Красотки в неволе

31. Ужин в июне

В мае, первый раз за почти семь лет, традиционный ежемесячный «ужин мамаш» не состоялся.

Анна с головой ушла в свой новый ресторан и не покидала его ни на минуту. Когда наваливалась сонливость, характерная для первых месяцев беременности, она просто устраивалась в одной из кабинок и дремала. Дамиан растворился в мире фантазий, и Анна обнаружила, что жизнь матери-одиночки, конечно, тоскливей, но при этом – не без помощи Консуэло – и легче, чем жизнь замужней матери.

Джульетта продала дом и все время – которое не проводила в постели с Ником – тратила на то, чтобы избавиться от груды барахла, накопленного Купером. Он ничего не взял, когда переехал в свой новый пентхаус, поскольку его декоратор заявил, что сюда нужна исключительно ультрасовременная мебель.

Лиза после восьмичасовой операции на печени и последовавшей за ней химиотерапии на время притихла, жила осторожно. Подруги часто навещали ее, но никакой еды на этих сборищах не предусматривалось.

Дейдра тоже чем-то была страшно занята, но чем именно – никому не говорила.

«Сами все увидите, – только и можно было услышать от нее. – Узнаете, когда соберемся в июне».

Наконец они встретились накануне открытия ресторана Анны. Так сказать, генеральная репетиция. На месте бывшей «Клеопатры» появился уютный ресторанчик «У мамочки». Почти как тот кабачок с домашней атмосферой, который она обожала в золотые детские годы, когда жила в южной провинции. Анна и оформила его совсем по-домашнему. Но главной приманкой была еда: мясной хлеб, куриная похлебка с фасолью, ребрышки барбекю и рулеты из лобстера, черничный пирог, домашнее шоколадное мороженое и отменное бочковое пиво.

Анна вышла из кухни в длинном белом переднике, повязанном поверх подросшего живота, и нервно оглядела зал. Сегодня они еще не открывались для широкой публики, но она предложила персоналу позвать всех знакомых и сама сделала то же: пригласила всех, от учительницы Клементины до того парня – чрезвычайно привлекательного, – который устанавливал ей кондиционер в спальне. Самыми почетными гостями будут, конечно, Дейдра, Джульетта и Лиза.

Полдня Анна проторчала на кухне с шеф-поваром – уточняла свои собственные, рецепты, вместе с ним придумывала, как подогнать его авторские блюда под этот ресторан. Теперь – персонал. Официантки (не традиционные хорошенькие куколки, а настоящие мамаши, чьи дети покинули родное гнездо, и бывшие служащие, сокращенные или доработавшиеся до чертиков и мечтающие изменить жизнь), все выстроились вдоль обшитой кремовыми панелями стены.

– Готовы?

Они кивнули, и Анна направилась к лучшему в зале столику с круглым диванчиком. А ведь это то самое место, где они сидели тогда, в ноябре, сообразила она, поправляя салфетки в черно-белую клетку и протирая большой стакан для воды. Еще раз огляделась вокруг. Все в порядке. Анна сняла передник, подошла к входной двери и отперла ее.

Силы небесные! Сколько народу! Перед свежевыкрашенной красной дверью собралась целая толпа. Налетела с объятиями Клементина, едва с ног не сбила. Еле утихомирили и усадили за столик вместе с Консуэло и ее мужем. Друзья, знакомые и незнакомые – все целовали и поздравляли Анну. То ли еще будет! Посмотрим, в какой восторг они придут, когда попробуют еду! Предвкушение этого момента волновало даже сильнее, чем первые минуты открытия.

– Мне это напоминает потрясающие старые ресторанчики на Пиренеях, куда я ездила на школьные каникулы, – сказала Лиза.

– Нет-нет, – возразила Джульетта, – скорее маленькое парижское бистро, только по-американски.

– Ну не знаю, – протянула Дейдра, – по мне, больше похоже на «Причал рыбака». Или другое потрясное местечко в одном из городков на побережье к северу от Сан-Франциско – в Инвернессе или Пойнт-Рейесе.

– Значит, теперь у нас есть место, где мы можем устраивать наши ужины. Верно?

