Леди Фантазия

Глава 3

Когда Роб во второй раз, и опять через черный ход, вошел в «Дом грез», часы пробили полночь. Как и было договорено, по пустынному коридору он прошел в комнату Леди Фантазии. Дверь была приоткрыта. Он осторожно постучал, и она ответила:

— Прошу вас, проходите и присаживайтесь.

Как и при их первой встрече, она сидела в тени. Он поборол желание подойти к ней ближе и хорошенько рассмотреть ее лицо. Интересно, как сочетается с ее внешностью этот резковатый и как будто искусственный голос? Но интуиция, обострившаяся еще на полях сражений, подсказала ему, что от подобного шага следует воздержаться. Эту женщину не следовало сердить.

Амбер чувствовала его напряжение. Он был словно закрученная до упора часовая пружина. Так же себя чувствовала и Амбер, но за годы, проведённые в мучительном изгнании, она научилась скрывать свои чувства. «Здесь, у себя, я в безопасности». Но как только она окажется с ним в постели…

Она отогнала пугающую мысль и незаметно перевела дыхание, свою роль она знала так же хорошо, как самый способный актер «Друри-Лейн».

— После некоторых размышлений я подобрала вам молодую женщину, которая идеально отвечает вашим требованиям, — начала она.

Роб почувствовал, как его пальцы крепче вцепились в деревянные подлокотники кресла.

— В таком случае скажите, где я могу с ней встретиться…

— Не торопите события, милорд. Это ошибка большинства мужчин. — Она увидела, как он, покраснев, откинулся на спинку кресла. — Вам необходимо узнать кое-какие вещи о Габриелл. Она француженка — эмигрантка, которую тиран вынудил покинуть свою родину. Вся ее семья погибла, наследственное право утрачено. Она была… с ней плохо обращались до ее бегства, и у нее мало оснований доверять мужчинам. Она не куртизанка. Я объяснила ваши требования, и Габи согласилась. Она, как и вы, с радостью воспользуется своим правом на сохранение инкогнито.

Роб гневно выругался.

— Женщина, над которой надругались, а вы хотите, чтобы я…

Он запнулся, не находя слов.

— Именно так. Она познала зло, но вы поможете ей познать добро. Каждая женщина знает, что может доставить ей удовольствие, но вот только мужчина ни в коем случае не должен торопиться, а должен стараться следовать ее подсказкам. Милостив ваш Бог, если эта женщина готова научить вас слышать и понимать эти подсказки.

Он, слегка нахмурившись, обдумал услышанное. Возможно, подобный поворот лучшее из всего, что может статься. Чуть сдавленным от волнения голосом он спросил:

— Так, значит, это будут ее фантазии?

Амбер молча кивнула, опасаясь, что голос ее выдаст. То, что он сказал, было слишком близко к истине. Собравшись с мыслями, она продолжила:

— Вы можете быть совершенно уверены, что Габриелл не станет притворяться, что испытывает удовольствие. Она действительно не очень хорошо представляет, что это такое… так что, чтобы достичь кульминации… может потребоваться несколько визитов. Вы принимаете эти условия?

Теперь настала очередь Роба молча кивнуть.

— Возможно, Габриелл будет немного нервничать, но вы не тушуйтесь, ласкайте ее, целуйте и не бойтесь спросить, что ей нравится, а что нет.

С трудом разлепив пересохшие губы, Роб ответил:

— Да, да. Я могу это делать. Я это сделаю. Мне кажется, все это не слишком отличается от приручения норовистой лошади.

Амбер позабавило сравнение, и она улыбнулась.

— Вы, наверное, служили в кавалерии, милорд? — спросила она, уже зная ответ из отчета, полученного с Боу-стрит.

— Два года на Пиренейском полуострове, — ответил Роб. — Мне говорили, что я умею найти подход к животным. Если бы это умение можно было применить к женщинам! — воскликнул он и, чувствуя, что краснеет, выругался про себя.

— Возможно, женщины в чем-то походят на кобылиц, но постарайтесь не разочароваться, если Габриелл не станет радостно ржать от ваших ласк.

В других обстоятельствах Роб оценил бы ее юмор, но ситуация была слишком мучительной.

— Если она будет говорить мне, что я должен делать, я буду это делать, — процедил он.

