержания определенных веществ в организме. Это приводит к учащению сердечного ритма, повышению кровяного давления - прим.пер.), - говорю я в трубку. Мои мокасины стучат о плиточный пол, и сотрудник бросает на меня прищуренный взгляд. В своих черных брюках и белой рубашке на пуговицах я выгляжу более подходящим для Уолт Стрит, чем для придорожной аптеки.

- Нет, - Фредерик даже не колеблется. - И следующий раз, когда позвонишь, можешь начать с "привет".

Я скриплю зубами, останавливаясь перед стойкой с противоотечными препаратами. Фредерик стал моим врачом со времен развода родителей. Моя мать сказал, цитирую: Я могу нанять кого-то, если тебе нужно поговорить. Так что я провел недели прочесывая ряды потенциальных психиатров, в поисках того, с кем бы мог "поговорить".

Фредерик ускоренно окончил колледж, и я встретил его как раз, когда он выпускался из медицинской школы, на тот момент ему было всего двадцать четыре. В нем был этот воздух. Он жаждал знаний, и был полон страсти, которую частично потеряли другие тридцати и сорока летние врачи, с которыми я встречался. Так что я выбрал его.

На данный момент он был моим психиатром уже 12 лет. Я бы даже назвал его своим лучшим другом, но он постоянно напоминает мне, что друзей не купить. Каждый год он зарабатывает на мне кругленькую сумму, и я доплачиваю за некоторые моменты: за то, что могу позвонить ему в любое время суток, и он уделит мне свое пристальное внимание.

На последней нашей сессии мы обсуждали Скотта ван Райта, и я пытался (относительно плохо) не называть имени продюсера, словно мне снова 7 лет, и я подкалываю мальчика-задиру. Но кажется, я использовал фразу "сомнительный, тщеславный человек-бактерия", когда Фредерик спросил меня, что я думаю о Скотте.

К счастью, у психиатров есть этический долг хранить тайну пациента.

- Привет, Фредерик, - говорю я, стараясь сохранить тон своего голоса ровным. Он - единственный человек, кому известны мои худшие стороны. Нарушения. Неприемлемые качества. Но я стараюсь проявлять подобные слабости, как можно реже. - Ты можешь позвонить в ближайшую аптеку в Филадельфии. А я заберу их там.

- Я могу, но не стану этого делать.

Я испускаю протяжный выдох и изучаю полки.

- Это не то время быть таким непреклонным. Я очень опаздываю.

- Во-первых, успокойся, - говорит он, и я слышу шуршание на другом конце. Может быть он перекладывает документы. Ему нравится делать заметки.

- Я спокоен, - говорю я, излучая самоуспокоение одним своим голосом, подтверждая тем самым сказанные слова.

- Ты только что употребил слово непреклонный, - опровергает Фредерик. - Обычно ты просто называешь меня упрямой свиньей. Есть же разница?

- Не относись ко мне снисходительно.

- Тогда ты тоже не относись ко мне таким образом, - возражает он. Нормальный врач не должен быть таким сварливым, но я тоже не совсем нормальный пациент. - Ты помнишь нашу беседу прямо перед твоим первым годом в университете?

- У нас было много бесед, Рик, - говорю я невзначай. Мои пальцы скользят по двум различным брендам назальных средств. Я рассматриваю этикетки, проверяя состав.

- Это был разговор о Аддералле, Коннор.

Я сильнее сжимаю челюсти, так что мои молярные зубы начинают болеть. Перед учебой в колледже, я говорил Фередерику, что если когда-то приду к нему за Аддераллом, чтобы он отказал мне. Не важно по какой причине. Я хотел добиться успеха в колледже благодаря своим достоинствам. Без стимуляторов или усилителей. Я хотел доказать самому себе, что был лучше всех других, что не нуждался в гребаных таблетках, чтобы достичь высот.

- Вещи меняются.

- Ага, так и есть, - соглашается он. - Ты сейчас на первом курсе аспирантуры. У тебя есть постоянные отношения с девушкой, и твоя мать готовится передать тебе Кобальт Инк. А еще ты должен иметь дело с реалити-шоу. Я полностью признаю, Коннор, что ты способен совмещать работу со стрессом лучше, чем 99% населения этой планеты. Но возможно, все это невозможно пережить даже такому человеку, как ты.

