Лана из Змейгорода

Глава 8 Забава

Веселая, озорная резвушка-хохотушка исчезла, и вроде бы никто не видел, как и с кем она выходила. Встревоженные не на шутку девчонки и чувствующие себя виноватыми парни пустились на поиски. Облазили весь двор и хлев с сеновалом, наведались даже на гумно, хотя в такую погоду там сидеть кому-то без особой нужды вряд ли бы захотелось. Увы, поиски успехом не увенчались.

– Да ладно вам шум поднимать! Найдется! – не видели причины для волнения те из парней, которые сами впотьмах не преминули воспользоваться ситуацией.

Лана их узнала. Многие из них потом в первых рядах рвались разбираться с Яромиром, хотя, кажется, в душе обрадовались, что девчонки их не пустили. Тяжесть кулака всем известного удальца испытывать на себе мало кому хотелось. А выйти из схватки даже при раскладе десять против одного победителем не чаял никто. При том что в рукопашной ящеры редко использовали магию, сберегая силы для полетов.

– Вопрос, когда и где? – устало отозвалась Гордея.

Прежде чем вернуться в остывшую избу, она еще раз обошла усадьбу и ее окрестности, окликая подругу по имени. Но та не отозвалась.

– Может быть, она домой ушла? – с надеждой предположила Бусинка.

– А почему нам тогда не сказала? – покачала головой Купава.

– Все тебе объясни, – со скабрезной ухмылкой начал было один из молодых озорников, прозывавшийся Горностаем.

– Хочешь сказать, вовсе не домой она уходила? – строго подступилась к нему Даждьроса, уже готовая вместе с Ланой создать водяное зеркало, чтобы разыскать пропажу.

– Ты ее видел? – уточнила Гордея.

– Я приметил, как она во время гульбищ на Горыныча смотрела, а потом о чем-то с ним сговаривалась, – потупившись, пояснил смущенный Горностай.

Лана с Даждьросой переглянулись. Они обе, конечно, узнали спутника дерзкого Яромира, исполнявшего роль охотника. От смертных, кто прячется под личиной, тоже не укрылось. Вот только, похоже, не за ряженой козой охальник пришел, а за юной ланью, пускай и из числа смертных.

Забава выделялась среди сверстниц не только веселым, легким нравом, но и долгой косой, стройным станом, румянцем во всю щеку и глазами с поволокой в окружении длинных ресниц. Да и слишком недвусмысленный интерес выказывала к некоторым деталям истинного обличья ящера. Но неужели ж она по доброй воле пошла, осрамив и себя, и родных на весь Змейгород?

– А куда, кстати, делся Горыныч? – спросили сразу несколько голосов.

И снова Лана с Даждьросой, словно две глупые смертные девчонки, ничего не смогли сказать. В тот момент, когда погас свет, внимание обеих оказалось обращено на Яромира. Лана обомлела от наглости самозваного жениха, а Даждьроса пыталась понять, надо ли сестрицу спасать или она сама разберется. За Горынычем обе не следили.

– А я ведь, кажется, видел, как он выходил, – протянул тихий белоголовый парнишка, прозывавшийся Медведко. – С мешком, в который угощение кидают. Я еще подумал, что много они с Яромиром наколядовали. А потом мне показалось, что мешок-то шевелится.

Даждьроса решительно создала из водяных капель зеркало, разыскивая обидчика. Впрочем, тут и без ворожбы было понятно, что если даже удастся Забаву обнаружить, то вернуть ее в целости и сохранности вряд ли получится. Да и насчет места, куда Горыныч свою добычу приволок, по водной глади гадать не стоило. Дома творить непотребство строгий брат бы ему не позволил, да он и сам бы сестры посовестился. Из дружинной избы его бы тоже погнали. Воеводы за такие вещи могли и плетью огненной угостить. И угощали, когда молодые ящеры, особенно в походе, уподоблялись диким сородичам. Миловаться под заборами мороз не позволял. Оставалась единственная изба в Змейгороде – обиталище друга и, возможно, зачинщика.

Все знали, что Яромир живет один. Сестер и братьев у него нет. Родители, устав от волнений Среднего мира, давно ушли в Чертоги Предков, где для ящеров всегда открыты палаты и терема Велесовой волости. Лучшего места для тайного свидания не найти. Именно так и рассудил, вероятно, Горыныч, когда приволок к другу полуживую от страха плачущую в три ручья Забаву.

