Костер на снегу

6

Элен не только успела к обеду, ей даже удалось принять душ и переодеться. Когда она спустилась в ресторан, то сразу увидела женщину, сидящую за ее столом. Это была дама лет сорока пяти, невысокого роста, стройная шатенка с большими, глубокими синими глазами. Подойдя к своему стулу, Элен улыбнулась ей и назвала свое имя. Дама тоже улыбнулась очаровательной, немного детской улыбкой.

— Лоране, — сказала она и протянула руку. — Наконец-то я увидела свою соседку. Вы много катаетесь, это здорово…

Рука была нежной, но рукопожатие неожиданно сильным.

— Я все время поздно ложусь, поэтому на гору выхожу после полудня, — ответила Элен на ее замечание.

— Я вас понимаю, — заметила Лоране с едва заметной лукавой улыбкой. — Такая красивая девушка не может ложиться рано, ей просто не позволят здесь этого делать.

Лоране была невероятно обаятельна. Годы вовсе не портили ее, даже наоборот, придавали особый шарм. Мудрая простота соединялась в ней с затаившимся ребячеством и женской уверенностью в себе. Ее простая, но элегантная рубашка в крупную клетку и короткие волнистые волосы делали ее похожей на мальчика.

Элен хотелось расспросить ее о приключении на дороге, но Лоране легко и непринужденно сама затронула эту тему.

— А я только сегодня выползла на гору. Почти сутки приходила в себя после лавины. Когда находилась в машине, была спокойна. Когда машину раскопали, я шутила и была в хорошем настроении. Спокойно доехала ночью по крутому серпантину дороги. Но странное дело — стресс. Организм реагирует на него сам по себе, независимо от сознания. Добравшись до постели, я сразу же провалилась в сон. Но на следующий день не могла двинуть ни ногой, ни рукой, колени дрожали и во всем теле была слабость. Пришлось целый день отлеживаться. Вместо успокоительного пила коньяк. У меня всегда с собой фляжка коньяка, я беру ее с собой даже на гору. Не сочтите меня за алкоголичку. — Она улыбнулась. — Это после одного случая, происшедшего в горах много лет назад…

Элен налила им обеим по полбокала вина.

— За ваше счастливое освобождение!

Лоране благодарно кивнула.

Увлекшись разговором, дамы не заметили, что остались одни в ресторане. Доедая нежную рыбу, как будто только что выловленную из пруда (еще одна загадка кухни отеля «Небо и снег»), Элен вспомнила, что решила поработать. Ночные недосыпания, физические нагрузки и сытный обед клонили ее ко сну. Но Элен не любила менять своих планов. Она заказала чашку крепчайшего кофе. Лоране присоединилась к ней.

— Как вам сегодняшнее катание? — спросила девушка.

— Нет слов, как здорово! Я очень люблю свежий глубокий снег. Но такой в последние годы, к сожалению, редко бывает.

Ого! — подумала Элен. — Значит, она хорошая лыжница. Ей захотелось побольше разузнать об этой интересной женщине. Но решила, что на первый раз расспросов достаточно.

Выпив кофе, женщины поднялись из-за стола. Элен шла вслед за Лоране, любуясь стройностью и подвижностью этой женщины. И хотя та была определенно ниже Элен, ее стать и гордая посадка головы зрительно увеличивали рост.

Лоране остановилась у лифта, а Элен, попрощавшись с ней, по обыкновению пошла пешком на свой третий этаж.

Поработав часа два, Элен все-таки уснула. Проснувшись около шести, она сразу вспомнила о Жозефе. И обрадовалась, что сейчас увидит его на ужине.

Она опять надела свою розовую кофточку, но бабушкину цепочку старого мексиканского золота на этот раз решила не надевать. Постояв у зеркала и наложив легкую косметику, преобразившую мужественную спортсменку в нежную красавицу, Элен распахнула балкон и в задумчивости стала смотреть на горы, хранящие множество тайн.

