Крик для Страшилы

Глава 3

На его только что проснувшейся коже появилось глубокое удовлетворение. Действительно, какое удовольствие. Незнакомка, жеманно улыбаясь, лежала на земле. У нее были рыжие волосы, карие глаза и нежная бледная кожа. Он облизнул губы, глядя на испуганную женщину, лежащую под ним. От нее исходил запах страха. На его пересохшем языке он был насыщенным и металлическим. Страшила улыбнулся и облизал губы, вдыхая ее испуганный запах. Глаза женщины расширились, когда она увидела размер его языка. Или это из-за остроты его зубов? В любом случае, это подогрело ее ужас и заставило кровь прилить к его быстро твердеющему члену.

— Не кричи больше, пока я тебе не скажу. — Он крепче сжал ее лицо. — Если ты закричишь раньше, чем я захочу, я вырву твой язык и заставлю тебя смотреть, как я его проглочу. Ты понимаешь?

Ее дыхание на его ладони было горячим и влажным. Она кивнула в его объятиях, и он опустил руку.

— Хорошая малышка… — он выжидающе замолчал.

— Скарлет, — прошептала она в ответ. Ее голос был мягким и вкрадчивым.

— Скарлет, — передразнил он, наслаждаясь тем, как это слово сорвалось с его губ.

— Кто ты? — ее голос дрожал, когда она говорила.

— Я пугало. Страшила. — Ответ был прост, и она снова покачала головой.

— Как это возможно? Волшебное заклинание?

Он зарычал, и она подпрыгнула под ним.

— Магия? Нет, это проклятие. — Он провел кончиком пальца по ее щеке, опускаясь все ниже, пока не коснулся пульса у нее на шее.

— Зачем кому-то понадобилось так с тобой поступать? Кто мог так поступить с тобой? — он восхищался ее мужеством. Никто из остальных не был достаточно сообразителен, чтобы задавать вопросы. Возможно, она продержится достаточно долго, чтобы развлечь его.

— Много лет назад мое внимание привлекла одна прелестная девушка. Она была молода и красива, как и ты. — На самом деле, женщина, смотревшая на него снизу-вверх, была поразительно похожа на девушку, которая много лет назад решила его судьбу. — Я ухаживал за ней, и в конце концов она поддалась моим чарам. Я завладел ее телом под звездами, и она закричала, зовя меня, когда ее добродетель исчезла. Она была моей. Я принадлежал ей. — Боль пронзила его окровавленное сердце. Он любил ее больше всего на свете. — Но когда у нее начал расти живот, а отец стал жестоким, она была вынуждена сделать выбор. Она отвернулась от меня из страха, убедив всех, что я взял ее силой. — Его руки в ярости сжались в кулаки. Прошло сто лет, а предательство все еще жгло так же сильно, как в тот день, когда она солгала миру. — Вот почему. А что касается «кто»… Что ж, эта честь принадлежит презренной лесной ведьме и ее дому ужаса и смерти.

Страшила нахмурился, подумав о ней. Порочная женщина была воплощением зла. Она бродила по этим лесам сотни лет и, вероятно, до сих пор ходит по этой Земле. Ему не терпелось схватить ее за горло и сжать ее грязную шею.

— И ведьма прокляла тебя? Из-за лжи?

Ему показалось, что в ее голосе прозвучала нотка сочувствия. Действительно, какой уникальный экземпляр.

Склонив голову набок, он кивнул.

— Сначала они пытали меня, заперев на несколько дней в адской комнате. — Он никогда не забудет, как они его сломали. Страшила вздрогнул при воспоминании, проклиная себя за то, что спустя столько времени все еще испытывает страх. — Я так и не признался.

— Потому что ты был невиновен, — пробормотала женщина, обращаясь скорее к себе, чем к кому-либо еще.

— Когда они устали от моих криков, они повесили меня на старом дубе. — Фантомная боль пронзила его шею. Он умер не сразу. Эти последние несколько минут были ужаснее, чем кто-либо мог себе представить. — Затем мое разлагающееся тело было расчленено, чтобы животные могли разорвать меня на куски. Но озлобленному старому фермеру и его избалованной дочери этого было недостаточно. Он хотел, чтобы я страдал, и мучился, и мучился. Что-то сломалось в голове этого старого дурака, развратив его. Должно быть, сам дьявол шепнул ему на ухо, чтобы он совершил немыслимое. Он отправился к лесной ведьме и продал свою дочь и ее нерожденного ребенка в качестве платы за ее помощь. Она собрала меня по кусочкам. Сложила меня обратно и прокляла, сделав пугалом. Каждый день я смотрю на мир глазами своей проклятой формы. Брошенный на произвол судьбы, вросший в землю, вынужденный жить каждый день, не имея права голоса, когда птицы цепляются за мою одежду, а дети трогают мои ноги липкими леденцовыми пальчиками.

В нем закипал гнев, но следующая фраза заставила его улыбнуться.

— Я проклят, что никогда не покину эту тыквенную грядку. Но раз в году завеса рассеивается, и действие проклятия ослабевает. В канун Дня всех святых я обретаю плоть и кровь. И пока я все еще нахожусь в ловушке на этой тыквенной грядке, примерно раз в десять лет судьба встает на моем пути и посылает смертного, который спотыкается на моем пути.

