Кто ищет…

Глава 6

Тот же день

Марина с утра не находила себе места. Необходимость поговорить с Аней давила на нее, будто на плечах уселся противный карлик и постоянно зудел в ухо. Мысли расползались по сторонам, и даже язык заплетался. Марина общалась с поставщиками, объездила несколько своих магазинов, но ни из того, ни из другого не вышло толку. Она путалась, отвечала отстраненно и никак не могла сосредоточиться. После того, как одного из ребят службы доставки цветов — Антона, Марина назвала Анютой, она твердо решила — надо успокоиться и собраться с мыслями. И помочь в этом может только психолог Маргарита Ивановна.

Без труда отыскав номер в телефонной книге мобильного, Марина записалась на прием. Времени до назначенного часа оставалась уйма, но продолжать работать она не видела смысла. Подождать в клинике казалось выгоднее, чем в неадекватном состоянии натворить дел, а потом расхлебывать последствия.

Ждать пришлось около часа. Других посетителей в приемной не обнаружилось. Марина устроилась на обшитом зеленым бархатом кресле с чашкой кофе, услужливо предложенной секретарем. Отметила про себя, что вместо вертлявой и ленивой Софочки, хозяйкой приемной стала деловитая и вежливая незнакомка. В строгом костюме с аккуратной стрижкой и легким макияжем, она казалась идеальным дополнением к стенам нежно-апельсинового цвета и светло-ольховой мебели.

За все то время, что Марина сидела в кабинете, секретарь ни разу не позволила себе пространных бесед по телефону. Да и к монитору компьютера она оставалась равнодушна. Вместо этого — заполняла карточки клиентов, отвечала на звонки и читала «Практикум по психологии личности».

Впрочем, Марина не следила за ней. Скорее, отмечала ненароком, вскользь посматривая на обитую кожей дверь, за которой Маргарита уже «препарировала» очередного пациента.

Стрелка часов медленно ползла по кругу, отмеряя минуты. Глядя в окно, Марина застыла с чашкой в руках. По ту сторону стекла на подоконнике сидел взъерошенный воробей. Он блаженно прикрывал глаза, потом встряхивался и чирикал, словно просыпался. Наблюдая за ним, Марина отвлеклась от терзавших душу проблем. Воспоминания захватили ее — студентами они прятались от дождя под «грибками» на детских площадках вместе с такими же воробьями и крошили пичугам булки с изюмом…

— Марина Вячеславовна, — звонкий голос оторвал из воспоминаний. — Пройдемте в кабинет.

На пороге в проеме распахнутой двери стояла женщина лет тридцати. Темные волосы, собранные в пучок на макушке, очки в строгой оправе, голубой халат с крупными лазурными пуговицами, из-под которого выглядывали зауженные брюки. Все это, как Маргарита призналась сама за рюмкой коньяка после тесного знакомства — «чтобы создать обстановку».

— Клиенты часто переходят на развязный тон, когда видят перед собой молоденькую симпатичную женщину. Особенно, представители сильного пола. Вот и приходится создавать образ штатной больничной докторши со строгим лицом, которую поневоле называешь на «вы».

Марина не раз испытывала эффект на себе — язык у нее тоже не поворачивался перейти на «ты». Хотя с психологом они уже давно вышли за рамки отношений «доктор — пациент». Оставив «облегчившего душу» клиента расплачиваться без посторонних глаз, она последовала за Маргаритой.

Марина без лишних приглашений прилегла на длинную кушетку, в которой комфортно размещались и тучные местные богатеи, и их худощавые жены. Глаза уперлись в высокий потолок с лепниной и красный светильник в плетеном абажуре. В кабинет из открытых окон сочилась уличная духота, разбавленная выхлопными газами. Марина обычно не тратила время попусту — сразу переходила к проблеме. Но в этот раз она неожиданно сама для себя выпалила:

— У вас новая секретарша?

Маргарита, державшая карандаш наготове, осеклась и посмотрела на Марину поверх очков.