В половине седьмого она спустилась в ресторан, села с книжкой на свое место и попыталась сосредоточиться. Книга была на испанском языке и называлась «Мистические обряды племени кечуа». В свою рукопись о боливийском фольклоре она хотела вставить главу о проникновении в народные обряды боливийцев мистических представлений о связи с умершими людьми, особенно с любимыми и родственниками. Эта идея постоянно волновала Элен и как журналиста, исследующего культуру древних народов, и как дочь, пытающуюся проникнуть в тайну гибели отца…

Прочитав полстраницы, Элен увидела улыбающуюся Лоране, подошедшую к столу.

— Думаю, завтра будет хорошая погода, — сказала та, кивнув на окно и усаживаясь на свое место. — Монблан открыт почти полностью. С запада, правда, тянутся перистые облака, предвестники непогоды. Но это случится дня через три. А после нас — хоть потоп, как сказал Людовик XV. Ой, извините, это я уезжаю через два дня, а вы еще, наверное, останетесь?

— Я тоже уезжаю через три дня, — поддержала ее Элен. — Пусть погода портится! Потоп так потоп!

Легкая болтовня Лоране была прелестна. Она не претендовала на истинность суждений, но знание предмета, острый ум, самоирония и юмор делали из нее замечательного собеседника.

— Давайте закажем фондю на двоих, — предложила Лоране.

Элен подняла брови. Она, конечно, слышала про такое блюдо, но пробовать его не приходилось.

— Это расплавленный горячий сыр, смешанный с вином и пряностями, — объясняла Лоране. — Его подают на стол в специальной кастрюльке, под которой горит огонек горелки, чтобы сыр не застывал. Савойское кушанье. Рецепт от швейцарских пастухов, которые первыми стали расплавлять на огне овечий сыр. Чтобы он не пригорал, на дно кастрюли наливали вино и постоянно помешивали. Когда сыр расплавлялся, в него макали хлеб. Ели и запивали вином. Очень вкусно и просто. Это и еда, и гастрономическая забава. Такое блюдо обычно заказывает большая дружная компания.

— Мы с вами тоже компания, — подхватила Элен. — И очень приятная, смею надеяться.

— Считаю, что мне повезло оказаться за одним столом с человеком одной со мной крови, — просто сказала Лоране.

Она лукаво смотрела на Элен своими глубокими синими глазами, которые приобрели легкий фиолетовый оттенок, под цвет элегантной кофточки сиреневого цвета, обтягивающей ее неширокие прямые плечи и красивую грудь.

Ожидая фондю, женщины некоторое время молчали. Элен поглядывала на дверь, чтобы не пропустить появление Жозефа. Лоране, откинувшись на спинку стула, рассматривала меню на странице десертов.

Почти половина восьмого, с беспокойством думала Элен. Куда же они подевались? Наверное, мадам отдыхает после катания, а Жозеф решил проявить галантность и ждет, пока она приведет себя в порядок. А вдруг они опять не успели на подъемник и начали спуск по тому страшному склону за скалой?

От этой мысли ее бросило в жар.

Официант поставил на середину стола чугунную кастрюльку с фондю и горелкой под ней, рядом — общую тарелку хлеба, нарезанного кубиками, положил две вилки-шпажки с длинными ручками. Безмолвно разлил по бокалам белое сухое вино и удалился. Элен первой нарушила затянувшееся молчание.

— Давайте приступим к трапезе, — предложила она.

— Белый хлеб на ночь… — протянула Лоране. — Но ради теплой компании один раз можно расслабиться.

— Я немного волнуюсь… — Элен решила посвятить соседку в свои размышления. Она испытывала доверие к этой милой женщине. Тем более что Лоране, видимо, свой человек в горах. — На ужин не пришел один человек… — Она сделала паузу. — Он катался с женой… с трех часов. Она неважно чувствует себя на лыжах… Боюсь, что они не успели на последний подъемник.

Лоране понимающе взглянула на Элен.

— Может быть, они задержались в номере или вообще решили не идти на ужин? — предположила она.

— Да-да, очень может быть, — поспешно ответила Элен.

Она поторопилась сменить тему разговора:

— Я слышала, что фондю едят, окуная в него не только хлеб, но и кусочки мяса, птицы.

