Красотки в неволе

8. Джульетта

Из-за педсовета детей распустили по домам раньше обычного. Дейдра с близнецами пешком отправилась к Джульетте, чтобы всем вместе печь печенье. Сыпал первый снежок. В белой кухне Джульетты было тепло от нагретой духовки. Дети болтали и смеялись, размазывая блестящую глазурь по маслянистой поверхности сдобных оленей и Санта-Клаусов.

– Значит, Анна все-таки едет в Лондон? – спросила Дейдра.

– Да. И так волнуется! Она улетает в четверг вечером. Хочет неожиданно появиться на съемочной площадке – сделать мужу сюрприз.

– Господи, как я ей завидую. Представляешь – такие страстные, романтические отношения после десяти лет супружества.

– Нет, не представляю, – покачала головой Джульетта.

После первого и единственного разговора о ребенке они с Купером держались друг с другом вежливо, но прохладно. Никакого секса, никаких поцелуев, кроме ничего не значащего чмоканья в щеку. И почти никаких бесед. На Рождество она купила Куперу свитер – самый скучный, какой удалось найти.

– Три! Три!

Кричал Трей. Он с ужасом смотрел на Зою, которая водрузила целую горку сахарных снежинок на свое печенье, покрытое голубой глазурью. Ярко-рыжая челка упала ей на глаза.

– Все в порядке, Трей. – Джульетта пыталась поймать взгляд сына. – На свое печенье Зоя может положить столько снежинок, сколько ей хочется, а ты на свое положи три.

– Нет, – настаивал Трей, стараясь смахнуть лишние снежинки с печенья Зои. – Только три.

– Отстань! – взвизгнула Зоя и вырвала у Трея свое печенье.

– Надоело! – Зак спрыгнул с табуретки и поскакал к елке, поблескивающей в углу столовой.

– Ну-ну, ребята, – сказала Джульетта.

Близнецы Дейдры, дочка Анны и мальчики Лизы были единственными настоящими друзьями Трея. Они знали его буквально всю жизнь и не считали, как другие, «особенным», умственно отсталым, ненормальным. Ради того, чтобы дети ладили друг с другом, Джульетта была готова на все.

Зак шлепнулся на пол под елкой и взял один из игрушечных вагончиков – ими в детстве играл еще Купер, а потом они перешли к Трею. Трей был одержим поездами, и сейчас только они могли отвлечь его от проблемы с печеньем.

– А знаешь, – обратилась Джульетта к сыну, – пока следующая партия печенья стынет, я уверена, Заку и Зое будет интересно посмотреть, как ходят твои поезда.

Трей мгновенно бросился за Заком в столовую. Зоя припустилась за ним. Джульетта с удовольствием смотрела, как дети, забыв «снежную» ссору, уселись под елкой и голова к голове склонились над поездами.

– На десять минут им этого занятия хватит. – Джульетта вернулась на свое место за сосновым кухонным столом и подалась к Дейдре: – Ну, рассказывай. Как твоя встреча с Ником?

– Ой, чуть не забыла. У меня же для тебя подарок. Купила как раз во время встречи с ним.

Дейдра сбегала в прихожую и вернулась с подарком, завернутым в бумагу, которую – Джульетта знала – сама расписала своими фирменными рождественскими семисвечниками. Узор, призванный удовлетворить и ее некогда католическую семью, и еврейских родственников Пола. Джульетта начала осторожно снимать обертку – Дейдра столько времени на нее потратила. Но Дейдра нетерпеливо прикрикнула:

– Да сорви ты ее!

И вот горшочек в руках у Джульетты.

– Очень красивый.

Неважно, что у нее уже пять десятков горшочков, которые ей не нравятся и которыми она не пользуется, ведь Дейдра не сводит с нее выжидательно блестящих глаз:

– Это тебе не «маленький дружок»!

– Это уж точно. Мне правда очень нравится.

– Ха! А Ник решил, что тебе не понравится.

– Он так сказал?

– Да. Он вообще был какой-то странный.

Джульетта услышала, как Трей говорит близнецам:

– Угля кочегару! Путь свободен. Подбавить жару! Скорость падает!

Сегодня все будет хорошо, сказала себе Джульетта. Близнецы – его давнишние друзья, его лучшие друзья. Они понимают, как он возбуждается, когда дело доходит до поездов. Нет, не станет она вмешиваться в их игру. Сейчас главное – Дейдра. Джульетта наклонилась к подруге и прошептала:

– Ради бога, ты ведь не спала с ним?

– Успокойся. Хотя, знаешь, в первые пять минут, когда мы с ним встретились, думала, прыгну на него прямо там, посреди улицы. А через десять минут вспомнила все, из-за чего его бросила.

