Леди Фантазия

Глава 7

Из своего укрытия в чаще дикорастущего самшита Крессуэл и его сообщник наблюдали, как трое всадников не спеша едут по пустынной лесной тропинке. Они ожидали подходящего момента, когда могут обездвижить или убить охранника и похитить женщину, за которой следовали с того момента, как та выехала из заведения. Когда женщина встретилась с джентльменом, Крессуэл пришел в ярость, на все лады проклиная свое невезение. Ведь он надеялся, что даму будет сопровождать только слуга, и взял с собой лишь одного головореза из Уайтчепела. Халл с окончательным расчетом ждал в четверти мили от места засады.

Заметив, что охранник отстал, Крессуэл шепнул Джему:

— Это наш шанс. Ты знаешь, что делать. Я возьму на себя денди и пристрелю слугу, если он появится, а ты свяжи шлюху и не забудь о кляпе.

Джем кивнул, и они, пришпорив лошадей, галопом устремились к дороге.

Роб услышал стук копыт и, обернувшись, увидел двух всадников, которые, размахивая пистолетами, выскочили из густого кустарника. Не останавливая лошадь, один из них закричал:

— Гоните ваши кошельки.

Это было похоже на ограбление, но Баррингтону не понравилось, что грабители были без масок и что второй всадник натянул поводья, придерживая свою лошадь. Крупный поджарый парень поднял пистолет, явно собираясь выстрелить, а второй разбойник направил коня к Леди Фантазии. Роберт в отчаянии хлопнул рукой по пустой седельной сумке, проклиная себя за то, что выехал без оружия.

Выхода не было. Он резко пригнулся к шее жеребца и, вонзив шпоры в крутые холеные бока скакуна, направил его на головореза, который уже пытался схватить под уздцы лошадь Леди Фантазии. Как раз в тот момент, когда жеребец Баррингтона своей мощной грудью врезался в тощую клячу грабителя, бросив того на землю, за спиной Роберта прогремел выстрел. Пуля, отвратительно вжикнув, чудом не задела плечо.

Лошадь Леди Фантазии, напуганная выстрелом и криками, поднялась на дыбы и, громко заржав, бросилась было в лес, но всадница неожиданно твердо и умело остановила обезумевшее от страха животное.

Надеясь, что Боксер справится с обезоруженным противником, Роб спрыгнул с лошади и бросился на грабителя. Тот выхватил из-за пояса нож и неуклюже взмахнул им, пытаясь полоснуть Роба, но граф ловко увернулся и быстрым движением выбил оружие из рук нападавшего. Роберт одной рукой схватил бандита за грязную куртку, а другой нанес ему сильный удар в живот. У того под слоем жира обнаружились неожиданно крепкие мускулы — мужчина хрюкнул от боли, но на ногах устоял.

Баррингтон уклонился от кулака и снова ударил. Толстяк, захрипев от боли, упал на колени.

В этот момент раздался выстрел — в пылу сражения Баррингтон не видел, как второй разбойник вытащил из-за пояса пистолет и прицелился ему в спину.

Роб бросился на землю, моментально перевернулся и увидел разбойника, который, странно согнувшись, сидел в седле, держа в опущенной руке взведенный пистолет. В ту же секунду из-за поворота дороги показался Боксер, спешивший к месту схватки. Роб недоуменно оглянулся, не соображая, откуда раздался выстрел, но тут же все понял — стреляла Леди Фантазия. Она давно спешилась и теперь спокойно держала в одной руке поводья лошади, а в другой сжимала маленький французский «Ле паж», из ствола которого все еще шел голубоватый дымок. Обернувшись к Роберту, Леди Фантазия решительно откинула вуаль и открыла свое лицо!

— Джем, ко мне! — крикнул разбойник сдавленным голосом и, когда толстяк с трудом поднялся на ноги, поднял пистолет и выстрелил.

Бросив оружие, грабитель хлестнул лошадь и, взяв с места мощным аллюром, исчез в зарослях.

