- Не могу поверить, что я это сделала, - говорю я, мои глаза широко открыты и остекленевшие, а грудь так тяжело подымается и опадает, что ощущается схоже c приступом гипервентиляции. Мы забираемся в лимузин Коннора, после ужина который длился буквально десять минут. Мы даже не успели заказать еду. - Я опустилась до уровня ребенка.
Улыбается Коннор - это первая настоящая улыбка за весь вечер. Он выхватывает бутылку шампанского из ведерка со льдом, пока лимузин трогается с места.
- Нечего праздновать! - выкрикиваю я и ударяю по его руке, когда он откидывается на сиденье рядом со мною.
- Я праздную тот факт, что этот ужин закончился на 70 минут раньше, чем я ожидал, - он усмехается от уха до уха.
Я изумленно смотрю на него в ответ.
- Твоя девушка только что вылила вино на шелковую блузку твоей матери!
Он пытается сдержать смех. Не слишком успешно.
- Это не смешно, - настаиваю я. - Она, вероятно, стоит целое состояние. Может ты мог бы сказать маме, что я отдам ее в химчистку или куплю такую же новую, на ее выбор.
Я не была так смущена еще со времен похода в Смитсоновский музей науки в шестом классе. Тогда у меня как раз началось половое созревание, и чтобы я никогда не смогла забыть это событие, один глупый мальчик решил указать на меня пальцем и сказать на весь класс, что моя промежность кровоточит.
Хотя, все могло бы быть и хуже. В этом сценарии именно я повела себя незрело.
- Я поговорю с ней, - говорит спокойно Коннор. Я облегченно вздыхаю. - Дам ей знать, что абсолютно поддерживаю твое детское поведение, и если бы ты не сделала, что сделала, то это бы сделал я.
Я нападаю на его бицепс своей сумочкой, ударяя черными паетками о его предплечье.
- Ты не помогаешь, Ричард!
Он хватает мою сумочку и отбрасывает в сторону, прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово. А затем Коннор передает мне откупоренную бутылку шампанского.
- Пей, - приказывает он.
Я с удовольствием делаю глоток, пытаясь стереть унизительные воспоминания созданных мною же событий. Первые две минуты были достаточно милыми. Она спрашивала о Кэллоуэй Кутюр, и я рассказала ей, что пара магазинов были заинтересованы в покупке моей одежды. А потом она сменила тему беседы на наши с Коннором отношения.
Катарина сказала:
- Хоть я и восхищаюсь твоими амбициями, они разрушат моего сына.
- Простите, что? - ответила я, моя спина изогнулась, готовясь к атаке.
- Он нуждается в ком-то получше, чем ты, - конкретизировала она. Ее окрашенные в рыжий волосы в этот момент показались мне выглядящими как-то зловеще. Я понимаю, что мама Коннора просто пыталась защитить сына, и по жизни ей довелось быть очень грубой женщиной.
Ну, такой была и я сама.
Я ответила ей:
- И почему же вы считаете, что лучше меня знаете своего сына? Он провел свое детство в интернате.
- Думаешь, ты его лучше знаешь? Ты просто глупая маленькая девочка, - сказала Катарина, сжимая в руках бокал с белым вином.
Вот тут-то она и перешла черту.
Неразумно называть меня глупой. И маленькой девочкой. Меня называли и похуже, но от нее подобные слова были, как удар в живот. И я нанесла ответный удар. Поддавшись импульсу, я встала и вылила свое красное вино на ее кремовую блузку.
Ее глаза стали огромными, словно блюдца, мама Коннора схватилась со стула, нереально паникуя.
А я застыла на месте.
Коннор утешительно положил свою руку мне на плечо, тем самым без слов выражая свое одобрение.
И Катарина поджала губы, но тем не менее не стала посылать меня ко всем чертям или устраивать еще большую сцену. Вместо этого она просто успокоилась, спокойно положила на стол свою салфетку и выпрямилась.
Прежде чем уйти, она все же остановилась, чтобы оставить за собой последнее слово.
- Сейчас вы думаете, что у вас есть время на друг друга, но став старше, вы увидите, что я была права, - она прошлась по мне взглядом с головы до ног. - Вы двое продолжите этот путь и осознаете, что чтобы быть вместе нужно чем-то пожертвовать. А ваши амбиции всегда будут брать верх. И тогда ты, Роуз, станешь той, кто отправит своего маленького сына в интернат. Годы пронесутся, как минуты, и в один из дней окажется слишком поздно что-то менять, потому что ты осознаешь, что упустила абсолютно все.
На этом она оставила нас с Коннором, направившись к выходу из ресторана.
Эта женщина была так полна сожаления, что ее слова вдруг перестали казаться мне оскорблением, я увидела в них долю предупреждения. Мои щеки вспыхнули. И они горят и по сию минуту. Я чувствую себя такой глупой. Как та маленькая девочка, которой она меня назвала.
- Она ненавидит меня, - говорю я, пощипывая переносицу, после того как делаю несколько глотков шампанского.
Коннор забирает бутылку у меня из рук.