— Это уже вариации, — заметила Лоране. — Вместо сыра расплавляют также шоколад, в который макают нарезанные фрукты. Французы большие фантазеры.

Да, в отличие от чересчур практичных американцев. У нас фантазии хватает только на барбекю. Или гамбургеры…

— Так вы американка? — Лоране несколько удивилась.

— У меня бабушка француженка, — привычно объяснила Элен.

— Вы первый раз в Альпах? — спросила Лоране.

— Да, я каталась только в Калифорнии. Пару раз ездила в Канаду.

Совместное макание хлеба в общий котелок еще больше сблизило обеих женщин.

— Пожалуй, я уже наелась, — сказала Лоране, откинувшись на спинку стула.

— Да, порция большая, — поддержала ее Элен. — Я тоже не привыкла столько есть перед сном.

— Не хотите немного прогуляться? — предложила Лоране.

С удовольствием, — с радостью согласилась девушка. — Встретимся в холле минут через десять.

Элен не хотелось оставаться одной. Ее тревога нарастала. Взбежав на свой этаж, она быстро прошла в противоположный от ее номера конец коридора и постучала в комнату Жозефа и Софи. Ей не ответили. Она постучала громче и подергала ручку двери. В ее голове начали прокручиваться возможные причины их исчезновения.

Может быть, Софи внезапно решила уехать? И Жозеф взялся сопровождать ее до Альбервиля? Вряд ли, решила Элен. В этом случае он через кого-нибудь сообщил бы ей о срочном отъезде или оставил бы записку у администратора.

Но зачем записка, если он скоро вернется? — рассуждала Элен. — Может быть, они встретили знакомых и зашли к ним в другой отель. Да мало ли что могло быть…

Быстро переодевшись в своем номере, Элен спустилась в холл и спросила у портье, не было ли для нее сообщения и не уехали ли мадам и месье из 232 номера. Портье ответил, что сообщений для мадам нет и об отъезде обитателей номера 232 ему ничего не известно.

Лоране в холле еще не было, и Элен спустилась в гараж. Она походила среди автомобилей, надеясь не увидеть лендровер Жозефа. Она не помнила марку его машины, а в гараже было несколько похожих автомобилей. И тогда Элен решила успокоиться и не нагнетать заранее свою тревогу, а настроить себя на лучший сценарий. Скорее всего, пока она читала в своем номере, взбалмошная Софи решила уехать сегодня же. И Жозеф повел машину до Альбервиля. Оттуда Софи поедет в Париж, а Жозеф возьмет в прокате другой автомобиль и вернется в отель часов в одиннадцать вечера. С этими мыслями она вернулась в холл, где ее уже ждала Лоране, одетая в мохнатые сапожки и дубленую курточку с капюшоном, отороченную мехом. В этой одежде она была похожа на большеглазую девочку.

— Извините за опоздание, — на всякий случай сказала Элен.

— Вы вовсе не опоздали, — возразила Лоране.

Они вышли из света в ночь. Но скоро их глаза стали различать яркие звезды и темно-синие контуры хребтов, окружающих долину. Монблан лишь угадывался за пеленой не очень густых облаков. Луна уже угасала, стыдливо накрывшись прозрачной сероватой вуалью, точно как вчера. Элен направилась по любимому маршруту — в сторону еловой рощицы.

— Ну как, будет завтра погода? — спросила она.

— Должна быть, — неуверенно ответила Лоране. — Но Альпы любят преподносить сюрпризы. Ночью звездное, безоблачное небо, а утром, глядишь, все затянуто тучами, туман, снег…

— Вы приехали всего на пять дней? — поинтересовалась Элен.

— На четыре, — уточнила Лоране. — С трудом вырвалась с работы на четверг и пятницу. Выходные — мои. Завтра суббота. Я поеду, скорее всего, в понедельник утром. В воскресенье вечером будут пробки на дорогах. Я бы могла остаться еще на пару дней, но у студентов начинается конкурс проектов, а я — в жюри.

