Крестьянка в наказание

Глава 1

Юная леди, стоявшая перед его величеством, выглядела прелестно. Большие влажные глаза, белоснежная кожа тонкая до того, что просвечивали жилки, очаровательный ротик…

Его величество рассматривал младшую дочь с головы до ног уже несколько минут.

Да уж, будет непросто. Его дочь прелестна до того момента, пока не присмотришься внимательно. А присмотревшись, замечаешь за влажным блеском огромных глаз, опушённых тёмными ресницами, сталь. Белоснежная кожа в моменты, когда что-либо происходит против желания её высочества, наливается кровью, а очаровательный ротик умеет изрыгать проклятья, от каких замрёт портовый грузчик! И где научилась?

— Ваше высочество, — медлить бессмысленно, принцесса уже стояла, насторожившись словно змея приготовившаяся к броску, — я получил согласие на брак короля Бернгарда. Вы выходите за него замуж. Мы с его величеством заключаем договор. Через две недели вы отправитесь в путь. В Рэдалгерне вас ждут.

Принцесса не проронила ни звука. Казалось, не слышит слов отца.

Но нет. Только казалось. За очаровательной внешностью скрывалась воля и расчётливость, которой могли позавидовать самые опытные царедворцы.

Наконец её высочество принцесса Бланка подняла взгляд на короля.

— Я выхожу замуж за короля Рэдалгерна?

Король кивнул.

— Меня коронуют как королеву?

— Да, это входит в договор.

— Мне придётся родить наследника?

— Желательно двоих. Это тоже входит в договор.

— Что получаете по договору вы?

Его величество поёжился, как всегда когда приходилось разговаривать с младшей дочерью.

— Мы получаем доступ к морским путям, вы же знаете нам это необходимо после войны. И получаем поддержку соседа в случае нападения на нас.

— То есть вы получите от торговли дополнительные доходы?

Его величество, всё ещё не понимая куда клонит дочь, кивнул в ответ.

— Я хочу двадцатую часть дохода короны в вашем лице от торговли через море.

— Зачем?!

Король вскочил, но наткнулся на твёрдый взгляд дочери и понял — придётся договариваться. Уж что-что, а свою младшенькую знал отлично. И всё же попытался воззвать к рассудку:

— К вашим услугам будет вся казна Рэдалгерна!

— Кому как не вам, ваше величество, знать, о той лёгкости, с какой закрывается на ключик казна для нелюбимой жены, исполнившей свой долг, — тихим, но непререкаемо стальным, голосом с иронией проговорила дочь. — Я хочу иметь свои собственные постоянные доходы. И доходы эти желаю иметь вне доступа супруга. Средства будете перечислять на мой личный счёт.

Поморщившись от напоминания о собственном неприглядном поведении с королевой, матерью Бланки, его величество решил торговаться:

— Пятидесятая часть!..

Через час очаровательная принцесса выплыла из кабинета короля. Тот обессилено откинулся на спинку кресла и позвонил.

Приказав принести бутылку вискита, невольно восхитился хваткой девчонки. Ведь вырвала всё затребованное! Понимает, паршивка, договор ему сейчас важнее части доходов! Хотя какой части! Вся в него пошла! Сочувствует он своему будущему зятю…

Отхлебнув из бокала, его величество расхохотался, представив, какой кошмар устроит в Рэдалгерне новая королева! Зятёк ещё не раз пожалеет, что заставил в приданое дочери отдать рудники, где добываются лалы. Пожалеет!

Принцесса же Бланка после беседы с отцом быстро направилась в свои покои.

Она спокойно смотрела на склонявшихся в поклонах придворных, между делом запоминая тех, кто склонялся не слишком быстро или не достаточно низко. У неё ещё две недели рассчитаться со всеми, кто хоть в чём-то вызвал её недовольство!

Леди Дилания Теллис ждала подругу, нервно постукивая ногой — разговор с королём получился гораздо длиннее, чем девушки рассчитывали.

Войдя в гостиную, её высочество окинула комнату быстрым взглядом и удивлённо приподняла брови, коротко глянув на подругу. Говорить ничего не пришлось.

— Он в будуаре, — едва слышно прошептала фрейлина.

— Отлично, позаботься, чтобы нам не помешали!

Принцесса развернулась в сторону будуара, но леди Теллис не сдержав любопытства, спросила:

— Ваше высочество?..

Она не договорила. Принцесса Бланка чуть повернула голову и бросила:

— Мы едем в Рэдалгерн, можешь собираться!

Ответом был короткий восторженный вздох.

