Леди с Запада

Глава 14

В девять часов Виктория, извинившись, ушла в свою комнату. Она не знала, скоро ли последует за ней Джейк, и поэтому спешила. Торопливо скинув одежду, она вымылась и натянула ночную рубашку. Ей необходимо было побыть одной и собраться с мыслями. События в ее жизни развивались стремительно. Ей только двадцать один год, а она уже дважды выходила замуж. В первый раз ее взяли в жены изза благородного происхождения, второй — изза доставшейся ей по наследству собственности. И ни разу — по любви. Таковы были печальные итоги.

Виктория едва успела переодеться, как дверь открылась и в спальню вошел Джейк.

— Ну и прыть, усмехнулся он, оглядев ее с ног до головы.

Она не ответила. Да и что было говорить — он все понял.

Джейк скинул рубашку и начал расстегивать кожаную перевязь, на которой носил пистолеты. Только сейчас Виктория сообразила, что прошлой ночью он приходил к ней безоружный. Уж не потому ли, что опасался, как бы она не воспользовалась одним из них и не прикончила его сгоряча?

Пока Джейк умывался, Виктория не сводила глаз с мощного торса, на котором отчетливо выделялись натруженные мышцы. Он еще даже не прикоснулся к ней, а она уже вся трепетала от возбуждения. Она рассматривала его с вниманием и любовью. Тело его было покрыто шрамами. Большинство из них были уже едва заметны, но несколько свежих красными штрихами пересекали загорелую кожу. Виктория хотелось прикоснуться к ним пальцем и ощутить тепло его тела. Джейк насухо вытер лицо и плечи, поглядывая на Викторию. Он, конечно, заметил, как она смотрела на него.

— Ну что ж, теперь распусти волосы, — деловито распорядился он, и Виктория послушно подняла руки к волосам.

Когда все шпильки были вынуты и шелковистая масса каштановых волос заструилась по спине, она подошла к зеркалу. Аккуратно расчесав доходящие до пояса волнистые волосы, она откинула их назад. Джейк снимал сапоги и носки, но при этом глаз не сводил с Виктории.

— Вот и хорошо, — мягко сказал он, — а теперь сними рубашку.

Виктория облизнула губы:

— Я всегда сплю в ночной рубашке.

— Ты спала в ней раньше. Теперь уже нет. Джейк продолжал раздеваться, а она так и стояла неподвижно.

Виктория! Снимай рубашку! — скомандовал он, стоя перед ней обнаженным.

Она вздрогнула и, оценив его решимость, взялась за подол. К чему оттягивать неизбежное? Так или иначе, с рубашкой придется расстаться.

Медленно поднимая руки, Виктория сначала обнажила стройные щиколотки, потом колени и наконец бедра. Джейк смотрел на нее как загипнотизированный. Подол пополз выше, и его глазам предстали мягкие очертания живота. На этом она остановилась, руки ее дрожали от волнения.

— Хочешь, я помогу тебе? — прошептал он, и она кивнула в ответ.

Джейк подошел к ней, положил руки на бедра и, вместо того чтобы заниматься рубашкой, притянул ее к себе и поцеловал в губы. Поцелуй был медленным и пьянящим. Руки Виктории обвили его плечи, легкая рубашка сползла вниз и задержалась на его руках. Избавившись от нее, Джейк понес Викторию на кровать. Его обнаженное тело было горячим, как огонь. Он целовал ее соски, низ живота, потом перевернул ее и стал целовать ее спину, опускаясь все ниже… Это заставляло Викторию стонать от удовольствия. Он переходил от одного потаенного уголка ее тела к другому, как пчела, собирающая нектар с цветка. Он упивался вкусом и запахом, ее кожи. Наконец он снова перевернул ее на спину и увидел, что глаза Виктории подернулись поволокой, груди порозовели, а бедра сами раскрываются ему навстречу. Он воспользовался этим приглашением и прильнул к ней губами, вызвав новый стон восторга, смешанного с протестом. И прежде чем она успела прийти в ужас от новой ласки, Джейк накрыл ее рот своим и осторожно взял ее.