— Вы преподаете? — спросила Элен.

— Да, на архитектурном факультете Сорбонны.

У Элен похолодело в груди от предчувствия.

Она боялась расспрашивать дальше эту женщину, боялась спугнуть идущее ей навстречу, но уже понимала, что их встреча произошла неспроста. Лоране была ровесницей отца, архитектор, горнолыжница… И Элен решилась.

— Вы, случайно, не были знакомы с Аланом Майтингером, — дрожащим голосом спросила она.

— О да, я его знала! — воскликнула Лоране и с немым вопросом посмотрела на Элен.

— Это мой отец, — тихо сказала Элен.

Лоране остановилась и, закрыв лицо руками, замолчала. Она стояла так, качая головой. Затем отняла ладони от лица и полными слез глазами посмотрела на девушку.

— Да-да, вы действительно похожи на него…

Как я сразу не догадалась? Он много рассказывал мне о своей дочери…

Лоране замолчала, переживая происходящее и вспоминая давно минувшее. Чувствовалось, что в ней всколыхнулось что-то такое, что оставило глубокий след в ее жизни.

— Пожалуйста, продолжайте, — взмолилась Элен.

— До последней встречи, в этих самых местах, мы были с ним знакомы уже два года. — Лоране почти успокоилась, но ее речь, прерываемая вздохами, свидетельствовала о том, что ей тяжелы эти воспоминания, которые она хранила столько лет. И теперь ей хотелось выговориться. — Мы встречались в основном на симпозиумах, международных конференциях Ассоциации архитекторов. Однажды я приехала в Лос-Анджелес, и мы пять дней провели на острове в Южной Калифорнии… Элен задумалась, наморщив лоб.

— А, — вспомнила она, — это когда мы с бабушкой поехали на неделю в Нью-Йорк, чтобы походить по театрам и музеям…

— А потом была конкурсная комиссия по рассмотрению архитектурных проектов нового отеля, который… — Лоране набрала в легкие воздух и резко выдохнула. — который сейчас называется «Небо и снег». А комиссия работала в единственном тогда отеле «Резиданс де Олимпиад». Там мы и жили. Нас было десять человек. Все неплохие горнолыжники. Все любили горы и мечтали выиграть конкурс, чтобы внести свой вклад в создание самого перспективного курорта Средней Савойи. Ален был самый талантливый из нас. Конечно, он бы выиграл конкурс.

Ведь он уже стал лидером первых двух этапов. Остался последний… третий.

Лоране замолчала. Она не сводила своих огромных, ставших трагическими, темно-синих глаз с лица Элен. Потом, грустно улыбнувшись, проговорила:

— Мы уже решили с Аленом, что будем жить вместе в Лос-Анджелесе, в вашем доме. Он уверил меня, что мы с тобой понравимся друг другу.

— Он, как всегда, был прав. — Элен улыбнулась, и в уголках ее губ четче обозначились грустные складочки.

— После конкурса он должен был поговорить с тобой обо мне, о нашей любви, — мягко и грустно сказала Лоране.

— Я бы все поняла, — ответила Элен.

— Ален называл тебя малышкой. — Голос Лоране опять зазвучал чуть насмешливо. — Я тоже, на правах несостоявшейся мачехи, буду тебя так называть. Не возражаешь?

— Меня уже называют здесь малышкой, — сказала она.

На вопросительный взгляд Лоране Элен тихо ответила:

— Тот самый человек, которого я так ждала в ресторане.

— Он вернулся? — сочувственно спросила Лоране.

Элен отрицательно покачала головой. Повернув руку с часами в сторону полосы света из отеля, девушка сказала:

— Уже половина двенадцатого. Все версии, придуманные мной, не сработали. Они не вернулись. Не знаю, что делать…

Надо срочно сообщить в спасательную службу, — деловито сказала Лоране, — Я, по старой дружбе, могу позвонить Ги. За ночь его ребята соберутся, а утром выедут на поиски.

Они заторопились в отель. В холле почти никого не было. Администратор понимающе кивнул, набрал номер и протянул трубку Лоране.