— Да. Софочка добилась всего, чего желала — выскочила замуж за одного из моих клиентов. Теперь работа ей ни к чему, — удивленно произнесла она. Видимо, редко сталкивалась, чтобы клиенты задавали отстраненные вопросы. Затем на ее лице снова отразилось выражение «а-ля доктор». — О чем бы вы хотели поговорить?

— Марго, — Марина впервые перешла на сокращенное имя психолога. Начать оказалось необыкновенно тяжело. Все неурядицы, которые она раньше выплескивала на Маргариту, теперь казались пустяками: и препоны в бизнесе, и неудачи в личной жизни, и проблемы со здоровьем. — Я боюсь рассказать дочери о своем женихе…

— Мариночка, — психолог тут же поддержала неофициальный окрас диалога. — Многие женщины в возрасте не могут правильно построить диалог со взрослыми детьми. Особенно как в вашем случае — когда растят их в одиночестве. Вполне возможно, не стоило затягивать с отчимом так долго — все-таки мужчина в доме до подросткового возраста…

У Марины сложилось впечатление, что Маргарита читает по бумажке. Слова проскальзывали «мимо ушей», словно это не психологический анализ, а нудная лекция.

— Марго, — остановила она. — Давай попроще — голова с утра раскалывается, я просто не в состоянии разбирать твои хитросплетения.

Ни капли смущения или растерянности не отразилось на лице Маргариты. Она так же быстро перешла на непринужденную беседу:

— Марина, насколько я понимаю, мужчина вам очень нравится, и отказываться от него вы не желаете? — она дождалась кивка и продолжила, — в свою очередь дочь будет против, и вы намеренно уходите от конфликта, скрывая отношения? Что ж, думаю, бесполезно говорить, что рано или поздно поговорить придется. Но от того, как скоро наступит «момент истины» зависят дальнейшие отношения с ребенком. Вы и сами это понимаете. Но прежде, чем начать диалог, необходимо рассмотреть ситуацию под разными углами. С вашей позиции все понятно — любимый мужчина, серьезные отношения, а с ее? Из практики единственный ребенок в семье матери-одиночки с достатком — избалован. Не имея возможности быть рядом, женщина пытается компенсировать этот ущерб потаканием капризов. Возможно, ваше постоянное отсутствие дома сказалось на ее психике. И теперь дочь хочет вашего внимания, общения с вами, а поскольку она выросла — считает себя вправе требовать определенного поведения.

— И что мне делать? — Марина смотрела на Маргариту, как на спасительную «соломинку».

— Первое — надо установить четкие границы, чтобы дочь понимала, где она имеет право голоса, а где — нет. Второе, пощадить ее чувства и предложить альтернативный вариант, в котором она смогла бы реже видеть вас в компании постороннего мужчины. Здесь может помочь раздельное проживание — снимите ей квартиру на первое время. Ей, вроде двадцать? По-моему, самое время проявить себя. Неплохо бы намекнуть и на финансовую самостоятельность. Она привыкла, что вы — кошелек с ножками. Будьте строже — побудите ее зарабатывать самостоятельно.

— Вы так хорошо рассуждаете, — Марина опять перешла на официальный тон. Она вздохнула, представляя, как будет разговаривать с Анютой по схеме: «я тебе жилье, а ты от меня отстанешь… да, и научись сама деньги зарабатывать». Это казалось ханжеством, эгоизмом. — Вот только на пальцах рассказать проще, чем сесть напротив ребенка, над которым ночи не спал и переживал за каждую разбитую коленку. Смотреть ей в глаза и чеканить: я выхожу замуж, живи отдельно, если тебя это не устраивает… Неужели это кажется вам нормальным?

— Марина, конечно, общаться в таком контексте нельзя, если не хотите потерять дочь. Но и мирится или умалчивать не стоит. Когда правда откроется — будет только обиднее от того, что вы ей не доверились. Надо подобрать слова помягче, но говорить уверенно, твердо, спокойно — так, чтобы у нее не возникло желания перебить или разжечь конфликт.

— Вот с этим проблема, — Марина беспомощно развела руками. — Я либо сорвусь на крик, либо убегу реветь в свою комнату.

