Кто ищет…

Глава 8

До утра Аня не сомкнула глаз. Ей все время казалось — стоит уснуть, как все повторится. Только теперь она содрогалась не от страха, а от смеха. Истерического приглушенного смеха сквозь слезы — оказалось, что ночью бояться надо было не чудовищ и оборотней, а собственного парня. А она-то, дура, действительно поверила, что он не такой, как все…

Если бы Аня могла — убежала бы из Женькиной комнаты, но тогда по универу поползли бы слухи… Пол-общаги вчера видело, как они заходят в обнимку в один из блоков. И скрыться под утро — значит, дать повод грязным языкам растаскивать пошлые слухи. Хотя… они все равно поползут… И о чем она думала?

Аня спохватилась — наверняка, после бессонной ночи видок у нее тот еще. Жалко, посмотреть не во что — в Женькиной комнате зеркал не обнаружилось. Она задумалась — стоит ли светиться в общажных коридорах? Хотя, куда деваться? Прийти растрепанной и заплаканной в универ ничем не лучше. Рассудив так, Аня отправилась в душевую — приводить себя в порядок. Навстречу то и дело попадались заспанные парни в трусах с полотенцами в руках. Кого-то она знала, других — видела впервые. Скорее всего, девушка помятого вида с красными заплаканными глазами их не удивила. Парни приветливо кивали, подмигивали, равнодушно скользили взглядом сквозь нее. Правда, в душевую Аню пропустили без очереди, но, захлопывая дверь, она уловила насмешливый шепот. Внутри похолодело, на душе стало гадко, словно облили помоями.

— Какая же ты идиотка! — произнесла Аня, разглядывая собственное отражение в узкой зеркальной полоске над раковиной. — Неужели мозгов больше ни на что не хватило, кроме как пойти ночевать к парню в университетскую общагу?!

Она вздохнула, подставила руки под льющуюся теплую воду. Пролитого не подымешь… И если уличную грязь легко смыть, то от навешанного товарищами-студентами «клейма» будет крайне трудно избавиться…

— Может, забудется? Пошумят чуть-чуть, пошепчутся и дело с концом? — пыталась Аня обнадежить сама себя.

Дождалась, когда вода нальется в ладони и плеснула в лицо. Сейчас она больше ничего не может сделать — только смыть следы ночного кошмара.

Когда Аня вернулась, Женька запихивал в рот бутерброды с толстыми кусками колбасы, прихлебывая дымящимся чаем. Пока она ходила в душевую, он успел одеться и заправить кровать, вернув на место матрас. Завтракал он с безразлично-каменным лицом, и даже бровью не повел, когда Аня вошла в комнату. Она подозревала, что это выражение Женька нацепил специально для нее, и от этого стало еще обиднее. Мало того, что руки распустил, так еще игнорит!

Вот только говорить Аня ничего не стала, напрашиваться на завтрак — тоже. Молча прислонилась к стене и принялась изучать потолок. Слезы опять запросились на глаза. Она даже разозлилась сама на себя за такую сопливость. Чуть что — сразу реветь! Мама, например, когда ее загоняют в угол, ведет себя жестко и решительно. По крайней мере, с чужими… Аня стиснула зубы, потом принялась покусывать верхнюю губу. «Ну уж фигушки! Женька ее слез больше не увидит… Да когда же этот козел, наконец, нажрется и соизволит пойти на занятия?!» — навязчивой мухой крутилось в голове.

А Женька будто и не замечал ее около двери. Неторопливо стряхнул крошки с джинсов и рубашки, встал с кровати, разгладил вмятину после себя… И только потом направился к двери, прихватив пакет с тетрадками и ручкой. На Аню глаз от так и не поднял, даже чуть плечом не задел, проходя мимо.