— Здравствуй, Ги. Это Лоране Клодель. Хорошо чувствую, да, без последствий. Но речь не обо мне. Тут пропали два человека. Муж и жена. Вчера не вернулись с горы. Ты его знаешь, он тут часто бывает. Высокий блондин, хирург. Да-да, очень хороший лыжник. Ну… мало ли что бывает. Его жена слабо катается. В районе кафе «Савойский сурок». Собирай своих ребят. Как только рассветет? Спасибо. Целую.

Элен все поняла. Лоране положила трубку, взяла ее за локоть и отвела в сторону.

— В отеле пока никто не должен ничего знать, — тихо сказала она. — Может начаться паника или излишние толки, которые повлияют на репутацию этой гостиницы.

Элен стояла, прижав сжатые руки к подбородку. В ее глазах застыла тревога. Время было позднее, но она знала, что не сможет заснуть. Лоране, как будто прочитав ее мысли, сказала:

— Пойдем ко мне, малышка, поболтаем, выпьем успокоительного.

— Спасибо, — благодарно кивнула Элен. — Конечно, я не смогу уснуть ночью. Но и вас беспокоить я не вправе.

— Вправе, вправе, — возразила Лоране и, помолчав мгновение, задумчиво произнесла: — Девять лет назад и тоже в феврале, в этих же местах, но в соседнем отеле у меня была такая же ночь. Когда с горы не вернулся Ален…

Она обняла Элен и они медленно поднялись на второй этаж. Номер Лоране представлял собой почти полную копию комнаты Элен. На тумбочке тоже лежало несколько книг, одежда висела на стульях, фен валялся в комнате на полу у зеркала. У Лоране на столе стоял ноутбук Заметив, что Элен смотрит на него, хозяйка номера заметила:

— Взяла перед конкурсом посмотреть студенческие проекты. Вечерами хотела поработать, но пока все никак не получается.

— Я тоже взяла с собой работу, — заметила Элен, — и тоже не получается. А в моем номере такой же беспорядок. — Она улыбнулась. — В этом тоже видна родственность наших натур.

— Мне приятно это слышать, — засмеялась Лоране.

Она быстро прибрала в номере, одежду вынесла в стенной шкаф. Комната приобрела стандартный вид и утеряла черты личности ее обитателя.

Элен не заметила, как на столе появилась бутылка коньяка, две крошечные рюмки, коробочка сыра камамбер, пара апельсинов и плитка шоколада. Лоране точным движением налила коньяк в рюмки и сказала:

— За то, чтобы тебе повезло больше, чем мне. Чтобы рассвет был счастливым. Я верю в это. Верь и ты, малышка.

— Спасибо, милая Лоране, — ответила Элен, опустив глаза. — Если бы я глубоко верила, я бы молилась все ночь. Но моя вера — странная смесь несопоставимых представлений: от католичества до мистических суеверий. Они появились у меня от индейцев кечуа во время путешествия по Боливии.

— Это неважно, — серьезно заметила Лоране. — Бог один. Просто к нему ведут разные пути. Но я уверена, что есть незримая связь с нашими любимыми — с теми, кто ушел от нас, и с теми, кто жив, но сейчас не с нами. И мы в состоянии поддержать их своей любовью. Своими мыслями мы укрепим ниточку, которая связывает нас с ними.

— Боже мой! Вы говорите точно так, как я думаю! — воскликнула Элен. — Существует на самом деле такая связь или только нам так хочется, это неважно… Но мы с вами встретились здесь, и это что-то значит!