В будуаре принцессу действительно ждали. Навстречу ей поднялся из креслица невысокий светловолосый, очень богато одетый мужчина. Усики и маленькая бородка прятали женственно округлую челюсть и большие алые губы. Глаза мужчины смотрели внимательно, даже излишне внимательно, на вошедшую девушку.

В два шага мужчина преодолел расстояние до её высочества и, не обращая внимания на попытку девушки отстраниться, обнял за талию, чуть прижав к себе.

— Ну? Какие новости?

Её высочество ослепительно улыбнулась, глядя в холодные глаза кавалера.

— Я буду королевой!

— Отлично! Это надо отметить…

Подняв руку, принцесса тонкими пальчиками коснулась губ гостя.

— Т-с-с, и у стен есть уши! У нас будет много времени. Сейчас вы должны заняться делами! Ваш план прекрасен, но на его выполнение уйдёт немало времени. А мне уже не терпится. Думается, как и вам. Вы же, дорогой, хотите быть рядом со мной?

Кавалер согласно кивнул и потянулся за поцелуем. Девушка ловко вывернулась из его рук, дав поцеловать только в щёку. Погрозила пальчиком:

— Ни-ни, я должна пойти к алтарю невинной! Иначе ваш план провалится.

— О! — театрально воскликнул кавалер. — Это такая мука думать…

— И у стен есть уши, — повторила её высочество.

Быстро сделав шаг к кавалеру, провела ладошкой по его щеке и грустно посмотрела в ледяные глаза мужчины.

— Надо потерпеть совсем немного! До свадьбы.

Кавалер склонился к ручке принцессы, поцеловал её, не отводя взгляда от прелестного личика, коротко поклонился и бросив: "Моя королева!", удалился через потайную дверь в стене.

Выходя, не видел наполненных презрением и брезгливостью глаз девушки, не видел гримасы отвращения, скользнувшей по личику. Впрочем, миг и в комнате была прелестная юная принцесса, готовая выполнить волю венценосного родителя…

— Ты подписал договор?

— Можно подумать у меня был выбор. Ты же сам твердил — он нам нужен.

— Нужен. Нам нужно развивать торговлю, да и рудники лишними не будут. Меня удивляет твой выбор. Бланка? Ты серьёзно? Я же описывал тебе это "сокровище".

— Да ладно, не бухти. Ты же прекрасно меня понимаешь. Мало того, что приходится жениться, так ещё и предлагают жениться на каких-то девицах, о каковых сужу исключительно по твоим докладам да портретам. Могу хоть в чём-то получить компенсацию?

— И чем же тебя привлекла именно эта принцесса, скажи на милость? Почему не её сестра?

— Она самая хорошенькая, если судить по привезённым парсунам. Я и без того свою семейную жизнь кладу на алтарь благополучия королевства. Пускай хоть в постель к жене буду идти не исключительно по обязательству, а и ради удовольствия. Согласись — хорошенькая жена уже половина дела! — его величество цинично засмеялся.

Первый советник, сидевший напротив развалившегося на диване короля Бернгарда, поправил кружевные манжеты и глянул на его величество. Не хотелось огорчать давнего приятеля, кто его знает, как дело повернётся. Возможно данные, предоставленные на претенденток в невесты, преувеличены? Кто его разберёт. Брак короля дело государственное, много разных нюансов. Да, договор выгоден, но… Кто знал, что его величество вдруг взбрыкнёт и вместо тихой спокойной, несколько глуповатой, Малинны выберет Бланку. О ней говорили противоположное.

Одни агенты сообщали — девица тиха, благообразна, умеет себя прекрасно вести и абсолютно не интересуется "мужскими" делами, как и положено приличной девице. Короче — образец принцессы.

Зато другие, и им советник верил гораздо больше, сообщали — принцесса прекрасная актриса. За фасадом милой очаровательной барышни прячется стальная воля и расчётливость старого ростовщика. Такая не даст себя задвинуть и не упустит личную выгоду. Не получилась бы из этой загадочной принцессы королева, которая попытается скрутить всё королевство в бараний рог!

Повторять всё это старому приятелю, советник не стал. Досье на претенденток его величество получил и внимательно изучил. Король Бернгард не был легкомысленным или невнимательным. Но имелась у него одна черта, бесившая советника неимоверно — иногда его величество совершал поступки, идущие против разума. Теперь повёлся на хорошенькую мордашку, а мордашка и правда очаровательнейшая, и выбрал им королеву, каковая может оказаться той ещё головной болью.