На этот раз было легче, чем прошлой ночью, и Виктория не поняла, почувствовала ли она боль или только наслаждение. Да это было уже и неважно. Тело ее трепетало и поднималось ему навстречу. Она не сознавала, что делает, отдаваясь ему без остатка. Джейк откинул ей волосы с лица и целовал ее снова и снова, пока все глубже проникал в ее плоть.

В страстном порыве она вонзила ногти в его плечи, поражаясь силе новых ощущений. Неужели теперь каждую ночь она будет испытывать подобный восторг? Он делал с ней удивительные вещи. Виктория никогда не слышала ни о чем подобном, да если бы ктонибудь рассказал ей, что такое возможно, — никогда бы не поверила. Она больше не владела собой, и вся ее скованность и скромность были смыты мощным потоком чувственности.

— Детка, чувствуешь, как ты обхватила меня?

Виктория задыхалась и билась в его объятиях. Ее стон казался мольбой об облегчении, которое мог дать ей только он.

На этот раз все происходило гораздо быстрее. Джейк уже не мог остановиться. Он только боялся, что слишком груб, но ее ответные движения говорили о том, что она принимает его с радостью. Кульминация была близка. Наконец он конвульсивно сжал ее в своих объятиях, теряя силы и расслабляясь.

Удовлетворение было таким же потрясающе полным, как и в прошлый раз.

Виктория была не в силах шевельнуться. Ее тело отяжелело и казалось чужим. Ей было бесконечно хорошо, и когда Джейк медленно вышел из нее, она протестующе покачала головой. Он лег рядом с ней, и ее голова оказалась на его плече. Виктория чуть приподняла ресницы. Лампа, ярко светила ей в глаза, но ее это совсем не смущало.

Джейк легонько поглаживал ее от плеч до бедер, упиваясь нежностью ее кожи. Виктория впала в забытье. Ей было так хорошо, что совсем не хотелось думать, но слова сами сорвались с ее губ:

— А если бы я не вышла за тебя замуж, то сейчас была бы мертва?

Джейк замер, и Виктория ужаснулась тому, что сказала. Ах, если бы вернуть эти слова обратно! Даже если это правда, она не хотела ее знать! Ведь он женился на ней! Пусть он сделал это изза ранчо, пусть им двигала корысть, все равно они теперь супруги, и он так хорошо обращался с ней в постели, стараясь подарить ей радость! И она вовсе не собиралась ее лишаться, не хотела вспоминать ни о чем дурном и всетаки не удержалась…

Джейк приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза:

— Я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла, что тебе никогда и ничего не угрожало. Запомни это хорошенько, чтобы не возвращаться к этому всякий раз, как ты на меня надуешься. Я никогда не помышлял о том, чтобы причинить тебе вред.

— В самом деле? А как же понимать твое поведение, — от возмущения Виктория попыталась вскочить с кровати, но Джейк удержал ее. — Ты лгал мне с самого начала. Ты бросил меня одну, когда мне угрожал Гарнет, ты…

— Но я же сказал Эмме, а Черт… Наверное, я не успел. Мне помешал Гарнет, — Джейк откинулся на подушку. — Тогда мне было не до разговоров. Я пытался все объяснить Эмме, но Гарнет прервал меня в тот момент, когда речь зашла о нашем возвращении. Я вовсе тебя не бросал! Я поехал встретить брата. Мне очень жаль, что так получилось, но теперь уже ничего не изменишь.

Так вот в чем дело! Виктория решила, что он предал ее. Вот почему она решилась на побег.

Джейк внимательно посмотрел на жену.

— Теперь ты знаешь, что произошло на самом деле, — сказал он спокойно, — и я больше не желаю слышать про убийство.

— Но ты говорил это Бену, — начала было Виктория, но Джейк остановил ее протестующим жестом.

Конечно, она испытала огромное облегчение, узнав, что он никогда и не помышлял расправиться с ней, но всетаки она мечтала услышать совсем другое. Она ждала объяснения в любви, а его не было. Как ей хотелось услышать от него, что он женился на ней не изза ранчо, а потому, что не представляет своей жизни без нее. Но она не будет просить его об этом, никогда!

— Да, я понимаю, — сказала она, — ты планировал это с самого начала.