— Простите меня, милорд. С моей стороны было жестоко так шутить. Ну так вот. Я сказала Габриелл, что вы майор британской армии, один из тех, кто освободил Францию от тирана. Одного этого оказалось достаточно, чтобы она прониклась к вам глубочайшим уважением.

На самом деле он был капитаном, но это не имело значения. Сейчас он больше всего хотел приступить к осуществлению своей безумной затеи. Возможно, это сработает… возможно, провалится. Но он должен рискнуть. От этого зависело его будущее.

Чувствуя его неловкость, Амбер слегка взмахнула рукой, давая понять, что дело решено.

— Габриель придет к вам… скажем, через час. Она войдет через особую дверь. Это время позволит вам освоиться в комнате, — быстро добавила она, чтобы граф не успел выразить недовольство очередной задержкой.

Ей нужен был этот час, чтобы принять ванну с экстрактом цветущей сирени, который мог перебить запах розового масла, которым обычно пользовалась Амбер.

— Ну что ж, граф. Ваша комната в самом конце коридора, справа. Там горит всего одна свеча, так что тайна вашего посещения будет соблюдена. Полагаю, вы сможете раздеться без помощи слуги?

Роб торопливо поднялся, едва не перевернув стул.

— Я вполне в состоянии раздеться сам.

Амбер не упомянула о ночной рубашке. А он был слишком смущен, чтобы спросить. Если там будет рубашка, он, конечно, ее наденет. Если же нет… Он вздохнул и отправился навстречу своей судьбе.

Как только Барринггон ушел, Амбер решительно встала, намереваясь как можно быстрее отправиться в ванную, но неожиданная слабость в ногах остановила ее. Леди Фантазия оперлась на пристенный столик. Постояв так с минуту, она глубоко вздохнула и нетвердым шагом направилась в гардеробную. Бонни быстро расшнуровала ей платье, приняла нижнюю рубашку и помогла госпоже опуститься в ароматизированную воду. В этот день она не пользовалась духами, так что мыть волосы не было необходимости.

Когда Амбер вышла из ванны, Бонни вынула булавки, фиксировавшие прическу, и пышные локоны, щекоча и возбуждая, тяжелой волной скользнули на спину. Бонни подала халат, больше походивший на древнегреческий хитон. Надевая его, Амбер думала о своей прощальной реплике графу.

Бонни шла впереди, следя за тем, чтобы в коридоре никого не было, Амбер следовала за служанкой. Когда они пришли в противоположную часть дома, Амбер отпустила горничную, поблагодарив ее улыбкой, и вошла в небольшую уборную, скрывавшую потайную дверь в комнату для тайных любовных свиданий. В комнатке было темно, лишь крохотная свеча теплилась у небольшого трельяжа. Амбер слышала шелест покрывал и думала о Роберте Сент-Джоне, лежащем обнаженным на большой кровати. Образ был довольно расплывчатым, но вполне определенным, она хорошо представляла его худощавое сильное тело.

«Там будет темно. Он не сможет меня видеть. Он здесь лишь для того, чтобы доставить удовольствие».

Но никакие доводы разума не приносили облегчения. Глубоко вздохнув, Амбер потянулась к ручке двери и, повернув ее, шагнула навстречу своей судьбе.

Роб услышал, как открылась дверь, и непроизвольно затаил дыхание. В слабом свете дверного проема он увидел стройный женский силуэт, но уже через секунду дверь закрылась и спальня снова погрузилась в почти полную темноту. Роберт кашлянул, пытаясь прочистить внезапно пересохшее горло, и, глядя на приближающуюся фигуру, спросил почему-то шепотом:

— Габриелл?

— Oui, mon commandant[4], — ответила она по-французски.

Поняв, что он сидит с левой стороны постели, Амбер осторожно подошла ближе. Он был так близко, что она чувствовала жар его тела, слышала его дыхание. Она медленно протянула руку, и вот ее пальцы коснулись жестких мускулов его руки.

— Я сяду рядом с вами, хорошо? — спросила она.

Ее голос был нежным и мелодичным, с заметным французским акцентом, который, однако, совершенно не портил английскую речь, более того, придавал ей некую особую изысканность. И от этого Роберт почему-то почти перестал смущаться.

