Кронпринц [СИ]

Глава 14

Но это был всего лишь сон…

Ошибки. Мы все их совершаем. Обычно они возникают из самых лучших намерений. Например, сохранить секрет, чтобы защитить кого-то. Или немного отдалиться от человека, которым ты стал. Иногда мы даже не знаем, какие ошибки мы совершили, чтобы стать такими, какие мы сейчас. Но у каждой ошибки есть причина — преподать себе урок, который ты никогда бы не получил иным способом. Но не все ошибки можно простить.

Я так и замер. Она беременна? Что? Как это возможно? Все девушки проходили полный медицинский осмотр, перед тем как оправиться во дворец и это значит лишь одно, она за моей спиной…

— Прости, — шепчет она, заливаясь слезами, и я прихожу в себя. Мама держит меня за плечи и пытается оттянуть назад. Ладони мои сжались в кулаки, скулы напряглись, я готов убить её на месте, она фальшивка! А я ей поверил.

— Чак, прости, умоляю, я не знала!

— Что значит, ты не знала? — Сквозь зубы проговариваю я, испепеляя её взглядом и вырываясь из рук матери.

— Срок примерно два с половиной месяца, это было до Отбора, — говорит врач.

— Как ты тогда суда попала? — Выкрикиваю я, сдерживаясь из-за всех сил, чтобы не опрокинуть стоящий рядом стол.

— Моя мама врач и я не стала проходить осмотр, думала, что всё в порядке, заливаясь слезами, еле выговаривает Мелисса, она выглядит жалко, но возможно она врёт.

— А может ты просто решила приехать суда и сообщить всем, что это мой ребёнок!? — Всё с таким же криком обращаюсь к ней я.

— Тише! Прошу Чарльз! — Мамин голос врывается в сознание, и я пытаюсь хоть немного успокоиться.

— Нет, нет, клянусь! — Мелисса пытается взять мою руку, но я сразу же отдёргиваю её и отхожу на шаг дальше. Она мне противна.

— Убирайся отсюда! Я не хочу тебя видеть, слышать о тебе не хочу! Ты меня поняла? — Мелисса лишь закивала головой.

— Послушай меня, папе не слова, не к чему ему это знать, ты меня понял? — Спрашивает мама, но я не понимаю, почему ему нельзя рассказать, но на вопросы у меня совершенно нет желания, так что я убедительно киваю. — Теперь ты, — говорит она, подходя к Мелиссе. — Сейчас ты уезжаешь домой и сразу же находишь отца своего ребёнка, но про беременность не слова, никому, не родным, не друзьям, и даже отцу своего ребёнка не говори! Ты меня поняла? — Она кивает. — Делай что хочешь, как хочешь, но ты должна выйти замуж в ближайший месяц, чтобы ребёнок родился в браке, и чтобы все думали, что этот ребёнок твоего мужа. Ты меня поняла? Если кто-то узнает, что ты уехала из дворца беременной пострадает моя семья, но больше пострадаешь ты, ты нарушила закон, правила, это не шутки, тебя могут лишить жизни, так что молчи и не смей открывать рот, ты меня поняла? — Я стою у дверей и внимательно её слушаю, она спокойна, убедительна, как она ещё не сошла с ума?

— Да, клянусь, никому ничего не скажу, обещаю, — вытирая лицо, говорит эта девчонка, избегая моего взгляда.

Как это возможно? Она показалась мне идеальной кандидаткой, но она оказалась кошмаром в обличие мечты. На душе так паршиво, наверное, это первый случай, когда меня настолько серьёзно обманули. Сейчас мне просто хочется напиться и забыться.

Выхожу из палаты, напоследок хлопнув дверью, прохожу по коридору и, увидев свет, горящий в папином кабинете, решаю заглянуть.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я, увидев отца сидящего за столом.

— Да, Джульетта прекрасно танцует, практически не наступает на ноги! — Со смехом говорит папа, но заметив мой, мягко говоря, не счастливый вид, становиться серьёзней. — Всё в порядке?

Я присаживаюсь на кресло, и мне хочется всё ему рассказать, но если мама просила этого не делать значит не стоит.

— Пап, а как ты прощаешь людей за их ошибки или что ты делаешь, когда тебя обманывают? — Спрашиваю я, но замечаю его подозревающий взгляд. — Такое должно было происходить, ты Король, хочу быть готовым, — добавляю я, чтобы всё это звучало не так странно.

