Красавица в черном

Глава 12

Джон огляделся. Где Луиза? Она сейчас в большой опасности. Вторая пуля найдет настоящую жертву. Откуда стреляли? По ту сторону ограды он увидел скопище людей. Когда только успела набежать такая огромная толпа? Луиза стояла рядом с Цирцеей и в ужасе прижимала ладони к лицу.

– Уведи женщин в дом! – рявкнул Джон Габриелю хрипло. Габриель повернулся.

– Цирцея, немедленно возвращайся в дом и возьми с собой нашу гостью. И пошли сюда лакея.

У Цирцеи хватило ума повиноваться. Схватив Луизу за руку, она побежала с ней в дом. Когда Джон увидел, как за ними закрылась дверь, он смог немного расслабиться и посмотрел на свое предплечье.

Кровь продолжала течь. Хорошо бы чем-то перетянуть рану, сделать перевязку. Значит, в него угодила пуля, предназначенная другому. По иронии вся эта заваруха тоже началась с кровотечения. Джон впервые за долгое время подумал о том, что сейчас происходит в доме. Что там с его невесткой?

Габриель подошел к нему.

– Собираешься меня прикончить? – спросил Джон. Он не испытывал страха, а чувствовал только бесконечную досаду оттого, что их поединок прервался прежде, чем… что? Прежде, чем он убил своего брата? Его гнев немного притупился, должно быть, виной тому была пуля, выпущенная неизвестно кем. Может быть, к лучшему то, что им помешали?

Габриель хищно улыбнулся. Сквозь его безупречные черты лица проступило что-то волчье.

– Мне бы тоже хотелось довести дуэль до конца. Но судьба немилосердно вмешалась. Идем.

– Если у тебя не вышло меня убить, то и никому другому непозволительно это сделать? – спросил Джон сухо.

– Именно так.

И Габриель обхватил его за плечи. Джон старался не опираться на него, но ноги у него дрожали. Сжав зубы, пытаясь, насколько возможно, обойтись без поддержки брата, Джон медленно пошел к дому. Люди расходились, переговариваясь, их лица выражали осуждение и вместе с тем любопытство. Навстречу братьям уже спешил лакей. Не разобравшись, он попытался поддержать Джона за раненую руку.

– Проклятие! – воскликнул Джон.

– Не трогайте, лучше подберите шпаги, – велел слуге Габриель. – Не хочется их потерять.

Слуга побежал в сквер, а они продолжили свой путь к дому. Короткое расстояние, казалось, увеличилось до бесконечности, но наконец они вошли в холл. Вместо того чтобы подняться по лестнице, Габриель повел его в библиотеку. В другое время Джон оценил бы по достоинству и кожаные кресла, и шкафы, заполненные книгами, но боль усиливалась с каждой минутой. Он заковылял к креслу.

Со стороны дверей послышался какой-то звук. Обернувшись, Джон увидел стоявшую на пороге Марианну Хьюз с печальным лицом. Было видно, что недавно она плакала.

Габриель резко выпустил его локоть, и Джон упал в ближайшее кресло. С побелевшими губами Габриель бросился к Марианне. Морщась от боли, Джон увидел, как он схватил ее за плечи.

– Ну как она?

– Милорд, – медленно выговорила Марианна. Ее глаза потемнели от печали. – Мне очень тяжело, что приходится сообщать вам плохую весть, но вашего ребенка не удалось спасти. Это был мальчик. Мне так жаль…

У Габриеля исказилось лицо словно от боли.

– А Психея? – сказал он еле слышно, так что Джон с трудом разобрал слова. – Ради Бога, как она?

Марианна слабо улыбнулась.

– Очень слаба, но держится молодцом. Кровотечение удалось остановить. Сэр Уильям уверен, что она поправится и еще сможет подарить вам другого ребенка.

Из горла Габриеля вырвался глухой стон, он покачнулся. Она поспешила поддержать его, хотя он был гораздо выше и тяжелее, но облегчение, испытанное им после страха ожидания, на миг лишило его сил.

Джон снова пережил смешанные чувства, наблюдая за братом. Он был рад, что его невестка осталась жива, но все же… Он с трудом отдавал себе отчет в том, что сейчас испытывал.