— Да, конечно, — ответил Роб и почувствовал, как матрас слегка прогнулся, когда она села рядом с ним.

После, как показалось, довольно долгого неловкого молчания он спросил:

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Я… я не уверена. Может быть, мы сначала немного поговорим?

Слабый запах сиреневой воды щекотал его ноздри.

— О чем вы хотите поговорить? — спросил он сдавленным голосом.

— Прежде всего я хочу поблагодарить вас за согласие встречаться в темноте. Вы действительно не против? — спросила она.

— Вовсе нет. На самом деле… я даже поставил это условием, — признался он.

— Тогда вы поймете, что дама… — Казалось, она подбирает нужное слово. — Вы поймете что чувствует дама.

— Я постараюсь понять.

— Тогда… тогда мы начнем. Могу я коснуться вашего лица… прочитать его, как читают азбуку для слепых.

— Вы знаете эту азбуку? — спросил Роб.

— Вообще-то нет. Но я могу представить, как это могло бы быть.

— У вас, должно быть, очень чувствительные кончики пальцев, — произнес он с улыбкой, ощущая, как исчезает чувство неловкости. — Да, пожалуйста, вы можете коснуться моего лица.

Ориентируясь на его голос, Амбер прикоснулась кончиками пальцев к его щеке, лаская ее, пока не услышала, как он затаил дыхание. Она поднялась к изогнутым бровям, затем вернулась к ресницам, провела по носу. И наконец, запустила пальцы в густые завитки его волос, нежно погладив Роберта по голове.

Мгновение спустя Амбер снова коснулась его лица, провела пальцами по хорошо очерченной линии скул и коснулась рта, тут же почувствовав, что его губы изгибаются в улыбке.

— Что вы прочитали?

Казалось, вопрос вырвался сам собой.

— Вы очень красивы, mon commandant, и у вас хороший характер.

Наверное, она тоже волновалась, потому что говорила с легким придыханием.

— У вас прекрасные нежные руки. Могу теперь я коснуться твоего лица?

— Да. Думаю, мне это будет приятно.

Его рука была крупной и теплой, осторожные пальцы легко скользили по атласу ее кожи. Нос был тонким и изящным, глаза обрамлены густыми ресницами, подбородок слегка заострен. Роб постарался представить, как она может выглядеть. Без сомнения, эта женщина настоящая красавица. Затем он нащупал крошечный шрам на левой скуле, размером примерно полдюйма, такой маленький, что он едва не пропустил его. Откуда этот шрам? Мысль о том, что кто-то мог причинить вред столь прелестному созданию, привела Роба в ярость.

В то же мгновение, как он коснулся шрама, она почувствовала, что он остановился, затем напрягся.

— Мой изъян неприятен вам? — спросила Амбер неуверенно.

Кончик его пальца нежно погладил шрам.

— Нет, но я бы убил того, кто это сделал. — Когда она застыла в напряжении, он быстро сказал: — Прошу прощения. Я не хотел напоминать вам о прошлом. Вы простите меня, Габриелл?

Амбер глубоко вздохнула и постаралась выбросить из головы отвратительные воспоминания. «Все в прошлом. Все закончилось. Теперь у меня другая жизнь», — напомнила она себе.

— Мне нечего прощать. Только давайте сейчас забудем все, что было. Пусть с нами останется эта ночь, которая будет принадлежать только нам?

— Нам. И никому больше, — эхом отозвался Роб.

Он чувствовал, как быстро возрастает его возбуждение, этого ему не приходилось испытывать с того времени, как…

Нет, он усилием воли отбросил прочь собственные мучительные воспоминания. «Габриелл не станет симулировать удовольствие. Но для кульминации может потребоваться несколько визитов». Роб сомневался, что может вынести несколько мгновений, не то что визитов. Но сейчас он понял, что сможет. Он вынесет. Он должен.

В его спутанные мысли ворвался ее нежный голос.

— Может, вы поцелуете мне руку? — спросила Амбер, обхватив ладонями его подбородок.

Баррингтон приподнял ее руку и поднес ее к своим губам.

— Нет, — прошептала она, повернув руку так, чтобы его губы коснулись ладони.