Виктория сделала жест рукой, показывая, что она имеет в виду: и ранчо, и МакЛейна, и себя саму. Все, что он делал, даже вчерашнюю ночь, он запланировал заранее. Он думал, наверное, что после близости Она охотнее пойдет с ним к алтарю, и, пожалуй, был прав. Возможно, и его страсть была рассчитана заранее, но, к сожалению, ее привязанность к нему так сильна, что все это уже не имело значения.

Разумеется! — Джейк не видел оснований для того, чтобы вводить ее в заблуждение. — Мне было тринадцать, а Бену одиннадцать, когда МакЛейн убил наших родителей и захватил ранчо. Он был уверен, что мы погибли, но нам чудом удалось выжить. У Бена была очень серьезная рана, и я боялся, что он умрет. Мы планировали все это в течение двадцати лет, мы много работали, откладывали деньги, часами упражнялись в стрельбе, чтобы отобрать у него наш дом, и ничто не могло нас остановить.

Ничто и не остановило, — мягко добавила Виктория. — Я понимаю, ранчо для тебя важнее всего. — Она замолчала в надежде, что он возмутится и, яростно целуя, скажет наконец, как он любит ее, объяснит ей, что она ему дороже всех поместий на свете, вместе взятых. Но он не произнес ни слова, и она закрыла глаза.

Виктория пролежала так несколько минут, не желая, чтобы он заметил ее огорчение или услышал дрожь, в голосе.

— Что ты собирался делать, если бы я отказалась выйти за тебя?

— Но ведь этого не случилось, так нечего об этом и говорить, — ответил Джейк.

Волна холода снова охватила Викторию и заставила задрожать. Джейк притянул ее ближе к себе и погладил.

— Ты замерзла?

— Нет.

Он так ничего и не понял. Этот холод шел изнутри, из сердца, ведь самые сокровенные для нее слова так и не были произнесены им.

— Я согрею тебя, — прошептал Джейк. Сердце Виктории громко стучало. Ее тело уже начало привыкать к радостям, которые он дарил ей, и она потянулась к нему навстречу.

— Джейк, — умоляюще простонала она.

От его прикосновения у Виктории перехватило дыхание. Тело ее напряглось, она обвила Джейка руками, ноги их сплелись, их уже ничто не разделяло.

Удовлетворенный, он погрузился в сон, лежа на животе, а она еще долго не могла сомкнуть глаз и, глядя в потолок, перебирала в уме новые непривычные ощущения.

Когда на следующее утро Льюис вошел в конюшню, он увидел в пустом стойле край чьейто одежды. Казалось, там, возле Рубио, ктото прячется. Жеребец поразил Льюиса своей красотой и своим злобным нравом. Такого ему еще не доводилось встречать. Он знал, что у Джейка были большие планы на Рубио.

Льюис подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и прошел внутрь. Он двигался бесшумно, как кошка, обмотав сапоги соломой, чтобы шпоры не звенели. Услышав шорох, он скользнул на звук, взял пистолет на изготовку и взвел курок. Но заглянув между прутьями, он поспешно отвел ствол в сторону. Изпод соломы выглядывал край женской юбки. Облегченно вздохнув, он сунул пистолет в кобуру и подошел к ограде.

— Мисс Уэйверлн, — вежливо обратился он к прятавшейся девушке, — вам нужна помощь?

Девушка лежала совершенно неподвижно, и Льюис видел, как напряжено ее тело. Что она делает там, в соломе? Играет? Но как только он заговорил, Селия вскочила и повернула к нему испуганное лицо.

— Нет, — ответила она, дрожа от страха.

Стоя посреди стойла с налипшей на платье соломой и растрепанными волосами, она была похожа на насторожившуюся лань, готовую к бегству.

Льюису было двадцать два года, уже много лет подряд он добывал себе пропитание с помощью pyжья, и не один соперник на своей шкуре ощутил его быстроту и ловкость. В жизни Льюиса не было ни любви, ни тепла, но, видно, еще в детстве его мать сумела внушить ему совершенно трепетное и нежное отношение к женщине. Ему нравилось смотреть на них, нравился их запах, нравилось, как они ходили и разговаривали. Молодые и старые, шлюхи и благовоспитанные дамы, болтушкишкольницы и девушки из салунов, почтенные матроны — все они нравились ему и для каждой у него находилась приветливая улыбка. Голос его, обычно грубый, становился мягким и ласковым, когда он заговаривал с женщинами, и они отвечали ему симпатией, приветливым взглядом.