- Себя она ненавидит больше, - отвечает он. - В последнее время она по-настоящему страдает ностальгией. Ты просто попала под руку.
- Если бы я бросила свое дело ради тебя, я бы ей больше нравилась? - спрашиваю я его.
- Да, - говорит он. - Но мне бы ты нравилась меньше. Ты не можешь одновременно удовлетворить меня и мою мать. Тебе удастся осчастливить только одного из нас.
Я прищуриваю глаза. Мне не нравятся его слова. Я тут же хочу их опровергнуть.
Но Коннор наклоняется ближе ко мне, его рука ложится на кожаное сидение рядом с моим бедром, и я ощущаю сладкий запах шампанского в его дыхании. Его возбужденный взгляд порхает по чертам моего лица.
- Никогда не оставляй Кэллоуэй Кутюр ради меня. Твоя напористость заводит, - он целует меня грубо, сминая мои губы своими. Его ладонь подымается к моей голой ноге, скользя под подол черного платья и устремляясь между моих ног.
Я издаю вздох. Мы в его лимузине, напоминаю себе.
А затем его вторая рука ложится на мою шею, расстегивая тонкую цепочку.
Я бережно сжимаю бриллиантовую подвеску.
- Что ты делаешь?
- Я собираюсь поиграть с тобой.
Наши взгляды встречаются, и его губы изгибаются в высокомерной улыбке. Но на этот раз я не хочу ударить его в ответ на самодовольство, я хочу подчиниться всецелому контролю Коннора.
Он кладет в карман мое ожерелье и достает еще одно уже знакомое мне украшение.
- Все это время у тебя в кармане лежал ошейник? - спрашиваю я.
- Да, - он оборачивает ожерелье вокруг моей шеи и осторожно закрепляет его, стараясь не ущипнуть мою кожу.
- Даже во время ужина? - говорю я в ужасе. Его мать была там! Это если в нескольких словах.
Коннор сжимает мой подбородок своими пальцами.
- Это ожерелье, а не вибратор.
- Это ошейник, Ричард, - опровергаю я.
- И он на тебе выглядит очень красиво.
И я успокаиваюсь, скорее от его взгляда, чем от слов. Его пронзительные голубые глаза поглощают мои черты так, будто он хочет трахнуться с каждой из них. Мучительная потребность наполняет меня, набирая силу от того, как Коннор касается моей спины, наклоняя животом к кожаному сидению.
Я сажусь на колени, опираясь на предплечья. Движения Коннора такие быстрые и властные. В считанные секунды он задирает мое платье, срывает трусики и становится на колени за мной, его штаны расстегнуты, и в момент он спускает свои боксеры. Его твердый член подергивается.
Трахни... меня.
Прежде чем толкнуться внутрь меня, он потирает мою попку и скользит пальцами между моими ногами.
- Что ты там говоришь? - спрашивает Коннор.
Я улыбаюсь, гладя на кожаную обивку сиденья.
- Пожалуйста, сэр? - я почти смеюсь с собственных слов.
Он шлепает меня по попке так сильно, что на глазах наворачиваются слезы.
- Не называй меня сэром, умница, - напоминает он строго, в его голосе нет и намека на веселье. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть ему в лицо, понять, говорят ли его глаза то же самое, что и слова. Но Коннор хватает меня за шею и вынуждает смотреть прямо перед собой.
Ладно.
Будь по твоему, Ричард.
- Что ты там говоришь? - спрашивает он снова, на этот раз более хриплым голосом. Он испускает низкий стон, медленно пододвигаясь ближе ко мне. Разжимая хватку на моей шее, он скользит рукой к груди и, опустив мое платье так, чтобы открыть доступ своим прикосновениям, начинает ласкать ее.
Когда его пальцы щипают меня за сосок, я ахаю.
- Роуз...
Я сглатываю.
- Пожалуйста... трахни меня, - молю я. Я подымаю взгляд, проверяя, закрыта ли шторка на окне между водителем и салоном. Да. Слава богу. Гиллаган, его водитель, не увидит нас. Но я гадаю, слышит ли он мой пронзительный стон, вырывающийся из моего открытого в виде буквы О, рта.
Коннор покручивает мой сосок одной рукой, одновременно с тем второй потирая клитор. А затем его пальцы скользят внутрь, так приятно и неистово заполняя меня; от этого я покачиваюсь в сторону дверцы, оказываясь в опасной близости к тому, чтобы навалиться на нее.
Коннор тянет меня обратно, устанавливая безопасное расстояние между мной и внешним миром. Хватая за плечи, он фиксирует меня на месте.
Его движения решительные, жесткие, безжалостные.
- Коннор! - кричу я. Но он трахает меня своей рукой так быстро, что вскоре мои веки начинают трепетать, и я ощущаю, как моя киска сжимается вокруг его пальцев. Меня возносит к небесам. На вершину холма. Еще совсем чуть-чуть и...
Он останавливается.
Вынимает свои блестящие от влаги пальцы. Тогда как каждая частичка меня, ум и тело, молят и стенают о большем.
Сейчас я думаю, что ненавижу его.
