Лето секретов

ГЛАВА 1

Резко затормозив, так что машину слегка занесло, Джинни выскочила из нее и побежала к ярко освещенному входу в больницу, готовая к худшему. Толкнув дверь, она шагнула в приемный покой и застыла, ошеломленная тишиной и теплым воздухом, пропитанным запахом антисептиков. Быстро опомнившись, Джинни решительно направилась к регистратуре, досадуя на громкий цокот своих высоких каблуков, нарушающий благоговейную атмосферу.

– Простите, – выдохнула она. – Сегодня к вам доставили мою мать, миссис Синклер, Энн Синклер! Она попала в аварию на дороге…

– Одну минуточку! – Дежурная медсестра заглянула в журнал, подняла голову и улыбнулась: – Она в палате, вы сможете навестить ее, но придется подождать!

– Она в сознании? – обрадовалась Джинни. – Значит, травма не слишком серьезная?

– Ваша мама отделалась легкими ушибами!

Джинни облегченно вздохнула. После гибели отца в море три года назад, кроме мамы, у нее не осталось близких родственников. Жалость к матери и угроза остаться одинокой ее основательно потрясли. Как хорошо, что все обошлось!

– Можете посидеть вон там. – Сестра указала авторучкой на стул напротив стойки. – Вас пригласят.

– Большое спасибо!

Джинни подхватила сумочку и обернулась, собираясь сесть и ждать, сколько потребуется. Враждебные взгляды двух пар зеленых глаз болотного оттенка вынудили ее потупиться и поспешно отойти к стулу в углу, подальше от странных людей – матери и сына, судя по их схожей внешности. Ощущая на себе их неослабевающее внимание, Джинни уставилась на сцепленные в замок пальцы. Томительно медленно тянулись минуты, в вестибюле становилось все жарче.

Собравшись с духом, она исподлобья покосилась на незнакомцев. Вздернув подбородок и поджав губы, женщина – элегантная седоволосая дама средних лет – уже не глядела на нее. Ее резко очерченный профиль выдавал сильный характер. Но мужчина таращился на Джинни с нескрываемой неприязнью. Под его взглядом ей даже стало зябко.

Чем вызвано его недовольство? Или, может, все это ей померещилось? Метнув на него взгляд исподтишка, она убедилась, что все-таки права: встретившись с ней глазами, он усмехнулся, скривив чувственный рот, совершенно не гармонирующий с его строгой внешностью. Джинни вспыхнула от возмущения: он нахально рассматривал ее с головы до пят!

Расправив плечи, она открыто посмотрела ему в глаза. Он как раз изучал вырез ее платья, несколько глубоковатый для больницы. Подавив инстинктивный порыв прикрыть грудь руками, Джинни прищурилась. Разумеется, ее наряд не соответствовал обстановке приемного покоя, куда она примчалась, узнав об автокатастрофе, прямо с вечеринки, в коротком синем платье и с вечерним макияжем. Но разве это такой уж непростительный грех?

Джинни попыталась внушить себе, что люди нервничают и не контролируют выражение лица, ожидая известий о состоянии родных…

Ее мысли невольно переключились на маму: виновата ли она в этой аварии? Не пострадали ли по ее оплошности родственники этих сердитых незнакомцев? Может, услышав, как она представилась сестре, они не сумели скрыть раздражение к человеку, носящему фамилию Синклер? Джинни раскрыла было рот, чтобы прямо спросить об этом у сурового мужчины, но передумала и подошла к стойке.

– Я могу позвонить?

Она решила поговорить с Джой – хозяйкой ее квартиры и совладелицей дизайнерской фирмы, в которой Джинни работала под руководством ее мужа Барни. Между ними сложились чудесные отношения, Джинни советовалась с Джой, как со старшей сестрой, делилась с ней своими проблемами. Вот и сегодня, узнав от полицейских тревожную новость, она тотчас оповестила ее.

– Это ты? – Джой узнала подругу по голосу. – Как мама? Что говорят врачи?

– Жива и находится в обычной палате! Мне сказали, что мама родилась в рубашке – она отделалась ссадинами и синяками. – Джинни суеверно скрестила пальцы. – Меня не ждите, останусь в больнице, пока не разрешат свидания.