– Например?

– Топка загружена. Компрессор включен. Давление в котле четыре с половиной тысячи. Двигатели запущены. Песок. Нужен песок. Срочный груз, невозможно! Убрать провисание по одному вагону за раз. Полегче! Разобьешь муфту! – Трей не умолкал.

Джульетта видела, как Зоя встала и отошла к окну, прижала к нему нос и ладошки. Голос Трея уже звучал исступленно, и сердце Джульетты рванулось в ту часть комнаты, где сидел ее сын. Он не мог ни попросить Зою вернуться и поиграть с ним, ни пригасить накал своей страсти, чтобы вовлечь девочку в игру. Если бы Джульетта могла, она схватила бы Зою за плечи и силой подтащила обратно, к бедному Трею.

– Он упрям как осел, – меж тем говорила Дейдра. – Все должно быть так, как он хочет. Спорит по каждому пустяку.

Джульетта не сразу сообразила, что речь о Нике, а когда поняла, засмеялась:

– Кого-то мне это напоминает!

Дейдра в недоумении уставилась на нее:

– Кого?

– Тебя, конечно!

– Ничего подобного, – оскорбилась Дейдра, – со мной легко ладить. Спроси Пола.

Джульетта снова засмеялась:

– Ладно, забудь. Ну и что дальше?

– А ничего. И я поняла, что никакого дальше мне и не нужно. Единственное, чего я сейчас хочу, – чтобы он помог мне по части пения.

Несколько месяцев назад Джульетта и представить не смогла бы, что Дейдра выйдет на сцену какого-нибудь манхэттенского клуба. Но за последние несколько недель Дейдра сбросила вес и теперь выглядела совсем иначе. Пышные формы, которые Джульетта, в отличие от всех остальных, находила привлекательными, сменились элегантной стройностью.

– Было бы здорово, – согласилась Джульетта.

– Мне нужна новая одежда. Я похудела не меньше чем на три размера.

– Как это тебе удалось? И зачем?

– Села на несколько диет сразу – диету Аткинса и еще парочку. А зачем – сама знаешь: хочу выглядеть чертовски привлекательной. Богиней секса.

– Разве это не ты сказала, что уже не хочешь переспать с Ником?

– Переспать, может, и не хочу, но хочу, чтобы на сцене он смотрел только на меня и чтобы от желания у него стало тесно в брюках, и чтобы слюни до колен! Поверь на слово, подруга: Ник, может, и зануда, но в постели – просто великолепен. Бывало, держал меня на вытянутых руках. А руки у него огромные. И пропорциональны всему остальному. На такие вещи память у меня очень хорошая.

Джульетта почувствовала, что краснеет. А в это время в столовой Зак вскочил на ноги и закричал:

– Не понимаю твою идиотскую игру!

– Ремонтника! Вызвать ремонтника! Протечка! Очистить путь! – кричал Трей, подпрыгивая и наступая на приятеля.

Когда игра не ладилась, он приходил в такое возбуждение, что привести его в чувство одними словами было уже невозможно.

В мгновение ока Джульетта оказалась возле сына, схватила в объятия:

– Трей, дружок, давай больше не будем играть в поезда.

Его сердце под ее руками трепыхалось как пойманная птица.

– Трей! – Джульетта опустилась перед ним на колени, тронув за подбородок, приподняла лицо мальчика. – Трей! – повторила она, держа палец перед глазами сына, чтобы помочь ему сосредоточиться. – Послушай, Трей. Зак и Зоя больше не хотят играть в поезда.

Зоя включила телевизор, где шел какой-то мультик. Вместе с Заком они уселись на пол и впились глазами в экран. Обычно Джульетта не позволяла Трею днем смотреть телевизор, но сейчас мальчик услышал веселую мелодию и приподнял голову.

Зазвонил телефон. Трей уже рвался из рук матери – к близнецам и телевизору.

– Ладно. – Она разжала объятия. – Иди.

Вернувшись на кухню, Джульетта увидела, как Дейдра сунула палец в миску с глазурью, поднесла его ко рту, но вдруг остановилась, глянула на голубую каплю и шагнула к раковине – смыть ее. Дейдра отказалась от сладкого! Каких только чудес на свете не бывает. Джульетта подняла трубку:

– Алло?

– Джульетта? – произнес низкий мужской голос.

Кто это? Он как будто ее знает.

– Да?

– Это Ник. Ник Руби.

Джульетта молчала.

– Приятель Дейдры.

– Ах да. Ник. – Она старалась говорить обыденным тоном, как будто только что не слышала описание его мужских достоинств. – Дейдра как раз здесь.

Хотя Дейдра как раз куда-то исчезла.

– Дейдра? – удивился он. – У тебя?