Скарлетт содрогнулась под ним, и он улыбнулся.

— Остальные были мужчинами, и, хотя их было забавно уничтожать, я всегда мечтал о женщине.

— Почему? — ее голос был полон ужаса, и она дрожала.

— Потому что у меня внешность монстра, но потребности мужчины… — он позволил своему длинному языку скользнуть от верхней части ее щеки к основанию горла. Скарлетт извивалась, задыхаясь в его объятиях, и он усмехнулся. — …и я с нетерпением жду возможности заставить тебя кричать.

***

Скарлет уставилась на него с ужасом и пониманием. Сильные руки пригвоздили ее к земле, и никакое извивание не могло освободить ее от его хватки. Страшила громко зарычал, когда она попыталась вырваться. Звук, казалось, вырвался из ее груди и просочился в кровь. Он придавил ее сильнее, прижавшись к ее бедрам, и она ахнула, почувствовав длинную твердую выпуклость под его брюками. Между ее бедер вспыхнул жар, и ее тело замерло. Реакция вызвала волну смущения, которая снова и снова пульсировала в ее сердце. Скарлетт проклинала свое предательское тело, когда жар поднялся по ее шее и залил лицо. Она знала, что ее светлая кожа выдаст ее стыд, когда она будет бороться со странными внутренними побуждениями.

Страшила с любопытством посмотрел на нее сверху-вниз. Он снова прижался к ней бедрами, и из ее горла вырвался стон, прежде чем она смогла его сдержать. Скарлетт прикусила губу, но было слишком поздно.

— Ты возбуждена? — Страшила ухмыльнулся.

— Это отвратительно, — парировала она. Слова дались ей легко, но ее тело протестовало.

Он мрачно усмехнулся.

— Маленькая извращенка. — Одна из его рук начала скользить вниз по ее телу, и сердце Скарлетт бешено заколотилось о ребра. — Давай выясним, — его рука опустилась еще ниже, подхватила подол ее платья и скользнула под него, — используешь ли ты свой язык, — кончики его пальцев прошлись по ее бедрам, и ее ноги задрожали в ответ, — чтобы солгать мне.

Грубые подушечки прижались к ее разгоряченной сердцевине, и она проглотила крик, который отчаянно пытался вырваться наружу.

Толстый палец скользнул внутрь, и она выгнула спину, когда ее тело сжалось вокруг чужой плоти.

— Ложь, — повторил Страшила. Слово прозвучало сочно и грубо. Он просунул палец глубже, еще на секунду проникая в нее. Она дернулась навстречу ему, и с ее приоткрытых губ сорвался еще один запретный стон. Его пальцы проникли дальше, погружаясь внутрь, когда возбуждение потекло из ее влажных складок. Он двигался более грубо, толкая пальцы сильнее, быстрее. — Какая же ты все-таки порочная штучка, — его голос пронзил ее, как ночной кошмар.

Скарлет боролась под ним. Не потому, что ей было больно, не от гнева или страха, а от паники, вызванной невероятным давлением, нарастающим внутри нее.

Другой рукой он схватил ее за горло. Страшила провел большим пальцем по ее пульсу, прежде чем крепко сжать. У нее перехватило дыхание, и запретный трепет, который это пробудило в ней, был страшнее всего, что Скарлетт когда-либо испытывала. Его пальцы ласкали ее еще интенсивнее, и ее тело раскачивалось в такт его толчкам. Искрящаяся темнота заполнила уголки ее зрения, когда из нее исчез последний воздух. За мгновение до того, как она потеряла сознание, давление, наконец, взорвалось в ее влагалище. Она кончила беззвучно. Звуки абсолютного блаженства были заглушены нехваткой воздуха, пока ее киска сосала его пальцы. По ее сокращающимся мышцам пробежала волна эйфории. Удовольствие резко контрастировало со жгучей болью в горле.

В тот момент, когда ее оргазм утих, Страшила освободил ей дыхательные пути. Скарлетт задохнулась, когда свежий воздух ворвался в ее пустые легкие. Ее тело обмякло, грудь тяжело вздымалась, и ее охватило чувство парения. Через несколько мгновений ее разум начал проясняться. Она осмелилась заглянуть в его нечеловеческие глаза и увидела в них голод и распутство.

— Ложь, — снова повторил он. Его пальцы медленно разжались, и он поднес их к своему лицу. Они блестели в лунном свете, покрытые ее свежей смазкой. — Давай посмотрим, какова на вкус твоя ложь. — Черный язык толщиной в половину ее запястья и почти в фут длиной выскользнул у него изо рта и обвился вокруг двух мокрых пальцев.

Он издал удовлетворенный хлюпающий звук, пробуя на вкус ее оргазм. Это действие должно было вызвать отвращение. Так почему же она задрожала от желания и не смогла отвести взгляд? Он облизал пальцы дочиста, прежде чем отвести их в сторону.

— Сладко и горько. Как ангел с гнилой душой. — Новая волна возбуждения обожгла пространство между ее бедер, и Скарлетт прикусила губу так сильно, что выступила кровь. — Сегодня вечером мы с тобой отлично повеселимся.