До здания основного корпуса универа они дошли вместе. Вернее, она плелась рядом, стараясь успевать за Женькиными шагами. Ждать ее он точно не собирался. Наоборот, всем встречным давал понять, что к Ане не имеет никакого отношения. А ей всю дорогу так и хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове. Каков гад! И ведь не получил же, чего хотел, но окружающим всем видом намекает, что повеселился на славу! Только сейчас Аня поймала себя на том, что ее сердце будто зачерствело. Все происходящее казалось сном, или чужой жизнью, за которой наблюдаешь со стороны. Она шагала, дышала, смотрела по сторонам, кивала знакомым, но не чувствовала ничего. Будто мир вокруг потерял краски, запахи и звуки, став пресно-серым.

Она почти бегом вскочила на выщербленные ступеньки выкрашенного в коричневый цвет здания с выступающим граненым фасадом и колоннами. Новенькие пластиковые окна били по глазам солнечным отражением. В одном из них Ане показался знакомый силуэт. Она попыталась разглядеть его, но тут сбоку на нее прыгнула Карина:

— Ну что у тебя там случилось? — Терпение — не ее добродетель. Но, обладая неуемным любопытством, она всегда умела держать накопленные секреты при себе.

— А где привет? — и тут с Ани спала пелена равнодушия. — Кариш! — бросилась она к подруге на шею, чувствуя, как бешено бьется сердце. — Столько всего случилось, столько произошло…

Но рассказать обо всем до занятий не получилось — слишком мало времени осталось до начала лекций. А расписывать все на бумажках, как они с Кариной обычно общались под монотонные голоса преподавателей, Ане не хотелось. Во-первых, записки могли попасть в посторонние руки, во-вторых, на бумаге сложно выразить чувства и ощутить поддержку. Поэтому излить душу удалось только на большой перемене, когда прочие студенты осаждали столовую.

Аня же с Кариной уединились в женском туалете, предварительно убедившись, что все кабинки пусты. Конечно, место не совсем подходящее для задушевных разговоров. Грязная раковина, служившая ленивым студенткам пепельницей, очи унитазов с разводами от следов чьей-то обуви, исписанный подоконник… Именно на нем они и уселись. Сейчас окружающая атмосфера не играла роли. Главное, чтобы их никто не услышал.

— Ничего себе! Прямо — мексиканский сериал! — Карина выслушала длинный монолог Ани, прерываемый вздохами, и нахмурилась, медленно качая головой. — А этот Женька твой — гаденыш редкостный! Зря я ему тогда пятьсот рублей одолжила…

— Он больше не мой, — угрюмо буркнула Аня.

За прошедшие две пары она во всей полноте ощутила собственную мнительность. Ей казалось, что окружающие знают, что произошло у них с Женькой, и теперь шепчутся по углам и противно хихикают. И это чувство не покидало потому, что однокурсники считали Аню задавакой — она редко тусовалась на студенческих попойках, так как не любила ужираться вдрызг, не сплетничала и всегда следила за собой. Поэтому, моральное падение «принцессы» — как окрестила ее Васька, наверняка, многих порадует.

— Да-а-а… — протянула подруга. — То, что сплетни поползут — стопроцентно, а вот если Женечка расскажет все в подробностях, а тем более приукрасит… Тогда держись, Анюта… — она ненадолго замолчала, а потом стукнула ладонью по подоконнику. — Блин! И ведь помочь ничем не могу!

— А чем тут поможешь?! Сама повела себя, как безмозглая, значит, заслужила! Буду терпеть, если что… А в Женькину честность я ни на грош не верю! Особенно после его утреннего игнора…

Разговор проблем не решил, но стало легче.

— Кобель… — подытожила Карина и спрыгнула с подоконника. — И куда ты теперь подашься?

— Домой, — твердо ответила Аня. — Останется мама с Сережей или нет — еще вопрос. И вообще — все это глупо было — скандалить, из дома убегать…

— Глупо? А как же — устрою ему Кузькину мать?

— И это — тоже. Может, он и впрямь — хороший парень, — Аня слукавила, произнося эти слова. Маминому Сергею она не верила, и его невинно-честным глазам — тоже. — А если нет, то я всегда смогу изменить свое мнение… и поведение — тоже!

Карина рассмеялась.

— Ну, ты в своем репертуаре!

