Коварная уловка

Глава восьмая

Из сорока писем в связке около дюжины оказалось от Питера Броунинга. Чтение их, одного за другим, предоставило возможность составить непредвзятое мнение о развитии его романа с Эмити Эликзэндр. То, что в основе их отношений было настоящее чувство – нежная взаимная любовь, – не вызывало никаких сомнений. Фредерика пришла в возбуждение от пылких признаний мужчины, которого не было на белом свете уже почти пять лет. Лорд Сибрук, как оказалось испытал не менее сильное волнение.

– Черри, я чувствую себя чертовски неловко, – сказал он, приступая к четвертому по счету письму. – Не знаю, то ли сердиться на Броунинга за то, что писал такие письма моей сестре, то ли пожалеть обоих. Одно могу сказать: я не в состоянии удержаться от ощущения, будто вторгаюсь туда, куда не должен, более того – не имею права.

Фредерика кивнула.

– Я вас понимаю. Если б все это не было так важно для Кристабель, трудно было бы найти оправдание нашему поступку. Тем не менее ничего предосудительного в этом нет, поскольку ни вашей сестре, ни другу наше любопытство вреда уже не причинит!

Неожиданно она замолчала, вспомнив, что вначале собиралась использовать эти письма в своих целях, так как думала, будто это переписка лорда Сибрука с его любовницей. Ничего себе! Где же были тогда ее высокие принципы?

– Милорд, позвольте мне прочитать оставшиеся письма. Все, что посчитаю первостепенным, непременно покажу вам. Все-таки в отличие от вас у меня письма не вызывают таких мучительных воспоминаний.

В конце концов, его следует пощадить, подумала она. Он, конечно же, страдает!

Граф не сразу ответил.

– Наверное, так будет лучше, – сказал он чуть погодя. – Оставайтесь здесь, за этим столиком, а я займусь своими делами. Если что обнаружите, я, как говорится, у вас под рукой.

Фредерика моргнула раз, другой. Это что же, он не хочет, чтобы она ушла?

– Как вам угодно, милорд! – нашлась она и сразу же стала читать письмо, которое держала в руках.

Гейвин и сам поразился своему решению. Зачем попросил ее остаться? Не разумнее ли было отправить ее вместе с письмами в детскую? Читала бы себе на досуге! Ведь уверен, что любой, пусть даже незначительный намек, способный прояснить неразрешимую, с его точки зрения, проблему, Черри доведет до его сведения. Тогда почему? Странно, но, кажется, потому, что ее общество приятно. Однако она совсем не тот тип женщины, который обычно привлекал его внимание, Тип, внимание… Чепуха все это! Черри удивительно уютна. С ней спокойно и душевно, как бывает, когда рядом мать, сестра или близкий друг, размышлял он.

Покачав головой, словно хотел избавиться от нежданных-негаданных мыслей, лорд Сибрук выдвинул нижний ящик письменного стола и достал ту самую приходо-расходную книгу. Когда он впервые получил ее из поместья, дабы начать новые рубрики, лишь бегло пролистал страницы, не вникая в детали. Однако сегодня, когда солиситор обратил его внимание на более чем тревожное положение дел в хозяйстве, лорд Сибрук решил подвергнуть записи тщательному анализу.

В гроссбухе были отражены все поступления, долги, платежи, производимые в поместье графов Сибрукских за последнее десятилетие, хотя у нового управляющего оставались книги, содержащие отдельные записи за каждый месяц, каждый год, в которых отражались порознь все аспекты хозяйствования. Однако начинать знакомство с делами следовало с этой. Склонившись над колонками чисел, лорд Сибрук думал лишь о том; что в этой дьявольской цифири ему не разобраться.

Гейвин никогда не вникал обстоятельно в финансовые дела более чем скромного отцовского имения, поскольку прежде, чем унаследовал его, большая часть была продана для уплаты долгов. А чтобы управлять тем, что осталось, особого умения не требовалось. Доход был невелик – его хватало на оплату жалованья пары-тройки слуг и на то, чтобы содержать в относительном порядке дом, что, по его мнению, было бесполезной затеей.

Расчеты, занимавшие его внимание сейчас, касались не только особняка в Бруксайде, но и многочисленных фермерских хозяйств: маслодельни, сыроварни, молочных ферм, свинарника, конюшни, а также деревни, жители которой работали там. Он и не подозревал, что представляло собой поместье графов Сибрукских во времена дедушки – по сути, не так уж и давно: всего пару десятилетий назад. И на что же дядя Эдмунд, старший сын деда, просадил денежки? В толстенной книге найти ответ на этот вопрос не представлялось возможным. Во всяком случае, он видел, что расходные записи неполные.