Габриель поспешно обнял Марианну и выпустил ее.

– Я иду к ней!

– Только на минутку, милорд, доктор не велит ее волновать. Ей нужен покой, – предупредила Марианна. Тут ее взгляд впервые упал на Джона, и она переменилась в лице. – Милорд… Что случилось?

– Да, ему тоже нужен доктор! – крикнул Габриель, взбегая вверх по лестнице. – Но только если он сможет оставить Психею.

– Премного тебе благодарен, – пробормотал Джон сквозь зубы. Марианна Хьюз уже спешила к нему. Она присела на корточки возле кресла, чтобы осмотреть рану.

– Вы поранились? Как это произошло? – Она подняла глаза и увидела, как лакей вешает дуэльные шпаги на стену библиотеки. – Ох нет, не может быть! Неужели вы с братом совершили такую глупость?

Он отвел глаза, чтобы избежать ее укоризненного взгляда.

– Мы просто дали выход нашим сокровенным чувствам.

– Это сделал лорд Габриель?

Вывод больно уязвил его гордость, даже побольнее, чем ее нежные пальчики, ощупывавшие раненое предплечье.

– Конечно, нет! Это пулевая рана. Я понятия не имею, кто выпустил пулю. Я думаю, что выстрелили с противоположной стороны площади, но не было времени разобраться, кто именно стрелял.

Она на миг замерла.

– Луиза?..

– Цела и невредима. Если стрелявший метил в нее, то ему снова не посчастливилось.

– Дела все хуже и хуже! Может быть, Олтон Крукшенк на самом деле и есть этот негодяй, как мы подумали в самом начале? В любом случае нельзя больше подвергать ее жизнь опасности. Бог с ним, с первым сезоном, я немедленно увожу Луизу домой.

Грудь Джона сдавила боль посильнее, чем в раненом плече. Луиза и ее тетушка уедут! Он их не увидит долгие месяцы. Он попытался собраться с мыслями.

– Полагаете, в Бате для нее будет безопаснее?

– Что еще я могу сделать? В Лондоне она слишком на виду.

– Согласен. Я думаю, лучше всего вам обеим уехать со мной в Кент. В моем имении каждый незнакомец сразу обратит на себя внимание.

Марианна задумалась, а пока он, затаив дыхание, ждал ее решения, появился доктор.

– Что случилось? – У прославленного врача был утомленный вид, но стоило ему увидеть рану Джона, как он тут же стал деловито-собранным. – Это кто же пальнул в вас, милорд?

– Хотел бы я знать, – проговорил Джон. Миссис Хьюз встала, чтобы не мешать доктору, но Джон не сводил глаз с ее лица. Она должна согласиться на его предложение! Он не может потерять ее!

Доктор расстегнул на Джоне рубашку и прижал к ране тампон, чтобы остановить кровь. Джон застонал.

– Пуля осталась в ране. К счастью, пистолет был небольшого калибра.

По мнению Джона, калибр был вполне приличный. Он стиснул зубы, а врач тем временем достал из саквояжа длинный металлический зонд, на который Джон с недоверием уставился.

– Возможно. – Он посмотрел на Марианну, которая все еще мешкала у дверей. – Вы не оставите нас?

– Конечно, милорд, если только доктор не нуждается в моей помощи. – Она взглянула на сэра Уильяма. Тот кивнул.

– Вы уже и так очень помогли мне, дорогая леди, и я рад, что вы оказались здесь. Но в данном случае я справлюсь один.

По крайней мере она не увидит, как он будет корчиться от боли. Доктор ввел зонд в рану, и на лбу Джона выступили капельки пота. Проклятие!

От нестерпимой боли перед его глазами расплылось багровое пятно.

Когда пуля наконец-то была извлечена, а рана обработана и забинтована, Джон отпил из бокала бренди. Окружавшие его предметы снова обрели ясность.

– Советую некоторое время не перемещать его, – говорил сэр Уильям. С кем он разговаривал? Джон хотел ответить, но язык его не послушался.

– Мы о нем позаботимся. Еще раз большое вам спасибо, сэр, – сказал Габриель. В его голосе слышались усталость, скорбь, пережитый страх.