– Да. Во всяком случае, секунду назад была. Мы тут с детьми печем рождественское печенье. Сейчас я ее найду.

– Нет! – выкрикнул Ник. – То есть я хотел сказать – не нужно. Я позвонил не Дейдре, а тебе.

– Мне? Но зачем?

В туалете спустили воду, и оттуда, вытирая полотенцем руки, вышла Дейдра.

– Знаю, это глупо, – говорил Ник. – Все убеждаю себя, что не должен тебе звонить, но не могу не думать о тебе.

– Извините, нам это не нужно, – сказала Джульетта в трубку. – И пожалуйста, больше сюда не звоните.

Она нажала кнопку и бросила телефон на стол.

– Понятно, – покивала Дейдра. – Эти рекламщики хоть кого выведут из себя.

– Точно.

Нужно сказать Дейдре. Прямо сейчас.

– Как там дети? – спросила Дейдра.

Да, дети. Трей и поезда. Сейчас, по крайней мере, единственный звук, доносящийся из соседней комнаты, шел от телевизора.

– Трей так возбуждается по поводу своих поездов, – вздохнула Джульетта. – Ему не понять, что другим детям уже не интересно.

– Как у него дела в школе?

А как у него дела в школе? Плачет почти каждый вечер: то дети его обижают, то происходит нечто подобное тому, что произошло только что. Он или слишком увлекается и не понимает, почему дети его сторонятся, или уходит в себя.

– Трудно.

Джульетта вспомнила о сегодняшнем школьном утреннике. Дым стоял коромыслом: дети бегали по залу, набивали животы пирожными, играли во все подряд, болтали о предстоящем празднике и каникулах. Только Трей стоял в одиночестве, ломая руки и разговаривая с самим собой, что по ошибке можно было принять за игру.

Словно по сигналу, из соседней комнаты раз дался крик – громкий, неистовый. Джульетта и Дейдра вихрем сорвались с места. В столовой, на фоне прыгающего по экрану изображения, они увидели Трея и Зою – мальчик обхватил подружку руками и, прижимая к себе, кричал на одной ноте:

– Я тебя люблю! Я тебя люблю!

Зоя же визжала во всю силу легких.

– Трей! – Джульетта осторожно пыталась разжать руки сына. – Трей, ты пугаешь Зою.

– Люблю Зою, – настаивал Трей.

– Знаю, милый. Но лучше ее отпустить. Ты же не хочешь, чтобы она кричала?

Зоя хныкала и просилась домой. В смятении Джульетта смотрела, как Дейдра, вытолкав близнецов на кухню, помогла им одеться.

– Уходите?

– Да. Прости. Слышишь, у тебя телефон звонит.

Джульетта безмолвно проводила взглядом Дейдру и близнецов – те спешно выскочили из дома в снежный день. Трей вырвался от нее и побежал к своим поездам, мгновенно заговорив сам с собой. Телефон замолк, включился автоответчик. Теперь уже знакомый голос Ника Руби произнес:

– Э-э… Джульетта…

Подбежав к телефону, она торопливо схватила трубку:

– Я же просила больше не звонить!

– Но ты взяла трубку…

– Только потому, что не хотела, чтобы сейчас твое сообщение услышал мой сын, а позднее – и мой муж.

– А я думал, боишься, что Дейдра услышит.

– Она ушла.

– Разве вы не собирались провести вместе весь день?

– Собирались. Но дети поссорились, и они ушли.

– Из-за чего поссорились? – спросил Ник.

Джульетта вздохнула. Дейдра совершенно не понимает, как себя вести в подобных ситуациях. Только разочарованием можно объяснить, почему Джульетта начала говорить.

– Не знаю, насколько тебе это интересно, но дело в том, что у моего сына заболевание, которое называется синдром Аспергера. Он…

– Можешь не объяснять, что такое синдром Аспергера. Я в курсе, – перебил ее Ник.

Джульетта запнулась. Помолчав, сказала:

– Я тебе не верю.

– Зачем мне врать?

– Если на то пошло, зачем ты вообще мне звонишь?

– У моего брата был синдром Аспергера. – Ник не обратил внимания на вызов в ее замечании. – То есть когда он был маленьким, никто толком еще не знал, что такое этот синдром. Брата просто считали странным.

– А сейчас? – спросила Джульетта. – Сейчас он странный?

– Он помешан на компьютерах, работает на Майкрософт. На работе просто гений. И абсолютный ноль с женщинами. А иногда и вообще со всеми.

– Похоже на моего сына. Всем с ним неловко, даже тем, кто знает его всю жизнь. Как Дейдра.

– Не всем. Мне бы, например, не было неловко. Кстати, Дейдра отдала тебе свой подарок?