Но почему эта очаровательная девушка смотрела на него с нескрываемым ужасом? Это задело его за живое. Он вовсе не хотел ее пугать, напротив, он готов был защищать ее. Льюис считал, что женщины существуют для того, чтобы их любили и дарили им радость. Ему захотелось взять Селию за руки и успокоить, объяснив, что ей нечего его бояться.

Но вместо этого он продолжал стоять неподвижно и улыбаться.

— Ты рассматривала жеребца, малышка? Он очень хорош!

Глаза девушки были темносиними, как глубокие океанские воды. Когдато Льюис побывал в Калифорнии и видел океан. Красота девушки потрясла Льюиса, но она продолжала смотреть на него со страхом, не отвечая на его улыбку и ласковый голос.

Тогда Льюис отступил назад и представился:

— Меня зовут Льюис. Льюис Фронтерас.

На самом деле он понятия не имел о том, какую фамилию носили его родители. Фронтерас было названием села, где он рос.

Страх в глазах Селии начал постепенно таять.

— Ты отважная девушка, раз решилась бежать через пустыню, — продолжал он мягко. — Три женщины, одни, среди ночи! Я восхищался тобой и хотел сказать тогда, что ты в безопасности. Ничто тебе не угрожает. Пока мы с вами, у вас надежная защита.

— Я вовсе не отважная! — решилась наконец ответить ему Селия. Голос ее был слабым и тихим. — Я ужасно боялась. Это Виктория храбрая.

Да, старшая сестра, жена Джейка, была удивительной женщиной. Какая осанка, какой гордый, холодный взгляд!

— Ты права, — ответил Льюис, — и куда вы направлялись?

— На Юг, в СантаФе, но увидели, что оттуда скачут всадники, и не могли продолжать путь в ту сторону. Виктория говорила, что на востоке индейцы, поэтому мы двинулись на запад. А на юг мы собирались повернуть на следующее утро, когда отъедем далеко от ранчо.

Льюис отметил, что план был вполне удачным, и если бы женщины лучше знали здешние места, он мог бы удаться. Открыв стоило, он отошел в сторону, давая девушке дорогу.

— А третья девушка, с красивыми карими глазами, ваша кузина?

Он прекрасно знал, что это так, но хотел заставить ее разговориться.

Селия кивнула. Она сделала несколько шагов к выходу и снова замерла, не решаясь подойти ближе к молодому человеку.

— Эмма. Ее зовут Эмма. Во время войны она приехала к нам в Огасту и поселилась у нас. Ее родители умерли, жениха убили на войне, и ей некуда было деться.

— Вы все трое — смелые девушки. Селия покачала головой.

— Только не я. Я ужасная трусиха. Все время ищу место, где можно спрятаться. Виктория и Эмма сказали мне, что мы должны уехать, иначе Гарнет и майор могут обидеть меня.

Выражение ужаса вновь появилось на лице девушки, как только она произнесла эти имена.

Теперь Льюису не нужны были никакие объяснения. Она была так хороша собой, что вряд ли нашелся бы мужчина, которому она могла бы не понравиться. Что же касается Гарнета и МакЛейна, эти проходимцы были известны на всю округу. Уж онито не пропускали мимо ни одной хорошенькой мордашки.

Молодой человек отошел, давай Селии дорогу. Всем своим видом он старался показать, что не собирается делать ничего такого, что могло бы ее испугать. Он остановился около стойла Рубио, и жеребец с беспокойством наблюдал за подошедшим человеком. Льюис был достаточно осторожен и не прислонялся к ограде, чтобы жеребец не мог достать его зубами и копытами. Но не восхищаться его красотой он тоже не мог.

— Ну, ты и хорош, чертов сын, — поиспански пробормотал Льюис. — Хорош зверюга. Но годишься только на то, чтобы покрывать лошадей. Слишком важный, чтобы всадника носить, да? Но что у тебя за жизнь? Есть, спать да с бабами играть…

Селия вышла из стойла и наблюдала за Льюисом, каждую минуту готовая пуститься в бегство. Он ободряюще улыбнулся Девушке.