– Проклятие! – произнес он вполголоса. Мисс Черрйстоун сразу же напомнила о себе:

– Что-нибудь не так, милорд?

– Прошу прощения, Черри! – мгновенно отозвался он. Лорд Сибрук почти забыл о том, что она в библиотеке. – Ломаю голову над дядюшкиным гроссбухом, но, если честно, ни черта не могу понять. Ясно одно: старый управляющий пользовался шифром.

– Может, я помогу разобраться? – предложила Фредерика, вставая к поспешно прикладывая носовой платочек к уголкам глаз. – У меня есть опыт ведения приходо-расходных книг, правда небольшой.

Гейвин улыбнулся, представив себе крошечный коттеджик с огородом – владения, где она, по всей видимости, набралась этого опыта.

– Что ж, попробуйте! Только, на мой взгляд, это нечто сложное. Записи имеют отношение к огромному поместью с его многочисленными службами. Но в любом случае ваша помощь придется кстати, поскольку с такого рода расчетами я явно не в ладах.

Он подвинул к ней здоровенную тетрадь. Получив свободный доступ к финансовым тайнам лорда Сибрука, Фредерика, к своему изумлению, не испытала победного ликования. Прекрасно понимая, что в ее руки, что называется, приплыла удача и долгожданный исход дела о поспешной помолвке, вызванной безденежьем графа, не за горами, она решительно изменила целевую установку. Сначала нужно помочь ему во что бы то ни стало разобраться в совсем не простых записях, а также необходимо заслужить его одобрение, размышляла она, сознавая, что для достижения этих целей потребуется максимум усилий.

Изучая колонки чисел, естественно, более внимательно, чем когда пробегала их второпях, она опять обратила внимание на несоответствие доходных и расходных статей. Условные знаки, которые применял управляющий, почти не отличались от тех, какими пользовалась она у себя в Мейпл-Хилле, а потому дешифровка особого труда не составила. Перевернув пару страниц назад, Фредерика вернулась к тому месту, где начинались расхождения.

– Милорд, кажется, я нашла кое-что! – сказала она спустя несколько минут. – Видите? Три года назад стали отчисляться неизвестно куда довольно значительные суммы денег, то есть доход от одного из фермерских хозяйств. А спустя полгода то же самое проделано с деньгами, поступившими от продажи скота и молочных продуктов. Вот здесь есть запись об этом. Взгляните! Скажите, а не был ли ваш дядя игроком? К ее удивлению, на щеках графа проступил румянец.

– По правде говоря, – начал он, как ей показалось, чересчур поспешно, – я никогда не видел дядю Эдмунда, так что понятия не имею ни о его характере, ни о его наклонностях. Но, если судить по высказываниям матушки, это маловероятно. Как раз мой отец был заядлым игроком. Можно сказать, просадил половину состояния, кидая кости. Фактически эта его страсть и явилась главной причиной разрыва отношений со старшим братом. У меня сложилось впечатление, что дядя Эдмунд крайне отрицательно относился к пагубной страсти моего папаши.

Вот, оказывается, в чем дело! – подумала Фредерика. Ничего удивительного нет в том, что лорд Сибрук смутился. Отец-игрок, куда уж хуже! – посочувствовала она, не подозревая, что своим вопросом попала графу не в бровь, а в глаз.

– Впрочем, похоже, что и на самом деле это нечто иное. Вот этот значок… – она показала на строку в начале страницы, – означает, как правило, вложение капитала, произведенное владельцем поместья. Но, с другой стороны, вряд ли это было выгодным делом, поскольку нет записей о дивидендах.

Лорд Сибрук кивнул, бросив на нее искоса удивленный взгляд. Какая приятная неожиданность! Оказывается, она и в бухгалтерии разбирается, подумал он.

– А нельзя ли сказать, к какому типу относятся капиталовложения? – задал он вопрос.

Фредерика покачала головой.

– Для того чтобы это узнать, нужно посмотреть квартальные книги, однако не исключено, что и там не представится возможности выяснить, куда ушли деньги, если ваш дядя хотел сохранить в тайне проделанную операцию, как бывает, например, в торговле. Ой! – мисс Черристоун поднесла ко рту ладошку.

–Что такое? – спросил лорд Сибрук, наклонившись к ней совсем близко и глянув через ее плечо на страницу, после чего ощутил непреодолимое желание не менять позу вообще. А она мгновенно откинулась и, широко распахнув глаза, бросила на него настороженный взгляд.