— Не злись, — его величество дотянулся с дивана и хлопнул старинного друга по колену. — Постарайся понять. Какую принцессу ни возьми, попасться может такое, что храм для неё будет лучшим вариантом. Ты знаешь на собственном опыте. А я хоть поразвлекусь немного. Ну, а потом… Родит, отправим в храм. С хорошим приданым и содержанием. Пусть ведёт роскошную жизнь подальше от дворца. А я женюсь по собственному выбору.

Советник, подумав минуту и, припомнив свой собственный брак, кивнул.

— Вот и отлично! — обрадовался его величество, заметив, как разглаживаются морщины на лбу друга. — Давай чокнемся и обсудим договор с Тернитом, мне не даёт покоя третий пункт…

Его величество поднялся и направился к столу, на ходу допивая свой бокал.

Советник отправился следом, старательно отгоняя нахлынувшие недобрые воспоминания…

Матушка растолкала ранним утром.

— Поднимайся, лентяйка! Ехать пора, а ты всё валяешься!

Быстро вскочив, натянула платье. Да, сегодня могла надеть выходное — батюшка согласился взять на торги и меня. Я долго упрашивала. Обидно ведь — сестрицы побывали в ближайшем городе Тирассе уже не раз и не два. Приезжали каждый раз с подарками, довольные, долго рассказывали об увиденном. Одной мне никак не удавалось уговорить батюшку взять в поездку.

Увы, я не удалась красотой в родителей. Яркие высокие светловолосые сёстры и брат всегда заслоняли меня. Я же уродилась мелкой и тощей. Часто болела, чем доводила матушку до отчаяния. Она всё время жаловалась — меня стыдно показать людям, решат в дому не кормят…

Кормили, ничего не скажу. Но праздничное платье сшили впервые в этом году. До этого донашивала за сёстрами. Их родители наряжали, рассчитывая привлечь выгодных женихов.

Понятно, мне ведь на жениха рассчитывать не приходится. Я вытянулась за последний год и стала ещё тоньше. Невнятного блёклого цвета волосы стали темнее, вились кольцами и постоянно выбивались из косы, делая её неряшливо лохматой. Впалые щёки, крошечные слабые ручки, тонкая гусиная шея и нос с горбинкой вообще считались чуть ли не неприличными в наших местах. Бабушка, пока жива была, всё удивлялась, откуда привалило такое несчастье, такая внешность.

Поэтому тратиться на меня особо никто не собирался. Приданое собирала, но чаще помогала вышивать для сестёр. Вышивка мне действительно удавалась. Вышивка, да кружева.

В нашей деревне никто лучше меня плести не мог. Даже батюшка признавал — мои плетения на торгах разбирают. Он иногда хвалил себя, что не пожалел денег на уроки у старой, уже тогда, Маниты, в незапамятные времена привезённой в нашу деревню младшим сыном коваля. Маниты уже года три нет, а мне в наследство досталась коклюшки да челноки и целая груда сколков, по ним плету и сейчас.

Именно кружева и вышивка примирили родителей с полной моей бесполезностью в хозяйстве. Тяжести носить у меня особо не получалось, вымешивать хлеба тоже силёнок не хватало. В поле работала наравне со всеми, но изрезанные пальцы не давали плести и вышивать, поэтому от полевых работ батюшка иногда освобождал. Весь толк и вся надежда в моей жизни была только на умение рукодельничать. Матушка, недовольная моей бесполезностью, так и говорила: "Замуж тебя никто не возьмёт. Кому нужна жена, коя хозяйство своими крошечными ручонками вести не сможет? Хоть на кусок хлеба себе заработаешь". Останусь в приживалах. Всего толку от меня — помогала, присматривала за младшим братишкой, готовила, возилась с огородом, да обшивала семью.

Грустная будущность сегодня меня не тревожила. Старшая сестра Рулана согласилась показать город. Когда я выскочила из нашей девичьей каморки и бросилась на двор, она перехватила, всунула в руку кусок хлеба, намазанный смальцем, и велела быстро есть, задерживаться из-за меня никто не будет.

Запихнув хлеб в рот, покивала и побежала к повозке.

Батюшка недовольно глянул в мою сторону, проворчал о ленивых, и продолжил укладывать узлы на повозку.

Уж так мне хотелось оправдаться — проспала не из-за лени, ночью закончила кружевную скатерть, но спорить с батюшкой себе дороже. Быстренько забралась на повозку, куда было указано, и затихарилась, крепко прижав к груди узел с рукоделием — матушка разрешила в этот день попробовать самой расторговаться.

Долгой дорогой меня разморило, несмотря на то, что Рулана, сидевшая рядом, постоянно насмехалась, рассказывая, как буду жить в её доме, при её детях и муже. Другого-то мне ничего не светит.