Это впервые он говорит мне, что я беру на себя слишком много, но у меня попросту нет выбора. Я хочу всё. И если я буду достаточно усердно работать, то получу это все. Таковой всегда была моя жизнь, я отказывался верить, что может быть по-другому.

Я хватаю противоотечное средство с самой высокой дозировкой миллиграмм псевдоэфедрина и иду дальше по проходу, к стеллажам с кофеиновыми добавками.

- Согласен, это по-человечески невозможно. По крайней мере без пожертвования несколькими часами сна. И прожив сегодняшний день, когда мое тело не могло использовать мозг, а глаза закрывались сами по себе, могу сказать, что у меня особо не осталось вариантов. Мне нужны стимуляторы.

- Что случилось с никогда не ведущимся на трюки студенческого братства мальчиком?

- Обвиняешь меня? Серьезно, Рик? Разве это не низко для тебя?

- Ты - тот, кто просил меня использовать любые предлоги, лишь бы отговорить тебя от этого, - говорит он. - Было в твоей жизни время, когда ты скорее бы прыгнул с моста, чем принял Аддералл. Я знаю, что все меняется, но просто подумай об этом с моей точки зрения, ладно?

Я смотрю на кофеиновые добавки, пытаясь придумать альтернативные решения проблемы. Но ничего не приходит в голову. Чтобы иметь все, мне нужно принести что-нибудь в жертву. И это что-нибудь начинается со сна.

- Если ты не пропишешь мне Аддоралл, то я куплю в интернете чистый эфедрин, - угрожаю я. Покупать таблетки через интернет опасно. Я могу себе представить все другие неизвестные непроверенные ингредиенты, входящие в их состав исключительно по воле случая.

Я умнее Фредерика, и ему об этом известно. Как-то давно, он принудил меня быть с ним всегда честным. Никогда им не манипулировать.

Я и не поступаю так. И по этой же причине, мои слова - не блеф.

- Что ты принимаешь прямо сейчас? - тон его голоса кардинально изменился. Он смягчился, словно с осторожностью произносит каждый слог. Фредерик обеспокоен, и я даже не спрашиваю, откуда он знает, что я хватаю с аптечной полки.

Он провел двенадцать лет в моей голове.

- Противоотечное и Энергия пяти часов, - я несу медикаменты к прилавку, и женщина фармацевт медленно их пробивает. Для покупки противоотечного средства мне нужно предъявить удостоверение личности, вместе с этой просьбой она бросает на меня долгий сердитый взгляд. Да, это немного подозрительно, покупать данные медикаменты вместе. Но, мне двадцать, блядь, четыре года. Я не ребенок.

- Это трюк, который используют подростки, чтобы кайфануть, ты осознаешь это? - говорит Фредерик по телефону, все еще стараясь убедить меня одуматься.

Я беру бумажный пакет у сотрудницы аптеки и ухожу, когда прохожу через двери, звенит дверной звоночек.

- Я за рулем, - возражаю я. - Выбор прост - принять стимуляторы или стать причиной аварии. Ты хочешь иметь на своей совести четыре угробленные машины?

- Сколько ты не спал? - спрашивает он.

- С этого вопроса тебе следовало начать наш разговор, - я открываю банку с таблетками и забрасываю парочку себе в рот, запивая их глотком Энергии пяти часов.

- Начни отвечать мне прямо, или я доложу на тебя, - говорит он строго. Я закатываю глаза. У Фредерика есть свои границы, даже со мной. Я откидываюсь на сидение машины, ожидая, пока препараты подействуют, и мои веки станут не такими тяжелыми, как свинец.

- 37 часов.

- Значит, ты нарушил сегодня два своих правила.

- Я все еще не купил Аддералл.

- Нет, но ты уже принял кое-что.

Я не отвечаю ничего. Я жду обязательный совет Фредерика, который должен прибыть с минуты на минуту.

- Ты должен отказаться от чего-то, - говорит он мне. - И это не должно вредить твоему здоровью. Так что пересмотри вещи в своей жизни и найди среди них необязательные.