— Выслушать прежде, чем сказать своё слово, — говорит он, немного подумав, — выяснить прежде, чем судить, понять прежде, чем решить, и всегда помнить, что в любом человеке заложено как хорошее, так и дурное начало. Вот она, основа мудрости Короля. — Должно быть он прав, сначала нужно выслушать, а уже потом делать выводы у каждого своя пред история, свои причины. — Люди не всегда такие, какими ты хочешь их видеть. Иногда они разочаровывают или подводят тебя, но сначала ты должен дать им шанс. Ты не можешь просто встретить кого-то и надеяться, что он будет всем, чего ты ищешь, а затем злиться, когда он оказывается не каждой надеждой и стремлением, на которые, ты планировал. — А я ведь так и думал, я уже начал мечтать, что всё оказалось так просто, что вот она, та самая. — Глупо верить, что кто-то будет таким, каким ты его представляешь. И, иногда, когда ты даешь ему шанс, он оказывается лучше, чем ты представлял. Другим, но лучше. — Но это не мой случай, она оказалось совершенно другой. Мне кажется, что он догадывается, что я это спрашиваю для личных целей, а не только для правления. — И я хочу, чтобы ты запомнил этот вечер, первый бал с отобранными. Этот день обмену и возврату не подлежит, у тебя должно остаться после него много эмоций и… минимум одна фаворитка.

— Пожалуй, я пойду, — говорю я, поднимаясь и подходя к двери, не хочу говорить о девушках, фаворитках… ни о ком, хочу напиться.

— Мы не договорили! — Смеясь, выкрикивает мне он в след, но я как можно скорее пытаюсь уйти.

Я возвращаюсь в главный зал, я поступаю достаточно эгоистично, я не обращаю внимание на выступление девушек, на ту, которая на сцене, а хотя должен, но я никак не могу себя отлечь от Мелиссы. Какая же она дрянь! Мне так паршиво, никогда не было так тяжёло на душе, так странно. Я чувствую себя самым настоящим придурком, который поверил ей.

— Ну, и как она? — Возникла словно неоткуда Кейт. У неё такой тон, будто она всё знала с самого начала. Такие игривые глаза и эта ухмылка. Я взял со стола бутылку коньяка, выпил шампанское из бокала, налил туда коньяк и выпил одним глотком.

— Она уезжает домой, — усмехаюсь я и, обняв её за талию, веду в центр зала. Горло слегка жжёт, но сам вкус мне нравиться. Она очень красивая, идеальные блондинистые волосы, тёмно зелёные глаза, которые знают все секреты, алые губы, которые так и стремятся ухмыльнуться надо мной.

— Ты красивая, — говорю я, прежде чем успеваю подумать.

— Знаю, — утверждает она и прокручивается под моими руками. — Так она уезжает домой, почему?

— Ха, — ухмыляюсь я, я хоть уже и слегка пьян, но не на столько, чтобы рассказывать ей всё. — Эта информация не разглашается.

— Дорогой, — сладко протягивает она и тянется ко мне ближе, — я всё равно всё узнаю. Я уже знаю. — Я вопросительно на неё посмотрел. — Потому что, милый, она — кошмар в обличье мечты. — Я наклонился к ней и поцеловал её, для Кейт это было явно неожиданно, но она не была растеряна. А она хорошо целуется, даже слишком.

— Не так я представляла наш первый поцелуй, но я не против, — отстранившись, прошептала она и улыбнулась.

Я отошёл от неё, а она лишь успела развести руками и удивлённо вскинуть брови. Я выпил ещё и ещё,… кажется. Становиться жарковато, оттягиваю галстук и снимаю идиотский пиджак. Все эти костюмы меня до жути бесят!

— Дорогие гости! — Поднявшись на сцену, и практически вырвав у Рейчел микрофон, привлекаю я к себе всеобщее внимание, только все и так уже на меня таращатся… ну да ладно. — Пришло время провозгласить победительницу, — говор я и тут же начинаю смеяться, они же могут подумать, что я сделала выбор, нет, эти девчонки отстой, — победительницу сегодняшнего вечера, конечно же, а вы что подумали? — Чёрт, чувствую, завтра мне будет стыдно, но почему-то меня это не останавливает!

— Чарльз, — шепчет где-то около меня Рейчел и пытается забрать микрофон, но я куда сильнее неё.

— Рейчел, давай конверт, — говорю ей я и чувствую, как пылает моё лицо, как же здесь всё-таки жарко. Рейчел нехотя протягивает мне конверт.

— Чак, ты лучший! — Слышу я голос братишки где-то среди гостей, я хочу его найти, но всё никак не могу сфокусироваться, ну и ладно я просто улыбаюсь всем.

— И та-а-ак наша победительница… Мелисса Блэк! — Я затихаю, опять она. — Эта девушка, к сожалению, покинула Отбор, так что победа достаётся…. — Так Чак, давай, соберись, вспомни хоть какое-нибудь выступление… — Аника Буш!