— Я никогда не встречал такой красивой лошади, — сказал он.

Она кивнула и наконец улыбнулась. Льюис затаил дыхание. Сейчас она казалась ему ангелом.

— Рубио замечательный, — восторженно произнесла Селия, — я приношу ему всякие вкусности, и он уже разрешает мне погладить его по шее.

Льюиса встревожило, что девушка подходит близко к жеребцу, но он решил не пугать ее и ничего не сказал. Чего доброго, рассердится и убежит, а ему хотелось еще побыть с ней.

Меня зовут Селия, — представилась она.

Льюис это, конечно, знал и тем не менее благодарно кивнул ей, как будто получил подарок.

— У меня есть своя кобыла. Ее зовут Джипси. Джейк сам выбирал ее. Она очень послушная, но, когда мы убегали, Виктория приказала мне сесть на свою лошадь. Она быстрее. Виктория хотела, чтобы мы с Эммой спаслись.

— Да, храбрая женщина — твоя сестра.

— Я рада, что она вышла замуж за Джейка. Он мне очень нравится. Жаль только, что он не сказал своего настоящего имени сразу.

— У него были на то причины, девочка.

— Я. знаю, — тяжело вздохнула Селия, и тень пробежала по ее лицу, — Майор — ужасный человек. Он убил его отца и мать. Ты знаешь?

— Да, знаю.

— Я и раньше молилась о том, чтобы Сарраты вернулись и убили майора, даже когда не догадывалась, что Джейк — Саррат. Я знаю, это большой грех, — прошептала девушка, — но я до сих пор ненавижу майора.

— Нет никакого греха в том, чтобы ненавидеть дьявола, — решительно возразил Льюис.

— Да, я надеюсь, — ответила Селия и, неожиданно встрепенувшись, бросилась бежать. Льюис смотрел ей вслед до тех пор, пока ее хрупкая фигурка не скрылась за дверями конюшни.

После свадьбы потянулась череда однообразных, ничем не примечательных дней. Сестры так долго находились в постоянном напряжении и страхе, что теперь им казалось, будто после бесконечной ночи наступило солнечное утро.

Вновь зазвенел по дому радостный смех Селии, Она опять принялась за свои давно забытые детские шалости. Стоило Джейку отлучиться из дома, как маленькая проказница прятала его домашние туфли. Бена поначалу она стеснялась, но довольно скоро освоилась, и он тоже лишился покоя. Теперь то одна, то другая вещица внезапно исчезала, а потом снова появлялась в его комнате. При этом Селия умудрялась сохранить совершенно невинный вид, но все, конечно, догадывались, что это ее проделки. Однажды Бен увидел, что она выскакивает из его комнаты, но ничего не сказал, напротив, чтобы доставить девушке удовольствие, он ходил и громко ворчал, жалуясь на пропажу, и украдкой наблюдал, как Селия давилась от смеха.

С Эммой Бен старался держаться на расстоянии. Если ей хочется делать вид, что его вообще не существует, отлично, пусть так и будет. Это было нелегко, ведь они жили в одном доме. У нее было редкостное самообладание. Ей удавалось разговаривать с ним и при этом не видеть и не замечать его. Бен злился, но все прощал ей, ведь он знал, в чем причина ее холодности.

Братья проводили все время в занятиях по хозяйству. Несмотря на их опасения, работники МакЛейна, не участвовавшие в сражении, не доставили им никаких хлопот. Некоторые поспешили тут же уехать, другие остались служить новым хозяевам. Джейк со своими людьми проводил все время на пастбищах, пересчитывая скот и ставя свои клейма. Домой они с Беном возвращались уже к ночи, вымотанные до предела, грязные, пропахшие потом и лошадьми. Чтобы как следует вымыться перед тем, как вернуться домой, они устроили около дома, где жили работники, какоето подобие душа. Это было хитрое сооружение. В небольшом закутке над головой были подвешены два ведра с водой, которые наклонялись при помощи веревки, и вода выливалась на стоящего под ними человека. Теперь большинство мужчин приобрели привычку мыться каждый вечер, и перед входом выстраивалась очередь. Правда, были и такие, кто попрежнему предпочитал мыться в реке или вообще не тратил времени на подобные мелочи.