Несмотря на беременность, Джой порывалась поехать с ней, но она настояла, чтобы подруга осталась дома. После двух выкидышей за последние годы той рисковать не стоило.

– Ладно! Но умоляю: будь хоть ты повнимательнее за рулем! – вздохнула Джой.

– Не волнуйся! Все будет в порядке. Пока! – проворковала Джинни, улыбнувшись.

Положив трубку, она повернулась лицом к недружелюбным незнакомцам и вновь встретилась с их угрюмыми взглядами. На этот раз ей показалось, что агрессивности в них даже прибавилось. Джинни уставилась на мужчину с не менее выразительной миной, чтобы и он почувствовал себя в шкуре раба на невольничьем рынке.

Резкие черты, унаследованные от мамаши, не портили его внешность. Черные волосы гладко зачесаны назад, темные брови подчеркивают прямизну носа и чувственность рта, плохо сочетающуюся с холодными глазами и непослушным локоном, упавшим на лоб. Если бы не ухмылочка, прилипшая к физиономии, его вполне можно было бы назвать красавцем. Но надменного покорителя женских сердец ее разглядывание совершенно не волновало: поймав ее взгляд, он осклабился еще шире, в глазах сверкнули озорные искры.

Джинни справилась с желанием провалиться сквозь пол и, вздернув подбородок, продолжила оценку «товара». Хотя он и сидел, она сумела определить, что он высок, не менее шести футов ростом. Незнакомец снял пиджак, утомленный жарой и духотой; сквозь тонкую сорочку проглядывали великолепные мускулы.

Джинни прикусила губу и посмотрела на часы: сколько еще ей здесь торчать? Она потерла виски, пытаясь унять боль от переутомления и стресса, а когда подняла голову, то заметила, что теперь он изучает ее. Не желая сдаваться, она выпрямила спину и сделала непроницаемую мину: не хватало только, чтобы этот наглец почувствовал ее слабость! Плевать она на него хотела!

Джинни не привыкла к такой реакции мужчин, ей впервые попался нахал, возненавидевший ее с первого взгляда! Она давно усвоила, что обладает импозантной внешностью, и была уязвлена тем, что этот высокомерный брюнет не оценил по достоинству ее соблазнительную изящную фигуру, огромные голубые глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами, и золотистые, с медовым оттенком, волосы, подчеркивающие – она это знала – привлекательность ее лица.

Сол Ланкастер, однако, вовсе не остался равнодушен к ее телесным прелестям, как ей показалось, – он был нормальным здоровым мужчиной тридцати двух лет с отличным зрением. Он узнал Джинни еще до того, как она назвала свою фамилию работнице регистратуры, и невольно содрогнулся. Вирджиния и Энн Синклер были похожи как две капли воды, а фамилия, которую они носили, вызывала у него исключительно неприятные ассоциации: там, где Синклеры, – жди беды!

Когда матушка позвонила ему в казарму и попросила срочно приехать, Сол не поверил своим ушам. Вернее, он сам догадался по ее тону, что ему следует это сделать: мать никогда не признавалась в беспомощности и никого ни о чем не просила. Впрочем, на этот раз вряд ли стоило удивляться, что мать нуждается в моральной поддержке. После всего того, что натворил его папаша!.. Не будь этот безбожник таким идиотом, вряд ли Энн Синклер посмела бы вести себя столь вызывающе.

Он только что вернулся из охваченной гражданской войной Боснии, где ему изрядно потрепали нервы, и надеялся расслабиться и отдохнуть. А вместо этого очутился в приемной больницы! Сол тяжело вздохнул, раздраженно передернул плечами и с неприязнью взглянул на Джинни Синклер. Как и ее мамаша, эта взрывоопасная блондинка излучала удивительную ауру, смущая мужчин поразительной смесью сексуальности и невинности. Но за такой личиной – Сол Ланкастер знал это наверняка – скрывалась расчетливая и агрессивная хищница.

При звуке шагов, приближающихся к ним по длинному больничному коридору, все трое сидящих в приемном покое разом повернули головы, а Сол даже вскочил со стула, с легкостью и быстротой бывалого спортсмена. Джинни тоже встала, однако врач лишь скользнул по ней оценивающим взглядом и заговорил с двумя другими посетителями, ожидавшими его появления. Джинни тяжело вздохнула и снова села. Но ждать ей пришлось недолго: сестра за стойкой улыбнулась и, окликнув по фамилии, сказала, что она может поговорить с матерью.