Даже насмешки не портили настроения. Вокруг медленно проплывали новые, незнакомые места. Мимо проезжали другие повозки, спешившие на торжище. Люди здоровались с батюшкой, старательно отводя глаза от нас с Руланой — неприлично разглядывать посторонних девиц, пока они не просватаны. А даже Рулана, хоть и имела виды на сына старосты, заветного браслетика пока не получила, о чём говорила её плотно повязанная платом голова. Только один всадник нагло принялся нас рассматривать и даже подмигнул Рулане, тотчас же задравшей гордо нос, хотя и улыбнулась постороннему мужчине.

Мне же захотелось от стыда закопаться в узлы и мешки, наваленные на повозке. Батюшка, заметивший охальника, недовольно хлопнул кнутом и грозно глянул в мою сторону.

Обидно стало до слёз — улыбается Рулана, а виноватой оказываюсь я…

Город показался неожиданно. Открыв рот, смотрела на нависающие над головой высоченные стены, на мощёную мостовую, по которой бодро стучали копыта и гремели повозки. Вдоль улиц стояли роскошные дома. У нас в деревне о таких и не мечтали! Дома всё из камня, самое меньшее в два этажа. На окнах кружевные занавески, ими я больше всего заинтересовалась. Интересно, дорого стоят? Вот бы сплести…

Рулана заметила мой интерес и посмеялась. Оказывается, такие дивные кружева плетут на специальных машинах. Мне стало даже стыдно за своё рукоделие. Вот, надеялась заработать немного. Матушка сказала — если хорошо расторгуюсь, можно ткани на ещё одно платье купить. Но, если уж машинами такую красоту делают…

Огорчаться долго времени не оказалось. Попетляв боковыми улицами, миновав центральную, по ней двигались господские повозки, мы выехали на торговую площадь.

От волнения аж сердце захолонуло! Толпы людей, раскладывавших товар, грозные стражники, ругающие всех подряд, красивые девицы и строгие мужики… Запахи и шум толпы окружили и ошарашили, не сразу поняла — повозка остановилась, а батюшка ругается, на чём свет стоит. Оказывается, он уже два раза приказал мне спускаться с повозки да раскладывать в уголке свои работы. А я, с перепугу, ничего не слышу и не вижу.

Рулана смеялась во весь голос. И не стыдно ей? Неприлично девице этак хохотать. Но об этом я после подумаю. Да и попробуй сейчас замечание сделай! Знаю чем обернётся — никакого похода в большой городской храм и прогулки по широким городским торговым улицам… Нет уж, пожалуй, промолчу. Тем более, батюшка молчит, не одёргивает горластую. Кто его знает, может здесь, в городе, так принято…

Тем временем, пока все эти мысли мельтешили в голове, руки быстро работали. Мы с Руланой раскладывали товар, который батюшка сноровисто снимал с повозки и придвигал поближе к выкупленному на два дня прилавку.

Сестрица уже не раз бывала на торгах и знала, как выгоднее разложиться. Да и голос у неё громкий, пронзительный, легко перекрывавший голоса других торговок. Я покорно пристроила своё рукоделие на уголке прилавка и смирно встала рядом. Батюшка увёл коняжку с повозкой в сторону и занялся обиходом животины. Не его это дело торговлей заниматься, разве только появится оптовый заказчик. Тогда девкам невместно по рукам бить.

Заливисто кричали торговки, расхваливая свой товар. Мимо сновали и крестьяне, спешившие прицениться к товару, и городские — в основном прислуга, но иногда мелькали даже люди похожие на господ.

Стоило мне сказать такое, засмотревшись на важную барыню в синем платье с цветочной вышивкой, Рулана опять подняла меня на смех.

— Господа на торг не ходят! Это тоже слуги, только из богатых домов. Вот бы с кем батюшке по рукам ударить! Они и платят хорошо, и товар весь разом взять могут!

— Да куда ж им столько?! — глянула на разложенные пучки зелени, связки овощей и плетёные корзины с птицей.

— Глупая! Да баре праздники устраивают не чета нашим деревенским. Мне вон рассказывала служанка одна — от птицы грудки исключительно готовят, остальное прислуге да собакам идёт!

Я задохнулась. Это как же такое может быть?! Собак птицей кормить?!

Но разговор пришлось прервать. Батюшка, подошедший со спины, рявкнул так, что мы обе пригнулись:

— Хватит трындеть! Руланка, торговать начинай, не то до полудня впустую болтать будете!

Молча склонила виноватую голову. Да уж, и сестре из-за меня досталось. Ещё откажется меня брать в другой раз!

Сестрица громким голосом принялась зазывать покупателей, я же, тем временем, рассматривала происходящее вокруг.