Девушка нерешительно поднимается на сцену, она, что меня боится? Я целую тыльную сторону её ладони, на её лице играет неуверенная улыбка.

— Прекрасная игра Аника, похлопаем, говорю я, аплодируя ей. — И вот дорогая, твоя награда. — Я беру со столика Плоскую чёрную коробочку и открываю перед ней. Это полный комплект украшений с изумрудами. Она удивляется, и очень аккуратно принимает её. Я обнимаю ей и, насладившись запахом её прекрасных духов, целую её в щёку и отхожу. — Ну а остальным девушкам поощрительные призы! — Я жестом указываю раздать девушкам квадратные коробочки с серьгами.

— Что здесь происходит? — Я изо всех сил пытаюсь разобраться, кто это говорит и наконец, вижу отца стоящего у дверей.

— Папа!

— О нет! — Склонив голову, вздыхает мама, на что я лишь мило улыбаюсь, надеюсь что мило.

— Идём! Чарльз! — Взяв меня за плечи, тянет отец.

— Спасибо за вечер, — быстро проговариваю я в микрофон и поддаюсь родителям.

— Ты думаешь, что ты делаешь!? — Взрывается мама, как только за нами закрывается дверь главного зала.

— Всё хорошо! — Уверяю я их и начинаю дико смеяться, отец усмехается, а мама недовольно вздыхает. — Поймите меня, девушка, которая мне очень сильно понравилась, оказалась потаскухой…

— Чак! — Выкрикивает мама, а отец притих.

— Беременной! Что я должен чувствовать? А так я чувствую лишь то, как мне весело и легко, хоть и знаю, что завтра будет чертовски стыдно и всё такое. — Кажется, я должен был молчать про неё.

— Что? Про что он вообще?

— Потом объясню, а сейчас отведи его наверх, ему нужно отоспаться, а я пойду, извинюсь перед гостями.

— О чём ты говорил? — Спрашивает папа.

— Чёртовы бабы, с ними так сложно, очень сложно, — еле говорю я, и на большее сил не остаётся.

Наверное, я уснул на час потому что я на своей кровати. И я ещё пьяный. Встаю на ноги и удачно подхожу к своему стеклянному шкафчику с бутылками алкоголя. Наливаю немного, выпиваю и разбиваю стакан о стену. Мне становиться легче, я так зол!

Я выхожу в коридор, мне нужно на улицу. И снова свет в библиотеке, мне даже не нужно заглядывать туда, чтобы узнать кто там.

— Кэтрин, ты не спишь? — Зайдя, спрашиваю я девушку, которая стоит у окна в своём невероятном платье.

— Сейчас пойду, — холодно отвечает она, я подхожу ближе и прикасаюсь к её руке, она отдёргивает её.

— Кэтрин? Что не так? Я подумал, ты меня простила?

— Я ненавижу все о тебе. Почему я люблю тебя? — Выкрикивает она, повернувшись ко мне, её глаза заалелись слезами, но злость моя становиться всё яростней. — Я бы хотела сделать тебе так же больно, как ты сделал мне, но я никогда не смогу быть такой жестокой. Что ты устроил сейчас? Где тот Чак, которого я знала всю свою жизнь? — Толкая меня в грудь, выкрикивает она. — Я хочу быть в состоянии смотреть на тебя и не чувствовать всю эту боль, причиненную тобой. — И снова толчок, я всё отхожу и отхожу назад, пытаясь сохранять самообладание, но она лишь злит меня ещё сильнее. — Я настолько сильно тебя люблю, что даже игнорирую твоё ужасное отношение ко мне.

— Хватит! — Выкрикиваю я и опрокидываю с рояля все бутылки и бокалы, весь хрусталь разбивается в дребезги о деревянный пол, всё содержимое разливается и стоит треск. Кэтрин сильно пугается и отпрыгивает назад. — Может ты, наконец, перестанешь во всём винить только меня!? — Мой крик, должно быть, слышат все. Я делаю шаги к ней на встречу, разбрасывая стулья на пути, она отходи от меня всё дальше. — Ты не видишь никого кроме себя самой, бедняжка Кэтрин! Ты жалкая! Ты только и делаешь, что плачешь и просишь о помощи! — На пол снова что-то летит, я даже не понимаю что опрокидываю.

— Пожалуйста, остановись, ты пугаешь меня! — Молит Кэтрин когда упирается в стену выставив руки вперёд.