– Пойдемте, я провожу вас. – Медсестра вышла из-за перегородки и повела Джинни в палату. – Но только не более пяти минут!

– Ну, как она? – на ходу спросила Джинни. – Долго ее здесь продержат?

– Не более двух дней. У нее трещины в нескольких ребрах, так что некоторое время ей придется терпеть неудобства, как вы понимаете. Она получила легкое сотрясение мозга, ну и, конечно, множественные ушибы. Но в целом ее состояние не вызывает опасений, можете не волноваться. – С этими словами она распахнула дверь в палату.

– Мама! – Джинни бросилась к больничной койке, вновь заволновавшись при виде матери, бледное лицо которой украшал лиловый синяк на виске.

– Со мной все в порядке! – вымучила улыбку Энн Синклер, но ее выдавал тихий дрожащий голос. Она сжала дочери руку. – Я рада, что ты примчалась меня проведать! Прости, Джинни!

– Но в чем ты виновата? – Джинни нахмурилась. – Я ничего не понимаю! Разве авария случилась по твоей вине? Кто-то по… страдал? – запнувшись на слове «погиб», застрявшем в горле, спросила она. Ей страшно было подумать, что мать стала виновницей чьей-то смерти.

– Не я вела автомобиль, – отведя взгляд, чуть слышно выдохнула Энн. – За рулем сидел Дэви! Ему пришлось резко повернуть, чтобы не сбить мотоциклиста, и мы врезались в столб. Кроме нас, никто не пострадал. Но я не знаю, как чувствует себя Дэви! Я пыталась узнать у сестры, но та ничего мне не ответила.

– Дэви? – переспросила Джинни. Вот это новость!

– Ты ведь знаешь, кого я имею в виду, – отвела взгляд Энн. – Сэр Дэвид Ланкастер любезно согласился подвезти меня домой, и по дороге…

– Тот самый Ланкастер, у которого работал отец? Но что между вами общего? Как ты оказалась в его автомобиле? – Джинни отметила, что мать явно смущена ее вопросами. Решив пойти на хитрость, она скорчила смешную гримаску: – Глупый вопрос, не так ли?

– Пожалуй, слегка наивный, – кивнула Энн. – Поверь, я собиралась все тебе объяснить. Жаль, что так получилось… Не думай, что я скрывала что-то от тебя, просто не подворачивался удобный случай… И не нужно обо мне плохо думать, дорогая! Тебе известно, что я любила твоего отца. Но вот уже три года как его нет с нами. Ты меня понимаешь?

– Все нормально, мама! – торопливо успокоила мать Джинни, не желая ничего больше слышать об этом, во всяком случае до тех пор, пока не свыкнется с тем, что сейчас узнала. Однако не выдержала, вспомнив, как смотрели на нее те двое в вестибюле больницы: – Разве сэр Дэвид не женат, мама?

– Женат, – помолчав, кивнула Энн. – Но я не совершила ничего такого, что могло бы стать причиной его ссоры с женой. Их брак никогда не был удачным. В свое время твой отец рассказывал мне массу пикантных историй о любовных похождениях Дэви…

– И теперь ты решила, что настал твой черед стать одной из его многочисленных любовниц! – резко закончила за нее Джинни. – Прости, я не хотела тебя обидеть! – спохватилась она, сообразив, что сейчас не время для упреков.

– Постарайся выведать у сестер, в каком он состоянии! – попросила Энн, понизив голос до шепота. – Обещаешь?

– Я попытаюсь, – неуверенно сказала Джинни. – Вряд ли медперсонал даст мне какие-либо сведения. К тому же здесь находятся его жена и сын – так мне, во всяком случае, показалось.

Вот, значит, почему те двое глядели на нее с откровенным презрением! Им все известно об отношениях между Энн Синклер и сэром Дэвидом.

– Элис, конечно же, оповестили, в конце концов, она ему не чужая. Признаться, я не ожидала от нее такой резвости – встать с постели и помчаться куда-то среди ночи не в ее это привычках! Хочет, как обычно, соблюсти приличие! Она ведь большая притворщица. Но как здесь очутился Сол? Дэвид говорил, что сын вообще вряд ли когда-нибудь вернется домой…

– Он был в заключении? – в ужасе спросила Джинни.