Чтобы он был обязан своему братцу! Черта с два! Только Джон собрался возразить, но тут же обнаружил, что остался один в комнате. Видимо, Габриель вышел проводить доктора. Он попытался встать, но с отчаянием понял, что ноги отказываются его держать. Он упал обратно в кресло. Из дверей раздался голос Габриеля:

– Вот и справедливое возмездие: теперь ты остался беспомощным на моем попечении. Смешно!

Джон вспыхнул:

– Что ты несешь? Я не собираюсь тебя обременять! Габриель словно не расслышал его слов и подошел ближе.

– В детстве ты постоянно изводил меня. Помнишь? Я никогда не забуду.

Джон нахмурился:

– Я вел себя так, как обычно ведут себя все старшие братья. Да, у нас случались ссоры, но странно, что это до сих пор тебя так волнует. Ты взрослый человек и, судя по всему, вполне преуспел в жизни. Давно пора преодолеть детские обиды.

Габриель мрачно взглянул на него.

– Твое счастье, что ты не можешь держаться на ногах. Иначе я дал бы тебе в зубы за твою наглость.

Джон закрыл глаза, так как ссориться сейчас у него просто не было сил.

– Помоги мне только дойти до экипажа.

– В твоем состоянии? Моя жена и миссис Хьюз и слышать не хотят об этом. Сейчас два лакея отведут тебя наверх и уложат в кровать.

– Нет! – возразил Джон. – Я вернусь к себе в гостиницу.

– Думаешь, захудалая гостиница обеспечит тебе лучший уход, чем мои слуги?

Джон едва сдержался, чтобы не зарычать в ответ.

– Меня там ждет… Ждут неотложные дела.

– Кто тебя ждет? – Габриеля, черт бы его побрал, явно забавляло то, что он оказался хозяином положения. – Неужели ты поселил у себя в комнатах любовницу, несмотря на то что ухаживаешь за добродетельной барышней?

– Ничего подобного, – зло сверкнул глазами Джон.

– Раз наш отец был на такое способен, почему ты не можешь?

– Я не наш отец. – Джон скрипнул зубами. Ему вовсе не хотелось сообщать брату причину, из-за которой ему необходимо было вернуться. Довольно с него насмешек.

– У него там осталась собака, – произнес тонкий голосок.

– Что? – Габриель повернулся к Цирцее, которая стояла в дверях. – Не может быть!

– У него собачья шерсть на брюках и отпечаток грязной лапы, который слуга забыл отчистить, – сказала девочка так, словно эти подробности были очевидны каждому. Джон едва не застонал. Если девчонка не поостережется, ее сожгут на костре, как ведьму.

– Это, наверное, собака хозяина гостиницы, – возразил Габриель. – Наш отец не позволял держать в доме собак. Он терпеть их не мог.

Джон тяжело вздохнул:

– Да, у меня есть собака, а гостиничные слуги могут забыть покормить ее и вывести погулять. Или еще хуже, выпустят ее на улицу, и она попадет под копыта.

Брат молча уставился на него со странным выражением на лице.

– Она не привыкла к лондонскому движению, – пытался объяснить Джон, не желая в то же время выглядеть оправдывающимся. – Неужели это так трудно понять, черт побери? – Не забывай, что здесь ребенок, напомнил он себе и хотел было извиниться за сорвавшееся выражение, но передумал. Если бы домашний уклад брата соответствовал общепринятому, девочка сейчас сидела бы в детской.

– Не может у тебя быть собаки! – Габриель продолжал недоверчиво смотреть на него. – Наш отец…

– Я не наш отец! – резко повторил Джон.

Братья смотрели друг на друга. Воздух вокруг них сгустился от преизбытка эмоций. Жаль, что им так и не дали закончить дуэль, подумал Джон.

Габриель повернулся и направился к двери.

– Я пошлю слугу за твоей собакой и вещами. И велю оплатить счет за проживание. Твое ландо все равно уже отпустили.

– Я сам ежедневно оплачиваю счета, – огрызнулся Джон. – И собираюсь вернуться в гостиницу.

– Слуги проводят тебя наверх, – договорил Габриель, словно не расслышав его слов. – Завтра доктор снова придет к Психее и заодно осмотрит тебя. Кажется, он оставил тут лекарство, чтобы тебе лучше спалось. Будь добр, прими его прямо сейчас.