Отправились в дом к возмутителям спокойствия всем миром, хотя ни на что особо не надеялись. Ох, Забава, Забава! Куда тебя твое легкомыслие завело? Перед Горынычем, конечно, не одна она в хороводе узорчатым подолом крутила. Но с той же Радмилой озорник творить непотребства поостерегся. Братья русалки могли скрутить в бараний рог, так что одной вирой охальник бы не отделался. А со смертной он, видимо, решил, что обойдется.

– А может быть, не стоит? – до последнего пытался образумить подруг Горностай. – А вдруг они сами сговорились? Мало ли девок берут в жены увозом?

– Тех, которые по обоюдному согласию, в мешке не тащат, – строго глянула на него Гордея.

– А если для отвода глаз? – смутился Горностай.

По пути решили все-таки заглянуть к отцу Забавы, торговому гостю Путяте. Вдруг ошиблись. Хотя водяное зеркало показывало знакомую в Змейгороде многим избу. Яромир принимал заказчиков не только в кузне, но и у себя привечал гостей. Вот и сейчас он сидел за накрытым праздничным столом, на котором стояло не только пустое сочиво. Вряд ли он сам напек все эти пироги да караваи, накоптил дичь и наготовил разные разносолы. То ли заранее дал поручение домовому наведаться в калашный и охотный ряды, то ли они с Горынычем и вправду наколядовали.

– Заходите, гости дорогие! – с радушной улыбкой как ни в чем не бывало приветствовал ящер пришедших.

Словно не врывался под берестяной скуратой творить бесчестие на посиделках.

Лана отметила, что изба выглядела достаточно запущенной и больше напоминала берлогу дикого ящера, нежели жилище, достойное потомков бессмертных. Видимо, в отсутствие хозяйки домовой совсем разленился, а Яромир не считал необходимым ему указывать. То ли его все устраивало, то ли не имел досуга и желания налаживать быт.

Впрочем, Лану сейчас интересовало другое. Пробежав взглядом по лавкам, на которых в беспорядке валялись смятые рубахи, шкуры, одеяла, заготовки, ножны, ремни, столярные и кузнечные инструменты и еще какой-то непонятный хлам, она с досадой отметила, что не видит никаких следов Горыныча и тем более Забавы. С другой стороны, дверь в ложницу, располагавшуюся с другой стороны от печки, была закрыта.

– Не откажите отведать пирогов, медов да браги моей попробовать, – изображая само радушие, продолжал Яромир. – Хмельная она у меня удалась!

– Верно, ты ее уже столько отведал, что в голову она тебе ударила! – набравшись храбрости, проговорил распаленный гневом на обидчиков Путята, который, провожая дочь на посиделки, конечно, не думал о том, что будет ее по всему городу разыскивать.

– С чего бы такие речи? – не поведя бровью сделал вид, что удивился, ящер. – Я в своем доме и обиды тебе не чинил.

– Зато пришел с товарищем, аки тать, на посиделки, – поддержали несчастного отца парни.

– И урон моей семье нанес! – добавил Путята.

– Не понимаю, о чем вы?

Яромир по-прежнему сидел за столом, не подавая вида. Оприходовал пирог с дичью, потом взялся за окорок.

– Где моя дочь? – не выдержал Путята.

– А мне-то это откуда ведомо? – нахмурился Яромир. – Я с посиделок ушел один. Все видели.

– А куда твой товарищ делся? – осмелев, спросил Медведко, готовый хоть перед судом ответить за свои слова. – Где Горыныч? Все видели, это он под маской охотника приходил.

– Откуда мне знать? – теряя терпение, возвысил голос Яромир. – Я ему не соглядатай и не нянька. Меня попросили уйти, я и ушел, а куда направился Горыныч, откуда мне знать.

Смертные загалдели, размышляя, как еще к ящеру подступиться. Лана понимала, что негоже им, девкам, вмешиваться в разговор мужей. К тому же она сама сказала, что не хочет Яромира видеть. Но не уходить же ни с чем.

– Поклянись именем батюшки Велеса, что в твоем доме Горыныча и Забавы нет! – потребовала она.

– Я, когда пришел, никого не видел, – не моргнув глазом осклабился Яромир, торжествуя, что ловко обошел расставленную для него ловушку.

Смертные, включая Путяту, понуро подались к выходу, видя, что тут ничего не добиться. Не творить же бесчестие в чужом доме. Мало ли что там эта русалка увидела в своем зеркале. А если ошиблась или нарочно сказала? И тут из ложницы донеслись возня и сдавленный женский крик.