– Ну, не нужно так плохо о нем думать! – Энн улыбнулась. – Он офицер, находился в зарубежной командировке. Кажется, в этом году собирается выйти в отставку.

– Жаль! – пробормотала Джинни, подумав, что военная база самое подходящее для него место, где-нибудь на Фолклендских островах или еще подальше.

– Почему ты настроена против него? Он тебе нагрубил? – поинтересовалась Энн.

– Нет, – покачала головой Джинни, – он не произнес ни слова. Послушай, может быть, тебе нужны какие-то вещи? Я принесу! – перевела она разговор на другую тему.

– Да, сделай милость! – Энн продиктовала список нужных ей вещей и дала ключи от квартиры.

– Я зайду завтра, – сказала Джинни. – Вернее, уже сегодня, но попозже. – Она посмотрела на часы и удивленно вскинула брови: почти три утра! – И конечно, попытаюсь узнать, как дела у сэра Дэвида. А ты постарайся уснуть, мама! Тебе нужно отдохнуть!

Поцеловав Энн в щеку, Джинни выбежала из палаты, спеша скрыть слезы, выступившие у нее на глазах. Она отчаянно заморгала – что это вдруг на нее нашло?

– Запоздалая невротическая реакция, – услышала она за спиной густой баритон.

Джинни обернулась и вздрогнула: менее всего ей хотелось, чтобы этот мужчина заметил ее слабость! Коротко кивнув, она вежливо осведомилась:

– Как чувствует себя сэр Дэвид? Мама очень волнуется…

– Еще бы! – Сол Ланкастер усмехнулся. – Можете ее успокоить: кормилец жив, хотя и не совсем здоров, и вскоре снова примется ее обхаживать и лелеять.

– Да как вы смеете так говорить о моей матери! – оборвала наглеца Джинни, с трудом сдерживая желание влепить ему пощечину. Его физиономия стала ей ненавистна.

– Смею, потому что это правда! И вы сами это знаете! – невозмутимо парировал он. – Она натуральная паразитка, предпочитающая существовать за счет мужчин, а не трудиться ежедневно, как все порядочные люди. А теперь она присосалась к женатому джентльмену, – ехидно добавил он.

Джинни сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, и мысленно сосчитала до десяти, прежде чем спросила:

– Вы знакомы с моей мамой?

– Да, – спокойно ответил он, презрительно оттопырив губу.

Джинни моментально утратила боевой задор: видимо, они уже давно недолюбливают друг друга. И зачем матери было связываться с женатым? Как верная и любящая дочь, Джинни следовало занять сторону Энн, но она чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Тем не менее она расправила плечи и заявила:

– Мой отец позаботился о том, чтобы его вдова ни в чем не нуждалась! Маме не нужны деньги сэра Дэвида! И уж если на то пошло, это он нарушает брачные обязательства, а мама от них свободна! Ей было всего тридцать девять лет, когда погиб отец! Она красивая женщина, не оставаться же ей монашкой до конца своих дней! Лично я ей этого не желаю, и папа наверняка согласился бы со мной, что мама имеет право на личное счастье.

Выпалив эту тираду, Джинни взглянула в холодные глаза Сола и по их выражению поняла, что ее слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Он глядел на нее с прежней брезгливостью и явно не собирался извиняться за высказывание в адрес Энн. Спорить с этим самоуверенным нахалом было бесполезно, поэтому Джинни повернулась и пошла к выходу, расстроенная неприятным разговором.

Она шла не оглядываясь до самой двери, но спиной чувствовала, что он следует за ней. У нее похолодело между лопаток: ей почудилось, что он вот-вот воткнет ей нож в спину. Ноги плохо слушались ее, пока она добиралась до своего автомобиля. Лишь нащупав в сумочке ключ, Джинни облегченно перевела дух.

– Это ваш «порше»? – раздался у нее над ухом его язвительный голос.

Вздрогнув, она раскрыла рот, намереваясь объяснить, что машина принадлежит не ей, а Барни Феррису: шеф одолжил ей свою любимицу на время, поскольку самого его на три месяца лишили водительских прав за неоднократное превышение скорости. Но Сол Ланкастер из ее короткого молчания сделал собственные выводы.

