4.

Плотно позавтракав, Эван откинулся на спинку стула и принялся рассматривать гостиную «Красного дракона». Ощущение, что никуда не надо спешить и он не опаздывает на лекции, было совершенно непривычным. И весь предстоящий день полностью принадлежал ему.

А когда он почувствовал запах роз, доносившийся из сада, и, выглянув в окно, обнаружил, что солнце рассеяло — его охватила беспричинная радость. Оказывается, он соскучился по Уэльсу. И был бы, в общем, не прочь вернуться навсегда в родные края, если бы обстоятельства позволили.

На долю секунды перед ним снова промелькнули мечты, которые он лелеял в ранней юности. Как хорошо бы стать землевладельцем, днем заниматься хозяйственными делами, вечера посвящать книгам, а ночью в постели обнимать любимую жену.

Горький вздох сорвался с его губ. Он давно понял, что входные двери в такого рода жизнь для него лично крепко заперты. Собственной земли ему в наследство никто не оставлял, а доходы не позволяли купить ее. На то, чтобы вести скромную жизнь в университете, денег хватало. Но мечтать о возвращении в Уэльс не приходилось. А что касается «любящей жены», то неудачная помолвка с Генриеттой, а также семейная жизнь брата заставили его сомневаться в том, что у него когда-либо снова возникнет желание жениться. Этого не произойдет никогда. И как бы его ни влекла жизнь землевладельца в Уэльсе — это не для него.

Зато он мог насладиться от всей души этой неожиданной поездкой. Маленький провинциальный городок, расположенный у подножия Черной горы, производил такое чудесное впечатление, что все его тревоги улетучились сами собой.

К тому же его чрезвычайно заинтриговала эта Леди Туманов. Она не походила на тех женщин, которых он до сих пор встречал, исключая разве Джулиану. И, к своему удивлению, Эван понял, что с нетерпением ждет встречи с нею. Можно было бы, конечно, свалить все на ее странное и внушающее подозрение поведение. Но Эван отдавал себе отчет — это не единственная причина, из-за которой ему хочется снова увидеться с нею.

Миссис Ливелин — жена хозяина постоялого двора — убрала тарелки со стола. Она явно радовалась появлению постояльца в их маленькой гостинице. А узнав, что это ученый муж из Кембриджа, она приложила все силы, дабы он чувствовал себя как дома.

— Может быть, хотите еще чего-нибудь, — предложила она, закончив собирать посуду.

— Нет, спасибо. Завтрак был отличный. Женщина вспыхнула от удовольствия.

— У нас не часто бывают такие посетители, как вы. Надеюсь, вы поживете здесь подольше?

— Мне трудно сказать, насколько я задержусь у вас. —Эван выдвинул тот же самый предлог, который изложил дворецкому миссис Прайс. — Хочу записать кое-какие местные легенды. И когда мне удастся собрать, что нужно, я вернусь в Кембридж. Скорее всего на это уйдет несколько дней.

— Легенды? Вроде тех, которые рассказывают про фэнфахское озеро?

Тут Эван решил воспользоваться удобным моментом:

— А вы знаете хоть какие-то из них? Радостная улыбка осветила ее лицо.

— Сейчас расскажу, вот только отнесу тарелки. Через минуту она уже устроилась рядом с ним за столом с чашкой горячего чая:

— А теперь я полностью к вашим услугам, мистер Ньюком. Вы хотели, чтобы я рассказала про озеро?

— Да. Я видел его вчера, и мне хотелось бы послушать, какие легенды с ним связаны.

Миссис Ливелин недоуменно обвела его взглядом:

— Но у вас нет ни тетради, ни пера. Вы не собираетесь ничего записывать?

Черт побери! Он совсем не подумал, что надо запастись бумагой для такого случая.

— У меня прекрасная память, — нашелся Эван, — и я могу положиться на нее. Что весьма удобно в некоторых случаях, не правда ли? Людям не всегда нравится, когда их слова записывают. Это часто вызывает у них подозрения, Или смущение, и они замолкают.

— Вы правы, — засмеялась она. — Значит, вы настоящий валлиец. Мы тоже предпочитаем запоминать, а не записывать. Тогда слушайте… — И миссис Ливелин начала рассказ про Леди озера и ее мужа-купца. Эван слушал ее вполуха. Вопрос, заданный им, как он считал, может послужить лишь затравкой. Дослушав до того момента, когда миссис Ливелин заявила, что некоторые прохожие и по сей день, случается, видят Леди озера, Эван решил повернуть разговор в нужное ему русло.