Женщины выпили коньяк и расцеловались. Лоране погладила Элен по голове и, глядя на нее, сказала:

— Как ты похожа на него… Мы должны были встретиться с тобой, и это произошло. — Темно-синие глаза Лоране вспыхнули. Морщинки совсем не портили ее. Скорее наоборот, они как лучики несли сапфировый свет ее глаз. Она крепко сплела у коленей, тонкие пальцы и продолжила свою исповедь. — Каждый год я приезжаю сюда в феврале. И каждый раз как будто снова встречаюсь с ним. Я снова катаюсь по склонам, которые мы, можно сказать, открывали вместе с твоим отцом. Я встречаю людей, которые знали и любили его, брожу по тропинкам, по которым мы гуляли с Аленом. И, представь себе, в этих местах меня оставляет печаль, с которой я почти все время живу в Париже. Меня не покидает чувство, что его душа где-то здесь — в этих снегах, в капельках облака, туманом обволакивающего горы, в крупных снежинках, ласкающих мое лицо…

Лоране рассмеялась:

— Не сочти меня чересчур сентиментальной, — весело сказала она. — Я современный, достаточно разумный человек. Но для меня все, о чем я говорю, — непреложный факт.

Элен смотрела на женщину, которую любил ее отец. И в ней нарастало чувство признательности за счастье, которое она подарила ему. Они обе любили Алена. Любили его разной любовью, но обе были его любимыми. Элен была убеждена, что в Лоране отец нашел близкую ему душу, любящую женщину, жену, с которой его повенчала сама Природа: небо, горы… Она порывисто поцеловала ее. А Лоране сказала, обняв девушку:

— Мы проведем с тобой эту ночь, думая о наших любимых. И я уверена, что завтра вы обнимитесь с Жозефом.

Лоране встала со своего места, и, приоткрыв дверь балкона, оглядела открывающуюся перед ней панораму вершин.

— Так они будут стоять еще тысячи лет. И все так же манить к себе все новые поколения людей…

— Лоране, милая, пожалуйста, расскажите, что было дальше. — Элен быстро подошла к ней и обняла ее за плечи. — Вы остановились на том, что Ален успешно прошел два этапа конкурса. А что было потом?

Лоране задумалась, опустив свои дивные глаза. Затем она опять села в кресло, налила коньяк в обе рюмки и, потягивая из своей, приготовилась к долгому рассказу.

— У нас была очень веселая, интересная компания. Все молодые, яркие личности, прекрасные профессионалы и хорошие спортсмены. В меня были влюблены сразу несколько молодых людей. Среди них был и Ги Боннэ… Он был хорош собой. Гордый, лихой горец… Известный альпинист, побывавший даже в Гималаях, хороший инструктор, спасатель. У него хотели обучаться горнолыжной технике самые красивые девушки, приезжавшие в горы. Но он смотрел только на меня. А я, конечно, была по уши влюблена в Алена и на Ги смотрела, как на дитя гор. Часто подтрунивала над ним, иногда говорила ему приятные слова, которые не значили абсолютно ничего. Просила его сопровождать меня на новых трассах, которые еще только открывались для катания. Тогда в горы приезжали в основном не курортники, как теперь, а альпинисты и другие люди, связанные с горами по своей профессиональной деятельности. Например, геологи, физики, изучающие космические лучи и работающие в высокогорной лаборатории, которая была на одном из склонов Монблана.

Лоране посмотрела на часы. Пять тридцать. Рассветет часа через полтора. Спасатели, наверное, уже встали. Завтракают и готовятся к выходу. Уже договорились с канатной дорогой, которая будет включена специально, чтобы поднять их на верхнее плато, к маленькому кафе с забавным названием «Савойский сурок».

Лоране посмотрела на Элен, и та жестом попросила ее продолжать свой рассказ.

— Вторым соперником Алена был Робер Клодель, мой будущий муж, а тогда коллега, вместе с которым мы учились в университете. Робер был способным архитектором. Его проект тоже преодолел оба тура конкурса и дошел до третьего. Но было очевидно, что проект Алена более оригинален. Под кровлей, почти повторяющей линии окружающих долину вершин, по замыслу твоего отца, должны были размещаться мансарды. Это позволяло создать в них небольшие, уютные помещения. В них могли быть мастерские для художников, детские игровые комнаты, библиотека, салоны для игр, например в шахматы.