— Он собирался убить вас, — сказала Леди Фантазия, опуская пистолет в потайной карман костюма для верховой езды.

— Благодаря вам ему это не удалось, — ответил Роб.

— Боксер, задержите разбойника! — крикнула она сержант-майору.

Тот пришпорил лошадь и, держа наготове длинноствольный пистолет Мантона, бросился в погоню.

Роб и Леди Фантазия услышали, как застонал лежащий на земле человек. У раненого натруди расплылось красное пятно, а на губах появилась кровавая пена. Роб опустился на корточки.

— Кто этот человек, который стрелял в тебя? — спросил он.

На мгновение бандит открыл глаза, словно собирался заговорить. Затем взгляд его померк и голова завалилась набок.

— Жаль, что мы не узнали, кем был тот, второй. Уверен, он застрелил своего сообщника, чтобы тот не заговорил.

— Проклятие, — сказала Леди Фантазия. — Я бы не промахнулась, если бы не это капризное животное. — Она похлопала лошадь по шее. — По крайней мере у нас было бы два тела, которые мы могли бы предъявить для опознания моему человеку.

Она опустилась на колени рядом с графом и всмотрелась в лицо мертвого человека.

— Вы раньше когда-нибудь видели его? — спросил Роберт.

— Никогда. Такого уродливого не забудешь. — Она повернулась и посмотрела на графа: — У вас не осталось каких-нибудь врагов со времен службы в армии? Может, кто-то недоволен вашей позицией в парламенте?

Роб покачал головой, стараясь не смотреть на ее лицо.

— Уилберфорс нажил себе гораздо больше врагов, чем я, кроме того, он пользуется гораздо большим влиянием в парламенте. Однако никто не предпринимал попыток убить его. Мои политические противники вряд ли могут извлечь хоть какую-то выгоду из моей смерти.

Леди Фантазия улыбнулась ему. Она была невероятно прелестна. Роберт даже вообразить не мог, что настолько. Ее нежное лицо с крупными золотистыми глазами, изящным носиком и полными красивыми губами обрамляли темные волосы, цвет которых граф назвал бы цветом спелой вишни. Он жаждал увидеть это лицо с момента их первой встречи. И это желание лишь возросло, когда он оценил ее ум. Теперь же он был шокирован неожиданно охватившим его вожделением.

Как отвратительно! Что бы почувствовала его милая Габи, если бы узнала, что он испытывает сексуальное влечение к ее благодетельнице?

Что бы подумала леди Оберли!

— Ваша репутация как одного из членов когорты святых остается незапятнанной, — нервно продолжила Амбер, сознавая, что допустила серьезную ошибку.

Граф изучал ее лицо. А вдруг он разглядит в ней Габи? Хорошо, что Грейс научила ее, как с помощью грима и пудры скрыть шрам. Он стал очень восприимчивым любовником и изучил каждый дюйм ее тела, включая отметку на щеке. Теперь графа было весьма непросто ввести в заблуждение.

Тяжело сглотнув, Амбер уняла дрожь в руках и закрыла лицо вуалью.

— Я не ожидал, что вы так молоды и красивы, — сказал Роберт и тут же прикусил язык. — Я хотел сказать, что женщина с вашим умом и… э-э… организаторскими способностями… — промямлил он, окончательно запутавшись.

— А вы считаете, что для руководства заведением, подобным моему, необходимо достичь определенного возраста? Может, я должна походить на горгону Медузу и ходить шаркающей походкой, опираясь на сучковатую палку? Сколько лет вам, милорд? Держу пари, не более тридцати.

Этот заданный с легкой усмешкой вопрос заставил Роберта покраснеть.

— Мне двадцать восемь, — сухо ответил он.

— Однако вы преуспели в военной карьере и приобрели довольно солидный вес в палате лордов.

— У мужчин все по-другому, — ответил он.

— Не думала, что вы такой упрямец. Какой же вы все-таки противоречивый человек, милорд. Отважно бросились на вооруженного грабителя, голыми руками одолели его, а потом опять начали мямлить.