- И что же это может быть? Кобальт Инк. - это мое первородное право. Единственное стремление, которое у меня когда-либо было - получение степени МВА в Уортоне. Разве моя мечта - это необязательное?

Остается Роуз и реалити-шоу. Они взаимосвязаны. Чтобы иметь одно, нужно смириться с другим. Конечно, надобность для меня Роуз можно поставить под сомнение. Вам не нужен партнер, чтобы жить. Чтобы преуспевать. Но Роуз - не то, с чем я когда-либо готов расстаться. Необходима она мне или нет. Но она моя.

- Моя жизнь заполнена только необходимыми вещами, - говорю я Фредерику.

Следует долгое, напряженное молчание на другом конце. Я ожидаю.

Когда Фредерик наконец-то начинает говорить, его голос звучит немного угнетенно, не так спокойно, как мой.

- Я закажу Аддералл, но лекарство по рецепту отпускается только на следующий день. Можешь написать или позвонить, когда доберешься до Филли? – он, вероятно, представил себе, описанную мной, аварию четырех машин.

- Конечно.

- Ладно, здорово, - не похоже, что он в восторге.

После пары фраз, мы прощаемся. И я оцениваю свой уровень сознания. Твердые руки. Ясное зрение. Полное внимание.

Я наконец-то проснулся.

* * *

Ко тому времени когда я поднимаюсь по кирпичным ступеням таунхауса, промо ролик уже прошел. Так что я готовлю себя к тому, что меня ожидает внутри. Наихудший сценарий: Скотт соблазнил каким-то образом Роуз - его руки обнимают ее в момент слабости.

Мой адреналин уже шкалит от противоотечного коктейля. Добавьте к этому неестественный страх, и моя рука дрожит, когда я поворачиваю ручку на двери.

Как только двери открываются, мой страх дезинтегрируется в самоуверенность. Скотт и Роуз не переплетены телами на диване. Она не плачет у него на руках.

В гостиной царит полнейший беспредел. Перевернут стул. Диванные подушки валяются на древесном полу по всей комнате. Роуз держит в руках свои туфли и ударяет каблуками в Скотта, словно кинжалами. Лили и Дэйзи удерживают ее за талию и тянут назад.

Я ненавижу, что сомневался в себе и Роуз, и рад, быть уверенным на 100%, что ничего из придуманного мной не случилось.

Я закрываю двери за собой, но никто не слышит того, что я вошел. Ло слишком занят тем, что извергает острые оскорбления, от которых у меня могут начать кровоточить уши. Роуз яростно ругается трехэтажными матами, по типу: хуесос, сукин сын, бабник, хрен с горы, ублюдок, ничтожество. Я слышу слово кастрация пять или шесть раз.

Скотт поднял руки в оборонительной позиции, его спина буквально прижимается к противоположной от телевизора стене. Но тем ни менее, на его лице играет небольшая самодовольная усмешка.

Это драма, которую затеял он.

Камеры кружатся по всей гостиной. Возле Рика, который сжимает и разжимает кулак, а другой рукой придерживает за плечо своего брата. Еще одна камера находится возле моей девушки, которая абсолютно слетела с катушек.

Все орут друг на друга.

Я же спокойно направляюсь прямиком к этому дурдому. Роуз вырывается из рук своих сестер и, пользуясь возможностью, бросается на Скотта со своими туфлями. Я становлюсь между ними, и острие ее каблука вонзается в мою грудь.

Моя челюсть напрягается, и это единственный признак того, что мне, пиздец, как больно.

Ее глаза расширяются от ужаса, и в эту секунду она роняет свои четырехдюймовые туфли, они с цоканьем ударяются об пол. А затем, ее взгляд снова становится бешеным и раздраженным. Она обвинительно указывает пальцем на Скотта.

- Он...

- Мудила? Свинья? Долбоеб?

Она упирает руки в боки и закипает. Я потираю ее плечи, и она начинает расслабляться. Но в ее глазах все еще плещет ненависть.

Мой взгляд пробегает по лицам всех друзей. Их тела начинают расслабляться, когда я смотрю на каждого по отдельности, напряжение медленно покидает мышцы их тел. Ло наконец-то закрывает рот, и Рик неосознанно разжимает кулак.