— Я — монстр. — Ударив кулаком о стену за ней, выкрикиваю я. — В моём сердце таится зло. Я причиняю боль всем, кого люблю. Я собственник. Я всегда ошибаюсь и забываю, каким был до этого. Я делаю вещи, зная, что это неправильно, но всё-таки такой я. Я упрямый и эгоистичный. Я беру то, что хочу, даже если не заслуживаю этого! — Выкрикиваю. — Ты это хотела услышать? Ты хотела, чтобы я признал!?

— Пожалуйста! Хватит! Чак!

Сознание словно по щелчку возвращается ко мне, и я смотрю по сторонам. Полная разруха. Стулья валяются на полу, битое стекло, мокрый пол, это сделал я?

Я тут же отходу от Кэтрин как можно дальше, практически до самой двери.

— Прости, — шепчу я, она качает головой, будто показывая, что всё в порядке, но я сломал её, она всё ещё держит руки перед собой, будто защищаясь. — Прости, я идиот! Я подумал… — Я не успеваю договорить весь этот бред, потому что она падает на колени и закрыв ладони руками и начинает плакать.

— Нет! — Выкрикивает она, когда я подхожу к ней чтобы утешить. — Не подходи! Уйди, прошу, уйди!

— Кэтрин прости, умоляю, я не хотел, ты замечательная, это я придурок! — Нет, нет, нет, я не могу снова её потерять.

Проходит несколько минут, а я всё также стою в нескольких шагах от неё и боюсь сделать лишний шаг. Она убирает руки от лица и поднимает голову с колен, Кэтрин видит, что я всё ещё здесь, в её глазах нет злости, обиды, они чисты и… будто она приняла всё то, что я сказал.

Не спеша подхожу к ней, поднимая стул на пути, и опускаюсь на пол сбоку от неё.

— Я увидела тебя сегодня, показалось, что мы никогда раньше не встречались. Словно солнце село в твоих глазах и отказалось восходить, — говорю я спустя минуты полной тишины, должно быть мой разум ко мне возвращается, хотя ещё не окончательно. Я поворачиваю голову к ней, и она поворачивается ко мне. Заплаканные глаза, слабая улыбка, всё такое знакомое и в то же время удивительно новое я вижу в ней.

— Когда мы были вместе, каждая клеточка моего тела кричала, что это правильно, что мы идеальная пара, и такая любовь может изменить всю мою жизнь, но одновременно я всегда боялась, что ты забудешь меня, всегда была эта неуверенность в себе, что я могу сделать что-то не так, что я не достаточно хороша, — шепчет она, снова посмотрев прямо перед собой. — А сейчас я просто напугана, потому что ты значишь для меня больше чем любой другой человек, даже не смотря на всё то, что ты делаешь. Ты все, о чем я думаю, все, чего я хочу. Но когда тот, кто давал тебе такие эмоции, вдруг уходит, наступает пустота. И я осознала, что нельзя любить насильно. Любовь либо есть, либо её нет. Если её нет, нужно это признать. Если она есть, нужно сделать всё, чтобы защитить того, кого любишь. — Я не знаю, что отвечать, и нужен ли ответ и слова вообще.

— Кэтрин ты прекрасная девушка и я хочу, чтобы ты всегда знала это, потому что я всегда это знал. Ты прекрасна, такая, какая есть. Твои изгибы, слова, недостатки, мысли. Тебе не нужно меняться. Ты не страшная, не глупая, не бесполезная. Ты — это ты. — Я беру её за руку, и она заглядывает мне в глаза.

— Знаешь, честно говоря, я даже не знаю, чем ты зацепил меня. В какой-то момент я просто посмотрела на тебя и всё внутри перевернулось. Ты изменил меня, изменил мир для меня. Я понимаю что мы, скорее всего, не будет вместе, но я ничего не могу сделать. — Улыбается она, пожав плечами, и слёзы скатываются по её щекам. Когда-нибудь настанет день, когда она перестанет плакать из-за меня? — Мы никогда друг друга не забудем, но никогда друг друга не вернём.

Наступила тишина, я не знаю что говорить и на слова сил не осталось мы сидим плечом к плечу в погрузившуюся библиотеку тишину, несколько свечей горят освещая царств книг, этот приглушённый свет и погружающая в умиротворение тишина действует на меня слишком утомляюще. Глаза сами закрываются, я лишь пять минут ещё посижу и пойду…

— Скажем ли мы когда нибудь то, что чувствуем, раскроем ли тайны и разрушим все стены? Будет ли у нас счастливый конец, или мы всегда будем только притворяться? — Слышу я её шёпот. Он эхом отдаётся где-то в моём сознании. — Я буду ждать тебя, потому что, если честно, я не хочу никого другого и я перестаю бороться со своим сердцем, это больше не выносимо. — Я слышу её дивный смех подавленный болью. — Чак? Я думала, что не смогу быть с тобой, но это не так. Я смогу с этим справиться….