Когда он поцеловал ее ладонь, ласковое тепло поднялось до самого плеча Амбер. Ей говорили, что женские ладони и запястья очень чувствительны, но она никогда не представляла, что это может быть так! Желая большего, она чуть подалась вперед, и вот его губы коснулись тоненькой, взволнованно бьющейся жилки на ее запястье.

— Вот так!

Он почувствовал, как участился ее пульс, когда он припал к нему губами. Ее краткие вздохи возрастающего возбуждения пробудили в нем неожиданную волну удовлетворения. Беря на себя инициативу, он нежно поднял ее руку и провел губами по внутренней стороне. Когда она свободной рукой обхватила его плечо, Роберт почувствовал, как ее ногти осторожно впиваются в его кожу. Словно котенок, купающийся в ласках! Это был совершенно новый опыт, опьяняющий и прекрасный.

— Вам нравится? — спросил он, уверенный в том, что так оно и есть.

— Да. Возможно…

— Что? — поторопил он ее, подпадая под очарование мелодичного французского акцента и желая немедленно получить дальнейшие указания.

— Может быть, вы поцелуете меня в шею?..

Точка, где ощущается биение пульса. Ну конечно!

Если ей доставил удовольствие поцелуй в запястье, то в шею, без сомнения, доставит не меньшее наслаждение. Он коснулся губами ее ключицы и, продолжая целовать шелковистую кожу, наконец дошел до крошечной впадинки в центре ее горла.

— Вам нравится? — спросил он, стараясь успокоить бешено колотившееся сердце.

— Думаю, будет лучше, если ваши поцелуи будут нежными и легкими, как крылья бабочки, — прошептала Амбер, касаясь губами его уха.

Остановившись, чтобы не растерять остатки самоконтроля, Роб через минуту повторил свои ласки, позволив своим губам теперь уже неторопливо кружить по горлу женщины. Амбер откинула голову, полностью открывая ему шею, потом прижалась к нему, обеими руками ухватившись за его плечи. Роб чувствовал, как ее соски слегка касаются его обнаженной груди, и охвативший его огонь, который он так старался сдержать, неожиданно разгорелся с новой силой. Пришлось собрать всю свою волю, чтобы немедленно не заключить любовницу в свои объятия и не опрокинуть ее на кровать.

Амбер понимала, что они балансируют на краю пропасти. Касаясь своими набухшими сосками его мускулистой груди, она едва сдерживала рвущийся из груди стон. О Боже, как сейчас было бы приятно и легко подчиниться этому напрягшемуся от страстного желания мужчине. Но витавший в воздухе едва различимый мускусный запах его возбуждения напомнил ей, что быстрое соитие, доставив наслаждение, не принесет пользы ни ей, ни ему.

Восхитительно-ленивая пелена удовольствия начала рассеиваться.

— Лягте на спину, mon commandant, — приказала она вкрадчиво. — Мы должны продвигаться медленно… легко… нежно. Вот так, так я чувствую, как бьется ваше сердце, — прошептала она, прижимая ладонь к его груди и мягко, но настойчиво заставляя его лечь.

Роберт подчинился и лег на спину в центре кровати. Продолжая удерживать его, Амбер села рядом. Сердце Роберта учащенно билось.

— А теперь…

Она сделала паузу, не зная, готов ли он и дальше выполнять все ее пожелания.

— Что теперь? — откликнулся он хрипловатым голосом.

— Теперь я буду изучать ваше тело. Мне необходимо привыкнуть к нему, необходимо знать, что вы чувствуете…

Если бы она коснулась его до предела эрегированного естества, он не смог бы совладать с собой и взрыв его страсти смог бы напугать Габриеля. Но прежде чем Роб успел произнести хоть слово, она, опустившись на колени, села рядом с ним и неспешно провела рукой по его груди.

— О Господи! Кажется, мое сердце сейчас разорвется, — прохрипел Роберт прерывающимся голосом.

— Может, я что-то делаю не так, mon ami[5]? Может вам это неприятно?

— Ах, Габриеля, это слишком приятно.

— В таком случае я продолжу, поскольку это и мне доставляет удовольствие.