— Я думаю, что эти головорезы охотились за вами, — заявил Роберт, игнорируя ее язвительное замечание. — Я просто оказался у них на пути.

Амбер мрачно улыбнулась:

— На заседаниях парламента вы неплохо поднаторели в спорах, но вам все равно не удается отвлечь мое внимание от ваших, скажем так, опрометчивых комментариев.

— Если вы ни от кого не прячетесь, почему скрываете лицо? — продолжал он настаивать.

Его пристальный взгляд и близость взволновали Амбер почти также сильно, как и мысль, которую граф пытался до нее донести.

— Причины, по которым я скрываю свое лицо, никого не касаются, — вспылила Амбер.

Молясь, чтобы колени у нее не дрожали, она направилась к лошади.

«Этого не может быть! Прошло столько лет!»

Ей придется поговорить с Грейс. И с Жанетт. Они предупреждали, что, пока маркиз жив, она не может чувствовать себя в безопасности. Ему только сорок шесть, и это порочное животное может прожить еще не один десяток лет.

Подойдя к своей лошади, Амбер решительно взялась за повод. Граф тотчас последовал за ней, ругая себя зато, что расстроил Леди Фантазию.

— Я проявил неблагодарность — ведь вы спасли мне жизнь. Простите, что я лезу в ваши дела. Вы уверены, что в состоянии ехать верхом?

— Все в порядке, Звездочка быстро придет в себя, нам только нужно поскорее уехать отсюда, чтобы запах крови ее не беспокоил.

— Вам ведь еще не случалось убивать? — спросил Роберт мягко.

— Нет, но желание сделать это у меня было, — ответила Амбер. — Думаю, вам приходилось… принимая во внимание ваш военный опыт.

— Да, но это совсем не то, что мне хотелось бы повторить. Надеюсь, вам никогда не придется убить человека.

Был один человек, которого Амбер готова была уничтожить даже ценой собственной души, но она никогда не откроет Баррингтону его имя… Во всем мире только две женщины и верный сержант-майор знали о нем.

— Возможно, Боксер схватит преступника и мы узнаем, кто на нас напал, — сказала она с деланным спокойствием.

— К сожалению, мне это кажется маловероятным. Лошадь Боксера хромала, вряд ли он сможет догнать бандита.

Роб помог Амбер сесть в седло.

— Боксер никогда не оставлял начатое, вот только если с его лошадью действительно что-то случилось, — сказала она, расстроено вздохнув. — Я и не заметила, что его нет, пока на нас не напали.

Граф сел на своего коня и сказал:

— И я тоже. Мы были слишком увлечены беседой. Что ж, теперь я обязан вам своей жизнью, а сэр Коббетт, возможно, будет обязан своей свободой.

— Прошу вас, проследите, чтобы он прислушался к этому предупреждению. Сейчас я бы хотела вернуться в Хемпстед и дождаться сержанта там. К сожалению, наша прогулка оказалась не очень удачной. Не согласитесь ли вы уведомить власти об убитом разбойнике, не упоминая обо мне? Они не станут подвергать сомнению слова графа.

— Конечно. Я выехал на прогулку и случайно наткнулся на умирающего человека, которого раньше мне видеть не доводилось. И это, если не вдаваться в подробности, в общем-то соответствует действительности.

— Я определенно не желала бы возлагать на вашу совесть бремя обмана, милорд, — сказала Амбер, к ней вернулась малая толика ее прежней веселости.

Он посмотрел на ее профиль, на это поразительно красивое лицо, вновь скрытое вуалью. Кто так запугал эту женщину, что она вынуждена жить, постоянно скрываясь? Он вспомнил ее слова: «…желание сделать это у меня было…»

По дороге на званый ужин к леди Оберл и Роб все время размышлял над словами Леди Фантазии. Неужели действительно кто-то хочет похитить или убить ее? Но кто? Какой мрачный секрет скрывается в ее прошлом? О чем не хочет вспоминать эта красивая женщина?