Люди верят, что у меня есть некая магия влияния на других. Что я могу заставить толпу разойтись, не сказав при этом ни слова. Все, что мне нужно сделать - это стоять на краю скопления народа, и они медленно и без усилий пойдут по выбранному мною пути. Я могу успокоить неприкаянную душу, если так решу, и это только потому, что одарен какой-то глупой сверхъестественной способностью.

Моя сила в моей самоуверенности.

Это так просто.

И только потому, что люди верят, что это нечто большее - нечто великое и сверхъестественное - создается более сильное впечатление. Они хотят, чтобы я был их прочной несокрушимой крепостью.

Так что вот я.

- Дайте посмотреть ролик, - говорю я. А затем мы уже сможем решить, заслуживает ли Скотт получить каблуком прямо в глаз.

Я поднимаю обувь Роуз, пока Лили берет пульт дистанционного управления. Роуз тянется за своими туфлями, и носочки ее ног скрипят о твердую довольно чистую древесину пола. Но для Роуз поверхность недостаточно чиста.

В ее чертах лица проступает чистейшая злоба. Я представляю, как она втыкает каблуки туфель в глаза Скотта. И как бы я его не ненавидел, но не хочу чтобы Роуз оставила парня слепым. Так что я убираю туфли подальше от нее и крепко держу их.

- Я передумал.

Она изумленно смотрит.

- Отдай их, Ричард! - она не желает расхаживать по таунхаусу босяком. Ладно. Я хватаю ее в объятья и отрываю от земли, от чего она делает резкий вдох. Но вместо того, чтобы начать со мной спорить, Роуз крепче хватается за мой бицепс. Мой взгляд опускается ей на грудь, наблюдая за тем, как та высоко поднимается и опадает, это вызывает у меня внутреннюю улыбку.

У меня есть девушка.

В моих руках. Испытывающая головокружение от одного моего прикосновения. Я мог бы оказаться в гораздо худшем положении.

Я бережно опускаю ее на диван и усаживаю в углу. Она поджимает свои ноги в сторону, от чего платье поднимается к бедрам, независимо от ее попыток натянуть его на колени. И когда уже следовало бы сосредоточиться на телевизоре, я до боли желаю увидеть свою девушку снова во всей красе. Изгибы ее талии, торчащие розовые соски, голая попка и широко открытый, скользящий по моему члену рот.

На секунду наши взгляды встречаются, и нам не нужно произносить даже слова. Ей и так известно, что у меня на уме. Она может видеть в моих глазах огромное желание, даже если никто больше этого не замечает. Роуз опускает взгляд на мой ремень, и мои губы сами по себе расплываются в улыбке, пока я занимаю место рядом с ней.

Я сажусь так близко, что практически слышу бешеный стук ее сердца. Наклоняясь, я беру у Лили пульт дистанционного управления, и пока я тянусь к Лил, мой рот приближается к уху Роуз. И я шепчу:

- Я планирую снова связать тебя, - я улыбаюсь Лили. - Спасибо.

Ее сестра возвращается к взгромоздившемуся на кресле Ло и садится, опираясь на его тело.

Роуз замерла, но это отнюдь не от страха. Ее бедра с силой прижимаются друг к другу, я опускаю руку на ее колени и кладу ладонь на голый участок ее ноги. Когда я включаю ТВ, Роуз передвигается ко мне поближе и наклоняет голову к моему плечу, пытаясь расслабиться, но я-то знаю, что она представляет мой ремень, свои запястья и нашу постель.

Я хочу сделать ее настолько влажной, чтобы она умоляла меня, чтобы мое имя было единственным, что было у нее в голове и на языке. Я хочу слышать ее дикие крики от сумасшедшего экстаза. Хочу, чтобы она увидела, насколько идеально мы подходим друг другу - разумом, телом и душой. И на этот раз не понадобятся никакие слова. Просто действия.

- Тебе нужно перемотать, - говорит мне Роуз. Она пытается дотянуться до пульта, но я убираю его подальше от ее рук.

Она смотрит на меня.

- Vous devez toujours avoir le control, - Ты всегда должен все контролировать.

Я пытаюсь сдержаться от рвущейся на поверхность усмешки.

- Vous aimez quand j’ai le control, - Ты любишь, когда я все контролирую.

