Личный водитель женщины-вамп

11

Играть за просто так в игру «сыночки — матери» малолетний Первухин наотрез отказался. А вот за «Мерседес»... игрушечный — это можно.

«Хорошо еще, не за настоящий, — подивилась Анна коммерческой жилке пятилетнего ребенка. — Весь в папочку. Скоро бутылками начнет брать...»

Коммерческую жилку Первухина-младшего Аню­та явно недооценила. Это выяснилось слишком по­здно.

Вова слету уяснил, что зовут его Степашка, а со­седку тетю Аню — мама Стеша (лучше просто ма­ма). А уяснив, ни разу не ошибся. Но зато у каждо­го встречного ларька он пронзительно, привлекая внимание как можно большего числа свидетелей, со слезами умолял, чтобы мама купила ему шоко­ладку, пепси, жвачку или чупа-чупс. Мама под вы­жидательными взглядами публики вынуждена была раскошеливаться. От разорения ее спас Жебунов, который любезно предложил воспользоваться его бумажником.

— Для такого славного мальчугана мне ничего не жалко.

Увидев, что за маму расплачивается дядя Лева, славный мальчуган тут же повысил ставки, начал требовать танки, пистолеты, солдатиков, трансформеров, телепузиков и прочее.

— Вы, Стеша, его избаловали, — в очередной раз почистив свой бумажник, сказал Жебунов. По­хоже, ему уже было не до хорошей погоды, не до архитектурных красот, ландшафтных чудес и даже не до красивой женщины рядом.

— Знаете что, — шепотом, так, чтобы Первухин-младший ничего не слышал, сказала она. — Давай­те пойдем вглубь парка. Там этих разорительных ларьков быть не должно.

Упрашивать дядю Леву не пришлось. Упрашивать пришлось Степашку. И только получив от взрослых клятву, что там, куда они направляются, ларьков не меньше, тот согласился покинуть доходную аллею и даже, распугивая голубей, побежал вперед, чтобы успеть выбрать себе что-нибудь подороже.

— Для трех лет он развит не по годам! — глядя вслед убегающему мальчугану, сказал Жебунов. — А кто его отец?

— Да алкаш один... — ответила Анна, которая в этот момент думала о своем. — В смысле... — спо­хватилась она. — Я не знаю... — Ну, это уж вообще было ни в какие ворота. Не найдясь, как исправить положение, она крикнула: — Степашка! Не гони так! А то медведь в кусты утащит! Слышишь?!

Медведь подействовал. Первухин-младший тут же сбавил обороты. Небольшой паузы ей вполне хватило, чтобы придумать, как выправить ситуацию.

— Он ведь мне не родной! — тяжело вздохнув, сказала она.

— Как не родной? — Лева был сражен этой новостью.

— Так, не родной. Это ребенок... моей старшей сестры. Она родила Степашку вне брака и наотрез отказалась нам с папой назвать имя отца. Мы зна­ли про него только одно, что он сильно пьющий. Мы все переживали, что это отразится на ребенке. Но, слава Богу, обошлось... А когда Степашке было все­го три месяца, сестра попала в автомобильную ава­рию и... В общем, я усыновила Степана. Теперь он — мой сын!

Анна смахнула слезу со щеки, настолько проня­ла ее эта история. Да и на Жебунова она произве­ла сильное впечатление.

— Я восхищаюсь вами, Стеша, — проглотив ко­мок, образовавшийся в горле, сказал он. — Вы са­мая необыкновенная девушка из всех, с кем мне довелось общаться. Я не говорю о вашей внешно­сти... Хотя и о ней можно говорить часами. Я гово­рю о вашем большом сердце, о вашем незауряд­ном уме... Глядя на вас, я все время думаю: вот та, о которой ты мечтал все эти годы. Стеша! Выслу­шайте меня! Не перебивайте! Я понимаю, что вы меня совсем не знаете, так как я знаю уже вас... Конечно, нужно время... Но я не могу удержаться! Стеша, что бы вы сказали, если б я осмелился сде­лать вам...

Произнести последнее слово Жебунову было не суждено. Нет, перебивать его Анна не стала. Во-первых, это нетактично. А во-вторых, зачем самой лишать себя удовольствия?! Льва перебил его соб­ственный мобильный телефон, который он не дога­дался отключить.

— Черт! Как не вовремя! — сказал в сердцах Ле­ва, не решаясь снять трубку с пояса.

— Послушайте! Вдруг что-нибудь важное, — раз­решила Анна. И не ошиблась.