– Совершенно верно! – сказала Джульетта. – А ты разрешишь нам готовить? Я могу испечь фруктовый торт.

– А я поделюсь с барменом своим вариантом «Мощной детки», – предложила Дейдра.

– Лимонное печенье! – вставила Лиза.

Крепко сложенный круглолицый молодой человек с опилками в волосах робко приблизился к их столику.

– Прошу прощения. Эни?

Анна улыбнулась ему.

– Ты хочешь, чтобы эта ручка на буфете в официантской была посередине дверцы или внизу?

– Разумеется, внизу, – ответила Анна. – Рэй, это подруги, о которых я тебе говорила, – Дейдра, Джульетта, Лиза.

– Что-то мне ваше лицо знакомо… – Дейдра наморщила лоб.

– Он раньше работал в нашем хозяйствен ном магазине, – объяснила Анна. – Это он все здесь смастерил.

После того как подруги похвалили его работу и Рэй удалился приделывать ручку к буфету, все дружно повернулись к Анне. Та почувствовала, что неудержимо краснеет.

– Эни?– Лиза подняла брови. – Никогда не слыхала, чтобы кто-то называл тебя Эни.

Анна улыбнулась:

– А мне нравится.

– Рэй, значит. Встречаетесь? – поинтересова лась Дейдра.

– Похоже на то, – ответила Анна. – Но хочу, чтобы все было шито-крыто, пока не получу окончательного развода. А это может произойти в любой день. Но, господи, до чего трудно держаться! Девочки, вам тоже постоянно хотелось мужика, когда вы были беременны?

Они переглянулись, прыснули со смеху и хором закричали:

– Нет!

– Как ты вообще себя чувствуешь? – спросила Джульетта.

– Несмотря на безумное желание, а может, благодаря ему – замечательно. Я только что получила результаты УЗИ. Все прекрасно, и это девочка!

Девочка. Джульетта изо всех сил старалась не поддаваться зависти, просто радоваться за Анну. Но девочка… Как бы она хотела, чтобы у нее появилась крошечная девочка!

Хотя в последние два месяца у нее определенно было больше секса, чем за всю жизнь, ей никак не удавалось забеременеть. Уже после первых недель они с Ником перестали предохраняться. Рановато, конечно, но оба знали, что хотят быть вместе, хотят ребенка. Так почему бы и не посмотреть, что получится?

Беда в том, что ничего не получалось. Ника долго уговаривать не надо было, он охотно пошел с Джульеттой к врачу, но оказалось, что Ник в полном порядке. Не в порядке Джульетта. Имея на руках предварительный диагноз и неопределенные прогнозы, учитывая новизну их отношений и то, что она вот-вот пойдет учиться, лечение Джульетта решила не начинать. Во всяком случае, пока. Возможно, сказали врачи, она и так забеременеет.

– Девочка! – Джульетта взглянула на Анну. – Обещай, что разрешишь мне проводить с ней много времени.

– Она будет свободна почти каждый вечер и в выходные, когда я сама буду здесь.

– Договорились.

– Подожди-ка, – вмешалась Лиза, – ты разве не переезжаешь в Нью-Йорк?

Таков был план Джульетты, и так она всем и говорила. Но Ник уговорил ее на другой вариант.

– Мы нашли дом здесь. – Джульетта расплы лась в улыбке. – Я уже подписала договор, и на следующей неделе мы переезжаем.

– Мы? – переспросила Лиза. – То есть ты и Трей?

– Я, Трей и Ник. Сама поначалу не поверила, но он уверяет, что и вправду хочет жить в Хоумвуде.

– Подумать только! – Дейдра покачала голо вой. Ник Руби в Хоумвуде, штат Нью-Джерси. Он встряхнет этот городишко.

– Купер знает? – спросила Анна.

Джульетта кивнула:

– Оказывается, у него тоже кто-то есть. И это еще не все. Он отправился в Доминиканскую Республику, чтобы по-быстрому развестись со мной. И тогда они поженятся.

– Кто на этот раз? – полюбопытствовала Дейдра. – Какая-нибудь нью-йоркская наследни ца? Или нет, погоди, я угадаю. Его секретарша.