Ее губы напрягаются, но она продолжает смотреть на меня так же внимательно, как и я на нее.

- C’est encore à prouver, - Это еще нужно доказать.

Я поглаживаю шелковистость кожи на ее ноге.

- Ne t’inquites pas. Bientot ca sera un fait, - Не переживай. Вскоре я сделаю это неоспоримым фактом.

- Эй, - перебивает нас Рик. - На хрен французский.

- Ага, - говорит Ло, - Лили хочет слышать ваши грязные фразочки друг другу на английском, - он посылает улыбку своей девушке.

А она становится свекольно-красной от его взгляда и замечания.

- Ты не должен был говорить им это, - шепчет она недостаточно тихо, так что все в комнате ее слышат. Но кажется, что она даже не догадывается об этом. - Это был секрет.

- Ау, любимая, он был слишком хорош, чтобы скрывать его в тайне, - Ло целует ее в губы и в это же время смотрит в объектив камеры, а руками проскальзывает под ее майку, под которой, кажется, даже нет лифчика. Не то чтобы у Лил там сильно выпирало. У Роуз груди побольше, чем у ее сестер, более округлая попка и бедра. Я мог бы смотреть на нее хоть весь день, и у меня не возникало бы проблем со стояком.

Я перематываю видео на начало и нажимаю проигрывание. Все резко стихают, как только начинается реклама реалити-шоу с изображения всех нас на фоне большого белого задника. Это видео мы недавно сняли в студии в Филли.

Нам сказали вести себя естественно, пока вокруг сновали камеры, и после 30 минут, в течение которых нас игнорировали гримеры и осветители, мы все влились в свои роли. Не нужно было ничего делать. Все было по-настоящему, даже для меня.

Промо-ролик начинается с демонстрации нас семерых, Скотт стоит в самом конце. Кадры сменяются на крупный план, начиная со стоящего справа.

Это Дэйзи, она стоит на руках, так что ее белая футболка задирается, открывая плоский живот и зеленый кружевной бюстгальтер. Она высовывает язык и игриво улыбается. Прямо на ее груди появляется надпись.

Сорвиголова .

В это время Рик толкает сзади ее ноги, и она падет, смеясь. На его груди прокручивается еще одно слово: Мудак .

Так они именуют нас.

Мысли стихают, когда кадры быстро сменяются.

Следующие в очереди Ло и Лили. Он обнимает ее и целует в губы, голодно и страстно, с настолько неистовым желанием, что на это практически неудобно смотреть. Это слишком личное и интимное.

В этот же момент слова Сексуально-зависимая и Алкоголик появляются поверх их тел.

А затем доходит до меня, Роуз и Скотта. Роуз слегка отводит сердитый взгляд, ее глаза горят - это ее нормальное состояние. Но она поворачивается ко мне, и наши тела притягиваются друг к другу с магической силой, и в ту секунду, когда я наклоняюсь и шепчу ей что-то на ушко, ее лицо разглаживается, начинает светиться.

Я даже не могу вспомнить, что сказал. Я мог не согласиться с одной из ее любимых феминисток или мог сказать ей, что у нее красивые волосы.

На видео она толкает мою руку. Дважды. Ожидая, что я рассержусь. Она желает спровоцировать меня.

Но я просто усмехаюсь.

Слово Умник быстро зажигается поверх моего тела на экране.

На диване же я сижу и сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, боясь, что никто не поймет. Но мне кажется это все чертовски забавным. А как они собираются назвать Скотта? Бабником? Нет, это чересчур ласково. Может что-то вроде Продюсер Подонок Ублюдок (и еще Лжец).

На видео рядом с Роуз стоит Скотт, его взгляд опускается ей на грудь.

Я не заметил этого раньше, сейчас же все веселье, которое я ощущал секунду тому назад, испаряется. Как я мог не заметить этого? А еще я не заметил реакцию Роуз...

Она бросает на Скотта быстрый взгляд. Достаточное количество внимания, чтобы Скотт наклонил свою голову и вздохнул.

Прошу вас, что за хрень..

И затем появляется его подпись. Сердцеед .

У меня приступ смеха. Это пятый уровень нелепости. Итак, он - белый рыцарь, скачущий к башне Роуз. Герой. И я уверен, что он же и запер ее там. Это неправильно. Но нет необходимости все менять - я не герой.