— Да! — недовольно произнес Жебунов. — Ну... Ну... Ну... Что!!! — глаза его стали похожи на про­жекторы, которые он направил прямо на Аню. — Не может быть! Чушь! Глупость!.. А я говорю, не может быть!!! Ладно, ладно... Пока...

Лева вернул трубку на пояс.

— Что у вас с глазами? — спросила Анна.

— И не только с глазами, — отозвался Жебунов, — но еще и с головой. Мне только что звонила наша секретарша... Лисицина... Знаете, что она мне сказала?.. Правда, я ей не поверил... Но... Это каса­ется вас... Она сказала... У меня просто духу не хва­тает... Она сказала, что вы... что вы никакая не Стеша Пушкина.

Анна почувствовала, что летит в пропасть, дно которой устилают отнюдь не лепестки роз.

— Ну, договаривай, договаривай, — неожиданно перешла она на «ты».

— Она сказала... — Лева хотел сглотнуть слюну, но ничего у него не вышло: слюны не было. — Она сказала, что вы... что ты... Вы Анна Венгерова?!

«Кутлер! — поняла Анюта. — Все-таки не выдер­жал! Разболтал всем! Трепло! Ну раз он так, и я то­же не буду строить из себя немую! Даешь глас­ность!..»

Только на арт-директора Аня рассердилась зря. Доказательство его непричастности к «срыванию масок» были представлены немедленно. Вновь за­звонил мобильник, но на сей раз в ее сумке.

— Извини! — сказала она Леве, который ждал объяснений все с теми же глазами-прожекторами.

— Анюта! Это Зоя! — услышала она голос секре­тарши. — Ты просто чудо! Так им всем и надо! Ты бы видела, что у нас в «Валькирии» творится. Засосову просто плохо стало. Он же под тебя клинья подбивал. Мы все видели. А босс по стенке от зло­сти до сих пор бегает! Я тебя поздравляю! Ты побе­дила!

— Кого я победила? — не поняла Анна.

— Ой, да перестань! Можешь говорить нормаль­ным голосом. Рассекретили тебя, понимаешь! Спа­сибо можешь сказать сама себе. Никто бы ничего не узнал, если б ты не дала мне телефон подруги. Я ей час назад звонила, попросила Степаниду Пуш­кину, а она, не подумав, дала твои телефоны — до­машний и трубки. А я их наизусть помню! Стали раз­бираться, позвонили твоим соседям... Ой, ты бы ви­дела лицо Засосова...

«Какая же я дура! — отругала себя Анюта. — Все-таки забыла предупредить Соколову! А ведь го­ворила себе: не забудь! не забудь!»

— Засосов, между прочим, и кинул первым, что ты вела собственное расследование. У нас теперь никто не верит, что ты на «Миссию» работала, кро­ме босса... Скоро вновь шпиономания наступит. Ты что, и меня подозревала? Не просто же так ты про мое колечко спросила.

— А если да, то что? — стараясь избегать понят­ных для Жебунова фраз, ответила Анна.

— Ничего... Все правильно. А колечко чистое. Можешь поверить. Да! — спохватилась Лисици­на. — Я не сказала главного! Тебя выбрали «Лицом T&G»! Поняла? Швейцарцы настояли. Босс, как уз­нал, сразу связался с ними — выберите другую. А они уперлись. Пригрозили разорвать отношения да еще в суд подать. Вот босс теперь по стенке и бега­ет, — секретарша перевела дух. — Значит, Анюта... Ты должна завтра подъехать в агентство. Будем за­ключать контракт...

«Ничего не понимаю! — подумала Аня. — Это я что, прошла кастинг?!»

Полностью осознать грандиозную новость поме­шал мобильник, который она даже не успела уб­рать, проигравший первые аккорды Пятой симфо­нии Бетховена прямо в руке.

— Анна, это Кутлер! — услышала она. — Ты не звонила моей жене?! Нет?! Не звони ей! Слышишь? Не звони! Это не я тебя выдал! Честное слово, не я!

— Я знаю, — успокоила она его.

— Слава Богу! А я уж подумал...

— Это хорошо, что подумал, — перебила его Ан­на. — И до чего ты додумался?

— А что такое? — То ли Валентин действительно не понял намека, то ли прикидывался.

— Да ничего такого. Просто мы вернулись к тому, с чего начали.

— Ах, это... Я готов. Можешь на меня рассчиты­вать. Я сейчас же начну опрашивать всех подряд. Я найду твоего обидчика. Будь уверена. Сейчас же... Да! Поздравляю тебя с победой. Ты молодец.