– Милорд а если дядя… вернее, не покажется ли вам приемлемым… словом, не мог ли он сочувствовать Бонапарту, то есть не был ли он на стороне французов?

Гейвин опешил. В следующий миг мелькнула догадка, что такое вполне возможно. А почему нет? В конце концов, благодаря ему Уайтхоллу удалось выявить нескольких высокопоставленных лиц, которые давали взаймы и даже просто жертвовали большие суммы денег, желая победы Наполеону. Как это он сам не додумался?

– Милорд, простите, – заторопилась Фредерика сгладить ляп, увидев, что он ошарашен. – Глупость, конечно! Я не подумала.

Гейвин понял, что она прекрасная физиономистка, а он не сумел справиться с эмоциями.

– Я просто хотела… – начала было она.

– Нет, Черри, это я глупец, – перебил ее Гейвин, чтобы она не думала, будто он рассердился. – Представляете, даже в голову не приходило, что такой поворот сюжета вполне возможен. Как я уже говорил, мне почти неизвестно, что за тип был мой дядя, а потому было бы по; меньшей мере глупо утверждать, что он не способен на предательство.

Предательство? Боже! Да она вовсе не имела в виду ничего такого страшного. Сделав три глубоких вдоха и выдоха, Фредерика хотела было возразить, но он опередил ее:

– Само собой разумеется, наше предположение нуждается в доказательствах. Завтра утром немедленно наведу справки, во всяком случае, нанесу кое-кому визиты. Весьма признателен вам, что навели меня на эту мысль. Такой вариант я не исключаю.

– Милорд, это один из многих вариантов, – поспешила она разуверить его. – Право же! Не все капиталовложения приносят ощутимые доходы. Прошу вас, не торопитесь обвинять дядю в столь неблаговидном поступке, пока не будете владеть необходимой информацией.

Гейвин улыбнулся. Добрая душа! Печется не только о его моральном самочувствии, но и о чести его рода.

– Само собой, Черри! – Он взглянул на каминные часы. – Уже поздно. Почему бы не отложить прочтение писем до утра? Я займусь своими разыскными делами, а вы – вашими. После ужина встретимся здесь и обсудим наши достижения.

Мгновенно вспыхнув, Фредерика кивнула без промедления.

– Хорошо, милорд! Будем надеяться, что наши усилия увенчаются успехом и нам будет чем поделиться.

Она ушла, унося с собой связку писем, а Гейвин проводил ее улыбкой и продолжал улыбаться, когда за Фредерикой закрылась дверь. Он уже предвкушал встречу с ней завтра вечером. Однако, вспомнив, какая работенка ожидает его, моментально посерьезнел. Снова сев за письменный стол, он набросал план действий, необходимых для выяснения истинного положения вещей, касающихся как ныне покойного дядюшки, так и участи, постигшей его состояние.

Едва за ней захлопнулась дверь библиотеки, Фредерика поняла, что нервы напряжены до предела. Она просто как натянутая струна! Каким образом лорду Сибруку удается вызывать в ней такое волнение, не прибегая даже к элементарному флирту? Переведя дыхание, Фредерика огляделась и увидела: мистер Кумбес сверлит ее взглядом со своего наблюдательного пункта у парадных дверей. Находясь в том состоянии духа, какое лишает слабый пол способности сочинять правдоподобные истории, сводящие на нет любые косые взгляды, Фредерика лишь кивнула в его сторону, а затем, призвав на помощь умение держаться независимо, проследовала через весь холл к лестнице с самым гордым видом. Дворецкий между тем не проронил ни звука, чем заслужил ее молчаливую признательность.

Придя к себе, она прежде всего заглянула в детскую – Кристабель сладко посапывала. Поставив подсвечник со свечой на столик возле кресла, Фредерика опустилась в его обволакивающие объятия и, взяв письмо Питера Броунинга к Эмити, начала было читать, но очень скоро поняла, что ей никак не удается сконцентрировать внимание. Мысленно она вновь и вновь возвращалась к сцене в библиотеке. Хотелось вспоминать все, что там происходило. Ничего важнее для нее сейчас не существовало.