– Твоя забота трогает до слез, – сказал Джон.

– Мне просто надоело с тобой препираться, – усмехнувшись, заявил Габриель. – Цирцея, тебе лучше уйти, а не то снова услышишь что-нибудь неподходящее.

– Ты имеешь в виду что-нибудь интересное? – дерзко ответила девчонка.

Габриель предостерегающе поднял брови.

– Ну и прекрасно, – сказала девочка, скрываясь из виду. К Джону уже спешили два дюжих лакея. Он обнаружил, что не находит в себе сил им противиться. Его подняли наверх в спальню для гостей, раздели, надели ночную рубашку, заставили проглотить мерзкое зелье. И он в самом деле заснул.

Несколько часов спустя Джон проснулся с тяжелой головой. У него был жар. Простыни под ним сбились. Он беспокойно метался во сне. А еще хуже было то, что ему требовалось встать по естественной надобности. Но появившийся с важным видом слуга (именно такой тип слуг Джон терпеть не мог) не позволил ему подняться. Он поправил простыни и хотел было влажной губкой вытереть ему лоб, но Джон оттолкнул губку и приподнялся на здоровой руке. Вторая рука и плечо были плотно обмотаны бинтами.

– Доктор не велел вставать, милорд.

– Но мне нужно…

Лакей принес фаянсовый горшок и жестом объяснил его предназначение. Джон выругался. Позволить кому-то помогать справлять нужду? Если бы ноги не были до сих пор ватными, а голова не кружилась, словно водоворот в море! При мысли о водовороте мочевой пузырь снова напомнил о себе.

– Может быть, мне лучше позвать вашего брата, милорд? – предложил лакей. Он и представить себе не мог, насколько эти слова могли усугубить состояние больного и лишить его последней капли терпения!

Джон снова чертыхнулся. Кажется, у него нет выбора! Тело не слушалось его. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким бессильным. Скрипя зубами, он позволил лакею подставить горшок.

– Руки держи при себе!

Ему показалось, что в глазах слуги промелькнул смех, хотя тот сохранял невозмутимое выражение лица.

– Как скажете, милорд.

Когда Джон опорожнил пузырь, лакей унес горшок и дал ему новую дозу отвратительного снадобья. Тело Джона налилось свинцовой тяжестью, веки сомкнулись…

Когда он проснулся снова, жар немного спал. Он с удовольствием увидел на коврике у кровати свернувшуюся калачиком Крошку. Стоило ему шевельнуться, как собачка вскинула голову и тявкнула.

– Значит, ты уже здесь? Надеюсь, ты попробовала на зуб моего братца? Впрочем, он ведь не ездил за тобой.

Собака завиляла хвостом в ответ.

– Я знаю, если я попрошу, ты сделаешь это, – сказал Джон. С Крошкой, как это ни смешно, он не чувствовал себя таким одиноким во вражеском стане. Закрыв глаза, он подумал о миссис Хьюз. Где она сейчас? Только бы не уехала в Бат вместе с племянницей.

– Вам очень больно? – спросил знакомый голос. Джон быстро приподнял голову.

Из полуоткрытой двери на него смотрела девочка. Джон, вспомнив, что на нем одна только ночная рубашка, поспешно укрылся одеялом до подбородка.

– Тебе не следует здесь быть.

– Я знаю. Габриель не велел заходить в вашу комнату. Но я не в комнате, а в коридоре, – сказала она с обычной невозмутимостью. – Мы с моей гувернанткой мисс Толмен выводим вашу собаку на прогулку три раза в день.

– За это спасибо, – выдавил он. Джон ненавидел этот дом, но он не мог отыгрываться на ребенке. – Вы могли бы поручить это слугам…

– Но вы беспокоились о ней. Я слежу, чтобы она не приближалась к дороге. Она очень послушная. Вы ее хорошо обучили. Как ее зовут?

Джон, который на миг закрыл глаза, открыв их снова, увидел, что собачка, подбежав к девочке, тычется носом в ее ладонь. Вот предательница!

– Крошка. Думаю, понятно почему.