Ален и Робер соперничали во всем. Хотя, мне кажется, Ален и не догадывался о том, что Робер с ним постоянно соревнуется. Оба прекрасно владели лыжами, нравились женщинам. Оба были остроумными собеседниками. Но если юмор Алена был добрым, то шутки Робера отличались иронией, даже сарказмом, могли обидеть. Внешне они были антиподами. Ален — высокий, светловолосый, тип норвежского викинга. Робер — яркий брюнет, среднего роста, крепко сбитый южанин. Его дед по материнской линии был корсиканцем. А это сильная кровь. Робер был честолюбив, как Наполеон, и так же ревнив…

Поначалу мы все катались вместе — Ален, Ги, Робер и я. Мы открывали те самые трассы, которые сейчас нанесены на карту. Но потом, когда Робер понял, что меня и Алена связывает нечто большее, чем дружеские отношения, он изменился. Перестал кататься с нами, потом уговорил Ги составить ему компанию. Мы с Аленом, оставшись одни, ничего лучшего и не желали. Вели себя, как белые медвежата на снегу. Ночи тоже были наши…

Когда Ален, Робер и я прошли на третий тур, Робер повеселел. Как и все остальные, он знал, что настоящими соперниками будут только он и Ален. Меня он вообще не принимал во внимание. Впрочем, это было очевидно…

Лоране замолчала на мгновение, потом что-то вспомнила и улыбнулась:

— Первые дни, — ее голос звучал очень тепло, — когда Ален в восемь часов вечера разговаривал с тобой по телефону, я стояла рядом, слышала твой голос и пыталась представить тебя… Он говорил, что вы похожи…

В тот день, двадцатого февраля, после нашей дневной работы, ребята пошли кататься, а я осталась в гостинице. Была моя очередь подготовить выступление перед комиссией. Накануне Робер сказал мне, что они с Ги нашли очень интересный склон, который никто не сможет обнаружить, если они не покажут его. Я знала манеру Робера немножко прихвастнуть, поэтому не придала значения его словам. После обеда Ален поцеловал меня и попросил быстрее подготовить доклад, чтобы вечер был наш…

Рассказ Лоране прервал звонок телефона. Элен буквально впилась в нее глазами, пытаясь по ее кратким репликам догадаться о содержании разговора.

— Да-да, доброе утро! — Лоране волновалась. — Подъемник включат только в восемь? Почему так поздно? Ведь в семь уже почти светло. Разные ведомства. Ай-яй-яй! И здесь теперь разные ведомства. Ну что делать… В конце концов, семь, восемь, только бы потом все прошло четко. Нет, мы с Элен не спали всю ночь, вспоминали нашу с тобой молодость. Ги, ты знаешь, чья она дочь?

Алена! Да, Алена Майтингера! Ги, милый, сделайте все возможное, чтобы найти их. Ладно, потом мы все отметим нашу встречу через годы. Целую тебя, дорогой. Успехов вам. Дай Бог, чтобы все прошло удачно!

Лоране бросила мобильник на кровать и обняла Элен, которая еле сдерживала слезы, пытаясь улыбаться.

— Девочка моя, все будет хорошо! Посмотри, уже рассвело. Спасатели собрались, у них самое современное снаряжение, теплоискатели…

Лоране прикусила язык. Элен с ужасом смотрела на нее:

— Теплоискатели?! Это приборы для поиска человека в лавине? Нет! Этого не может быть! — почти кричала она. — Жозеф знает здесь все трассы и как зверь чувствует лавинную обстановку. Он не может попасть в лавину. Я не верю!

И она разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Но быстро взяла себя в руки и вытерла слезы.

— Еще один наперсток успокоительного. — К Лоране вернулось ее обычное остроумие и насмешливость. — И хватит, а то ты наверняка подумаешь, что я задалась целью споить тебя. Так… теперь сыр, дольку апельсинчика и полстакана сока.

Элен рукавом своей нарядной кофточки вытирала остатки слез. Лоране вытащила из кармана свежий носовой платок и приложила его к носу девушки.

— А теперь иди, дорогая, к себе. — Голос Лоране был по-матерински строг и заботлив. — Прими душ, оденься в спортивное. Через сорок минут встретимся за завтраком, а когда включат подъемник, поедем искать спасателей.