– Тепло. Это Хизер.

– Хизер? Твоя нянька? – ахнула Лиза.

Джульетта усмехнулась:

– Она самая. Он нанял ее помогать с Треем по выходным, когда ему пришлось стать настоящим отцом, и очень скоро понял, что жить без нее не может.

– Вот наглец! – возмутилась Лиза. – Ты расстроена?

– Шутишь? Я в восторге! Теперь я уверена: о Трее, когда он будет там, позаботятся как следует. И потом, это развязывает мне руки – могу выйти замуж за Ника.

– Ты выходишь замуж за Ника? – воскликнула Дейдра.

В первый раз за все это время Джульетта почувствовала нечто похожее на ревность к их с Ником отношениям со стороны Дейдры: подруга заметно побледнела и закусила губу.

– Ты ведь сама говорила, что не представляешь серьезных с ним отношений.

– Так-то оно так, но теперь, выходит, я уж и мечтать о нем не смогу. Он станет мужем. Все равно, что евнухом.

Джульетта рассмеялась:

– Надеюсь, нет. Теперь я вместо Анны стану вызывающим всеобщее раздражение сдвинутым на сексе членом нашей четверки.

– Это раздражало? – удивилась Анна.

– Да! – хором закричали все.

– Обещаю вести себя поскромнее, – сказала Джульетта. – Но я вот что хочу спросить, Анна: можно устроить свадьбу здесь, у тебя? Мы подумывали… скажем, в начале следующего года или даже – знаю, это отвратительно романтично – в День святого Валентина.

– Ну конечно! Малышке будет уже три месяца, и я сама все приготовлю. Скажешь потом, что из этих закусок тебе больше понравилось.

Официантка как раз поставила на стол два огромных блюда с полным набором ресторанных закусок.

– А еще… – Анна запустила зубы в свиной рулетик, – у меня есть рецепт потрясающего торта «Красный бархат». Можно сделать его в виде сердца.

– Замечательно! И вы все должны прийти на нашу свадьбу. У меня будет сразу три подружки невесты! Нет возражений? Все придете?

«Хорошо бы, если все», – подумала Лиза.

До февраля еще восемь месяцев, а ей, может статься, осталось всего шесть. Или четыре. А впрочем, кто знает, не исключено, что и гораздо больше. Или даже столько же, сколько всем нормальным людям. Гадать тут без толку.

Раньше подобная неопределенность выводила Лизу из себя. Раньше она билась бы на смерть, чтобы узнать предельный срок, чтобы выведать окончательное решение, получить твердый ответ. Но в то время ее всерьез занимали такие вопросы, как, например, кто будет учить Мэтти в первом классе или какой назначат процент по займу. Тогда это казалось вопросами жизни и смерти. Сегодня трудно представить, что к подобным вещам можно относиться хоть сколько-нибудь серьезно.

Но если эти каждодневные проблемы перестали быть важными для нее, они остались важными для других. Генри до сих пор плачет, когда классный задира пристает к нему. Мэтти по-прежнему огорчается, если получает за контрольную по математике меньше ста баллов. Томми приходит домой как в воду опущенный, если не удается выполнить план по продаже. Прежняя Лиза – всегда слишком занятая, чтобы распускать нюни, – много времени на сочувствие не тратила. Теперь ее сердце было открыто всем, словно и его, как тело, вспорол нож хирурга.

– Конечно, я приду, – кивнула она Джульетте.

Та сегодня была удивительно хороша. Как будто слетела шелуха и миру предстала истинная Джульетта – без длинных волос и очков, без мешковатой одежды, счастливая до невозможности. Между прочим, почему это Лиза никогда раньше не замечала, до чего красивы все ее подруги: бледной угловатой Анне беременность очень к лицу – она порозовела и округлилась; Дейдра в открытом платье, с шапкой темно-рыжих волос, буйно закудрявившихся во влажном воздухе июньского вечера, – как наливное яблочко.

– У тебя отрастают волосы, – заметила Джульетта.

Лиза провела рукой по макушке. Точно, отрастают. Тоненькие, как пух у только что вылупившегося цыпленка, почти невидимые при электрическом свете. Но последние несколько дней кожу головы начало покалывать. Она сочла это хорошим знаком и перестала носить косынку. Пусть то, что хочет вырасти, растет без преград.