— Вот вы говорите, что некоторым доводилось видеть ее дух. А я вчера встретил там женщину. Ее зовут Кэтрин

Прайс. Когда она выходила из воды, я просто онемел от удивления. Мне показалось, будто это и есть сама хозяйка озера.

— А что вы сейчас думаете об этом? — Всепонимающая улыбка заиграла на губах миссис Ливелин, и она поднесла чашку к губам, наблюдая за своим постояльцем.

— Должен признаться, что она возбудила мое любопытство, — ответил Эван.

Глядя на него все с той же улыбкой, миссис Ливелин заметила с грубоватой прямотой:

— Готова биться об заклад, что она возбудила… не только любопытство, но кое-что еще.

Эван растерянно посмотрел на нее, еще не совсем понимая, то ли она имеет в виду.

— Что там ходить вокруг да около, мистер Ньюком, — продолжила миссис Ливелин. — Я знаю, до чего хороша наша Кэтрин. В Лондезане немало молодых людей тайком пробираются к озеру, чтобы взглянуть на нее, когда сама Кэтрин считает, будто купается в полном одиночестве.

Гнев вспыхнул в груди Эвана при мысли о том, что кто-то еще мог видеть то, чему он вчера стал невольным свидетелем.

— Почему же никто не предупредил ее?

— Ну что вы! Если она узнает, что кто-то видел, как она плавает в озере, Кэтрин сгорит со стыда. Она такая застенчивая. И больше никогда и близко не подойдет к озеру. А кому захочется лишить ее единственной радости, которую она себе позволяет?

«Застенчивая»? — мысленно повторил Эван. Быть может, этим объясняется вся странность ее поведения? Но как такая скромница осмелилась вызвать Юстина на свидание? Как сумела убедить его продать сосуд? Неужели Эван что-то перепутал?

— Так значит, вы наткнулись на Кэтрин возле озера? — лукаво переспросила миссис Ливелин.

Эван сразу насторожился. Он не предполагал, что жена хозяина окажется такой наблюдательной и разговорчивой. И, конечно, успел позабыть, как прямодушны жители Уэльса в сравнении с англичанами.

— Да. Но я не подсматривал за ней. Просто шел мимо, остановился, и вдруг она вышла из воды…

— …в чем мать родила?

— Да нет. На ней была сорочка, — поправил Эван миссис Ливелин.

— Которая не может скрыть всех ее прелестей. —И женщина погрозила ему пальцем. — Вы увидели ее голой, и кое-какая мыслишка засела у вас в голове!

Эван открыл было рот, намереваясь возразить, но не успел.

— Как будто трудно догадаться, — оборвала его миссис Ливелин, — что чувствует мужчина при виде такого лакомого кусочка! И вы решили разузнать про нее побольше.

Эван был совершенно обескуражен таким поворотом. Конечно, молодая женщина показалась ему довольно привлекательной. И, если честно признаться, он испытывал вожделение, пока не узнал, с кем имеет дело. Но это не означало, что его интерес к ней вызван только похотью.

С другой стороны, наверное, лучше, если миссис Ливелин будет думать, будто так оно и есть. Тут ей будет о чем порассказать. Эван принужденно улыбнулся:

— Ну что ж, вы попали в точку. Эта женщина и в самом деле буквально околдовала меня.

— Околдовала? Вы нашли самое подходящее словечко. — Внезапная тень легла на чело собеседницы. — Знаете, на свете не так много добрых людей. Находятся и такие, которые считают ее… странной. Не такой, как все.

— Странной? Почему? Только потому, что ей нравится плавать в озере?

Перегнувшись через стол, миссис Ливелин проговорила приглушенным голосом:

— В маленьких городках люди не любят, когда кто-то живет иначе, чем они. Чуть что не так — они сразу начинают сплетничать или осуждать. Вы только представьте — молодая женщина. Живет одна, зарывшись в свои книги. Редко с кем разговаривает… Конечно, про нее тут же начинают судачить.

— Но вы не из таких.

— Она пережила такую беду. Кое-кто мог бы вообще с ума сойти. И если Кэтрин так странно ведет себя, значит, на то есть причины.

— А что за беду она пережила? — спросил Эван, пытаясь вспомнить, что говорили ему Джулиана и Рис.