Никогда не видела столько нарядных людей разом. Деревенские наряжались редко, разве жена да дочки старосты могли выйти в будний день в расшитых ярких платьях. Здесь же от фасонов и цветов рябило в глазах. От криков торгующих кружилась голова… Наверное, поэтому не сразу заметила — и мой товар, несмотря на то, что не зазывала, привлёк покупателя.

Возле прилавка остановился господин в тёмном платье, расшитом блестящими гладкими нитками в тон ткани. Ох, и сколько же стоит такой наряд? Нитки такие я раз и видела. Возят их из-за моря, стоит, говорят, крохотный моточек, вровень с тёлкой от удойной коровы!

Впилась взглядом в вышивку, не имея сил даже перевести дыхание…

Пока Рулана не ткнула изо всех сил в бок локтём.

Сначала не поняла за что, только переведя взгляд на сестру и заметив грозно нахмуренные брови, проследила за её взглядом…

Господин молча рассматривал через смешное стёклышко мой товар. Рассматривал, пожёвывал губами и такое огорчение было на его лице!

— Эх, товар совсем негодящий!

Я бы расплакалась от огорчения на такие слова, но господин продолжил:

— Работа сказочная, мастерская, а нитки совсем никуда, разве на нижнее бельё пустить… Кто мастерица? — поднял на нас с Руланой глаза.

Сестрица, не будь дура, вытолкнула меня к самому прилавку, хоть я готова была и под прилавок забиться, спрятать закипавшие слёзы. Я-то знала — господин прав! Старая Манита тоже говорила, кружево любит нитку тонкую, ровную… Да где ж я такую взять могу? Не живём мы богато, не на что фабричную нитку на моё рукоделие покупать. Плету из того, что сама напряла. Уж и так всю зиму старалась — кудель самую лучшую отбирала…

— Кто учил? — строго спросил господин.

— Старая Манита… — от волнения перехватило горло, еле выдавила слова.

— Так, говорят, умерла она?

— Померла, — кивнула я. — Три года уж как. Но она меня учила.

— А что ж раньше твоих работ я не видел?

— Так, господин хороший, — вклинилась Рулана, — раньше тётушка наша всё расторговывала…

Господин покачал головой. Вот вредный, не хотел, чтобы мои кружева продавались? Оказалось, нет… Дальше он высказал такое, от чего колени у меня подогнулись и пришлось ухватиться за доску прилавка.

— Товар весь беру. А если ты мне из хорошего материала кружев наплетёшь — и дальше всё брать буду!

Задохнулась, не зная, что сказать и растерянно осмотрела мотки кружева и кружевную скатерть, законченную прошлой ночью… Это он всё взять хочет?!

Пока хватала воздух ртом, как рыбина на берегу, Рулана изо всех сил махала батюшке.

— Чего тебе? — раздался его голос позади.

— Вот, господин всё Рушкино кружево взять хочет! — тихо воскликнула сестрица, видя — я совсем дара речи лишилась.

Батюшка оттёр меня плечом, нависнув над прилавком и заглянув в глаза господину.

— Да, беру всё. Дочка ваша мастерица, каких поискать. И в дальнейшем, если материалом её обеспечите, всё брать буду!

Сердце в груди замерло. Мне вдруг показалось, от решения батюшки зависит вся моя дальнейшая судьба. Это если я смогу кружевом зарабатывать… Старая Манита и семья её никогда не бедствовали, даже в плохие годы!

— Да какой матерьял-то, господин хороший, — почесал в затылке батюшка. — Баловство ведь, разве на ленты заработает, а траты…

Господин не дал батюшке разворчаться.

— За сегодняшний товар да на новый материал золотой даю. А какие материалы взять, если дочь ваша согласится, сам ей покажу и выбирать научу. У меня здесь мастерская, господам платье шью, хорошие кружева дорого стоят! Всё привозим издалека, а тут под боком мастерица какая!

— Золотой?!

Я почувствовала — дыхание перехватило не у одной меня, но и батюшкин голос стал вдруг хриплым. Такого никто не ожидал. А Рулана позади вдруг злобно прошипела:

— Ах, тётушка, змеюка! Это она ж за сколько раньше кружева Рушкины продавала? А нам медяки привозила!

Батюшка дёрнулся и протянул господину руку в знак заключения договора.

Я же стояла, ни жива, ни мертва. Это что ж получается? Я такие деньги и в глаза не видела, а теперь за зиму заработала?!

— Пошли, господин хороший, — запрятал батюшка полученный золотой поглубже за пазуху. — Показывай моей девке, какие такие припасы ей для дела нужны!