– Этого и следовало ожидать – дочь пошла в мать! Как же ты заработала такую кругленькую сумму, крошка? Сдается мне, что тем же путем, что и мамаша: лежа на спине! У нее ведь тоже есть престижный автомобиль, да и одевается она исключительно шикарно!

Джинни даже не обернулась в его сторону, испытывая острое желание поскорее исчезнуть. После нескольких неудачных попыток вставить ключ в замок, она попала наконец в скважину и потянула дверцу на себя.

– Не торопись, малышка! – не унимался Сол. – Я еще не все сказал! – Он сжал ей локоть и рывком повернул лицом к себе.

– Отпустите! – вскрикнула она, пытаясь высвободиться из его железной хватки, но он прижал ее спиной к машине и не отпускал. Сердце Джинни ушло в пятки: в его глазах читалась откровенная угроза. Она обмякла и пролепетала: – Не понимаю, о чем вы говорите! Я же сказала, что отец оставил нам состояние…

– Хватит врать! – хрипло оборвал ее Сол. – С меня довольно болтовни о честной одинокой вдове, не причиняющей никому вреда! Тебе не хуже меня известно, что она вцепилась коготками в моего отца, не дожидаясь смерти мужа! Может, будешь уверять меня, что ты никогда не задумывалась, как случилось, что такой опытный моряк, как твой отец, угодил в шторм и утонул?

Выпалив сгоряча эти слова, Сол пожалел об этом, но слово не воробей! Ему не оставалось ничего иного, как скрепить сердце под гневным взглядом Джинни и внушать себе, что точно так же изображает оскорбленную невинность и ее мамаша, ненавистная ему Энн Синклер, вечно пытающаяся переложить вину за свои грязные делишки на порядочных людей.

Джинни казалось, что она провалилась во временную дыру и там над ней завис, пригвоздив к месту взглядом, этот злобный тип. Все куда-то вдруг исчезло, оставив ее наедине с этим лицом, искаженным ненавистью, и чувственным ртом, извергающим злые слова, разъедающие ей мозги, словно соляная кислота. Наконец их смысл достиг ее сознания, и ее охватила такая слабость, что, не держи он ее за руки, она наверняка бы упала в обморок.

– Это ложь! Здесь нет ни капли правды! – хрипло прошептала она. – Я вас ненавижу и презираю! Отпустите меня!

– Не я, малышка, а такие, как ты и твоя мамаша, заслуживают презрения! Это из-за вас мир катится в тартарары!

Неожиданно он отпустил ее запястья и отпрянул, как от прокаженной. Не поднимая глаз, Джинни упала, словно тряпичная кукла, на сиденье «порше» и повернула дрожащими пальцами ключ зажигания. Чудом включив нужную скорость и выехав с парковочной площадки, она помчалась по шоссе, даже не взглянув в зеркало на мужчину, лишившего ее душевного равновесия.

Она упрямо твердила, что все это ложь, не замечая, что летит по спящему городу на бешеной скорости. Нет, это неправда! Мама не могла обмануть отца! Ей не нужны деньги сэра Дэвида! Сол Ланкастер возводит на нее напраслину! Да какое право он имеет извергать свою ненависть на невинную женщину! Будь проклят этот надменный, злобный негодяй, свалившийся на ее голову! Он даже не желает поинтересоваться, обоснованы ли его обвинения, мерзавец! Ведь все это сплетни! Наслушался домыслов своей ревнивой мамаши и принял их за чистую монету, глупец!

Рассудив таким образом, Джинни ощутила облегчение. Но сколько бы ни уверяла она себя, что Сол Ланкастер – либо лгун, либо, в лучшем случае, впал в заблуждение, его обидные слова не выходили у нее из головы, напоминая о погибшем отце. Три года минуло после его трагической смерти, но былая боль внезапно пронзила ей сердце с удвоенной силой, причинив ей непереносимые страдания. Только теперь ей уже не удавалось утешиться, думая, что отец погиб легко и быстро, занимаясь любимым делом, а не в результате продолжительной тяжелой болезни. Этот спасительный самообман у нее украл Сол Ланкастер!