Его экипаж подъехал к парадному подъезду городского особняка баронессы, расположенного в фешенебельном Мейфэре, и Роберт заставил себя сосредоточиться на предстоящем вечере.

У него начнется другая жизнь, если Верити Чивинс станет его женой. Она ясно дала ему понять, что с того времени, как их представили друг другу после богослужения в соборе Святого Павла, она отвечает взаимностью на его интерес. Вдова, которая все еще носила скромный траур по своему мужу, была привлекательной и доброй. Ее теплая улыбка понравилась ему, как и ее сын — непослушный маленький мальчуган.

Роберт Баррингтон слишком долго откладывал женитьбу. Он был последним мужчиной по линии Сент-Джона, и для того чтобы род Баррингтонов не угас, граф должен был обзавестись наследником. Поэтому встреча с хорошенькой вдовой казалась милостью судьбы.

Решительно сосредоточившись на этой мысли, Роберт впервые вошел в холл старого особняка. Старик дворецкий принял у него шляпу и провел в небольшую гостиную.

Годы стерли блеск с мраморного пола, в восточном углу гостиной некогда великолепные обои были подернуты легким налетом плесени, но в остальном комната, обставленная изящной мебелью, была отлично декорирована в розово-белых тонах. Несколько больших подносов были усыпаны весенними цветами, которые источали тонкий аромат. На богато украшенных резьбой диванах были раскиданы подушки с кисточками, а на стенах висели портреты предков Оберли.

Возможно, несколько загромождено, но по-своему очаровательно, подумал Роберт.

— Вам нравится? — спросила хозяйка, входя в гостиную.

— Восхитительный дом. Во всем чувствуется ваша заботливая рука, — сказал он, склоняясь над ее рукой в целомудренном поцелуе.

Верити была одета в розовое платье. Изящный цвет, яркий и в то же время достаточно мягкий, выигрышно оттенял ее светлые волосы и нежную кожу. Глубокое декольте открывало красивую грудь, а длинный кушак более темного оттенка подчеркивал тонкую талию.

— Я так рада, что вы смогли найти время и посетить мой первый вечер после окончания траура, — сказала леди Оберли.

— Если бы даже я не нашел времени, я бы все равно пришел, миледи, — ответил Роб.

— Баррингтон продолжает сражаться с ветряными мельницами? — прогрохотал от двери хриплый голос. — Я слышал, что вы подняли настоящую бурю в палате лордов? — уже чуть тише произнес, подходя к ним, отец леди Верити.

Виконт Миддлтон был высоким мужчиной с редеющими седыми волосами, крючковатым носом и темными глазами.

— Но, отец, вы же обещали мне, никаких разговоров о политике, пока дамы не встанут из-за стола, — сделанной обидой проговорила леди Верити, в то время как мужчины обменивались рукопожатием.

— Я буду рад обсудить любой вопрос, по которому наши мнения расходятся, но только в пределах палаты лордов, сэр, — ответил Роб с улыбкой.

Он находил пожилого отца баронессы грубоватым, но вполне сносным человеком. Миддлтон отмахнулся:

— У меня есть более интересный способ провести время, чем сидеть в тесных переполненных залах Вестминстера. Вы охотитесь с гончими, когда бываете в своем поместье?

— Охота на лис меня никогда не привлекала, но я с удовольствием выезжаю верхом.

Разговор перешел на жеребенка, которого принесла призовая кобыла из конюшни Роба — гораздо более безопасную, чем политика, тему. Вскоре начали прибывать и другие гости: лорд и леди Чалдик, кузены из клана Миддлтонов, леди Баббингтон — немолодая графиня, которая тотчас завладела вниманием вдового отца баронессы, и молодой баронет со своей невестой — представители семейства Оберли.