Рулана осталась торговать одна. Меня подхватил за локоть батюшка и потащил за красивым господином между торговых рядов. Пришлось бежать. Шаг у батюшки широкий, а перед господином толпа сама раздавалась, давая проход…

До конца торгов сидела под прилавком, бережно перебирая мотки гладких, ровненьких ниток. Были даже и те самые, привозные! Эти господин купил сам, на свои. Велел наплести из них широкого кружева для господских платьев. Расписал мне чего и сколько, вот только велел сколками да схемами Маниты не пользоваться. Своё велел придумать. А что придумывать? Я едва взяла моточки в руки, сразу зимнюю реку представила… Ледяные узоры на оконцах в доме… Скорее бы домой добраться! Ночи спать не буду, а свой рисунок для этого чуда перед глазами стоит!

Господин Кольден, так назвался покупатель, договорился с батюшкой — тот привезёт и меня с заказом. Он покажет, чего ещё надобно… Кажется мне, я в сказке!

От сказочных моточков отвлекла сестрица.

— Эдак и будешь теперь сидеть? Пошли, торг на сегодня закончен!

Осмотревшись по сторонам, поняла — народ вещи складывает. И правда, торговый день к концу подошёл.

Сложив остатки товару на повозку, батюшка направил коняжку на окраину, к знакомцу у которого мы должны были переночевать. По голосу и лёгким движениям понятно — батюшка прошедшим днём доволен.

Рулана, хихикая и поглядывая в сторону обычно строгого батюшки, пояснила — не только моё рукоделие выгодно продали. Господин словно удачей наградил, товар так и разлетался.

— Завтра гулять будет некогда, — прошептала сестрица мне на ухо. — Сейчас поснедаем, и просись у батюшки, он тебе сегодня ни в чём не откажет.

— Ох, матушка разрешила ткани на платье купить, — обмерла я.

За всеми чудесными событиями дня, совсем забыла даже о новом платье!

— Проси, — опять прошептала Рулана. — Завтра не до того будет. Как расторгуемся домой поедем!

Быстро закивала, прижимая покрепче целый короб накупленных для моих кружев сокровищ. Вот и как идти гулять? Мне короб из рук-то выпустить страшно!

Но всё решилось просто. Короб пристроила в доме. Благо добросердечная хозяйка, заметив мои страдания, убрала его подальше. Страшно было доверять богатства чужому человеку, но батюшка велел не дурить, дескать, никому мои нитки не нужны. Пришлось согласиться. Вечером ещё раз пересмотрю свои сокровища!

Батюшка, донельзя довольный прошедшим днём, выделил нам даже по несколько медяков, их должно было хватить и на лакомство на прогулке, и на отрез ткани на платье. Довольная этим сестрица, подхватила меня из-за стола, когда я ещё и взвару выпить не успела. Огорчённая этим, шла на прогулку неохотно, но спорить с Руланой — последнее дело. Она всё одно на своём настоит.

Стоило выйти на центральные улицы, даже Рулана притихла. Мы шли к храму, рассматривая прохожих, окна лавок, проезжавшие мимо кареты… Дам в богатых платьях в открытых экипажах. Не раз вслед им звучал завистливый вздох сестрицы. Я же старательно запоминала, как пошит наряд. Таких тканей нам, разумеется, не купить, но я же могу сшить хоть что-то похожее. Сестриц порадую…

Когда проходили мимо богатого огромного окна лавки, из дверей вышли три дамы. Одна из них, совсем молоденькая девица, шла в розовом платье, покрытом кружевами и вышивкой… Сестрица впилась мне в руку чуть выше локтя и зашипела на ухо:

— Я такое платье хочу! На свадьбу! Но красное… Сошьешь?

Молча кивнув, потянула сестрицу за дамами, внимательно рассматривая розовое чудо. Когда дамы начали усаживаться в подъехавшую открытую повозку, запряженную целыми двумя гладкими холёными лошадями, обратила внимание на зелёное платье дамы, двигавшейся на шаг позади. В её руках была груда свёртков. Странно, две другие могли бы и помочь… Ненадолго отвлеклась на свёртки и прикипела взглядом к платью этой дамы.

Вот такое бы и себе сшить. Гладкое, без оборок и только с тонкой вышивкой по рукавам и вырезу. Но вырез сделать меньше. Не принято у нас такие вырезы большие делать, у дамы даже часть грудей видна, хотя и гораздо меньше, чем у двух других, несмотря на то, что на плечах всех лежали тончайшие кружевные косыночки. Вот только как сделать так, чтобы платье так же красиво сидело…

Оказывается, это вслух сказала. На счастье тихо, не-то позору не оберёшься на весь город!