— У нее умер муж в день свадьбы. Несчастный случай. Он был такой славный малый. Ее родители тоже умерли, когда она была еще ребенком. Так что ее растила бабушка. Столько горя выпало на долю бедной девочки.

— Да, — покачал головой Эван.

— Позвольте мне дать вам добрый совет, мистер Ньюком, — продолжила миссис Ливелин, сразу беря быка за рога. — В нашем городке есть масса людей, которые вам нагородят всякой чепухи про Кэтрин Прайс. Не верьте им.

Она не ведьма и не ворожея. И ничего таинственного или там загадочного в замке не происходит. Эван не смог сдержать удивления:

— Неужели кому-то приходит в голову считать ее ведьмой?

Миссис Ливелин усмехнулась:

— А что тут странного? Конечно, такие люди, которые окружают вас в университете, никогда не поверят подобной чепухе. Но здесь-то живут люди темные, не такие образованные. И для них, если женщина живет одна, — это уже необычно. Они по-своему пытаются объяснить, почему горе не уходит с порога ее дома. И находят свои ответы. Услышав, что Кэтрин заказывает из Лондона книги о друидах, они прикинули и решили, что тут дело нечисто.

— Бред какой-то. Как можно винить за то, что не в ее власти?

— Я-то с вами вполне согласна. Но эти глупцы поверили, будто Кэтрин околдовала Вилли и вышла за него замуж из-за его денег. — Она невесело усмехнулась. — Вот уж ерунда так ерунда. Кэтрин сроду не прельщало богатство. Но если наши люди что-то вобьют себе в голову, у них это оттуда никаким клином не вышибешь. Тем более ее свекор, старый дурак, при всяком удобном случае раздувает эти слухи! Он первый начал обвинять ее в смерти сына. Остальные только повторяют за ним, понятия не имея, какая Кэтрин на самом деле. Им на это наплевать.

Волна симпатии к молодой женщине невольно нахлынула на Эвана. Ему, как никому другому, было известно, насколько трудно живется человеку, когда он чувствует себя белой вороной.

— И что, все шарахаются от нее, как от прокаженной?

— Да нет. Конечно, не все. Слава Богу, на свете еще не перевелись умные люди. Только некоторые дураки стараются обходить ее подальше. — В ее голосе появилась саркастическая нотка. — Но даже они не смеют сказать ей что-нибудь в лицо. Всем известно, что она взяла попечительство над школой. Что благодаря ей арендаторы платят за землю ничтожную сумму и перестали голодать. И что только ее пожертвованиями держится наша маленькая церковь.

Ему вспомнилось, как охотно Кэтрин Прайс предложила ему свою помощь и сама вызвалась проводить. До тех пор пока не выяснилось, откуда он прибыл. Разве ее поведение не свидетельствует о том, насколько она отзывчива?

Кривая улыбка промелькнула на его губах. Кажется, он уже готов заранее простить все этой женщине, основываясь только на словах миссис Ливелин.

— А почему, собственно, вы решились рассказать мне обо всем?

— Потому что мне хотелось, чтобы вы сначала узнали о ней правду, прежде чем наслышитесь дурацких россказней. Если вас заинтересовала… наша Кэтрин… будет лучше, если вы поймете, какая она на самом деле.

На какую-то долю секунды Эван почувствовал легкий укол зависти. С какой любовью говорила об этой молодой женщине миссис Ливелин. Как хотела уберечь ее от злословия. И она добилась своего, сумела изменить направление его мыслей. Интересно, а что она скажет насчет поездки Кэтрин в Лондон? И про этот старинный сосуд?

— Скажите, миссис Ливелин, — начал он, пытаясь говорить как можно более безразличным тоном. — Вот вы упомянули о том, что Кэтрин Прайс читает книги, пишет статьи. По случайному совпадению, я занимаюсь тем же самым. Как вы считаете, она поделится со мной своими сведениями?

. — Думаю, да, — улыбнулась миссис Ливелин, от всего сердца радуясь тому, что его не оттолкнули ходившие про Кэтрин слухи. — Она столько всего знает! Ей еще бабушка рассказывала обо всем, что слышала от своих родителей. Она была наставницей Кэтрин, которая и без того большая умница.

Жена хозяина гостиницы говорила о миссис Прайс так, словно та была ее собственной дочерью, и она гордилась ее успехами.

— А есть ли у нее какие-нибудь старинные предметы? Кинжалы или… какие-то кувшины… или сосуды, которыми пользовались во время ритуалов? Мне бы хотелось описать такого рода вещи в своей книге, — спросил Эван, дивясь тому, как быстро начинает разрастаться его несуществующее творение.