– Ты имеешь в виду горшочек? Она сказала, что ты сказал, что он мне не понравится…

– А он тебе понравился?

Она помедлила.

– Нет.

Ник засмеялся:

– Я так и знал!

– Дейдра – моя лучшая подруга, – предупредила его Джульетта. – Не смей ее обижать.

– А я и не обижаю.

– Ты бы мог ей помочь.

– В чем?

– В пении.

– Заметано.

– Правда?

– Правда. Сегодня же ей позвоню, и мы что-нибудь придумаем.

– Правда?

Он засмеялся:

– Правда!

– Ей показалось, ты не очень-то жаждешь протянуть ей руку помощи.

– Так оно и было, – не стал отпираться Ник. – Пока ты не попросила.

– Почему? – спросила Джульетта. Ей до сих пор не доводилось слышать, как поет Дейдра. – Считаешь, она плохо поет?

– Нет, хорошо. По крайней мере, раньше пела хорошо. Хотя прошло столько времени… И потом, она всегда была немножко… сумасбродной.

– Сейчас она серьезно настроена. И, к слову, я не хочу, чтобы ты говорил ей, что помогаешь по моей просьбе.

– Я даже не скажу, что мы вообще разговаривали, – пообещал он. – А ты?

Ей претила мысль скрывать что-либо от Дейдры, тем более такие пустяки. Однако и огорчать ее Джульетте не хотелось.

– И я не скажу. Но это не значит, что у нас с тобой появятся общие дела!

– Я ни о чем и не прошу, – поспешил успокоить ее Ник. – Я просто стараюсь тебя поддержать. Мои помыслы чисты.

– Ага, чисты, как же!

Джульетта через плечо глянула на Трея – вращая руками, как пропеллерами, тот перечислял номера моделей поездов.

– Клянусь. Мне хочется о тебе заботиться. Все, что ни попросишь, сделаю.

Вот теперь самое время строго сказать ему, чтобы он оставил ее в покое. И больше не звонил. Никогда.

Тем не менее она продолжала сжимать в руке трубку.

– Чего я хочу, ты мне дать не сможешь, – произнесла она наконец.

Он рассмеялся:

– Неужели? Давай попробуем.

Она набрала в грудь воздуха:

– Я хочу еще одного ребенка! – Сообразив, что предоставляет ему лазейку, Джульетта тут же уточнила: – От мужа.

– Зачем же дело стало? – удивился Ник. – Хотя подожди, я угадаю. Муж уперся?

– Ты ничего не знаешь о моем муже.

– Я знаю, что он счастливее, чем думает. От этих слов Джульетта вспыхнула, хотя была в комнате одна. Если не считать Трея, который, уставившись в пространство, продолжал монотонно отсчитывать свои номера.

– Наверное, он ревнует тебя к сыну, – продолжал Ник. – Хочет, чтобы ты принадлежала только ему.

– Нет! Нет! Утечка! Хлор! Аммиак! Химическая тревога! – кричал Трей.

Он вдруг обнаружил печенье и схватил одно с тарелки.

Джульетта отвела глаза от сына.

– Как ты догадался? – прошептала она в трубку.

– Все мужики одинаковые. Ты разве не слыхала?

Джульетта невольно рассмеялась.

– Конечно, давать тебе советы – это с моей стороны чистый идиотизм, – сказал Ник, – но тебе стоило бы пойти навстречу своей половине.

– Не понимаю.

– Ну, знаешь, показать ему, что ты всегда будешь с ним, даже если появится другой малыш.

– Я ему это уже говорила.

– Не говорить ему, а показать. Ты же знаешь своего парня. Чего он хочет?

– Он хочет, чтобы я была красоткой.

Ник засмеялся:

– А я и не знал, что он слепой!

– Я всегда этого терпеть не могла! – с горячностью выпалила Джульетта.

Она до сих пор живо помнит отвратительное чувство, когда ты объект всеобщего внимания. Стоило ей где-нибудь появиться, все глаза тут же обращались на нее. Слава богу, позже она научилась с этим бороться – всяческими способами затушевывала собственную внешность.

– Не хочу я опять становиться красоткой!

– А чего ты хочешь сильнее: ребенка или не быть красоткой?

Вот он, тот вопрос, который сводил все дело к простому математическому уравнению. Трей с голубым от глазури ртом начал раскачиваться, словно в медленном вальсе. Перед завороженными глазами Джульетты вдруг ясно обозначился весь путь. Подсказка пришла из совершенно неожиданного источника.

– Да, да, ты прав, – пробормотала она и, даже не попрощавшись, положила трубку мимо телефона на стол.

Подошла к своему ребенку и обняла его, мечтая о том, как у нее появится еще один.