Рулана ответила тоже тихо:

— Корсеты на них! Мне маменька к свадьбе обещала такой сделать. Тогда и посмотришь.

— Корсеты? Это что же такое?

Дамы уже отъехали от лавки, поэтому Рулана опять ухватила меня за руку и потащила вдоль улицы, уворачиваясь с поклонами от проходивших мимо господ, одновременно рассказывая про корсет. Оказывается, это что-то навроде наших корсажей. Только мы поверх платья их надеваем, а барышни под платье. Рулана корсет видела и даже держала в руках. Тётушка привозила по заказу родственницы. Я огорчилась — меня посмотреть не позвали. Хотя, что там смотреть. Судя по рассказу сестрицы, этот корсет для мучения придуман. Слава богам, у нас такое чудо не носят…

Так за рассказом о чудесах, которые носят богатые городские барышни, и дошли до главного храма.

Договорились сначала поблагодарить богов за сегодняшний удачный день. Точнее это я попросила сестрицу. Нельзя быть неблагодарной. Боги этого не любят. Захотелось принести хоть малое подаяние. Ведь такой удачи, как в этот день, и ожидать не могла! Рулана со мной согласилась. Ещё бы! И ей от моей удачи толика перепала.

Храм располагался в самом центре большой площади. Таких огромных зданий отродясь не видела! Весь расписанный дивными картинками, с большой круглой крышей, Рулана назвала её "купол", выкрашенной в цвет неба с золотыми завитками. Да, наш крошечный сельский храм, куда ездили всей семьёй в соседнее село по большим праздникам, и в сравнение не шёл с этой красотой!

Оказалось, основная красота ждала внутри.

Входящий попадал в лес высоких тонких колонн. Но это было привычно. Только в нашем храме эти колонны деревянные, а здесь из белого камня! Казалось, лучи света били из чёрного пола. Между колоннами, вдоль стен, статуи богов.

Растерянно осматривалась вокруг, но Рулана потащила в сторону лоточка у самого входа. Там лежали свечи, их можно зажечь от лампад у ног статуй.

— К кому сначала? — прошептала сестрица.

— К Калистарну, — не поняла я вопроса.

Первое дело поблагодарить бога удачи. Странный вопрос.

— Ладно, — нехотя согласилась Рулана. — Пошли.

Она привычно потащила меня за руку.

Статуя Калистарна стояла на привычном месте — справа от входа, в сумеречном углу. Интересно, и почему он любит сумерки?

Потрясла головой. Вечно у меня странные мысли в голове бродят. Никак не могу отучить себя раздумывать обо всём. Дед, учивший грамоте, всегда говорил, мои фантазии до добра не доведут. Он давал нам читать вслух жития богов, все слушали, одна я встревала с вопросами…

Подойдя к статуе Калистарна, достала самую мелкую монетку и зажгла у ног бога одну из свечей, прошептав благодарность за прошедший день. Сестрица повторила за мной, и мы одновременно положили в чашу у ног статуи свои монетки…

Произошедшего дальше, не ожидала ни одна из нас. Монетка сестры растаяла воском в огне, а вот моя… Она принялась скакать по чаше, издавая мелодичный звон…

Сердце обмерло… Бог не доволен моим подношением?! Не успела ничего сделать. Звон призвал служителя, возникшего, словно магией, из-за колонн. Мы с сестрицей дружно вздрогнули, вопросительно глядя на престарелого человека, скрытого под серой хламидой.

— Я ничего… — начала, было, но не закончила.

Служитель внимательно посмотрел на меня, достал из чаши монету и повертел её в руках. Снова посмотрел на меня.

— Твоя судьба меняется, девочка, — прошелестел он в наступившей тишине. — Твой дар должен быть богине Судьбы…

Он повернулся к Рулане:

— Иди, куда хотела, сестрица твоя со мной пойдёт.

Рулана закивала, посмотрела на меня и скомандовала:

— Встречаемся у входа. Одна из храма не выходи!

Повернулась и пошла куда-то. До меня напоследок донеслось:

— Ну, Рушка! Вечно всё через подвыверты идёт!

Вздохнула и исподлобья посмотрела на служителя. Тот явно услышал, но улыбался светло и добро, не то, что матушка, всегда именно такими словами меня ругавшая.

— Пойдём, дитя, — взмахом руки поманил следом за собой.

Мы шли между белоснежными колоннами, шаги отдавались со всех сторон, словно в храме были одни. Никогда такого не было, но сейчас казалось, вот-вот взлечу и устремлюсь за этими белоснежными лучами ввысь…

Статуя богини Судьбы стояла в удивительном месте. Одна её половина была скрыта во тьме, а другая сияла на ярком свету. Даже чаша у ног была разделена на две части.