— Я буду ждать тебя, потому что, если честно, я не хочу никого другого и я перестаю бороться со своим сердцем, это больше не выносимо, — её улыбка самое светлое что я, когда видел, но сейчас она плачет, только я не понимаю, плачет она от печали или от счастья? — Я думала, что не смогу быть с тобой, но это не так. Я смогу с этим справиться.

— Возьми, — вытащив платок из своего нагрудного кармана, протягиваю я ей, Кэтрин принимает его и вытирает слёзы.

— А я всё гадала, зачем же вам эти платки в нагрудных карманах если у вас всегда есть во внутреннем, думала что для красоты, — с лёгким смехом размышляет она, одаривая своими голубыми глазами, которые кажутся мне морем и в которых нет дна.

— Мы носим их для вас, для девушек, вы иногда плачете, — заправляя её светлые волосы, поясняю я. — Я не совсем понимаю твои слова, ты хочешь быть со мной? — Улыбка с её лица тут же исчезла, и она стала будто бы испуганной, неуверенной.

— Да, — чётко произносит она и берёт меня за руку. — Я приняла это, приняла то, что люблю тебя.

— Ты же понимаешь, что я не могу просто так взять и сказать всем, что Отбор закончен, и я женюсь на тебе?

— Да, конечно, оживляется она. — Я хочу принимать участие, даже если об этом будем знать только мы, только ты и я. Но я больше тебя не отпущу.

Боль пронзает всё моё тело и вся эта волшебная картинка меня и Кэтрин расплывается все эти чувства, ощущения которые казались мне совершенно настоящими исчезают и, открыв глаза я вижу перед собой деревянный пол. Что за…

Поднимаюсь на ноги, должно быть я свалился с кровати. Ужас! Что за существо смотрит на меня с зеркала? Я как будто несколько дней скитался по лесу в поисках пропитания. Кто снял с меня одежду? Как я вообще оказался в своей комнате? У меня огромный фиолетовый синяк в области рёбер с левой стороны и казанки правой руки разбиты, сжать ладонь кулак очень больно. Класс! Что я вчера делал?

Захожу в душ, пытаясь не свалиться, потому что голова жутко кружиться. Кошмар. Я впервые так напился! Это был плохой, очень плохой опыт и синяк, который очень болит, даёт это понять. Буду надеяться, что ничего ужасного я не натворил.

Надев брюки и белую рубашку беру наручные часы, которые подарил мне дед и с которыми я, наверное, никогда не расстанусь я уверен что у каждого есть какая-то особая вещь, с которой он не сможет расстаться, слишком много воспоминания она хранит или напоминает о ком-то.

Сейчас как раз время завтрака, я немного опоздаю, но хотя бы приду. А может мне не идти, я же и половины вчерашнего вечера не помню. Последняя чётка картинка в моей памяти со вчерашнего бала это… поцелуй с Кейт, да, его-то я и помню, но дальше ничего.

Но этот сон с Кэтрин показался мне былью, но это был всего лишь сон.

— Доброе утро, — звонко поприветствовала меня Вики, когда я только начал спускаться с лестницы. Как же это было громко, я даже зажмурился на секунду.

— Доброе утро Вики, можешь чуть тише, пожалуйста. — Девушка прыснула со смеху, и мне тут же стало ясно, значит, я всё-таки наделал вчера шуму.

— Извините Ваше Высочество! — Сделав низкий реверанс, официально наигранным тоном сказала девушка, пытаясь не смеяться.

— Ну, давай, расскажи мне, что смешного я вчера вытворил? — Спустившись и предложив её свой локоть, который она приняла, спросил я.

— Ну, — снова захихикала она, — ты просто был очень пьян и смешной до ужаса, и всё твердил и твердил то, что ты дофин Америки, будущий Король! Да с таким энтузиазмом! Ладно, прости. Я вымолвлю за тебя словечко девушкам, придумаю, что нибудь в твоё оправдание. А кстати, что ты весь вечер вчера говорил про Мелиссу? Ты её отчислил, мы знаем, но она была в слезах, что случилось? — Точно, Мелисса, а про неё и забыл.

— Об этом я, к сожалению, тебе рассказать не могу. — Ну, она и не слишком расстроилась и принялась рассказывать про вчерашнее. Она сказала, что кроме того, что я провёл награждения в таком виде, я ничего больше сделать не успел, потому что родители меня увели из зала, это конечно хорошо, но я же опозорился на всю страну! Там были знатные люди, журналисты, а девушки, какое впечатления я на них произвёл, кто теперь вообще захочет быть со мной?