Его собеседница нахмурилась, пытаясь припомнить:

— Нет. Не думаю. Она никогда не говорила о таких штуках.

Эван попробовал зайти с другого бока:

— Да, такого рода древности трудно отыскать даже в этих краях. Мне попадалось на глаза кое-что только в лондонских антикварных лавках. Ей пришлось бы ездить в поисках антиквариата туда. Но я не думаю, что она так часто выбирается в столицу. — Затаив дыхание, Эван ждал, клюнет ли на эту приманку миссис Ливелин.

Она проглотила ее вместе с крючком:

— Насколько мне помнится, она ездила в Лондон только один раз. Это было совсем недавно.

Ну вот! Теперь у него не оставалось сомнений, что он вышел на след той самой женщины, с которой встречался Юстин.

— Но она ничего не говорила про свои покупки, — продолжила миссис Ливелин. — Хотя я слышала, будто бы она продала какую-то картину сэру Рейнальду за сто фунтов как раз перед отъездом. Столько денег за какую-то картинку? Но раз она единственная наследница, то у нее, наверное, есть картины в тысячу раз лучше той, что она продала.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Эван, не считая возможным выказывать свое отношение к наследству Кэтрин. Иначе миссис Ливелин может счесть его охотником за богатой невестой.

По лестнице вдруг застучали каблучки, и он увидел хорошенькую молодую женщину.

— Вот ты где! А у меня еще рукава не вшиты. Смотри, а то не успеем закончить все к завтрашнему дню.

— Иду, иду! — отозвалась миссис Ливелин. Пожав плечами, она поднялась из-за стола. — У моей дочери завтра свадьба. Вы же понимаете, в каком она сейчас состоянии. Прошу прощения. Вот после свадьбы я охотно расскажу вам все… про местные предания.

По тому, как, многозначительно подмигнув, она произнесла слова «местные предания», Эван понял: у миссис Ливелин нет никаких сомнений насчет того, что по-настоящему заинтересовало его и почему. Что ж, пусть остается до поры до времени при своем заблуждении. Это его вполне устраивало.

Когда миссис Ливелин скрылась наверху, он откинулся на спинку стула, обдумывая услышанное. Значит, Кэтрин ездила в Лондон. Ее защитница уверяла, что миссис Прайс вернулась с пустыми руками. Хотя сосуд довольно большой, при желании его нетрудно спрятать в корзине или сундуке. Но более всего в услышанном занимала его сумма в сто фунтов. Половина того, что она предлагала в своем письме к Юстину. А где вторая половина? Может, она не смогла собрать всех денег и решила выкрасть сосуд? Да, но тогда какой смысл вообще продавать картину, жертвовать чем-то из своего наследства, если заранее собираешься пойти на воровство?

На этот раз ему уже пришлось пересмотреть заново ту схему, которую он, пылая жаждой мести, выстроил в Лондоне. Эвану представлялось, что миссис Прайс заманила Юстина в «Козерог», а ее сообщники сделали свое грязное дело и унесли сосуд.

Теперь Эвана одолевали сомнения. Застенчивая молодая женщина, описанная миссис Ливелин, Неспособна была состряпать подобный план. Девушка из такой знатной семьи не могла стать соучастницей убийства. Слухи, которые распускали местные жители, Эван вообще не принял всерьез. И хотя он так и не понял, каким именно образом погиб ее муж, поверить во всякого рода заговоры Эван, конечно, не мог. Но если ее интересует культура друидов, она, несомненно, могла заинтересоваться сосудом. Есть ли в этом нечто подозрительное? Нет, конечно.

Зато ему представлялось странным, почему она не подписалась в письме своим настоящим именем. Почему не договорилась встретиться у него в доме? И куда исчезло письмо? Вот на какие вопросы он пока еще не получил ответа.

Звук хлопнувшей двери вывел его из задумчивости. Кто-то вошел в гостиную, прервав ход его размышлений. И когда Эван невольно поднял глаза, желая узнать, кто это, он увидел перед собой ту, которой были заняты все его мысли. Слегка прищурившись из-за перемены освещения, она пробежала взглядом по ряду столиков, пока не наткнулась на тот, где сидел Эван.