Все говорили о погоде — слишком дождливой — и сошлись на том, что сезон тем не менее будет великолепным. Но главной темой разговора, когда все расселись за столом, стал разгорающийся скандал, связанный с разводом лорда Байрона и его супруги, которые вступили в брак чуть больше года назад.

— Бедняжка Аннабел! Я не знаю, что заставило ее выйти за такого беспутного молодого человека, — причитала леди Баббингтон, презрительно фыркая.

— Теперь он отправился на континент — скатертью дорога! Отъявленный революционер. Такие якобинцы нужны только Франции, — заявил Миддлтон.

— Он по уши в долгах, я это знаю наверное, — шепотом произнесла Пенелопа Чалдик, придирчиво рассматривая кусочек ростбифа.

— Вероятно, уже пропил все свои гонорары, подумать только, за такую пачкотню еще и платят! — злобно добавил ее муж.

— О Боже, признаюсь, что некоторые стихи лорда Байрона доставляют мне удовольствие. Они такие романтичные!

Прежде чем Роб успел поинтересоваться, какая поэма увлекла даму, молодой баронет произнес:

— Возможно, Байрон как настоящий бунтарь финансирует опасных людей, подобных сэру Уилберфорсу.

— Не понимаю, как борьба мистера Уилберфорса за уничтожение рабства может быть истолкована как опасная, — сказал Роб, когда убрали суп и принесли филе форели.

Баронет наклонился вперед.

— Вы понимаете, что на этом основана вся экономика наших Карибских колоний? А сырье из Америки для наших фабрик — кто будет собирать хлопок, а? Отмена рабства разрушит наше национальное богатство, лорд Баррингтон. Неужели вы этого не понимаете?

— Я никак не могу понять, почему эти бедные люди, которые без дела прозябают в наших многоквартирных домах, где царит преступность, не могут собирать хлопок? Мы могли бы отправлять их в наши колонии и в Америку, — прощебетала леди Чалдик, улыбаясь своей сообразительности.

— Но, миледи, мы не имеем права принуждать свободных людей заниматься тяжелым физическим трудом на хлопковых полях или плантациях сахарного тростника. Кроме того, если они не преступники, закон не позволяет депортировать их в другую страну, — терпеливо объяснял Роб, в то время как некоторые другие джентльмены снисходительно улыбались.

— К сожалению, граф прав, — сказал Миддлтон. — Жаль, что Веллингтон после Ватерлоо не додумался отправить этих лягушатников на сахарные плантации.

— Великолепная идея, — поддакнул Чалдик.

Верити захлопала в ладоши.

— Прошу вас, джентльмены, давайте прекратим эти политические дебаты. Это плохо сказывается на пищеварении, а я так старалась, составляя меню для сегодняшнего обеда. У нас впереди еще великолепное седло ягненка и бисквит в вине со взбитыми сливками и фруктами.

— Вы очень благоразумны, миледи. Политика действительно Может привести к несварению. Это я знаю из собственного опыта, — ответил Роб, поднимая свой бокал. — Я предлагаю тост за нашу очаровательную хозяйку и ее возвращение в свет!

— Правильно! Правильно! — поддержали присутствующие. Граф с баронессой обменялись улыбками.

Роб видел, что Чалдик и баронет готовы продолжить словесный поединок. Он рад будет оказать им услугу, когда дамы удалятся, а джентльменам подадут портвейн и сигары. Конечно, интеллектуальные возможности леди Чалдик весьма ограничены, и Робу оставалось лишь надеяться, что леди Оберли нисколько не походит на эту пустышку. К своему удивлению, Роберт вдруг осознал, что не имеет ни малейшего представления о политических взглядах баронессы. Казалось, что она как и многие женщины их класса, не проявляла интереса к политическим вопросам и интересовалась только домашними делами. Что ж, еда была превосходна, дом содержится в порядке, и, похоже, она хорошая мать.

Казалось, чего еще требовать от будущей супруги? Роберт вспомнил о Леди Фантазии, о ее остром уме и большом интересе к парламентским делам. Затем вспомнил о Габи, о ее страстных ласках и о том, как она приняла его ужасное прошлое.