Вики зашла первая, я прошёл следом за ней, сказать, что все на меня таращатся ничего не сказать. Взгляды родителе, просто не передать, они всегда были хорошими и добрыми мамой и папой, но сейчас в маминых глазах столько злости, что мне теперь страшно взглянуть на неё. Ну, а папа не выглядит устрашающим, мне кажется, ему смешно, хотя он и держится серьёзно, но глаза его смеются надо мной. Я боюсь даже взглянуть на стол девушек, перед ними мне особенно стыдно.

— Доброе утро, — подавив страх, говорю я, пытаясь дружелюбно улыбнуться. Вики садиться на место и начинает хихикать себе под нос. О да, спасибо, классная поддержка, друг.

— Доброе утро, — хором раздался голос девушек, но я так и не решаюсь взглянуть на них.

— Ты как? Кстати поздравляю с первым официальным похмельем, — рассмеявшись на последнем слове, прошептал мне Генри прямо в ухо, но этот хохот услышали все, и снова спасибо мой друг, но уже другой.

— Сначала голова кружилась, теперь жутко болит, так и должно быть? — Спрашиваю я, развернувшись от еды, потому что от одного взгляда на неё меня начинает тошнить.

— Да, это норма, — отвечает он, с удовольствием поглощая свой завтрак. — Ты лучше попей и поешь яблок или мандарин, я обычно их ем, просто ничего другого в глотку не лезет. — Хорошо, что у меня есть опытный друг в этом деле, есть к кому обраться.

— Ты куда так торопишься? — Спрашиваю я, заметив, что Генри уже всё съел и одним глотком допивает свой сок. Услышав мой вопрос, он внезапно замер, он ничего от меня не скрывает?

— Отец просил подойти, кто знает, что он ещё придумал? — Быстро пробормотал он и, ткнув меня локтем прямо в синяк, поспешил выйти из обеденной, но прежде поклонился, у него это уже просто вошло в привычку не более. Чёрт! Как же больно! Пожалуй, нужно сходить к врачу.

— Ваше Величество, — раздался вдруг женский голос и я посмотрел на девушку, что это произнесла. Эмили поднялась из-за стола и, сделав книксен, вышла из обеденной. Так рано?

Я по случайности перенёс взгляд на девушек и поймал на себе взгляд Аники, но она тут же его отвела. На ней кольцо, которое было в комплекте украшений для победительницы вчерашнего конкурса, так вот кто выиграл. Хорошо Чак, это ты выяснил.

Мама стала что-то яростно говорить папе, что я даже вздрогнул, видимо он меня защищает, а она отчитывает. Я так и просидел за столом со стаканом воды в руке, который я постоянно и делал что пополнял. Наконец пришло подходящее время, когда мне можно выйти. Уже почти все девушки вышли и мама тоже, но при этом она оставила мне на последок полный ярости взгляд. И мне только сейчас показалось, что чего-то не хватает, как-то тихо.

— А где Кай? И Ален с Дареном? — Спрашиваю я отца.

— Кай и Ален у Оливии, а Дарен у Дэвида, сегодня утром уехали, — ответил он. — Не переживая, мама позлиться и успокоиться, будто она была лучше. — Он засмеялся, а его последние слова заставали почувствовать себя лучше. — Но больше так не делай, теперь это будет крутиться по всем каналам и во всех газетах, но это твоя ошибка и тебе её разгребать.

Я хотел возразить и попросить его уладить это, но он быстро вышел из-за стола, жестом дав понять, что мне лучше промолчать. Я остался один и, допив воду из стакана, оправился в комнату. Возьму, пожалуй, фотоаппарат и пойду на улицу, нужно проветриться.

Но сначала я хочу снять фотографию Мелиссы с двери, я больше никогда в жизни не хочу видеть её лица, даже на фото. Прохожу по коридору, и у меня перед лицом открывается дверь. Как же это больно! Кажется, мне сломали нос! Ни смотря на то, что удар оказался очень сильным я всё же устоял на ногах, но звуки боли я точно произнёс и виновница моего сломанного носа тоже испуганно закричала.

— О нет! Прости! Я случайно! — Аника подошла ко мне и стала рассматривать моё лицо, мне как-то некомфортно.

— Всё в порядке, я всё равно собирался к врачу, — зажимая нос, произношу я, от чего мой голос становиться смешным и Аника смеётся, ей смешно, а мне больно.

— У тебя кровь! Позволь мне искупить мою, так скажем ошибку, давай я тебе сама помогу.

— Нет, — тут же выкрикнул я и отшатнулся от неё, но голова резко закружилась.