— Я вам помогу. Есть методика индийского гипноза — действенная, и безвредная для психики. Я только дам вашему подсознанию установку не нервничать и четко выражать мысли, а дальше — дело за вами.

Марина неуверенно улыбнулась:

— А я потом не стану по ночам ходить по крышам с закрытыми глазами?

— Конечно, нет! — Маргарита улыбнулась в ответ. — Я просто помогу вам взять контроль над своими чувствами.

— Тогда я не против, — Марина поерзала на кушетке, располагаясь поудобнее.

Маргарита подошла к окну, прикрыла жалюзи и включила на компьютере запись шума морских волн. Мерный стук часов, до этого едва различимый, теперь стал казаться Марине невыносимо громким. Этот звук впивался в виски, перед глазами поплыли темные пятна и только приглушенный голос Маргариты не давал свалиться в бездну беспамятства…

Марина не заметила, как день подошел к концу. Она благополучно отчиталась в налоговой, по низким ценам заказала партию желтых и белых роз с алыми прожилками и продлила договор аренды одного из магазинов. Вечер подкрался к городу клонящимся к закату солнцем и прохладой, растворившей обеденную жару. После визита к Маргарите решимости поговорить с Анютой прибавилось в разы. Теперь грядущий разговор казался закономерным — не напрягал, не пугал, не заставлял искать слова как можно мягче и туманнее. Хотелось побыстрее оказаться дома и избавиться, наконец, от нависающего над душой секрета.

Оказавшись дома, Марина как всегда крикнула в прихожей «я дома!», но ответа не последовало. Неужели Анюта ушла гулять? Если раньше эта мысль принесла бы облегчение, то теперь захотелось плакать от обиды. Марина прошла на кухню, открыла кастрюлю с супом — не убыло ни сантиметра. Сырники тоже покоились ровной горкой, как утром, когда она доставала их из духовки. Анюта обнаружилась в своей комнате. Она спала, как ребенок — поджав ноги к груди и с ладонью под щекой. Марина улыбнулась, присела на край кровати.

— Анечка-а, — тихонько позвала она, потрясла за плечо.

Дочка не шелохнулась, во сне она хмурила брови, губы подрагивали.

— Аню-ут, — уже громче произнесла Марина.

Она забеспокоилась. Почему дочка легла спать так рано? Ничего не ела… Заболела? Мысль тут же отозвалась тревогой в груди. Марина приникла губами к ее лбу — вроде, все нормально. Не успела подумать об этом, как Аня закричала и проснулась.

Придя в себя, она тут же принялась наседать на Марину. Слова дочери обжигали, превращали сердце в сгусток боли. Хотелось разреветься и выбежать из комнаты, а потом — будь, что будет! Но тут в голове словно что-то щелкнуло.

Марина стала видеть себя будто со стороны, слова вылетали без ее участия. И только ощущения открывающегося рта и звук собственного голоса не давали забыться. Она удивилась, насколько ясно и спокойно может говорить. Особенно после того, как Аня перешла на откровенную провокацию. Это так хорошо было видно со стороны. Она старалась обидеть, уязвить, довести до слез. Но Марина превратилась в бесчувственного робота, который выдавал фразы одна за другой, будто заученные наизусть.

Только под конец разговора эмоции просочились сквозь пелену отстраненности. Марина перешла на повышенные тона, чуть не сорвав голос. Но тут же «индийский гипноз» отстранил ее, вынуждая равнодушно смотреть, как Анюта выскакивает из квартиры.

Около сорока минут потребовалось Марине, чтобы прийти в себя. Все это время она так и сидела в комнате дочери, тупо уставившись в одну точку. Именно тупо — ни одной мысли, ни одного движения — только ровное дыхание. Наконец, Марину отпустило. Она вздрогнула, огляделась, а потом опрометью выскочила из квартиры в строгом костюме и тапках. Хорошо еще, что не забыла схватить ключи с тумбочки в прихожей.