Она чувствовала, что Роберт изо всех сил старается не потерять контроль, но ее руки неторопливо и тщательно исследовали его тело. Гладкая упругая кожа, рельефные мускулы, он был молод и силен, — словом, подле нее лежал настоящий мужчина, который к тому же, как надеялась Амбер, полностью находился в ее власти. Ее рука скользнула вверх, коснулась ключицы, потом огладила плечо и на несколько секунд задержалась на довольно мощном бицепсе.

— Вы очень сильный мужчина, mon commandant… и, на мой взгляд, сложены, как античный бог.

Роб никогда не считал, что обладает какой-то выдающейся внешностью. Более того, тайные, а чаще явные призывы, которые он читал во взглядах женщин, вызывали у него чувство неловкости. Но это искреннее и совершенно бесхитростное признание стало для него чрезвычайно приятным открытием.

— Я рад, что ты так считаешь, Габриелл, — только и смог он ответить.

Тонкий запах ее духов вновь пощекотал его ноздри. Это была пытка. Это был рай. Это было все вместе. Он ждал, что она что-нибудь скажет. Но она молчала, и тогда Роберт спросил:

— Что вы хотите, чтобы я сделал сейчас, когда вы… прочитали мое лицо и тело?

— М-может, вы поцелуете меня в губы? — спросила она неуверенно, подавшись к нему.

Она очень хотела довериться этому человеку, но это было почти невозможно.

Роб сел и взял ее руку в свою, вновь прижавшись губами к ее ладони. Затем, словно бабочка крыльями, нежно касаясь губами ее кожи, начал медленно покрывать ее поцелуями.

Эта мысль молоточками стучала в его голове. Нежно. Неспешно. Тихий стон удовольствия слетел с ее уст, когда он губами коснулся ее горла. Стараясь не сжимать слишком сильно, Роберт обхватил ее лицо своими ладонями и, наклонив голову, запечатлел на ее губах тихий, почти целомудренный поцелуй. Прервав поцелуй, он не выпустил ее лицо из своих ладоней, с удовольствием ощущая, как сквозь пальцы струится шелк ее волос.

— Вам понравилось? — спросил он.

— Да… но…

— Я был недостаточно нежен?

Сердце его сжалось. Когда она коротко и довольно игриво хихикнула, он так удивился, что, чуть отстранившись, выпустил ее лицо.

— Что вас так развеселило? — спросил Роб, стараясь не выдать охватившего его разочарования.

— О, простите, mon ami. Я не хотела вас рассердить, но дело в том, что вы вовсе не были… грубы. Мне говорили, что губы мужчины должны скользить по коже женщины, слегка касаясь, дразня. Прошу вас… я не хочу быть дерзкой, но…

— Очень хорошо, — ответил Роб и, вновь обхватив ее лицо ладонями, почувствовал жар румянца, залившего ее щеки.

На этот раз он в точности следовал ее инструкциям — касался ее губами очень бережно.

Роб был вознагражден, когда куртизанка вскинула руки и обняла его за плечи.

— Я все правильно делаю?

— Все великолепно. Теперь ты можешь поцеловать меня еще раз, прошу, но приоткрой рот… совсем немного, чтобы ты мог коснуться моих губ своим языком. Я слышала, что это очень… приятно.

Такой поцелуй называли французским. Грейс рассказывала, что это более чем приятно. Однако до сих пор Амбер никогда не думала, что подобное слияние губ может оказаться столь обворожительным.

— Давай проверим, действительно ли такой поцелуй настолько приятен, — прошептал он прерывисто.

Он нашел ее губы и слегка коснулся их, приоткрыв свои так, чтобы коснуться языком ее губ. Амбер застонала, на этот раз громче и откровеннее, и, отдаваясь его поцелую, обхватила плечи Роба, так что ногти почти впились в его кожу.

О небеса! Как же Грейс была права! Пощипывание, которое она ощутила на своих губах, распространилось по всему телу. Она, приоткрыв губы, страстно прижалась своими губами к его рту. Поймет ли он ее желание?

Конечно же, Баррингтон не мог не понять этого приглашения. Кончик его языка осторожно метнулся внутрь. Ее зубы были гладкими и ровными, а вкус женщины оказался чистым и свежим, как вкус родниковой воды. Она не сделала никаких попыток отстраниться, и Роб осмелился коснуться своим языком кончика ее языка, затем, с трудом оторвавшись от ее губ, произнес чуть задыхаясь.