Я - король моей королевы Роуз.

И затем объектив обращается к Роуз, медленно приближая на передний план ее лицо, пока мы со Скоттом смотрим на нее - вырисовывается любовный треугольник, которого так хотел Скотт.

Подпись Роуз всплывает большими белыми буквами поверх ее груди.

Девственница .

Я хмурюсь. Почему это так расстроило ее? С 14 лет она никогда не стыдилась этого факта. Она всегда хотела, чтобы другие женщины не чувствовали себя обязанными потерять свою девственность к 20 годам, не хотела, чтобы кто-то считал, что закончить колледж будучи девственницей позорно. Она гордилась тем, что ждала. Стыдиться этого сейчас не имеет никакого смысла. Разве что, ее больше расстроили надписи над другими ребятами.

Это кажется более правдоподобным.

Ролик заканчивается логотипом Принцесс Филли и лозунгом:

Узнайте сестер Кэллоуэй изнутри в феврале этого года .

Довольно коротко. Всего тридцать секунд. Но этого достаточно, чтобы возродить негативные эмоции. Так что я спокойно встаю, прежде чем кто-то снова начнет кричать.

Лили ерзает на коленях Лорена и говорит:

- Я единственная, кто считает этот лозунг пошлым, да?

Она абсолютно серьезна. И это немного поднимает всем настроение.

Ло кивает Роуз.

- Прикольно то, что ты отшиваешь обоих парней, будучи при этом двадцати трех летней девственницей.

- Это не проблема, - говорит она. Я знаю ее хорошо. Ее взгляд встречается с моим, когда я становлюсь перед телевизором, висящим над камином. - Он предвзято отнесся ко всем нам, навесив на нас бирки с одним лишь словом, словно мы посмешище, - она боится выглядеть, как дура. Но люди и так относятся предвзято к сестрам Кэллоуэй, сплетничая о них в интернет блогах в течение последних нескольких месяцев. Так что это особо ничего не меняет.

- И что? - говорю я ей.

Ее рот приоткрывается. Она думала, что я займу ее сторону. Когда она неправа, я не боюсь ей об этом сказать.

- Люди и так навешивают на тебя ярлык в момент знакомства, - говорю я ей. - Ты - ледяная холодная сучка. А ты - ненавидящий недотрог, богатый самодовольный мальчишка. Они лишь сказали долю правды, и если вы позволяете этому досаждать вам, то автоматически позволяете им выиграть.

Все оседают. Никто не желает соответствовать чужим стереотипам, и думаю, ребята начинают поминать, что если будут реагировать столь истерично, то тем самым создадут себе двухмерный образ, а это именно то, к чему стремится Скотт. Им всем отлично известно каково это, когда тебя воспринимают как "богатого ребенка сноба". Этот образ обидел многих из моих друзей.

Губы Роуз сжимаются в линию, а лицо выражает открытую ненависть. Это все еще гложет ее. Я почти сожалею, что упомянул ее в своих объяснениях.

- Ты - самонадеянный мудак, - говорит она мне.

- Ты любишь меня.

Она качает головой, но уголки ее губ приподнимаются вверх.

- Перестань.

- Перестать что?

- Быть правым, - она рычит и обиженно откидывается на спинку дивана. - Мне ненавистно то, что мы все так расстроились из-за этого, а тут пришел ты, сказал несколько слов, и все снова встало на свои места.

Ло встает, держа Лили на руках.

- У него дар.

- Данный мною самому себе, - говорю я. Я забыл о том, что в комнате есть камеры, пока не услышал, как Саванна наводит ракурс на меня, в то время, как камера Бретта сфокусирована на Скотте. Блондинчик продюсер так и стоит возле стены, наблюдая за нами.

Я пришел и сделал именно то, чего он так не желал.

Я успокоил каждого чертового человека.

Мне удалось прихлопнуть его ладью и слона и защитить свою королеву.

Своим поведением я говорю: Не доебывайся ко мне. Это пять человек значат для меня больше, чем могут выразить любые слова. Я никогда не чувствовал, что у меня была настоящая семья.

Но с ними я знаю, что делать.