Служитель остановился, не доходя до статуи несколько шагов.

— Подойди и положи свой дар. Но не монету. Положи что-нибудь, тебе дорогое. Судьба покажет, как изменится твоя жизнь. Следи внимательно!

На дрожащих ногах подошла к статуе и, как-то само собой получилось, склонила голову, а после и вовсе отвесила поясной поклон. Зажгла одну из свечей и задумалась — что же поднести в дар… Осмотрела себя. Ничего такого у меня нет. Серёжки разве, маленькие, ещё детские. Да ещё колечко. Бабушка подарила в детстве. Крохотное, медное. Но всегда грело сердце, особенно в тяжёлые дни, когда бабушки уже не стало… Как же я без него… Но служитель сказал — дорогое… Серёжки подороже будут, а колечка жалко…

Не знаю, сколько бы простояла так, позади раздались шаги. Оглянувшись, увидела двух господ, явно очень знатных и богатых, направлявшихся в сторону статуи Судьбы…

Резко, без раздумий, сдёрнула с пальца бабушкино колечко и кинула в чашу подношений, собираясь сбежать, лишь бы не мешать господам. От подобных и по хребту получить можно, если под ногами буду путаться, не посмотрят, что в храме…

В чаше полыхнуло ослепительно белым, на миг в этом белом сверкнул тонкий венец, а плечо обожгло огнём…

Ухватилась за плечо и на какой-то миг даже забыла о господах… Когда же повернулась к служителю… Никого рядом не оказалось. Ни служителя, ни господ…

Я стояла совсем одна перед неподвижной статуей Судьбы. Теперь глаза её светились и заглядывали мне в душу, а в чаше догорал яркий огонёк… Миг, другой и всё закончилось…

На моё плечо опустилась рука.

— Пойдём, дитя. Ответ Судьбы ты получила. Когда твоя жизнь повернёт, не забывай этот момент.

Посмотрела в полном изумлении на невесть откуда взявшегося служителя. Рядом остановились те самые господа, снисходительно глянув в мою сторону.

Не желая мешать, распрощалась со служителем и побрела по храму, рассматривая издалека статуи других богов. Надо идти к входу. Рулана ворчать будет весь день, если ей придётся ждать…

Последнее, что сделала, прежде чем вернуться к входу в храм, подошла к статуе молоденькой девушки, стоявшей по колено в воде. Богиня Любви и покровительница всех мечтательниц, так называла её матушка, смотрела снисходительно и ласково на просящих. Повинуясь какому-то наитию, зажгла свечку и у её озерца.

— Знаю, не ждать мне любви, хоть семью бы… — прошептала, глядя на юный лик, и кинула монетку, возвращенную служителем, в воду…

Короткий бульк и тихий смех ветерком…

Мороз пробежал по спине. Насмешка Любви, говорят, не к добру…

На другой день поднялись чуть свет. Я даже не проспала, несмотря на то, что половину ночи провела за проверкой — не делся ли куда мой бесценный короб с нитками. Даже купленная вчера ткань на платье не так радовала, как небольшие моточки ровненьких ниточек.

Рулана поначалу ворчала — не даю спать, то и дело доставая из-под кровати, на которой нам постелили, свою драгоценность, потом заснула, а я спать не могла. Перед глазами рисовались дивные узоры. Я смогу их сотворить своими руками. Внутри всё дрожало от предвкушения и тревоги — получится ли…

Расторговались на удивление быстро. Вчерашняя удача нас не покинула и, отобедав на постоялом дворе, впервые отведанная мною радость, двинулись в обратный путь.

В этот раз Рулана нашла повод для насмешек надо мной, когда заметила, что не выпускаю из рук короб с нитками и свёрток с тканью на новое платье. Правда удалось быстро сбить её язвительный настрой, когда начала выспрашивать язву-сестрицу о платье, для коего она припасла ярко-алую ткань. Вот уж тут ей стало не до шуточек. Мы долго выясняли, что и как она хочет, пока батюшка, которому надоели наши бабские разговоры, не заставил замолчать.

Рулана отвернулась, словно это я расписывала, где и какую вышивку хочу, а не она. Ну и ладно. Горевать не стала. Ехали неспешно. Батюшка о чём-то раздумывал и что-то подсчитывал, иногда шевеля пальцами, перекладывая вожжи в одну руку. Рулана глазела по сторонам выискивая парней попригожее — перемигнуться и посветить улыбкой. Я под тихий перестук копыт по пыльной дороге дремала. И опять видела перед собой сказочное кружево. Начну плести, едва дадут возможность…