Эти длинные солнечные дни казались Виктории нереальными, хотя она постоянно была занята: шила, готовила, вникала в тысячи мелких, но необходимых домашних дел. Именно такую жизнь она и ожидала, когда выходила замуж в первый раз.

По ночам все менялось. То, что происходило в спальне, было для нее новым и совершенно неожиданным. Она никогда не предполагала, что между мужем и женой возможны такие отношения. Каждый вечер Джейк поднимался в ее спальню — теперь это была их общая спальня, — запирал за собой дверь, и они занимались любовью. Виктория уже забыла, что когдато одевалась и раздевалась одна. Она привыкла к его сильному и большому телу, лежащему рядом с ней, привыкла к прикосновениям его рук. Он успел изучить каждый дюйм ее тела, научил забывать обо всем и погружаться в любовный туман. Как часто, просыпаясь по утрам и вспоминая прошедшую ночь, Виктория клялась себе, что больше никогда не будет вести себя так безрассудно и распутно. Однако приходила следующая ночь, и первый же поцелуй Джейка развеивал в прах все ее добрые намерения.

Но чем большую власть муж обретал над нею по ночам, тем решительнее Виктория добивалась независимости днем. Если бы он сказал ей три простых, но таких необходимых слова: «Я люблю тебя», и она отдала бы ему не только свое тело, но и душу. Но то, что Джейк шептал ей по ночам, свидетельствовала о его страсти и желании, а не о любви. Поэтому каждое утро она начинала возводить вокруг себя невидимые укрепления, чтобы защитить свое сердце. Это была самооборона. Ей было необходимо, чтобы хоть какаято часть ее существа осталась недоступной для него.

— Котенок! — лицо Селии засветилось от радости, когда она забирала из рук Льюиса маленький пушистый комочек. Она прижала его к щеке, и он жалобно мяукнул.

— Льюис, где ты его взял?

— Нашел в пристройке. Похоже, он осиротел

— А он выживет? Он сможет сам лакать молоко? — с беспокойством спросила девушка..

Молодой человек пожал плечами:

— Я знаю только один, способ, как это проверить.

Вместе они направились на кухню попросили у Лолы теплого молока. Селия налила его в блюдце, вынесла во двор и поставила на разогретый солнцем камень.

Котенок чихнул, а потом уткнулся розовым носом в блюдце и быстро заработал языком.

— Смотри, ест! Значит, он уже большой! — Селия радостно улыбнулась.

Льюис смотрел на сидящую на корточках сосредоточенную девушку, и ему захотелось схватить ее на руки и расцеловать.

— Где ты будешь его держать? Как ты его назвал? — спросила Селия, глядя на него снизу вверх.

— Я нигде его не буду держать, я принес его тебе.

— Значит, он мой? — у Селии даже дыхание перехватило от восторга.

— Если хочешь.

— Конечно, хочу! У меня никогда не было ни кошки, ни собаки.

Селия нежно погладила котенка между ушами, он изогнулся от удовольствия, но так и не оторвался от блюдца с молоком.

— Лола рассказала, что вы нашли котенка, — Виктория вышла во двор посмотреть на находку.

Она очень изумила Льюиса, опустившись на корточки и присев возле котенка в такой же позе, как и ее сестра, и начала его гладить.

— Какой хорошенький!

— Льюис нашел его и подарил мне.

— А как ты его назовешь? — спросила с улыбкой Виктория.

— Не знаю. У меня никогда не было котят. А как их обычно называют?

— Тигр? — произнесла Виктория с сомнением. Они с Селией взглянули на котенка и хором рассмеялись. Пока это имя ему совсем не подходило.

Как же его назвать, Льюис? — спросила Селия.

Он пожал плечами и присел рядом с женщинами.

— — Не знаю. У меня тоже никогда не было котенка.

Виктория посмотрела на молодого человека. Льюис ей нравился. Он всегда улыбался так приветливо и радостно, что это ее обезоруживало. Похоже, он с согласия Селии стал ее телохранителем, и Виктория надеялась, что это поможет сестре избавиться от патологического страха, который она испытывала в последнее время. Тем более что теперь мужчины хоть и поглядывали на нее и порой поддразнивали, но не смотрели с нескрываемой похотью, как Гарнет.