Роберт мысленно встряхнул себя. О чем он только думает? Эти женщины никогда и ни в каком качестве не смогут вписаться в его будущую жизнь. Он должен думать о той, что вскоре станет его женой и которой он собирается отдать свое имя и титул.

Когда дамы собирались встать из-за стола, к хозяйке подошла служанка и что-то прошептала ей на ухо. Леди Оберли широко улыбнулась и сказала:

— Передайте Фебе, пусть принесет его сюда. — Потом она повернулась к гостям: — Я хотела бы пожелать своему сыну спокойной ночи, надеюсь, вы позволите сделать это в вашем присутствии?

Она посмотрела на Роберта, ища одобрения.

— Это будет восхитительно, — ответил он.

Остальные гости, с большим или меньшим энтузиазмом, выразили свое одобрение.

Через несколько минут полусонного мальчика принесли в столовую; надув губы, малыш высматривал маму, моргая от яркого света свечей.

— Мамочка здесь, малыш. — Верити поцеловала его кудрявую головку и сказала, обращаясь сразу ко всем гостям: — Это мой сын Элджин.

— Я сомневаюсь, что ты меня помнишь, ведь мы встретились в таком грохоте чайных банок, — сказал Роб малышу, которому давно было пора спать, а не появляться перед гостями в красивом, но, по-видимому, весьма неудобном атласном костюмчике.

Однако леди Верити, по всей видимости, гордится тем, что она мать.

— Элджин, ты помнишь графа Баррингтона? — спросила леди Верити, теребя малыша, который застенчиво прятал лицо, уткнувшись в плечо няни.

— Верити, это как минимум неразумно. Немедленно отправь ребенка в постель, — неожиданно резко произнес отец.

— Как скажешь, отец, — ответила она.

Неожиданно Элджин соскользнул с рук няни и бросился к матери. Верити, не готовая к такому повороту, замешкалась, и мальчик, взвизгнув от радости, своими пухлыми ручонками ухватился за белое кружево ее платья. Смутившись, Верити попыталась оторвать сына от себя, но лишь помяла свой наряд.

— Феба, сколько раз можно говорить, чтобы вы не отпускали ребенка, — едва сдерживая гнев, проговорила Верити, стараясь отстраниться от малыша. — Немедленно идите и уложите Элджина спать.

Феба, подхватив малыша на руки, развернулась, собираясь уйти, но Элджин, поняв, что неожиданно начавшаяся игра закончилась, обиженно заревел. Няня прижала закапризничавшего мальчугана к груди и поспешила из комнаты.

Щеки леди Оберли стали цвета платья, однако, слегка оправившись от смущения, она выпрямилась и попыталась широко улыбнуться.

— Я прошу извинить меня за этот небольшой инцидент, — сказала она, глядя на Роба. — Получается, что каждый раз, когда вы видите моего сына, он ведет себя не лучшим образом. Надеюсь, что вы отнесетесь к этому с пониманием? — добавила она нерешительно.

— Вполне естественно, что ребенок тянется к матери, особенно к такой любящей, как вы, миледи, — сказал Роб. — Уже поздно, и мальчик устал. Ничего страшного не произошло, — успокоил он ее.

Все за столом в один голос выразили согласие с его словами, хотя Миддлтон что-то сердито пробурчал о том, что следующего барона Оберли слишком балуют.

Амбер сидела у овального окна в своих апартаментах, читая «Морнинг кроникл» и попивая маленькими глотками горячий черный кофе. На второй странице внизу она увидела небольшую заметку. Грабитель из Уайтчепела, по имени Джемми Старлинг, был найден убитым недалеко от Хемпстеда. Смерть наступила от огнестрельного ранения в грудь. Автор заметки задавался вопросом, почему обитатель лондонских притонов вдруг направился в сельскую местность, но ответа, очевидно, не было.

Амбер положила газету на колени и, задумавшись, засмотрелась на цветочные кусты, мокнущие под сильным весенним дождем. Погода была под стать ее настроению.