Взгляд, слово, жест… Для женщины порой именно детали имеют первостепенное значение. Она вспоминала, как он на нее посмотрел, что сказал, с какой интонацией. Никакого намека на рисовку, да хотя бы и кокетство, к чему нередко прибегают красивые мужчины! Но зато сколько тепла, обходительности, дружеского расположения… В конце концов, любезные слова – это пустое! Поступки – вот что ценится более всего, в особенности между друзьями. Мисс Милликен – настоящий друг. В свое время заменила ей мать. Единственный близкий друг… А теперь появился еще один. Лорд Сибрук…

Эта мысль вызвала в душе Фредерики переполох. Вот так так! Получается, собирает компромат на друга? Граф – такой, граф – сякой, намеревалась развенчать его в глазах света, Томаса… Уж никак не думала, что этот самый граф окажется ее другом!

Фредерика вздохнула. И все-таки… и все-таки он беспринципный человек. Согласился на помолвку с неведомой ему особой ради денег.

Разве так можно? Фредерика постаралась вызвать прежнее чувство обиды и раздражения. Обманщик он, вот и все! Но ведь не ее он обманул, а Томаса. И потом: не ради себя совершил столь неприглядную сделку, а ради Кристабель. И вообще находился в безвыходном положении. Хорошо, а как быть с любовницей? Видела ее собственными глазами, когда та припожаловала открыто, не таясь, прямо в дом. Дивно! Обручился с ней, а развлекается с мисс Шихан? Чудесный у нее новый друг! Между прочим, она тогда, без сомнения, добавила им ложку дегтя в бочку меда.

Очень хорошо! А Рождество между тем приближается. Лорд Сибрук в качестве друга – это еще куда ни шло. А в качестве мужа? Нет, ни за что! Гордость Фредерики взбунтовалась. Ее руки и сердца должны добиваться, а не получать в виде приложения к ее же деньгам! И что делать?

Фредерика погрузилась в раздумье. Конечно, если бы выяснилось, что подозрения в отношении предыдущего лорда Сибрука верны, для Томаса факт измены короне оказался бы более чем веской причиной расторжения помолвки. Наверняка пропало бы всякое желание породниться с такой семьей. Здесь двух мнений быть не может, так как брат – неистовый патриот ценой невероятных усилий удалось отговорить его от намерения отправиться на войну. Скорее всего, боевые подвиги нынешнего лорда Сибрука как раз и убедили Томаса, что граф – настоящий джентльмен.

Однако в данный момент Фредерике меньше всего хотелось, чтобы ближайший родственник графа оказался изменником родины. Сам по сути человек военный, лорд Сибрук, безусловно, примет близко к сердцу всю неблаговидность поступка дяди. Мысль, что это открытие доставит ему душевную боль, вызвала в ней сочувствие. И все же, если не обнаружится ничего другого, что позволило бы разорвать помолвку с ним, тогда уж ничего не поделаешь. Замуж за человека, у которого дядя предатель, она, конечно, не пойдет!

Фредерика попробовала сосредоточиться на письмах, но обнаружила, что у нее ломит затылок и стучит в висках. Пора спать, решила она. А письма могут подождать.

Утром Фредерика и Кристабель возвращались после прогулки в Гайд-парке в прекрасном настроении. Кристабель впервые кормила, хлебом стайку уток у излучины речки Серпантайн, и это новое занятие привело ее в полный восторг. Что до собственного приподнятого состояния духа, Фредерика сочла за лучшее причину не выяснять.

– А кого это я сейчас догоню? – сказала она лукаво, когда обе прошмыгнули в пустую в этот час кухню и подошли к.лестнице, которой пользовалась прислуга.

Кристабель, звонко смеясь, запрыгала по ступенькам, удирая от своей няни-придумщицы. Фредерика делала вид, будто старается ее догнать, но это у нее никак не получается. Понимая, что обе шумят сверх всякой меры, она не придавала этому значения и совсем не думала о последствиях.

На второй лестничной площадке Кристабель, по-прежнему заливисто хохоча, оглянулась, чтобы убедиться, не догоняет ли ее Черри, и, припустив, бросилась навстречу опасности в лице мистера Кумбеса, вывернувшегося из-за угла. Тот, вытаращив глаза, сначала попятился, а затем встал как вкопанный. Окинув взглядом взъерошенную девчушку и запыхавшуюся Фредерику, которая в два прыжка оказалась наверху, он расплылся в улыбочке от уха до уха.

– Так-так, мисс Черристоун! Оказывается, пересуды, дошедшие до меня, самая что ни на есть правда. Хозяин скрывает в доме одного из своих пригульных отпрысков, а вы ему в этом помогаете. Глядя на вас со стороны, и не подумаешь! Такая целомудренная, такая неприступная… как говорится, фу-ты ну-ты!