Между тем за ней уже давно мчалась, подавая сигналы, патрульная машина. Обратив на нее внимание, Джинни, уступая дорогу, прижалась к тротуару и лишь тогда сообразила, что полиция преследовала именно ее. Эта горькая капля переполнила чашу ее терпения: она уронила руки на рулевое колесо и разрыдалась.

– Слезами нас не проймешь, крошка! – строго заметил полицейский, подойдя к боковому окошку.

Джинни отчаянно заморгала и судорожно вздохнула:

– Я плачу не потому, что вы меня задержали! Я только что была у мамы в больнице… – Придумать иное объяснение своим слезам она не смогла.

– Если будете мчаться на такой скорости, то быстро вернетесь туда, но уже в карете «скорой помощи», – покачал головой полицейский. – Здесь действует ограничение до 30 миль в час, а вы ехали со скоростью 50! И вдобавок – проскочили перекресток на красный свет.

– Боже! Неужели! – ахнула от неподдельного изумления Джинни, не заметившая светофора, и стала лихорадочно соображать, что сказать в свое оправдание, когда страж порядка потребует документы. Она закусила губу, чтобы не разразиться истерическим хохотом. Будь здесь Сол Ланкастер, он бы снова ехидно заметил, что у нее «запоздалая невротическая реакция». Проклятый доморощенный диагност!

– Извините, ради Бога! – пролепетала она, роясь в сумочке, и с ужасом вспомнила, что оставила водительские права дома. Но едва она тонюсеньким голоском покаялась в этом полицейскому, как, к своему облегчению, увидела, что тот ее не слушает. Его внимание переключилось на водителя спортивного автомобиля с открытым верхом. Промчавшись мимо них на огромной скорости, машина развернулась и двигалась в обратном направлении. Трое юнцов, вскочив на ноги, что-то горланили, а четвертый – тот, что сидел за рулем, – беспрерывно нажимал на сигнал.

– Отстань от нее! – нахально крикнул один из хулиганов. – Не приставай к девчонке!

– Я их не знаю! – торопливо заявила Джинни.

Полицейский мрачно кивнул.

– Верю! Но в следующий раз следите за спидометром, милочка!

Он козырнул и побежал к машине, собираясь проучить юных наглецов.

Джинни глубоко вздохнула и убралась восвояси, послушно поглядывая на спидометр. Добравшись до дома, она с трудом вылезла из «порше» и взглянула на окна верхнего этажа, где снимала квартиру у Барни и Джой.

Барни на несколько дней улетел в Рим по делам фирмы, а Джой предпочла остаться дома. В ее квартире на первом этаже горел свет – значит, она еще не ложилась. Джинни зевнула, мечтая лишь о том, чтобы поскорее доползти до кровати и забыться сном, но все же нашла силы и проведать Джой.

– Ты почему не спишь? – спросила она у хозяйки, когда та вышла ей навстречу, накинув шаль поверх халата.

– Не спится! Ты виделась с мамой?

Они прошли в гостиную, и Джой нахмурилась, заметив, что у подруги усталый вид, глаза ее припухли от слез, а на щеках остались характерные подтеки.

– Она скоро поправится, – сказала Джинни, плюхнувшись в кресло и вытягивая ноги. – Отделалась трещинами в ребрах и легкими ушибами головы. Но, судя по тому, что она попросила меня принести ей косметику, она чувствует себя неплохо.

Джинни попыталась улыбнуться, но вместо этого расплакалась. Джой принялась успокаивать ее, поглаживая по спине и приговаривая:

– В чем дело, дорогая? Почему ты плачешь, если с мамой все в порядке? – Ее большие карие глаза светились искренним участием.

– Извини. – Джинни шмыгнула носом и полезла в сумочку за бумажной салфеткой. – Со дня смерти папы я ни разу так не плакала!

Она потупилась и принялась выкладывать содержимое сумочки на столик. Джой молча протянула ей чистый носовой платок. Джинни громко высморкалась и продолжила, расправив плечи и вытирая мокрые глаза и нос:

– С мамой все в порядке! Меня вывел из себя один жуткий тип! Я его ненавижу!

– Да кто же он такой? – всплеснула руками Джой, встревоженная до глубины души. – Виновник автокатастрофы?