— Заходи я, и слышать ничего не хочу, — широко распахнув дверь, строго сказала она, и я не стал больше возражать, моя рубашка уже запачкана в крови.

Зайдя в комнату, я кроме потолка ничего не вижу, а люстра у неё красивая такая, с цветочками.

— Присаживайся, — говорит она, подводя меня за локоть к кровати. Я сажусь на край, а Аника куда-то отходит, но быстро возвращается с чем-то гремящим в руках. — Снимай рубашку, — в её тоне нет ничего неудобного, она вполне уверенна в своих словах. Но я мгновенно смущаюсь.

— Что, прости?

— Ты о чём подумал? — Засмеявшись, спрашивает она. — Я застираю её, кровь же плохо отстирывается, — поясняет Аника. — Я помогу.

Она ставит железную коробку на кровать и опускается на колени перед кроватью.

— Откуда у тебя эта коробка? — Спрашиваю я, потому что уверен, что это не из дворца.

— Мой отец хирург и он очень обо мне заботиться, и дал с собой всё, что может мне понадобиться для первой медицинской помощи, ну, вообще-то здесь, наверное, есть всё, что ему попалось под руку, — под конец она уже улыбается.

Взяв ватку, она убирает мои руки с моего носа, и пытается остановить кровь, пока я снимаю рубашку.

— Держи, — говорит она, и я придерживаю ватку.

Аника отходит в ванную, и слышу шум воды, она очень сообразительна и не растерялась в этой ситуации. Она довольно быстро возвращается, но без рубашки, наверное, так нужно.

— Ну, что там? — Убрав ватку, спрашивает она будто саму себя, а я тем временем рассматриваю её. У неё карие глаза, такие тёмные, что при определённом ракурсе может показаться, что они чёрные, в них уместно бы смотрелись полуночные звезды и планеты, все звезды лишь у неё в глазах.

— Что ты на меня так смотришь? — Вдруг говорит она, и я тут же опускаю взгляд в пол, а она слегка смеётся.

— Ну, раз ты не смотришь на мой оголённый торс, то я буду смотреть на тебя.

— Вот как? Так ты хочешь, чтобы я пялилась на тебя? — Она наклеивает мне, как я думаю, пластырь и отходит на шаг в сторону. — Готово! О Боже, что это!? — Проследив за её взглядом, я понял что она про синяк.

— Последствия вчерашнего безумно весёлого вечера. — Она подавила смешок и снова стала искать что-то в коробочке. — Что ты делаешь?

— Как что? Буду спасать тебя, — найдя мазь, говорит она и толкает меня на кровать и смеётся и при этом.

— Ты довольно смелая! — Замечаю я. — Одна девушка забоялась поцелуя со мной, а ты буквально опрокидываешь меня на постель!

— У меня есть старшая сестра, есть, у кого смелости набираться. — Я вздрагиваю, когда она касается моего синяка холодной мазью. — Извини, — тихо шепчет она как на автомате.

Сначала очень холодно и даже неприятно на меня действует эта мазь, но потом она успокаивает, и становиться намного лучше. Аника клеит что-то большое на место моего синяка и разрешает, наконец, подняться, хотя должен признаться, её кровать очень мягкая.

— Твоя рубашка ещё не скоро высохнет, так что ты можешь идти так или подождать, — говорит Аника, возвращаясь из ванной, надеюсь, она не специально это сделала, хотя я, конечно, могу попросить, чтобы мне принесли одежду.

— А может, я просто возьму одно из твоих платьев? — Мой ответ привёл её в ступор, но потом она засмеялась, оценив шутку.

— Спасибо за украшения они просто невероятные, — говори она присев на стул.

— Не знал, что ты играешь на скрипке.

— А я не знала, что ты пьёшь, — повисает минутное молчание. — Извини.

— Всё нормально, — усмехаюсь я.

— Но этот поцелуй в щёку был поистине шикарен, — сдерживая улыбку, говорит она, смотря на меня. Какой к чёрту поцелуй!? — Ты не помнишь? — Заметив моё долгое молчание спрашивает она с диким интересом. Я киваю, поджав губы. — Когда ты вручил мне коробку с украшениями, ты поцеловал меня в щёку.

Я пододвигаю другой стул и сажусь напротив неё. Смотря на неё сразу можно понять, что она любит розовый цвет. Вся её комната нежно розовая, как и её платья, она выглядит очень нежно.

— Расскажи о себе, — прошу я. Не хочу говорить с возможно моей будущей женой о моих пьяных выходках.