Фредерика, придя в ужас оттого, что он позволил себе грубую реплику в присутствии Кристабель, с трудом удержалась от резких слов, понимая, что подобный обмен любезностями принесет больше вреда, чем пользы.

– Доброе утро, мистер Кумбес, – сказала она холодно. – Вот вы и познакомились с мисс Кристабель! Мы торопимся в детскую, а чуть позже я бы хотела поговорить с вами.

Фредерика решила, что гаев, полыхающий в ее глазах, удержит наглеца от дальнейших разговоров, однако тот, осклабившись, произнес развязно:

– А давайте прямо сейчас, а? Буду ждать здесь. Идет?

Буквально задохнувшись от ярости, Фредерика взяла Кристабель за руку и, поторапливая ее, быстро поднялась наверх. Надо немедленно принять меры, ни в коем случае не откладывать на потом, лихорадочно соображала она. У отвратительного тина, похоже, в помине нет ни святого, ни заветного! На все способен. Через пару часов прислуга Лондона узнает про лорда Сибрука такое, чего и не было никогда!

– Кристабель, детка, а сможешь ли ты из кубиков построить высоченную башню, пока меня не будет? Нужно поговорить с мистером Кумбесом. Я быстро вернусь.

Фредерику бросило в дрожь при мысли, что Кристабель попросит объяснить незнакомые слова «пригульный отпрыск», но та лишь кивнула и с готовностью принялась сооружать башню. Кажется, встреча с хамом ребенку не причинила вреда, подумала Фредерика и, расправив плечи, заторопилась из детской.

– Мистер Кумбес, – начала она, едва лишь спустилась с лестницы, – то, что в присутствии ребенка вы позволили себе грубое выражение, в высшей степени непростительно. Прошу вас впредь не давать воли языку!

– А я бы еще и добавить хотел, что в скором времени ей придется к этому привыкнуть, – заметил он равнодушно. – Его светлость не сможет прятать ее вечно на чердаке, вместе с вами. Хотя, что касается вас, его намерения мне понятны.

Фредерика пропустила последнюю реплику мимо ушей.

– У лорда Сибрука имеется уважительная причина, вынуждающая его скрывать до поры до времени девочку. А вам, если вы, конечно, дорожите местом дворецкого, я бы посоветовала относиться почтительно к его намерениям. Кумбес бочком подвинулся к ней.

– Понимаю, мисс Черристоун! Буду держать язык за зубами, если мне пойдут навстречу. Не сомневаюсь, что его светлость ничего не будет иметь против, коли няня, соблюдающая его интересы, станет сговорчивее.

Кумбес грубо схватил ее и, прежде чем она поняла, чего он хочет, прижал к себе.

– Как вы смеете? – Фредерика с силой толкнула его. Опасаясь привлечь внимание прислуги, она удержалась от крика и сказала громким шепотом: – Я могу сделать так, что вам немедленно за одно это откажут от места.

– А я, милочка, на этот счет сильно сомневаюсь, – хихикнул он, заглядывая Фредерике в глаза. – Хорошие дворецкие – большая редкость, тогда как вертихвостки няньки попадаются на каждом шагу.

Вспомнив про один из многих приемов, к которым советовала прибегать мисс Милликен, когда не хватает выдержки, Фредерика приподняла ногу и с маху поставила каблук ему на ступню. Зарычав от боли, Кумбес разжал руки.

– То-то же! – гневно прошептала она. – И помните: я слов на ветер не бросаю, – добавила, прищуриваясь.

Придя в ярость, отчего одутловатые щеки заходили ходуном, Кумбес прошипел:

– А мы, милочка, еще посмотрим, кому откажут от места! – Он фыркнул. – Если уволят меня, ославлю вас на весь Лондон. Попомните мое слово!

Он повернулся и зашагал к парадной лестнице, а его напружинившаяся спина прямо-таки источала злобность.

Облегченно вздохнув, Фредерика проводила его взглядом. Вряд ли он отправится с докладом к лорду Сибруку, размышляла она, поскольку досадная стычка его самого выставит в невыгодном свете. Не сомневалась она и в том, что с его стороны по отношению к ней пошлых выходок не последует, однако опасалась, что он начнет перемывать косточки графу просто из подлости.

Впрочем, если ее предположение о законном браке родителей Кристабель подтвердится, тогда его злословие для лорда Сибрука не представляет никакой угрозы. Необходимо как можно быстрей прочитать письма, решила Фредерика. Если обнаружит что-либо, вечером доведет до сведения графа. От этой мысли на душе стало спокойнее, и она бодро зашагала по ступенькам в детскую.