– Когда они в конце концов вырастут, – сказала она Джульетте, – я буду стричься так же коротко, как ты.

– А я уж собралась из солидарности сбрить свои, – сообщила Дейдра.

– А меня из солидарности тошнит, – добавила Анна. – Хотя в последнее время все реже.

– Вы, девочки, просто чудо! – с чувством сказала Лиза.

И это правда. Они брали ее ребят на пикники, таскали ей разные вкусности, забегали просто поболтать. Однажды Дейдра даже попыталась убраться на кухне, но быстро сдалась, уселась к Лизе на кровать и начала что-то рассказывать. Обеим сразу полегчало.

– Так что же говорит врач? – спросила Джульетта. – Они ведь все удалили, да?

– Все, что было в печени.

– И что теперь?

– Как только кончатся занятия в школе, мы все – Томми, дети и я – поедем в Мичиган навестить моих родственников.

– В таком… – начала было Анна и сама себя одернула.

– Хочешь сказать – в таком виде? – Лиза снова провела рукой по своей почти лысой макушке. – Да, в таком виде. Думаю, пора им узнать о моем… (Ну же, произнеси это слово, велела она себе.) О моем раке.

Томми подбил ее на это. Да, они расстроятся. Да, придется дать им понять, что она не всемогуща и не бессмертна. Но есть и хорошее в том, чтобы, как сказал Томми, стать простой смертной. На это соблазнялись даже многие боги и богини.

– Теперь будет легче, – сказала Дейдра. – Все страшное позади. Родня, конечно, ошалеет, но теперь уже ты сможешь их успокоить: мол, у тебя все путем.

Лиза задумалась. Она еще точно не решила, что скажет своим. Томми настаивает на правде. Говорит: если им суждено потерять тебя, если нам всем суждено тебя потерять, у нас должна быть возможность попрощаться.

Но если еще ничего не известно? Не лучше ли продолжать жить, как будто ты на самом деле бессмертна? Так, как изо дня в день живет большинство здоровых людей?

– Мне нечем их успокоить. – Лиза обвела взглядом подруг.

Они смотрели на нее так, словно это их нужно было успокаивать.

– Я надеюсь, что со мной все в порядке. Надеюсь, что все кончилось. А как оно на самом деле? Врачи ничего сказать не могут. И должно еще пройти время, пока станет ясно.

Наступило молчание. Ни доводов против, ни горячих уверений, что все обойдется. Они просто тихо сидели рядом. «А ничего другого сейчас и не нужно», – подумала Лиза, чувствуя, как теплая волна омывает ее с головы до ног. Только прелесть вечера, уют небольшого зала и красота подруг, только их хорошие новости, чтобы уравновесить неопределенность ее собственного положения. «Это все, что у меня есть и будет всегда, – думала Лиза. – Все, в чем каждая из нас может быть уверена. Всегда».

Дейдра изо всех сил моргала, делала один за другим глубокие вдохи, сглатывала – все, что угодно, лишь бы не броситься Лизе на грудь и не разразиться рыданиями. Господи, она всегда считала Лизу сильной и бесстрашной, но эта женщина просто из другого измерения. Решительно и бесповоротно – теперь для Дейдры она образец для подражания.

Никто за столом не мог вымолвить ни слова, но появилась официантка, убрала тарелки из-под закусок (они смели все подчистую!) и поставила перед ними коллекцию горячих блюд. Анна нарушила молчание:

– Я решила, мы попробуем всего понемногу.

Здесь были: запеченная индейка и форель на вертеле, жареные креветки и цыпленок барбекю, мясной хлеб и знаменитые рулеты из лобстера по рецепту Анны плюс салатницы с горами печенья из пахты, нарезанного кольцами лука и картофельного пюре с растопленным маслом. А еще им принесли кувшин пива и кувшин с коктейлем из текилы.