— Что рассказывать, ты всё знаешь по анкете, которую я заполняла целый час. — Посмотрев на меня и поняв, что я ничего не помню, она удивилась ещё больше, но не обиделась. — Моя мама домохозяйка, она никогда в своей жизни не работала, она из обеспеченной семьи, ребёнком часто бывала на балах во дворце. — Вау, я удивлён, Аника улыбнулась моему выражению лица. — Мой отец хирург, с мамой они познакомились, когда ей пришлось вырезать аппендицит, эта была его первая операция, — она мечтательно вздохнула с ноткой сарказма. — Романтичное знакомство, да?

— Очень, — так же саркастично ответил я.

— У меня есть старшая сестра, которая по стопам отца учиться на врача, но живёт в другом городе, мы редко с ней видимся, но говорим по телефону достаточно часто, чтобы успеть надоесть друг другу.

— А как ты попала на Отбор? Ты хотела? Или это получилось спонтанно?

— Меня с самого детства готовили к этому. Учили ходить с книгой на голове, держать осанку, учили правильной речи, этикету, всё то, что нам сейчас здесь рассказывают, я знаю, ну, почти всё. — Её готовили с детства быть моей невестой?

— Ты не ответила, хочешь ли ты этого? А не твои родители?

— Ты думаешь, они просто так, для своей выгоды стали меня готовить? Это я влюбилась в тебя, как только увидела на экране телевизора, мне было семь и я до сих пор это чувствую, помимо всей радости, что я до сих пор чувствую от того, что меня выбрали, от того что я до сих пор здесь, я всё ещё чётко ощущаю любовь к тебе…

Я целую её, она слишком разгорячилась, мне стало как-то страшно, что ли, она сказала, что любит меня, что мне было делать? Мне в жизни не признавались в любви. Кэтрин не считается, она говорила в прошедшем времени. Тем более я не прочь её поцеловать.

— Ого, неожиданно, — шепчет она, не открывая глаз.

— Для меня тоже, — говорю я, взяв её руку. Мы долго смотри друг на друга, пока я не начинаю понимать, что она смущается.

— Какой твой страх? — Это первый вопрос, который пришёл мне в голове, она удивляется, но кажется, с облегчением расслабляется, и напряжение в воздухе рассеивается.

Она долго думает, прежде чем отвечает, в это время тишины я всё не как не могу оторваться от неё, она очень красивая, тёмные волосы и светлая кожа так прекрасно смотреться и она сама выглядит безумно хрупкой.

— Наверное, ты ожидаешь ответа наподобие высоты, замкнутых пространств или людей, одетых в костюмы животных, но год назад в школе, когда мне было 17 лет, я записалась на предмет, в котором рассказывали про отношения в нашей жизни, и я поняла, что люди разлюбливают по той же причине, по которой влюбляются. — Я весьма потрясён, не знаю права ли она. — После долгих лет брака они уже не могут смириться с тем, что их пара мило упряма, их плохие привычки, которые им раньше нравились теперь — пустая трата денег и времени. Их спонтанность стала безрассудством, а их ноги, поверх их приборной панели — больше не сексуально, просто еще один отвлекающий момент в их занятой жизни, — говорит она, чётко понимая каждое своё слово, должно быть она долго об этом думала. — Пожалуй, ничто не пугает меня больше, чем мысль, что я могу стать непривлекательной для кого-то, кто когда-то считал меня всем своим миром.

— Ты же понимаешь, я ничего не могу говорить про свою будущую супругу, но если это окажешься ты, то ты навсегда останешься для меня самой привлекательной, но ты же понимаешь что ещё…

— Не слова больше! — Слабо улыбнувшись прервала меня она и, закрыв глаза, обняла меня за шею. — Ты когда-нибудь любил кого-то настолько сильно, что воображал все те вещи, которые вы могли бы делать вместе, и ты бы постоянно думал о нем, каждый вздох, каждую минуту, и все, чего ты хочешь, это чтобы вы были вместе?

— Нет, но я хочу это испытать, — выдыхаю я и крепче её обнимаю. У неё вкусные духи, похоже на розу. — Я хочу влюбиться, по-настоящему. Хочу, чтобы она тоже любила меня и чтобы у нас была гармония, чтобы мы без слов понимали друг друга, чтобы мы спорили, потом мерились. Я хочу сидеть с ней на крыше в три часа ночи и просто смотреть на звёзды. И я боюсь что могу ошибиться или просто не найти ту, которую искал. — Наш разговор стал каким-то унылым и грустным. Слишком глубокие и личные темы. — Но кто вообще теперь захочет быть со мной после вчерашнего, — решил я немного развеять обстановку.

— Я, например, — отвечает она отстранившись лишь для того, чтобы заглянуть мне в глаза. — Я хочу.

Девушки. Боже мой, они могут свести тебя с ума. Они действительно могут.