— Давайте определим, мальчик это или девочка, — предложила Виктория.

— А как это можно сделать? — у Селии явно проснулся интерес к этому вопросу. — Льюис, как ты их различаешь?

— Беру и смотрю, — буркнул он в ответ, не желая вдаваться в подробности.

Девушка перевернула котенка на спину, и все трое принялись внимательно его рассматривать.

— А на что мы смотрим? — не выдержала Селия.

— Не знаю, — ответила Виктория, сдерживая улыбку.

— Льюис?

Он прикрыл рот рукой и сделал вид, что целиком поглощен котенком, но в конце концов вынужден был ответить:

— Помоему, мы рассматриваем живот котенка,

— Именно это я и хотела сказать, — согласилась Виктория, и все трое рассмеялись.

Гремя сапогами, появился Джейк, и Селия протянула ему котенка.

— Это мне Льюис подарил. Мы хотим дать ему имя, но не знаем, мальчик он или девочка, — пояснила она.

Джейк ухмыльнулся, осторожно положил котенка на свою большую ладонь и рассмотрел.

— Это мальчик, — ответил он девушке, возвращая пушистый комочек.

А как вы узнали?

Джейк рассмеялся.

— У меня большая практика. Там, где мы жили с Беном в детстве, всегда были Много кошек, — сказал он, откинув волосы со лба.

— Покажите, как их различать? — настойчиво допытывалась Селия. Виктория с любопытством ждала, как он выйдет из этого положения, а Льюис отвернулся, с трудом сдерживая смех.

— Знаешь, чтобы это объяснить, надо, чтобы рядом были и мальчик и девочка, — выкрутился Джейк, — тогда я смогу тебе показать.

— Да, конечно, — вздохнула разочарованная девушка. — Но теперь я хоть знаю, что ему нужно мужское имя.

— Назови его Том, — посоветовал Джейк, — отличное имя для кота.

— Том так Том, — согласилась Селия и вернула котенка к блюдцу с молоком.

Джейк протянул руку Виктории, помог ей подняться и повел в дом.

— Льюису можно доверять? — спросила она когда они отошли достаточно далеко. — Он часто остается вдвоем с Селией.

— Так же, как и любому другому. Она так красива, что вряд ли найдется парень, который этого не заметит. Но он никогда не обидит ее и не будет ни к чему принуждать, если ты это имела в виду.

— Да, именно это. Она невинна, как дитя, и я не хочу, чтобы ее обидели. Не хочу, чтобы с ней произошло чтонибудь ужасное.

— Ужасное? — переспросил Джейк, выразительно глядя на жену, и повел ее вверх по лестнице.

— А куда мы, собственно, идем? — шепотом спросила Виктория, покраснев до корней волос, поскольку уже догадалась о намерениях мужа.

— Я тащу тебя в постель!

— Джейк, среди бела дня!

— Ну и что?

— Да все же поймут, чем мы занимаемся в спальне.

— А ты думаешь, они не догадываются, что мы делаем там по ночам?

— Ночью все спят. Ничего необычного, что люди идут в спальню. Но сейчас!

Джейк крепче сжал ее руку.

Мы женаты. Все по закону.

Он решил разрушить невидимые оборонительные сооружения Виктории раз и навсегда. Он устал каждый вечер, вернувшись домой, обнаруживать, что его жена взамен эмоционального барьера, разрушенного прошлой ночью, возвела новый, еще более высокий. Каждую ночь он разрушал его, и каждый день она его вновь восстанавливала. И сегодня он специально вернулся домой в неурочный час. Ему нужна была она вся, не только тело, но и душа. А сейчас он чувствовал себя истомленным жаждой путником, которому протягивают стакан воды, но говорят, что он может выпить только половину.

Джейк запер дверь и, уложив ее на кровать, заметил отчаяние в ее глазах. Отчаяние, которое тут же передалось и ему. Что с ней происходит? Почему она считает, что должна противиться ему? Но он не успел ответить на этот вопрос. Виктория обвила его шею руками, и весь окружающий мир перестал для них существовать. Однако чуть позже, когда она решила скинуть одежду и приоткрыла глаза, Джейк Заглянул в них и понял, что проиграл.