– Да, она совсем маленькая. А это ухо даже добавляет ей выразительности. Когда вы поправитесь, я подарю вам ее портрет. По-моему, получилось неплохо. Она очень милая и очень вам предана.

– Все собаки такие. – Ему не хотелось показаться сентиментальным, распространяясь на эту тему подробнее.

Джон решил сохранить невозмутимость. Но Крошка подбежала к кровати, встала на задние лапы и заскулила, Джон протянул правую руку, ощутив, что кое-какая сила все-таки вернулась к нему, и почесал собачью голову. Крошка завиляла хвостом.

– Лежать, – приказал он ворчливо. – А то порвешь простыни.

Собачка лизнула его руку и послушно легла. А из-за спины девочки появилась Марианна Хьюз.

Джон испытал огромное облегчение оттого, что она не уехала из города. И совсем забыл о благоразумии. Но тут же вспомнил о своей помолвке и о том, что раздет. Будь он сейчас в добром здравии, он испытал бы несколько другие чувства и постарался не покраснеть. Чтобы скрыть неловкость, он потер лицо. Джон почувствовал щетину, покрывавшую подбородок, и окончательно смутился.

Но она не подошла к постели, а осталась стоять в дверях.

– Я не буду вас беспокоить. Я только хотела узнать, как вы себя чувствуете.

– Рана пустяковая, не стоит поднимать из-за нее столько шума, – грубовато ответил он, чтобы не выдать своей радости оттого, что видит ее.

– Если бы пуля задела артерию, рана была бы далеко не пустяковой, – отметила она. – Я рада, что вы поправляетесь и что Луиза не пострадала.

С виноватым чувством Джон вспомнил о невесте.

– Да, конечно, – пробормотал он. – Я полагаю… – Он взглянул на девочку. – Мисс… э… Синклер?

– Мисс Цирцея Хилл, – поправила она.

– Мисс Хилл, мне кажется, Крошка хочет прогуляться. Вы не будете так добры?..

Собачка, которая смирно лежала на коврике, услышав свое имя, завиляла хвостом. Но Цирцея вовсе не спешила выполнить его просьбу.

– Мы только что обошли вокруг парка, – сообщила она. – Впрочем, если вы хотите посекретничать, я могу вывести ее опять.

Миссис Хьюз с трудом сдержала смех. А Джон постарался сохранить невозмутимость. Самоуважение было единственным, чем он мог сейчас прикрыться.

– Благодарю вас.

Цирцея позвала собачку и вышла вместе с ней. Наконец-то они остались одни с Марианной Хьюз. Какое блаженство.

– Мисс Крукшенк заказала цветов в оранжерее и составила для вас роскошный букет, – сказала Марианна. – Сейчас лакей поставит его в воду и принесет сюда.

– Как это мило с ее стороны, – сказал Джон, пожирая взглядом очаровательное личико, серо-голубые глаза, изогнутые брови, которые сейчас озабоченно сошлись на переносице. Неужели из-за него? – Я скоро встану. И я надеюсь, вы обдумали мое предложение поехать всем вместе в мое поместье?

– Признаюсь, мне кажется, что эта идея не лишена смысла, – медленно выговорила она, и его сердце сильно забилось. Она, кажется, готова согласиться! – Но не хочется утруждать ваших слуг.

– Чепуха, им не помешает принять в доме гостей, а я буду просто счастлив, – уверял он.

– Да, и Луизе, конечно, будет полезно познакомиться с ее будущим домом, – договорила Марианна.

Об этом Джон как раз и не подумал. Сердце у него упало.

– Да… я полагаю. – Не подтвердит ли он этим данное Луизе обещание? Вот дьявольщина! Но мысль о том, что рядом с ним будет и Марианна, успокоила его. Позже он все как-нибудь утрясет.

– И мне в самом деле лучше поехать, чтобы было кому присмотреть за вами до вашего полного выздоровления. Я не сомневаюсь, что ваши слуги позаботятся о вас, но это все-таки не одно и то же.

Мысль, что его считают инвалидом, была настолько нестерпима, что он машинально затряс головой:

– Нет-нет. Я не хочу взваливать на вас такую обузу.

