Леди и Бродяга

Третья глава

ИТАК, НА АРТЕМА буквально вешаются все подряд. И он каждой улыбается, а я-то думала, что только мне. Я видела его в течение дня то тут, то там. Он приходил в наш класс, чтобы настроить проектор, и староста группы, имени которой я пока не запомнила, чуть не захлебнулась слюной. Он заносил в кабинет истории недостающие парты, и девчонки шептались, что он очень даже ничего. Одна из них призналась, что ее сестра-второкурсница обжималась с ним в раздевалке, а он потом даже не перезвонил. Возможно, это просто сплетни, но я схожу с ума, и образ принца из моей летней мечты стремительно рассыпается.

Мой принц ходит в грязной майке, играет мускулами, курит за институтом и не перезванивает после того, как с кем-то пообжимается. Он не мистер Дарси, он в лучшем случае Уикхем[4] или Уиллоуби[5]. Хотя нет, нет, он Хитклифф[6]! Вот это подходит лучше всего, а я несчастная Изабелла, попавшая под его чары. Точно! У него наверняка цыганские корни, раз он так завораживает взглядом.

За день я узнаю больше сплетен, чем за всю жизнь, и это при том, что я ни с кем не дружу. Артем, как вирус, витает в воздухе, и половина им больна, а вторая боится заболеть.

– Только дурочки влюбляются в таких, как он, это же просто… персонал, – вздыхает моя одногруппница, глядя, как кисточка порхает по очередной раме, повинуясь пальцам Артема, и я закатываю глаза.

К ревности жизнь меня не готовила. Это так унизительно! Получается, я тоже с ним обжималась, а потом он не перезвонил. О таких говорят чуть ли не с жалостью. И их много.

– О-о, Бродяга, твоя подружка? – Я слышу это на парковке и оборачиваюсь на голос. Низкий, тощий кудрявый паренек с садовыми ножницами ровняет куст у ворот, глядя на меня с издевательским огоньком в глазах.

Я начинаю испуганно оглядываться, прежде чем понимаю, что и сам Артем сидит там же под кустом, вытянув ноги. Его роба опять висит на бедрах, спина согнута и подставлена солнцу. Это просто неприлично! И это его только что назвали Бродягой? Подходит как нельзя лучше.

– Привет, – лениво тянет он, едва взглянув на меня. – Или… сестра запретила здороваться с прислугой?

Он зажимает в зубах карандаш, и я только теперь понимаю, что в его руке блокнот. Артем начинает что-то быстро писать в нем.

– Я не считаю тебя прислугой. – Мой голос опять срывается, это какая-то магия.

– Да брось. Я работаю тут за деньги и выполняю грязную работу. Я и есть прислуга, принцесса.

Его кудрявый друг присвистывает, я краснею. Скоро придет Вера и устроит мне разнос, но я как будто бы взрослая и могу говорить с кем хочу? По крайней мере я себя этим успокаиваю.

– Отлично выглядишь, – не глядя на меня, сообщает Артем. Он всецело занят своим блокнотом, брови нахмурены, взгляд бегает по строчкам. Хаотично – то вверх, то вниз, то вправо, то влево, будто он пишет десять слов одновременно, вставляя в них по одной букве, вместо того чтобы написать сразу целиком.

Не дождавшись ответа, он отрывается от своих записей и смотрит на меня снизу вверх. Я сглатываю и отступаю под его тяжелым внимательным взглядом, будто меня кто-то рукой в живот ударил. Слишком много про него сегодня было сплетен, слишком много о нем говорили, я начинаю паниковать, как будто передо мной ожил герой романа, который я читала взахлеб весь день. Я всерьез задумываюсь, не свихнулась ли.

– Что? – Он поднимает брови, дергает подбородком.

– Спасибо… но не стоит делать мне комплименты.

– Почему это?

– Толпа поклонниц не обидится? – Я говорю почти шепотом, но уверена, что он слышит. Артем оглядывает меня с головы до ног так же внимательно, как только что рассматривал страницу в блокноте, и наконец наши взгляды пересекаются. У меня мурашки бегут по коже и, уверена, встают дыбом волоски на руках.

– Я, может, тут и прислуга, но ты мне не приказываешь, верно? Хочу делать комплименты, значит, буду.

Я не сразу понимаю, что его кудрявого друга тут уже нет, а значит, никто этих слов не слышит.

– Не хочу пополнить собой коллекцию… Весь день слушала о твоих похождениях.

– По-оздно, Леди Джейн Эйр, уже пополнила, разве нет?

Он смеется, лицо тут же становится расслабленным, открытым, широкая улыбка его преображает и делает тем же парнем, что сидел со мной на крыше. Вот как он соблазняет всех своих поклонниц! Улыбкой!

– Присядешь? – Он кивает на бордюр. Потом смотрит на мою кремовую юбку и качает головой. – Пожалуй, нет, тебе тут не место. Так что… беги. – Очень тихое слово, еле донесшееся до меня с ветерком, коснувшимся волос.

– Что?

– Твоя сестра идет, тебе лучше скрыться. – Он кивает куда-то мне за спину, потом встает, лениво потягивается и, подмигнув мне, уходит во двор института, а я остаюсь на парковке с Верой и ее злостью.

Сестра стоит, скрестив на груди руки, и ждет объяснений.

– Мы просто разговаривали.

– А какая у него репутация, ты уже слышала? И так все болтают о том, что он с тобой целовался у меня дома!

– Он бы не сделал этого, если бы ты меня не унизила тогда.

– Идиотка, я тебя…

– Защищала?

– Ну можно и так сказать. Поехали уже.

Она отключает сигнализацию, и я обреченно смотрю на пассажирскую дверь. Двадцать минут дороги до дома могут показаться мне адом. Но, как ехать на общественном транспорте, я понятия не имею, так что сажусь в машину и жду, когда Вера заговорит.

Она выруливает с парковки и, только выехав на дорогу, трижды вздохнув и кинув на меня четыре предупредительных взгляда, начинает.

– Лида, бродяги – это плохая компания. Я понятия не имею, зачем Антон их тогда позвал.

– Бродяги? Кто они вообще такие? Почему ты их так назвала?

– Бродягой называют этого оборванца, их главного, его компашку – бродягами. Их четверо. Все работают на территории института. Учатся тут неподалеку в государственном строительном колледже. Короче, будущие маляры. – Вера морщится. – Их отец сюда устроил. Живут в общаге для персонала. Вечером учатся. Не знаю, что это был за жест доброй воли от папы, но мне не нравится, что они здесь.

– Кажется, женская часть универа с тобой не согласна. – Я смеюсь, а Вера нет.

– Только идиотки вешаются на этот сброд. Это, наверное, прикольно, острые ощущения в духе любовных романов про плохих парней, но ни к чему хорошему не приведет. Не приближайся к нему, ясно?

– Куда уж мне. – Я отворачиваюсь.

Вера хмуро на меня смотрит, потом качает головой.

– Он разобьет тебе сердце. Вот что произойдет.

– Вер…

– Я не собираюсь потом тебе сопли вытирать. Надеюсь, однажды ты найдешь себе нормального парня, кого-то вроде моего Антона, – умного, из хорошей семьи. Точно не оборванца-маляра.

Всю оставшуюся дорогу я слушаю про успехи Антона и про то, что у Веры что-то не получилось, а он смог, и как он смеялся, какая она дурочка, и как это было мило. И ей нравится, что с ним можно быть слабой и глупой, что он все решит и придумает, и скоро он уедет, а потом они поженятся. Что Вера за Антоном как за каменной стеной и так далее. И так далее. И так далее.