Как и предполагал Баррингтон, Боксер не смог догнать человека, которого она ранила. Охранник был очень удручен тем, что не сумел защитить госпожу. Он был убежден в своей вине, несмотря на то что Амбер очень старалась доказать ему обратное.

Сразу по возвращении домой Амбер отправилась к Грейс и рассказала о нападении. Подруга тотчас послала за Клайдом Дайером и попросила его заняться этим происшествием. Офицер быстро выяснил личность грабителя и теперь занимался поиском его приятелей, чтобы выяснить, кто в него стрелял.

В дверь легонько постучали, и, не успела Амбер сказать хоть слово, в комнату ворвалась Жанетт. Ее прелестное личико было искажено гневом.

— Ты едва не погибла, но что кошмарней всего — ты поехала на встречу без меня! — сердито выпалила она. — Грейс рассказала мне, что на тебя напали двое разбойников.

— Насколько мне помнится, ты накануне вместе с Лорной и ее покровителем ездила в оперу и вернулась очень поздно. Неужели стоило прерывать твой сон рассказом о небольшом приключении? Все в порядке, Жани. Граф сбил с лошади одного грабителя, а я ранила второго. Ты бы мною гордилась, мой друг.

Жанетт отмахнулась:

— Я учила тебя стрелять по мишени. Стрелять в человека, который готов выстрелить в ответ, — это смелый поступок, который требует большой храбрости. А твой граф, он что, действительно настолько же смел, насколько красив? Господи, это же надо, знатен, красноречив, красив и к тому же еще и смел! Все это делает его крайне опасным.

Глаза Амбер вспыхнули. Она ведь не рассказывала Жанетт о своем перевоплощении в Габриелл.

— Откуда ты узнала, что я?..

Она не смогла закончить свой вопрос.

— Что ты пустила его в свою постель? — закончила за нее француженка.

— Грейс! — укоризненно воскликнула Амбер.

— Нет, она не шепнула ни словечка. Я несколько лет шпионила против корсиканца, так что научилась использовать глаза… и уши. Я, как вы говорите, sans honte[9], для меня все средства хороши, когда я должна защищать тех, кого люблю. — Она пожала плечами, выражая отсутствие раскаяния. — Ты ведь не думала, что сумеешь меня провести… особенно после того, как мы прослушали пламенную речь твоего графа? Я видела, как ты смотрела на него.

— Прошу тебя, прекрати называть Баррингтона моим графом. То, что он стал моим… клиентом не означает…

— Ох! Все эти годы ты старательно избегала интрижек, но вот ты выбираешь себе мужчину, слушаешь его выступления, подвозишь его в своем экипаже, отправляешься с ним на верховую прогулку, и при этом он для тебя всего лишь клиент. Прости, но не верю! Ты…

Теперь настала очередь Амбер прервать ее:

— Как ты узнала, что я подвозила его в дождь? Боксер ни за что бы не проговорился.

Жанетт самодовольно улыбнулась:

— Отчего же? Я только спросила его, без происшествий ли вы вернулись домой, после того как высадили меня у модистки. Остальное он поведал сам.

— Мне следовало знать, что от тебя невозможно что-либо скрыть, мой друг.

— Не сердись на сержант-майора. Он и так винит себя за вчерашнее, но мы-то знали, что однажды эта скотина тебя найдет.

— Ты повторяешь слова Грейс, но ведь это могли быть обычные грабители.

— Грабители! С чего бы это карманникам из Уайтчепела выходить на пустынную сельскую дорогу? Шарить по бурдюкам овец?

— Возможно, их послали, чтобы заставить Баррингтона замолчать, поэтому не исключено, что Истхем здесь ни при чем.

Амбер понимала, что ее предположения звучат неубедительно.

— Грейс сказала, что расследованием занимается месье Дайер. Он пойдет по следу и, запомни мои слова, учует не запах овец, а зловоние Истхема.