И он вдруг вспыхнул. Сердце его бешено забилось. На ней было довольно модное платье и короткая жакетка: наряд, в котором следовало наносить официальные визиты. Что сразу напомнило ему о сословном барьере, разделяющем их. И хотя он тоже был одет как полагается джентльмену, все равно Эван всегда останется на той ступеньке общества, которая предназначена ему рождением.

Правда, тело, не слушаясь доводов рассудка, снова отозвалось по-своему на появление молодой женщины. Точно так же, как это произошло, когда она появилась из воды в тонкой мокрой сорочке, сквозь которую просвечивали округлые груди с острыми сосками. И поскольку он был по природе груб, то и желание его выразилось самым примитивным образом. Он понял, что страстно желает эту женщину.

Эван тряхнул головой, отгоняя наваждение. Что это с ним происходит? Как бы ни была знатна и привлекательна Кэтрин Прайс, и даже добра, по словам миссис Ливелин, она вела себя в Лондоне весьма сомнительным образом. К тому же эта дама из высшего сословия, не моргнув глазом, обманула его вчера.

Воспоминание о том, как она изворачивалась, направляя его по ложному пути, всколыхнуло все его прежние подозрения с новой силой. Поднявшись, Эван отвесил молодой женщине легкий поклон:

— Доброе утро. Похоже, вы полностью оправились от вашего недомогания.

Щеки ее порозовели, и она опустила глаза.

— Я заслужила ваш упрек. Я поступила вчера очень дурно.

— Да, действительно.

Подбородок Кэтрин Прайс слегка задрожал, и она проговорила:

— Я пришла, чтобы извиниться перед вами.

— Вам передали шаль, как я понимаю?

— Да, передали, — почти прошептала она и указала на свободный стул, на котором раньше сидела миссис Ливелин. — Могу я присоединиться к вам?

— Разумеется, миссис Прайс. — Дождавшись, когда она сядет, Эван занял свое прежнее место. — Надеюсь, я правильно назвал ваше имя, — подчеркнул он.

— Не терзайте меня. Неужели вам мало того, что я сказала?

— Вообще-то вы еще так и не извинились.

— Потому что вы не дали мне возможности, — огорченно ответила она.

Что верно, то верно. Но я и не обязан выслушивать ваши извинения. Сначала вы начали водить меня за нос, потом не пустили на порог —дома по какой-то своей прихоти. Так что я вовсе не должен продолжать разговор с вами. Кэтрин с трудом перевела дыхание.

— Почему вы так усложняете и без того мучительную для меня задачу?

Откинувшись на спинку стула, Эван наблюдал за поведением молодой женщины. Сделав ей выговор, он не только получил маленькое удовлетворение. Он пошел на это вполне сознательно. Женщина в состоянии смятения или волнения способна выдать то, чего ни за что не сказала бы в спокойной беседе:

— Не выношу, когда мне лгут и водят за нос. Я становлюсь придирчивым и раздражительным.

— А если я объясню, что вынудило меня солгать, вы согласитесь принять мои извинения?

— Возможно.

— Хорошо. Видите ли… я… очень застенчива. Это, наверное, звучит очень глупо, но когда вы сказали, что идете ко мне в замок, я… Я так растерялась, что начала городить всякую чепуху, лишь бы заставить вас повернуть обратно, потому что совершенно не представляю, как вести себя с незнакомыми людьми.

И по тому, как Кэтрин отвела взгляд в сторону, Эван сразу понял, что по крайней мере часть ее объяснения — ложь. Она, конечно, застенчива, но отказалась встретиться с ним совсем не поэтому. Или, во всяком случае, не только по этой причине.

— Застенчива? — спросил он, понизив голос до вкрадчивого полушепота. — Вот бы никогда не подумал, судя по тому, в каком одеянии вы вышли из озёра.

Ему еще не приходилось видеть, чтобы женщина краснела буквально до корней волос.

— Но именно п-п-потому — запинаясь, выдавила из себя она. — Поскольку вы застали меня в таком… виде, я не могла снова встречаться с вами…

— А почему же сейчас вы смогли преодолеть свою природную стыдливость?

Лицо ее стало совершенно несчастным.

— Потому что поняла, как дурно поступила, и решила исправить оплошность.

— Еще одна ложь. Вы ни за что не пришли бы сюда, не передай я эту злосчастную шаль, показав тем самым, что мне известно, чья она, — строго проговорил Эван, уже про себя закончив: «И если бы не назвал свое имя».

Кэтрин с обреченным видом поднялась. Губы ее дрожали.