— Это приятно?

— Да. Но, думаю, нам нужно подобрать более подходящее слово, чем «приятно». Твой язык… когда он коснулся моего…

— Ты имеешь в виду, вот так?

Оставаясь на постели, он опустился на колени и наклонился вперед, стараясь сохранять некоторую дистанцию между их телами. Затем вновь поцеловал Амбер, и его губы снова остались приоткрытыми и готовыми к следующему набегу. Он едва дотронулся языком до ее губ, и они сразу же раскрылись. Словно повинуясь немому приказу.

С трудом переводя дыхание, Роб и Амбер продолжали целоваться, экспериментируя с теми новыми ощущениями, которых ни он, ни она до сих пор не испытывали. Оба уже изнемогали от желания. У Амбер было такое ощущение, словно в нее попала молния и ее сжигает небесный огонь. Как сладко было гореть в этом пламени! Как страшно было привыкнуть к этому великолепному пламени!

Роб сжимал в кулаке ее спутанные волосы и целовал так, как никто и никогда не целовал ее раньше.

Все идет слишком быстро, заходит слишком далеко! Если его сейчас же не остановить, они все испортят. Внезапно Амбер охватил страх. Роб начал терять контроль, но она знала, что должна сделать. Собрав остатки воли, Амбер отстранилась от него, не зная, сможет ли прорваться сквозь обжигающий туман его страсти. На какое-то мгновение ее охватила паника — ей вдруг показалось, что ничего не получится.

Роб почувствовал, как любовница, прервав поцелуи, потихоньку отталкивает его, легко нажимая ему на грудь. Он дрожал от страсти, задыхался, но все же отпустил ее…

— Мне очень жаль… Пожалуйста, простите…

— Нет! Не извиняйтесь. Вам не за что извиняться, — прошептала она быстро, с горечью ощущая боль возникшей пустоты. — Но если вы хотите научиться контролировать свою страсть, чтобы доставить женщине максимум удовольствия, мы должны остановиться… на сегодняшнюю ночь.

Роб вздохнул и сел.

— Вы… Я вас не испугал? Я не вызвал у вас отвращения?

Амбер почувствовала, как от его страсти не осталось и следа.

О Боже! Что могло заставить Роберта Баррингтона подумать, что он может вызвать у женщины отвращение! Амбер поклялась, что выяснит это.

— Я немного напугана своими собственными чувствами, но вы никоим образом не можете вызвать во мне отвращение, mon commandant. На самом деле как ученик вы просто… великолепны. Думаю, вы вполне овладели искусством поцелуя.

Роб обдумывал услышанное и в этот момент пожалел, что им приходится встречаться под покровом темноты. Ему хотелось видеть выражение ее лица. Наконец он спросил, и голос его прозвучал очень серьезно:

— Вам, правда, понравились мои поцелуи?

— Конечно, да, они мне действительно понравились. Только прошу вас, прежде чем завтра вы опять придете ко мне, обдумайте один нюанс. Мы ведь не хотим, чтобы наша страсть — точнее, ваша страсть — завела нас слишком далеко и слишком быстро. Вначале мы должны двигаться неторопливо и очень нежно, словно…

Роб вздохнул.

— Я знаю — словно крылья бабочки.

Проскользнув через потайную дверь в крохотную уборную, Амбер прислонилась к стене, пытаясь прийти в себя. Зеркало, расположенное в углу, отражало ее щеки, окрашенные ярким румянцем, спутанные волосы и огромные безумные глаза. Она глубоко вздохнула, стараясь не прислушиваться к звукам, доносившимся из соседней комнаты, где одевался граф.

«Я должна уйти!» Едва только Амбер услышала, как тихонько стукнула, закрываясь, дверь, она потянулась к звонку. Почти сразу же в комнату вошла Бонни, присела в неглубоком реверансе и, опустив глаза, замерла в ожидании приказаний.

— Передайте Боксеру, что сегодня его услуги мне больше не понадобятся. Может быть свободен.

Когда Бонни вышла, Амбер, окончательно обессилев, сползла по стене и села прямо на пол. Она думала, что ей, возможно, понадобится защита от графа. Ее смех был тихим и горьким. Она и представить не могла, что ей может понадобиться защита от «Габриелл».