- Я знаю, что ты хмуришься, даже не глядя в твои глаза, - говорит мне Коннор. - Как думаешь, это интуиция или волшебство?
Ну, Коннор не верит в волшебство. Если бы Хогвартс существовал на самом деле, уверена, они бы отправили сову, чтобы она нагадила ему на голову.
- Мне жаль, - говорю я вместо того, чтобы ответить на вопрос. Я пытаюсь расслабить лицо.
А затем его длинный, твердый член врезается в меня. Святое...
Мои руки слабеют подо мной, и я стону, прикусывая кожу сиденья. Блядь... блядь...
Мои мысли настолько поглощены подчинением, что в голове вертятся одни лишь ругательства.
Трахни... меня...
Коннор удерживает меня за бедра и попку, пока вколачивается сзади. Слава богу, что не в попку. Я даже близко еще не готова к этому.
Его дыхание более ровное, чем мои прерывистые вздохи. Но тем не менее он позволяет вырываться на свободу своим глубоким стонам удовольствия, и от них по моему телу раздаются вибрации. От каждого толчка мои конечности отрываются от сидения, и единственной поддержкой служит его захват вокруг моей талии.
Блядь... ах... черт, блядь, блядь...
- Коннор!
И потом машина резко поворачивает, бросая мое тело вперед так, что голова ударяется о дверную ручку. Сильно. На долю секунды перед глазами темнеет до черного цвета, а затем мелькают яркие точки.
- Черт побери, - я едва слышу проклятие Коннора.
Я нахожусь в полнейшей дезориентации от оргазма и черепной травмы.
Прихожу в себя в объятиях Коннора, сидя на его коленях, осознавая, что его трусы и брюки уже одеты.
- Роуз, Роуз, - его образ расплывается перед глазами. - Посмотри на меня. Роуз! - его голова поворачивается к окошку между водителем и салоном. - Гиллаган, мы едем в больницу!
Что?
- Нет, - говорю я тихо, открывая глаза и пытаясь встретиться с ним взглядом. Я несколько раз моргаю. - Я... в порядке. Просто дай мне... - я касаюсь своей головы, ощущая шишку. Вздрагиваю. Прекрасно.
Коннор смотрит на место удара с явным беспокойством.
- Прости меня, - сразу же извиняется он. От гладит мою руку и нежно обнимает, словно пытается починить свою любимую игрушку, которую только что уронил на землю. Мне нравится ощущать себя принадлежащей ему. Потому что это означает, что Коннор не бросит меня в скором времени, что он никогда не ранит меня. По крайней мере, преднамеренно.
- Это не твоя вина. Это всего лишь случайность.
Он кривится от этого слова.
- Я не ребенок, проснувшийся в мокрой кровати. Это серьезно.
- Со взрослыми тоже бывают несчастные случаи.
- Ты потеряла сознание на несколько секунд, Роуз, - он осторожно поправляет мое платье, натягивая его обратно на плечи, скрывая мою грудь. Эта чувственная привязанность - та сторона, которую я так сильно в нем люблю. - Мне следовало держать тебя крепче, - он позволяет боли отразиться в выражении своего лица. Возможно, Коннора больше не заботит тот факт, что я вижу его эмоции. - Гиллаган, - зовет он снова. - В больницу.
Голос водителя раздается через динамики лимузина.
- Мы уже на пути туда, мистер Кобальт.
- Я в порядке, - говорю я снова, - просто голова кружится.
- Я по-прежнему хочу, чтобы тебя осмотрели, - он прикладывает два пальца к моей шее, проверяя пульс. При этом внимательно изучает черты моего лица.
- Что ты делаешь, Ричард? - спрашиваю я нежно. Мне приходится пару раз моргнуть, чтобы он снова вернулся в фокус моего зрения.
- Проверяю, в порядке ли ты.
- Сейчас ты мой врач? - спрашиваю я. - Как неуместно. Ты спишь со своим пациентом.
Он улыбается после того, как проверяет ритм сердцебиения и мое дыхание.
Я знаю, что в его сердце.
И если бы он не любил меня, то не стал бы так сильно волноваться. Я просто жду (если честно, у меня не хватает терпения) того дня, когда он сможет признаться в этом самому себе. Если же этот день так и не наступит, значит тогда я по крайней мере буду знать, что умнее его и способна увидеть то, что он не замечает. Я приму этот выигрыш, если это будет все, что Коннор даст мне.
Я опускаю голову ему на грудь, пока лимузин мчится по дороге. Коннор гладит меня по волосам, продолжая внимательно наблюдать за всеми, кажущимися ему, подозрительными движениями.
- С тобой я чувствую себя в безопасности, - говорю я, - даже если ты позволишь удариться мне о дверцу авто.
- Не будет второго, третьего или четвертого раза, - шепчет он, и его губы задевают мое ухо. Его горячее дыхание щекочет мою кожу. - Это больше никогда не повторится, обещаю.
Обещания от Коннора Кобальта - это словно клятвы на крови.
Перевод: Я умру за тебя.
Я широко улыбаюсь.
Я умру за тебя.
Это никогда не устареет.