Уже через пару минут Марина сидела на лавочке в соседнем дворе и тоскливо смотрела, как на качелях веселятся подростки. Раньше, когда она ссорилась с Анютой, та всегда прибегала плакать сюда. Также, как и Марина запиралась в комнате… Но раньше она всегда приходила следом за дочкой и забирала ее домой, а Аня скреблась под дверью ее комнаты… Они ревели взахлеб и каждый раз клялись, что больше никогда не станут ругаться…

В душе стало пусто и холодно. Куда идти? Где искать? В голове проносились пугающие картины, что может случиться с девушкой в равнодушном городе? Надо что-то делать — не сидеть же здесь, пока Анюта одна блуждает по ночной Москве?

Марина помчалась домой. Оказалось, зря брала ключи — уходя, она забыла закрыть дверь. Первым делом отыскала мобильный и принялась звонить Анюте, но она не брала трубку. А потом и вовсе спокойный женский голос сообщил, что «аппарат абонента выключен…». Слезы навернулись на глаза, знать бы, что дочка нарочно отключила телефон — стало бы намного легче. А так… Марина в отчаянии схватилась за голову, что думать, куда бежать? И тут раздался звонок.

Не глядя, Марина схватила трубку:

— Да! — она так надеялась, что это Анюта!

— Ну что, больше не дуешься? — раздался задорный голос Виты.

Соленые капли потекли по Марининым щекам, из груди вырвался стон пополам с рыданием.

— Ты чего? — раздалось на том конце «провода». — С Сережей чего? Да Бог с ним! Живи и радуйся! Я же не против, я за тебя переживаю!

— Анюта из дома ушла, — сквозь всхлипы едва выдавила Марина.

— Вернется! В соседнем дворе отсидится и придет, — голос Виты все еще излучал бодрость и благодушие.

— Не вернется… Мы про Сергея поговорили, — захлебываясь произнесла Марина. — Я сама ее выгнала…

После этих слов слезы переросли в истерику. Марина прижала кулак ко лбу и не могла произнести ни слова на расспросы подруги. Рыдания рвали нутро, выскребали душу.

— Так, подруга, — строгим голосом отчеканила Вита. — Приехать я не могу — в командировке в Костроме, но и раскисать тебе не дам! Успокойся, возьми себя в руки! Твоя Анюта не настолько бестолкова, чтобы натворить дел. Скорее всего, отсидится у подруги. Заодно и подумает, правильно ли поступила. А то, что поговорила с ней — молодец! Надо было сразу, а после драки, как известно, кулаками не машут. Поэтому запасись терпением и выжидай! Сейчас ложись спать, а завтра позвони еще раз. Не будет же она вечно тебя избегать!

Слова подруги утешили, но не успокоили. Марина, давясь слезами, поблагодарила ее и сбросила вызов. Но что-то было в словах Виты толковое… Марина напрягла память и подскочила — Каринка! Анютина закадычная, которая знала о ней все. Наверняка, дочка сообщила ей, куда делась. Вот только в телефонном справочнике ее номера не нашлось. Марина схватилась за домашний телефон и перекопала его память, но и там ничего не обнаружилось. Номеров — масса, только ни один не уточнен, кроме «мама работа» и «тетя Жанна».

Тогда Марина отправилась в комнату Анюты, нерешительно замерла на пороге, оглядывая обстановку. Взгляд остановился на «секретном» ящике, в котором дочка хранила свой дневник с сердечными делами и девичьи анкеты. Не раздумывая, Марина подошла к нему и принялась искать номер телефона Анютиных подруг. Уже через несколько минут она дрожащими пальцами набирала заветные цифры.

— Карина? Это мама Ани Востриковой, — сбивчиво заговорила Марина. — У нее телефон отключен — не могу дозвониться.

— Я не могу сказать, где Аня, — Карина засопела в трубку. — Она просила.

— Хорошо, только скажи — с ней все в порядке?

— В полном. Вы не переживайте, — видимо, голос у Марины и впрямь был сам не свой, если Анина подруга принялась ее утешать. — Она вернется.

— Надеюсь, — только и смогла выдавить она. — Спасибо.

Марина нажала кнопку сброса и обхватила плечи руками. Без дочки квартира, казалось, потонула в тишине. Воздух показался спертым, и не хватало сил сделать новый вдох.