– Разве это может быть обузой? – Она невольно шагнула в комнату, и ему показалось, что ее голос потеплел. Неужели ее действительно волнует его самочувствие? Неужели он ей небезразличен? Тело его, несмотря на общую слабость, откликнулось незамедлительно, и он порадовался, что одеяло скрывает некую интимную часть тела, которая в возбуждении.

– Миссис Хьюз… – заговорил он, но тут вошел лакей с вазой цветов и аккуратно поставил ее на столик у изголовья. Они подождали, пока слуга выйдет, и Марианна добавила:

– Ваш брат вчера предоставил в мое распоряжение слугу, чтобы сопровождать Луизу. Домой мы вернулись в его закрытом экипаже вместо ландо.

Джон представил, как Марианна загораживает Луизу собой. Слава Богу, что пуля угодила не в нее!

– Вы должны быть осторожны, – беспокойно произнес он. – Покушения каждый раз все опаснее. Я даже не представляю, что последует дальше.

Марианна кивнула.

– Луиза пообещала сидеть дома, пока я не разрешу ей выйти. Но она не может провести всю жизнь в четырех стенах. Надо во что бы то ни стало узнать, кто стоит за этими нападениями.

– Насчет мистера Олтона Крукшенка… Марианна снова кивнула.

– Ваш агент и мой лакей сейчас вместе следят за его пансионом. По словам моего слуги, хозяйка пансиона утверждает, что мистер Крукшенк вчера почти весь день отсутствовал. Нам никак не узнать, где он был. Но значит, у него была возможность выстрелить из пистолета. В то же время он, похоже, ведет тихую жизнь ученого, читает лекции, занимается опытами и внешне никак не проявляет своих злодейских намерений.

– Едва ли он объявит о них всему миру! Как только я встану с постели, скорее всего завтра, я немедленно отвезу вас в Кент. Там мы сможем спокойно обдумать, что делать дальше.

– Бедная Луиза, – вздохнула Марианна. – Она так радовалась, что наконец-то сможет по-настоящему насладиться светской жизнью столицы, а теперь фактически превратилась в узницу, хотя поездка в ваше имение послужит ей некоторым утешением.

Джон посмотрел на нее. Простит ли она его когда-нибудь, если он расторгнет помолвку с ее племянницей? Но разве мыслимо жениться на одной женщине, даже если она очаровательна и мила, когда он мечтает о другой, когда обожает другую! Он всего на миг закрыл глаза, и посетительница тут же сказала, к его глубокому разочарованию:

– Вам надо отдыхать, милорд. Я не хочу утомлять вас.

– Нет! – воскликнул он, но увидел, что миссис Хьюз пропускает в комнату доктора.

– Я скоро навещу вас, – пообещала она, и Джону ничего другого не оставалось, как довольствоваться этим обещанием.

Ее уход причинил ему больше страданий, чем докторский зонд. Доктор сменил повязку и объявил, что рана чистая и признаков нагноения нет.

– Я бы хотел вернуться в свое поместье, – сказал ему Джон. – Как можно скорее. Завтра.

Доктор задумчиво вымыл руки в фарфоровом тазу и вытер их чистой льняной салфеткой.

– Свежий деревенский воздух, несомненно, принесет вам пользу в отличие от лондонской духоты и пыли. Но только не завтра. Лучше всего недели через две.

– Ну нет, – заспорил Джон. К сожалению, он не мог объяснить, что желает как можно скорее покинуть дом брата. – На этой неделе!

Они сошлись на конце недели, если только рана Джона будет заживать без осложнений. Врач собрал инструменты в саквояж, а лакей унес грязные бинты и тазик.

– Как самочувствие леди Габриель? – спросил Джон, спохватившись, что должен был задать этот вопрос раньше. Сэр Уильям остановился.

– Очень слаба. Потеряла много крови. Но и у нее обошлось без инфекции. Если слабость не усугубится лихорадкой, она весьма скоро поправится.

– Очень рад слышать, – от души сказал Джон. Доктор пожелал ему всего доброго и ушел, оставив его наедине со своими мыслями. Необходимо послать управляющему письмо, чтобы подготовил дом к приезду гостей. Бог знает, что творится в гостевых спальнях! Джон боялся даже думать об этом. Прежде у него никто никогда не гостил. Он не помнил, чтобы и его отец кого-то принимал в доме. Пожалуй, это послужит слугам хорошей встряской. Он от души надеялся, что они его не опозорят.