Пока Анна вела телефонные разговоры, Лева Жебунов по-прежнему смотрел на нее во все глаза, то отходя назад, то приближаясь на критическое расстояние. Это так раздражало...

— Можешь не мучиться, — спрятав трубку в сум­ку, сказала Анна своим обычным, узнаваемым голо­сом. — Это я, Левушка. Это я.

После долгой-предолгой паузы Жебунова хвати­ло только на одну фразу:

— Как ты могла...

Может быть, его хватило бы и на большее, но тут Анна вспомнила о своем «сыне». Вовки Первухина нигде видно не было. Мальчик пропал. Словно его действительно медведь утащил.

— Вова! — позвала Аня, отказываясь верить в самое худшее. — Вовка!

— Ах, он уже Вовка! — отреагировал Лева. — Ка­кой же я идиот! Никогда ничего подобного...

— Слушай, хватит! — теряя терпение, стараясь не поддаться панике, сказала Анюта. — Ребенок пропал! Понимаешь! Соседи с меня голову снимут.

Продолжая ворчать, Жебунов все же подключил­ся к поискам. Вместе они стали опрашивать всех встречных, не видали ли те мальчика пяти лет в джинсовом костюмчике.

— Быстро же он подрос! — не удержался от ком­ментария Лева. — Еще полчаса назад ему было три годика.

— Я с ума сойду, если с ним что случилось! Чтоб я еще раз связалась с этим гадким мальчишкой!

Неизвестно, сколько времени они еще искали бы Первухина-младшего, сколько бы нервов потрати­ли, сколько народа смутили своими вопросами, ес­ли б не спасительная мысль, которая вдруг освети­ла рассудок Анны.

— Степашка! — крикнула она. — Выходи! Дядя Лева обещал купить тебе настоящий плеер! Считаю до трех! Не выйдешь, не получишь плеер!

Аня успела досчитать только до одного. Из бли­жайших кустов выскочил радостный Степашка-Во­ва, который тут же вместо плеера получил по одно­му месту.

— Все скажу папе! — пообещал юный Первухин.

— Говори! — не испугалась Анна. — А я ему ска­жу, как ты у нас с дядей Левой подарки вымогал, и у тебя быстренько их конфискуют!

Что такое «конфискуют» Вова, может, и не знал. Но по тону тети Ани догадался, что о жалобах вы­годней забыть. И вообще, игры, похоже, кончились. Настало время быть паинькой.

— Так значит, никакого папы в природе не суще­ствует, — разочарованно и совершенно не стесня­ясь своего разочарования, проговорил Жебунов.

— Я так и знала, что все дело именно в папе, — тоже не скрывая разочарования ответила Анна.

— А вы и впрямь как мама с сыном. Два сапога пара. — Лев кивнул на юного Первухина. — Ты уби­ла мою веру в женщин. Степанида... Надо же... Как я сразу не догадался? Чувствовал ведь, что ты кого-то мне напоминаешь... А сочиняешь виртуозно! За­мечательно сочиняешь! Это я тебе как профессио­нал заявляю.

Глебову опять повезло (или не повезло?). Вся нудная работа по опросу сотрудников «Валькирии» вновь легла на плечи арт-директора Валентина Кутлера.

Иван, которого Анна пригласила к себе на вечер­нюю чашку чая, воспринял эту новость довольно спокойно. Если она не ошиблась в предположении, чего он на самом деле хочет, такая его реакция бы­ла вполне объяснима. Для Глебова не так уж и важ­но, кто найдет воришку. Важнее другое — первым с ним побеседовать.

А вот новость, что Степанида Пушкина полно­стью изобличена, Ивана, как ни странно, обрадо­вала.

— Считай, ты уже им отомстила! — наливая себе третью чашку чая (и это на ночь-то!), сказал он. — Представляешь, какого им? Они тебя прогнали в дверь, а ты залезла в окно. И уже не выгонишь. А, наоборот, улыбаться нужно, выполнять все твои ка­призы. Ты теперь многое можешь. Ты даже можешь поставить вопрос ребром: либо я, либо... тот же За­сосов! И будь уверена, выберут тебя!

«А ведь это идея! И замечательная идея, — подкладывая на тарелку Ивана последний кусок торта, который она купила специально к чаю, подумала Анна. — Завтра же опробую ее... да на Засосове и опробую...»

Идея действительно оказалась замечательной. Когда назавтра Глебов лихо подкатил к ступенькам «Валькирии», первым, кого Аня на этих ступеньках увидела, был именно Игорь Засосов с сигареткой во рту.