— Мне… очень жаль. Видимо, я недооценила, насколько оскорбила вас вчера. И вполне осознаю, что вы не сможете простить это. Поэтому, с вашего разрешения… — Кэтрин повернулась, чтобы уйти.

— Подождите! — Эван вскочил на ноги. Она замерла, стоя к нему спиной. Далее Эван постарался говорить примирительным тоном. Если дать ей уйти, он так и не выведает у нее того, что хотел. — Сядьте, прошу вас. Обещаю, что больше не стану упрекать вас за вчерашнее.

Она все еще медлила.

— Но у вас есть все основания для упреков. Это было так негостеприимно с моей стороны. Мне с самого начала следовало объяснить вам, что вы ошибаетесь, путая меня с бабушкой.

— Оставим это. Вы принесли свои извинения, и я принял их. Договорились?

Когда Кэтрин наконец повернулась к нему, глаза ее застилали слезы. И Эван почувствовал себя виноватым. Еще более смягчившимся голосом он спросил: — Вы не выпьете со мной чашку чая?

Поколебавшись немного, она села.

— Сейчас я позову миссис Ливелин и закажу чай.

— Не стоит. Я недавно позавтракала.

Пожав плечами, он сел на место. Кэтрин уставилась на свои сцепленные пальцы. Видя, в каком затруднительном положении она находится, Эван пришел ей на помощь:

— Надеюсь, вы больше не будете так стесняться. В конце концов, ведь нам есть о чем поговорить. Вы пишете эссе о валлийском фольклоре, а я готовлю научную работу на эту же тему. У нас найдется масса тем для беседы, не так ли?

Впервые с того момента, как Кэтрин вошла, на ее лице появилась улыбка. Робкая, мягкая и несмелая, она тем не менее разоружила его полностью.

— Боюсь, вы ошибаетесь. Ведь я совершенный новичок в этом деле. Я совсем недавно начала изучать уэльскую литературу и устную традицию. И делаю лишь первые шаги в той области, где вы — признанный мастер.

Благоговение, с которым она произнесла эти слова, сильно удивили его:

— Так вы слышали обо мне? И поняли, о ком идет речь?

— Тотчас же. — Она опустила голову. — Я знакома с большей частью ваших статей. Прочитала все ваши книги. И у меня даже есть экземпляр вашей работы «Закономерности развития кельтского языка».

Эван невольно улыбнулся. — Весьма польщен.

— Нет, это я польщена тем, что вы вообще обратили внимание на мои скромные заметки. — Она метнула на него смущенный взгляд. — Когда Бос передал мне, что вы читали мои эссе, я не могла в это поверить.

Ее заметки! Черт возьми! Эван пробежал глазами лишь одну из них.

— Должен признаться, — его улыбка стала принужденной, — что я не настолько хорошо знаком с вашими работами, как хотел изобразить.

Тотчас же на лице ее появилось то самое выражение тревоги, которое он заметил на берегу озера.

— Но вы сказали моему дворецкому…

— Мне хотелось повидаться с вами.

— Зачем? — все так же встревоженно спросила Кэтрин.

— Вы будете смеяться, если я признаюсь. Кэтрин продолжала молча ждать.

— Я приехал в Уэльс, чтобы собрать материал для книги о фольклоре. И, как уже сказал прежде, остановился в доме у моих близких друзей Риса и Джулианы Воган. Они рассказали мне увлекательную…

— Вы знакомы с леди Джулианой Воган? — лицо Кэтрин отчасти прояснилось.

— Да. Мы дружим очень много лет. — Эван не мог заставить себя рассказать этой элегантной молодой даме из высшего общества всю правду: что его отец был арендатором у Риса, и что, не прояви Воганы такой заботы и щедрости, Эван и сейчас оставался бы простым работником на ферме.

Искренняя улыбка озарила черты ее лица:

— Воганы — чудесные люди, правда?

— Согласен с вами, — и добавил чуть более сухим тоном. — И кстати, это они первые ввели меня в заблуждение относительно вас и вашей бабушки.

— Не может быть!

— Мы разговорились, вспоминая, какие легенды бытуют в этих местах, и Джулиана упомянула про Леди Туманов. Я слышал о ней с детства и сказал об этом. И Джулиана, не моргнув глазом, продолжила свой рассказ о вас, словно речь шла о той, о ком слышал я. Мне следовало сразу догадаться, что она решила подшутить надо мной, но и попался на удочку. И она так и не поправила меня.

— Ужасно! Я совершенно не понимаю, зачем ей это понадобилось?