– Нет… – Джинни поморщилась. – Этот наглец говорил ужасные вещи о маме! Он сказал, что мой отец… Джой, неужели все это правда?

Ее губы задрожали, а на глазах выступили слезы. Джой терпеливо ждала, пока подруга успокоится и сможет внятно объяснить, что с ней приключилось в больнице. Поборов волнение, Джинни рассказала ей все по порядку – и о романе матери с женатым мужчиной, и о гнусном намеке его сына на то, что ее отец свел в море счеты с жизнью…

Услышанное о похождениях Энн Синклер совершенно не удивило Джой: эта мелочная и эгоистичная дамочка никогда не нравилась ей. На свою дочь она походила только внешне. Но слова, вырвавшиеся у Сола Ланкастера в порыве гнева, ввергли ее в смятение. Да как же он посмел говорить такие вещи! Это ведь неслыханная жестокость, особенно если все действительно так обстояло…

– После гибели твоего отца проводилось официальное расследование? – невозмутимо спросила она. Хладнокровие являлось ее отличительной чертой.

– Разумеется! – кивнула Джинни. – Коронер написал в заключении, что его смерть наступила в результате несчастного случая. Шторм налетел совершенно внезапно и застал папу врасплох!

– Тогда какие могут быть сомнения? – воскликнула Джой. – Сол Ланкастер несет несусветную чушь! Выбрось ее из головы, малышка. Мало ли на свете идиотов.

– Но я плачу вовсе не из-за того, что он мне наговорил! – поспешно возразила Джинни. – Мне обидно от одной мысли, что папа заподозрил маму в неверности и… Он ее очень любил… Представляю, как бы это его потрясло! И если он из-за этого не заметил признаков надвигающейся бури, выйдя в море на катере, то… – Она заплакала.

– Не нужно терзать себя ужасными догадками! – Подруга обняла ее за плечи. – Я бы застрелила этого мерзавца! Наверняка повторяет болтовню своей мамаши – жуткой лицемерки, которая вечно несет какую-то блажь. Ты знаешь эту семейку?

– Немного наслышана, – пожала плечами Джинни. – Отец работал главным бухгалтером в фирме «Ланкастер электроникс», и я пару раз встречалась с сэром Дэвидом, когда заходила к папе в офис. Он произвел на меня приятное впечатление: интересовался моими успехами в школе и даже как-то раз сунул мне в карман пятифунтовую банкноту!

– Не рекомендую рассказывать об этом его сыночку, – сухо заметила Джой, чем вызвала у Джинни слабую улыбку.

– Да уж, он и так считает меня охотницей за богатыми мужчинами, а может, и кем-то похуже! Видела бы ты его, когда я садилась у него на глазах в «порше»! – Джинни брезгливо поморщилась, вспомнив отвратительную сцену на автостоянке возле больницы.

– А раньше вы с ним не встречались?

– Нет, слава Богу! И надеюсь, что никогда впредь его больше не увижу! Ненавижу мужланов!

– Кстати, раз уж мы заговорили о мужчинах… – Джой, решила сменить тему. – Ты вернулась с вечеринки одна. А что случилось с Джеми?

– Мы поругались, – скорчила недовольную мину Джинни. Джеми Калверт, ее ухажер, стал в последнее время просто невыносим: его обходительность и мягкий юмор моментально сменялись раздраженным брюзжанием, когда она в очередной раз уклонялась от его настойчивых предложений лечь в постель. Теперь, после пережитых потрясений, эта ссора представлялась ей малосущественной: казалось, что и случилась-то она не вчера вечером, а давным-давно. – Боже, посмотри на часы! – спохватилась Джинни. – Тебе пора отдохнуть, Джой! Я дала Барни слово, что буду следить, чтобы ты соблюдала режим.

– Спасибо, я прекрасно себя чувствую. А вот ты едва стоишь на ногах! Ступай спать, милочка. И не вздумай утром поехать в контору!

– Ладно! – Джинни была не в силах спорить. – Спокойной ночи! Ты меня успокоила.

Чмокнув на прощание Джой в щеку, Джинни побрела к себе – сперва по длинному коридору, а потом – наверх по лестнице. Очутившись наконец в своей квартирке, она сбросила на пол одежду, торопливо почистила зубы и нырнула под одеяло.