Лиза ела с отменным аппетитом. Это помогло расслабиться и остальным. Все энергично принялись за еду. На десерт подали пирог с клубникой и ревенем, карамельный торт и шоколадное мороженое. Все это было запито большим количеством чая со льдом и снова пивом. За окнами начало темнеть. Как ни крепилось солнце, не желая покидать небосклон, самый долгий день в году подходил к концу.

Дейдра через стол поймала взгляд Анны, та приподняла брови. Дейдра кивнула и встала.

– Итак! – объявила она. – Теперь я могу рас сказать, над чем работала. – Она посмотрела на всех по очереди. – Я организовала свою вокальную группу. И пусть только кто-нибудь засмеется!

– С чего это нам смеяться? – удивилась Лиза. – Это ты подняла на смех бедную миссис Замзок, когда мы были здесь прошлой осенью.

– Твоя правда, черт побери.

– Послушайте-ка, – вмешалась Анна, – у меня тоже для вас сюрприз.

Она махнула Рэю, который, похоже, успел принять душ и переодеться. Рэй нырнул в кухню и вывел оттуда Пола, который держал за руки Зака и Зою. Дети подскочили обнять маму и побежали за столик к Клементине.

– Знала бы – сказала бы Томми, чтобы пришел вместе с детьми, – вздохнула Лиза. – Ему до смерти хотелось заглянуть сюда. Ну, может, не до смерти…

– Не волнуйся, – успокоила ее Анна, – я об этом подумала.

Рэй вывел Томми и четверку Лизиных ребятишек, которые сразу бросились занимать места рядом с близнецами Дейдры. Все, кроме маленького Генри. Он подошел к их столику и забрался к Лизе на колени.

Дейдра взглянула на сидящую в полном одиночестве Джульетту, но та сказала:

– И у меня для вас сюрприз.

Она встала, сама пошла на кухню и вернулась, держа за одну руку Трея, а за другую Ника.

Свершилось – Пол и Ник в одной комнате. Ничего с этим не поделаешь. Главное, постараться не грохнуться в обморок, пока Пол целует ее в правую щеку, а Ник – в левую. Дейдра с удивлением заметила: Пол, оказывается, выше Ника, а его губы на ее коже гораздо приятнее. Очень занимательный момент. Но хорошо, что он закончился.

– Я бы хотел подыграть тебе, Дейдра, – сказал Ник. – Если позволишь.

– Но ты же не знаешь номеров, с которыми я собираюсь выступить.

– Знаю. – Ник с улыбкой бросил взгляд в сторону Пола. – Пол мне сказал.

– Это я их познакомила, – объяснила Джульетта.

– А идея моя! – вставила Анна.

Лиза пожала плечами:

– А я притворялась, что удивлена.

Дейдра похлопала ее по плечу:

– У тебя это здорово получилось.

Дейдра расправила плечи, одернула на бедрах шелковое платье, вскинула подбородок и взглянула Нику в лицо:

– Мы не будем петь «Туман».

Он улыбнулся:

– Мне бы и в голову не пришло.

– И «Лунную реку» тоже.

– Хм. А мне «Лунная река» нравится.

Ну вот, пожалуйста, он снова с ней спорит. Но она пропустит все мимо ушей. Как на будущего мужа Джульетты на него вообще не стоит теперь обращать внимания.

– Возможно, я всего лишь ресторанная певичка из Нью-Джерси, – сказала Дейдра, взяв Ника за руку и направляясь в угол зала, где Анна установила микрофон, – но у меня все же есть свои требования.

Он сексуален, надо отдать ему должное. Но какое счастье, что теперь она поняла: любовь всей ее жизни – это Пол. Вон он сидит на том конце зала, улыбается ей во весь рот и, похоже, уже готов разразиться аплодисментами. Она, конечно, безумно рада за Анну, но, слава богу, что она сама не беременна. Что до Лизы, Дейдра благодарна за то, что ей представилась возможность по-настоящему узнать подругу. Остается только надеяться, что они будут рядом еще долгие годы.

Ник выволок из кабинета Анны свою гигантскую гитару. Рэй проверил, работает ли микрофон. Под приветственные возгласы гостей Дейдра поздравила Анну, представилась сама и представила Ника. А затем закрыла глаза, раскинула руки и распахнула сердце. И не осталось ничего, кроме ее песни.