— От леди Джулианы можно всего ожидать, — покачал головой Эван. — Во всяком случае, она упомянула о ваших работах, и я вспомнил, что читал эссе. Джулиана посоветовала мне также взглянуть на то озеро. Вот я и решил: почему бы не побывать в Лондезане и не посмотреть на старую Леди Туманов своими глазами? Может, даже удастся как-то использовать ее в моем исследовании валлийских легенд. Но, услышав от сэра Рейнальда, что вы и есть та самая Леди Туманов…

— Вы рассердились за то, что я не попыталась рассеять ваше заблуждение, — закончила Кэтрин, отводя взгляд в сторону.

— Не совсем так. Вы меня к тому же и заинтересовали. Вы весьма загадочная женщина, миссис Прайс.

Она подняла голову, и их глаза встретились. И вдруг что-то произошло, словно искра проскочила между ними. Эван был потрясен до глубины души. Против своей воли он вдруг захотел представить, как выглядят эти глаза, когда они затуманены страстью, ощутить, как дрогнут эти нежные губы, когда он прильнет к ним…

Он мысленно чертыхнулся, отгоняя наваждение. Он здесь не для того, чтобы соблазнять эту женщину. Он должен выяснить, что произошло в вечер убийства Юстина.

— Значит, вы и не собирались обращаться ко мне за помощью в работе над книгой? — спросила она, и в голосе ее прозвучало нескрываемое разочарование.

— Сначала нет. Но сегодня ночью я поразмыслил обо всем, и меня осенила эта идея. Вы знаете здешние места. Все старинные легенды и суеверия… Даже если вы просто познакомите меня с окрестностями и поможете собрать информацию, — это уже избавит меня от многих трудностей. — Эван был доволен своей находчивостью. Лучшего способа разузнать как можно больше о миссис Кэтрин Прайс не придумаешь. Она прикусила губу:

— Вот уж не знаю. Я ведь не так образованна, как вы. Вдруг я не справлюсь…

— Кэтрин! — раздалось за их спинами. Они одновременно обернулись и увидели спускавшуюся по лестнице миссис Ливелин.

Молодая девушка заулыбалась:

— Анни! Здравствуй. Как я рада тебя видеть. Как идут ваши приготовления?

— Прекрасно, прекрасно, — миссис Ливелин обняла Кэтрин, и женщины расцеловались. Потом, слегка отстранив миссис Прайс, хозяйка гостиницы проговорила: — Ты хорошо выглядишь. — Она искоса взглянула на Эвана: — Правда?

— Просто прекрасно, — отозвался он, отметив, что на щеках миссис Прайс вспыхнул румянец. — В самом деле.

— Надеюсь, я увижу тебя завтра на венчании, дорогая моя, — сказала Анни. — Я знаю, обычно ты не появляешься на свадьбах, но Тесс очень расстроится, если ты не придешь.

— Конечно, приду. Как я могу не поздравить ее?

— Ты меня обрадовала, — миссис Ливелин обернулась к Эвану. — И вы непременно приходите на торжество, мистер Ньюком. — А поскольку он стоял, не зная, что ответить, она продолжила: — Где, как не на свадьбе, можно услышать местные легенды? Весь город будет у нас. И среди гостей найдется немало хороших рассказчиков. —Миссис Ливелин лукаво посмотрела на Кэтрин. — Я уверена, миссис Прайс будет рада, если вы составите ей компанию.

Кэтрин снова порозовела.

— Сомневаюсь, что мистеру Ньюкому будет…

— Я почту за честь сопровождать миссис Прайс на свадьбу вашей дочери, — сказал Эван, прикидывая, сознает ли Кэтрин, что ее подруга пытается сыграть роль свахи.

— Значит, решено, — улыбнулась миссис Ливелин и многозначительно подмигнула Эвану.

— А сейчас мне пора к Тесс, пока она опять не начала нервничать. Мы продолжим нашу беседу попозже, мистер Ньюком.

— Всегда к вашим услугам, — пробормотал он вслед заторопившейся к лестнице женщине.

Но та вдруг остановилась и, нахмурившись, обратилась к Кэтрин:

— Кстати, забыла тебе сказать. Сюда вот-вот заявится Дейвид Морис. Он пообещал заехать сегодня утром и показать мне стихи, которые сочинил к завтрашнему торжеству.

Лицо мгновенно переменилось: румянец сбежал с ее щек.