«Как говорится, на ловца!..»

Игорь тоже заметил Стешу Пушкину, так неожи­данно превратившуюся в Анну Венгерову, но слиш­ком поздно. Аня успела его окликнуть.

— Привет, привет! — не очень бодро (хотя чувст­вовалось, что старается) ответил он. — Прямо даже и не знаю, что тебе и сказать. Ты нас всех скопом послала в нокаут...

— Не знаешь, что сказать? — ухватилась Аня за неосторожно оброненную фразу. — Я тебе помогу. Скажи мне, Игорь, кто рылся в столе Левы Жебунова? Кого ты застал за этим занятием?

— Да не видел я никого, — попытался уйти от от­вета Засосов. — Это я тебе просто пыль в глаза пу­скал. Понравиться хотел. Вон ты какой стала!

И женский угодник прошелся опытным взглядом по фигуре Анюты, которую удачно подчеркивало платье в стиле секси от Живанши.

— А я контракт пришла заключать, — резко по­меняла тему Аня.

— Поздравляю, — обрадовавшись, что расспро­сы закончились, сказал Игорь.

— И знаешь, каким будет первый пункт этого кон­тракта? — тоном, не предвещающим ничего хоро­шего, спросила Анюта. — Не знаешь? А я тебя про­свещу. Первым пунктом контракта будет безуслов­ное твое увольнение. С сегодняшнего числа. Вот так! Или я, или ты. Как ты думаешь, кого выберет босс?

Засосов крепко задумался, бросил недокуренную сигарету в урну и решительно взял Анну под руку.

— Отойдем, — попросил он и увел ее со ступе­нек, подальше от входа. Сделал Игорь это вовремя.

Почти сразу на свежий воздух вышла группка со­трудников «Валькирии» — перекурить. Анну, кото­рую удачно загородил Засосов, они не заметили и наперебой заговорили не о футболе, не о политике, а о ней — Пушкиной-Венгеровой:

— Еще не пришла... Я догадывался... Нимфа... Всем нос утерла... Кто бы мог подумать...

— Ну, что молчишь? — возобновила Аня разго­вор с Засосовым. — Все останется между нами. Это ты хотел услышать?

— Хорошо! — наконец решился Игорь. — Только смотри — между нами. — В общем... Это была Зоя... Лисицина. Я хотел войти, приоткрыл дверь и увидел эту картину... Она была в комнате одна, спиной ко мне, искала что-то в столе Жебунова. Как-то сразу неудобно стало, не знаю почему. Я взял и закрыл дверь. Кажется, она меня не заметила.

— Может быть, она по просьбе босса что-то ис­кала?

— Может быть... Я с ней на эту тему не говорил. Потому что не был уверен. С ней бы мне тоже не хо­телось портить отношения.

— Почему? — не удержалась Анна.

— А ты спроси у нее, кто ей кольцо подарил... И можешь не пугать меня своими пунктами. Больше я тебе ничего не скажу.

Анюта поняла, что давить на Засосова бесполез­но. Да он и так уже все сказал. Не хочет ссориться с секретаршей... Ясное дело — боится! Нет, не сек­ретарши, конечно! Боится тех, кто стоит за ней! А за ней — люди из «Миссии»!

«Вот ты и попалась, Лисицина Зоя!» — не без злорадства сказала себе Анюта и шагнула в двери рекламного агентства.

Здесь ее ждал прием особого рода. Рядовой пер­сонал, от охранников до менеджеров, устроил ей чуть ли не овацию. Руководство во главе с боссом смогло разориться лишь на кривые улыбки.

После чашечки кофе, который собственными ручками приготовила секретарша Зоя, в переговор­ной, принявшей свой обычный вид, наконец состоя­лось чтение проекта контракта.

«Валькирии» было нелегко. Анна таких контрак­тов насоставляла целый том. Знала все тонкости. Она прошлась с исправлениями почти по всем пунктам. Одним из них, который остался без изме­нений, был пункт о гонораре. Осознав сумму, пред­ложенную компанией T&G, Анюта поняла, что ее квартирный вопрос наконец-то решен. Более того, она свободно решала и другой вопрос — безлошад­ности. Денег с лихвой должно было хватить на при­личную иномарку. И не хуже, чем у той девицы, ко­торая приставала на ее глазах к Ивану Глебову.

Следующим пунктом, который она приняла без изменения, было обязательство участвовать в съемках рекламы компании в Женеве. И такое обя­зательство Анюта с огромным удовольствием дала. Вот где она еще ни разу не была, так это в Швейца­рии!