Аня обняла подругу и подумала, что когда вернется домой — ни за что не сможет рассказать про Женьку маме. Потому что хоть он и гад, все равно его жалко. Одному Богу известно, что мама сделает, когда прознает, что какой-то мозгляк покусился на ее дочку. Представив, как она метелит Женьку, Аня усмехнулась про себя.

В аудиторию они вернулись почти под самый звонок. И тут случилось то, чего Аня боялась. Хуже всего, что сейчас по расписанию шли лекции Виктора Андреевича. Они с Кариной уже заняли привычные места в аудитории, когда перед ними нарисовалась Васька. Распущенные волосы зачесаны на одну сторону, широкие как у мальчишки плечи сгорблены, кривая ухмылка на лице. Смерив Аню едким взглядом, «Мисс вседозволенность» встала к однокурсникам вполоборота и нарочно громко произнесла:

— А что это ты во вчерашнем наряде?

— А тебе что с того? — спокойно ответила Аня. Она сама удивилась, какое равнодушие поселились внутри. Казалось, совсем недавно Аня ревела над каждым пустяком, а тут — ничего. Быть может, сейчас-то и наступил тот предел, за которым уже нельзя показывать чувства? Это все равно, что бежать над горной рекой по мосту, который разваливается под ногами. И нет времени оглядываться или рассматривать дощечки.

Но и Василиса не отступала. Видимо, она уже заранее настроилась на грандиозный скандал.

— Видать, дома не ночевала…

— Повторяю — твое какое дело?

Но Васька пропустила вопрос мимо ушей, продолжая гнуть свою линию.

— Ну что ж, милочка, не вечно же девочкой ходить, когда-то надо и под мужика ложиться. А там, глядишь, понравится, да за уши не оттащишь!

Аня посмотрела Ваське прямо в глаза, прищурилась. Эта стерлядь ждала визгов, скандала, стыдливого румянца на щеках, но сегодня этого не будет. Ледяное спокойствие обжигало нутро непривычной уверенностью в себе. Слова сами прыгали на язык.

— По себе равняешь?

Василиса замялась всего на минуту. И впрямь не ожидала подобной реакции. Что ж, Аня не станет оправдываться и краснеть. Если на нее нападают — она ответит тем же.

— Да что ты! — выдала Васька под одобрительными взглядами подружек. — Уж куда нам, сирым, до вас — принцесс в кружевных платьицах! Вот только такие слащавые принцески обычно до мужиков жадные и бывают. Не успеют ей целку сорвать, как она уже всю общагу перепробует, а потом и на преподов бросается!

Последнее наверняка было сказано с намеком на недавние Каринины расспросы. Оказывается, даже пьяная в стельку, Васька оставалась в курсе происходящего, все слышала и запоминала. «И плевать!» — отстраненно подумала Аня. Отвечать не стала вообще, демонстративно закинула ногу на ногу и отвернулась. Краем глаза заметила, как налилось кровью лицо Василисы! Его цвет сравнялся с помидором — к такому отношению она не привыкла, и, видимо, не собиралась отступать.

Васька состроила приторно-слащавую гримасу и затараторила:

— Конечно-конечно! Мамочка — по молоденьким, а дочка — по старичкам! Зашибенная семейка!

— А тебе бы поменьше завидовать, Василиса. А то зелеными пятнами покроешься и квакать начнешь, — с усмешкой произнесла Аня.

Однокурсники разразились дружным хохотом, и в этот момент в аудиторию вошел Виктор Андреевич. Одного его взгляда хватило, чтобы студенты в мгновение ока расселись по местам. Василиса демонстративно плюхнулась рядом с Аней, давая понять, что разговор еще не окончен.

После лекций Аня неспешно отправилась домой. Васька так и не нашла, что сказать и тихонько смылась с глаз долой. Но, учитывая, что сегодня над ней впервые посмеялись, в покое она Аню не оставит. Тут и к гадалке не ходи. Но сейчас мысли об этом проскальзывали, не задерживаясь в голове. Аня возвращалась домой, к маме… Как же она соскучилась по ней за одну только ночь!