— Спасибо, что предупредила, Анни. — Хотя голос Кэтрин оставался спокойным и ровным, Эван мог поручиться, что ее охватило беспокойство, так как руки ее принялись терзать носовой платок.

— Я подумала, что будет лучше, если ты заранее узнаешь, — добавила миссис Ливелин и заторопилась наверх.

— Кто этот Дейвид Морис? — спросил Эван, глядя на Кэтрин, которая с потерянным видом смотрела перед собой.

— Школьный учитель. — Она нервно обернулась к входной двери и поспешно проговорила. — Простите меня, мистер Ньюком, но мне надо идти.

— Какой же это, должно быть, ужасный тип, если вы настолько не хотите видеться с ним, — заметил Эван, провожая ее к выходу.

Кэтрин секунду помедлила, посмотрела на него и принужденно улыбнулась:

— Да нет, ничего ужасного в нем нет. — Она нервно вздохнула. — Но, если вы не скажете ему, что я только что была здесь, буду вам очень признательна.

Все это становилось все более и более любопытным:

— А можно спросить, почему?

Отведя глаза в сторону, Кэтрин пробормотала:

— Это очень личный вопрос. Надеюсь, вы понимаете. И хотя Эвану хотелось расспросить об этом поподробнее, он замолчал. Не время вновь возбуждать в ней тревогу.

— Но, надеюсь, приглашение составить вам компанию на завтра остается в силе?

— Только если вам это и в самом деле интересно. Мне бы не хотелось навязывать…

— Да это скорее я вам навязываюсь. Пожалуйста, не отказывайте мне.

Едва заметная улыбка коснулась ее губ:

— Хорошо, мистер Ньюком.

— Эван, — поправил он ее.

— П-прошу прощения?

— Зовите меня просто Эван. Если мы собираемся работать вместе, к чему эти формальности?

Она смотрела на него в некотором замешательстве.

— Работать вместе?

— Да. Вы сказали, что поможете мне в работе над книгой. — На самом деле она ничего подобного не говорила, но он не собирался давать ей возможности отказаться.

После короткой паузы она кивнула:

— Сделаю все, что в моих силах, если вам действительно нужна моя помощь.

— Безусловно нужна.

— Желаю всего доброго, мистер Ньюком.

— Эван, — снова поправил он ее.

— Эван. Тогда и вы называйте меня Кэтрин.

— Всего доброго, Кэтрин, — сказал он, но прежде чем она успела выйти, взял ее руку в перчатке, поднес к губам и поцеловал. Пальчики под белой кожей перчатки были тонкими и хрупкими. Тем неожиданнее оказалась сила, с которой они сжали его руку. Единственное, о чем пожалел Эван, так это о том, что он не смог прикоснуться губами к обнаженной руке Кэтрин. Ему невыносимо хотелось сделать это.

Отпустив ее руку, Эван взглянул на молодую женщину и вновь увидел на ее щеках румянец. Она пробормотала:

— До свидания, мист… Эван. — И исчезла.

Он подошел к окну и стал смотреть ей вслед, дивясь, почему в нем вдруг вспыхнуло желание поцеловать руку Кэтрин. Сколько бы он ни твердил себе, что эта молодая женщина не так безгрешна, как кажется и какой ее пыталась изобразить искренне верящая этому миссис Ливелин, Кэтрин все равно притягивала его совершенно непостижимым образом. Он уже и забыл, когда испытывал такое страстное, непреодолимое влечение к женщине.

Все время, пока они разговаривали, он жаждал прильнуть к ее сочным губам, раздвинуть их языком. Интересно, как бы она прореагировала на подобную дерзость? Влепила бы ему пощечину и назвала нахалом, как поступила Генриетта, когда он впервые поцеловал ее? Или еще больше порозовела бы и ответила на поцелуй?

Как бы ему ни хотелось проверить это, он должен подавить свое желание. Ее поведение все еще казалось Эвану довольно подозрительным. Она, конечно, застенчива и стыдлива, но с чего она вдруг решила запутать его, Кэтрин так и не смогла объяснить. И как могла столь робкая, по словам миссис Ливелин, женщина предпринять поездку в Лондон и встретиться в весьма подозрительном месте с совершенно незнакомым мужчиной, чтобы приобрести за двести фунтов сосуд, который вовсе не стоил таких денег? Все это пока выглядело бессмысленным.

Кэтрин явно что-то скрывала. И он намерен был выяснить, что именно. Его влечение к Кэтрин не должно помешать этому.