– Мне нужны бумага и чернила, – сказал он, едва в дверях замаячила какая-то мужская фигура.

– Ты, я вижу, вполне освоился, – последовал насмешливый ответ. Вместо лакея в его комнату вошел Габриель. Джон настороженно, словно в ожидании неожиданного нападения, смотрел, как брат приближается к кровати. Но Габриель только окинул его оценивающим взглядом. – Тебе не помешало бы побриться и помыться. Или предпочитаешь оставаться так, по-домашнему?

– Нет, конечно! – Джон заметил, что пальцы здоровой руки сжались в кулак, и попробовал расслабиться.

– Зачем же утром ты отослал моего камердинера, когда он предложил тебе свои услуги?

Джон нахмурился. Он и понятия не имел, что сам камердинер хозяина делал такую незавидную работу. Зачем ему делать это, если любой из лакеев низшего ранга способен вынести горшок или втащить наверх поднос с едой?

Похоже, Габриель угадал его мысли.

– Этот человек очень мне предан. Я полагаю, что он делает это ради меня. Но он не дождался от тебя благодарности. Если ты обращаешься так со своими слугами, удивляюсь, как на тебя еще кто-то работает. Насколько я помню, у нашего отца были сходные проблемы.

– Я не швыряю в них пустыми бутылками, – огрызнулся Джон. Почему Габриелю так нравится на каждом шагу сравнивать его с покойным отцом?

– Это придет со временем, – ответил брат. В его глазах мелькнуло выражение, которое Джон расценил как издевательское. – А где твой человек? Хозяин твоей гостиницы сказал, что ты никого из слуг не привез с собой.

Джон почувствовал себя загнанным в угол.

– Я не выношу камердинеров, – буркнул он, отворачиваясь, чтобы не видеть насмешки в синих глазах брата.

– Об этом можно легко догадаться по состоянию твоей одежды. Хотя в столице ты несколько принарядился. Не сказывается ли тут благотворное влияние женщины, например, мисс Крукшенк?

Джон открыл рот, чтобы возразить, но вспомнил, что именно миссис Хьюз посоветовала ему модного портного. Не желая выслушивать лекции о модах от своего элегантного брата, он резко сменил тему:

– Где мои грум, кучер и экипаж?

– Они все еще в гостинице. У меня нет места для еще одного экипажа. Ландо я отослал назад, поскольку решил, что ты не захочешь платить за него впустую.

Джон кивнул.

– За это спасибо, – сказал он, хотя ему и пришлось сделать над собой изрядное усилие. Потом добавил уже более естественным тоном: – Рад слышать, что леди Габриель идет на поправку.

Лицо Габриеля смягчилось.

– Да, слава Богу. И мне рассказали… Оказывается, я неверно истолковал случившееся в парке. Но дело в том, что мне сообщили…

– И ты не долго думая поспешил с выводами, – закончил за него Джон, радуясь, что наконец-то перехватил инициативу. – Я ценю твое доброе мнение обо мне. Ты легко поверил, что я способен причинить вред ни в чем не повинной женщине, тем более родственнице.

– Я помню, как ты задирал меня в детстве. И я уверен, что ты меня до сих пор ненавидишь, – сказал Габриель.

– Я вовсе не испытываю к тебе ненависти, – машинально сказал Джон, не успев подумать.

Лицо Габриеля выразило сильное недоверие. А Джон и сам не знал, почему решил возразить на слова брата. Они были довольно близки к истине. Он поспешил заговорить на более нейтральную тему:

– Если твой камердинер все еще готов услужить мне, скажи ему, что я по достоинству оценю его услуги. Я в самом деле не прочь умыться и побриться. Но если он не захочет сделать это сам, то пошли кого-нибудь из лакеев. Мой бритвенный прибор у меня в дорожном сундуке, если ты забрал мои вещи из гостиницы. К тому же, если меня побреет лакей, ты сможешь надеться, что он по неопытности перережет мне горло.

Габриель хищно улыбнулся.

– Нет, братец, – вкрадчиво возразил он. – Если чья-то рука это и сделает, то непременно моя.