10

Саймон позвонил на следующее утро. Мег находилась в кабинете и сняла трубку. На этот раз он был очень осторожен и спросил, была ли она одна.

— В настоящий момент, да.

— Как Клайв?

— Я его не видела сегодня утром.

— Я просто поинтересовался, не вернулся ли он поздно ночью.

— Откуда вы знаете?.. — Мег замолчала: инстинктивная доброжелательность к своему шефу заставила ее солгать: — Понятия не имею.

— О, не надо, Мег, не рассказывайте мне, что вы об этом не знаете. Я не переоцениваю вашу сообразительность или любопытство.

Мег понизила голос:

— Но это действительно не наше дело, чем занимается мистер Уилтон. Кроме того, я не могу разговаривать с вами сейчас.

— Конечно, нет. Но мне бы очень хотелось встретиться с вами. Вы можете попозже выбраться из дома?

— Могу. Но не для того, чтобы сплетничать о моем шефе, — добавила она.

— Тогда только для того, чтобы встретиться со мной. В мире существует масса тем для разговора помимо Клайва Уилтона.

— А что может нас объединять? Вы, кажется, льстите себе.

— В самом деле? — В голосе послышалось легкое сожаление. — Тогда, может быть, я смогу заинтересовать вас вращающимся стулом пятнадцатого века или грузинским ковшом?

Мег рассмеялась и смягчилась.

— Мне бы хотелось их увидеть. Но не сегодня. Я очень занята.

— Вы идете к Гансу?

— Это зависит от мистера Уилтона.

— Идите, если сможете. Поговорите с его экономкой. Попросите о встрече с ней, если она сама не появится. Заставьте Ганса показать вам, что он напишет.

— Саймон, вы самый любопытный человек в мире.

— Простите, Мег, дорогая. Это моя особенность. Я ею даже наслаждаюсь.

На лестнице послышались шаги. Мег поспешно сказала:

— Я должна идти.

— Я понимаю. Клайв подошел. До встречи. И еще, Мег.

Перед тем, как повесить трубку, Саймон сказал совсем другим тоном, который привлек внимание Мег:

— Будьте осторожны!

Он повесил трубку первым, и Мег постаралась выразить беспечность на лице, когда вошел Клайв.

— Кто это был?

— Это звонили мне, мистер Уилтон. — Заметив, что он нахмурился, Мег быстро добавила: — Это всего лишь Саймон Сомерс. Он становится очень назойливым.

Мег сама не поняла, зачем она добавила это скромное объяснение. Что она пыталась сделать, защитить Саймона или обмануть Клайва? Что бы там ни было, но хитрость ее удалась, лицо Клайва разгладилось.

— Я не могу винить его, Мег. Но я не могу позволить ему монополизировать вас.

— Вам нечего бояться этого, мистер Уилтон.

Клайв сел за стол. В это утро он выглядел вполне нормально, на лице не было ни одного признака усталости и подавленности, которые видела Мег несколько часов назад. Глаза его были ясны, он был тщательно причесан и полон уверенности.

— Ну, давайте поработаем? А потом у вас будет время, чтобы уделить часок бедняге Гансу. Но и ему не позволяйте слишком брать над вами власть. Кстати, Мег, я думаю, мне не нужно просить вас не говорить о том, что произошло ночью. Помимо вождения машины без прав, я не могу допустить, чтобы Луиза что-нибудь знала об этом.

— Конечно, — мягко сказала Мег. — Вы можете поверить мне, мистер Уилтон.

Это обещание означало, что любопытство Саймона не могло быть удовлетворено. И поделом ему.

Но это не объясняло, с кем разговаривал Клайв по телефону прошлым вечером и почему он с таким отчаянием и злостью сказал: «Ты, чертов дурень!»

В тот день Ганс сказал Дженни:

— Сегодня не надо надевать это платье. Мне осталось добавить только несколько штрихов на лице.

— Значит, мне больше не придется позировать?

— Нет, дорогая.

— Но я могу еще приходить сюда, Ганс?

Ганс, одетый в свой запачканный краской костюм, прекратил работу и изумленно посмотрел на нее:

— Конечно. Кто сказал, что ты приходишь сюда только для того, чтобы я писал твой портрет? Я люблю тебя.

Дженни смущенно улыбнулась.

— Тогда хорошо. Я просто подумала, что ты забудешь обо мне, когда начнешь писать портрет Мег.

— Какая чепуха! Я ведь не собирался влюбляться в Мег.

— Откуда я знаю, насколько могу доверять тебе?

— Я абсолютно надежен в этом отношении. Но что касается писания портретов… — Ганс задумчиво уставился на полотно, прикрепленное к мольберту. Неожиданно он взмахнул рукой и начал размазывать краску по холсту.

— Что ты делаешь? — встревоженно крикнула Дженни, — портишь мой портрет?

— Он уже был испорчен, — грустно сказал Ганс. — Он не отражает твою сущность. Ни капли. Он ужасен.

— Но ты даже не показал его мне, — запротестовала Дженни.

— Можешь посмотреть сейчас, если хочешь.

— О, Ганс! — Дженни посмотрела на смешанные на холсте краски. И это после столь длительной работы. Особенно платья и всего остального.

— Да. Как ты сказала, после столь длительной работы.

Ганс уныло опустил плечи.

— Я не понимаю, почему я продолжаю попытки что-то сделать.

— Не вешай нос, милый. Может, с Мег тебе повезет.

— Может быть. Может, она не будет для меня так много значить. Твой портрет должен был стать совершенством.

Дженни обняла его и прижала его лицо к своему.

— Старый дурачок. Мне ведь все равно, что ты не так хорош, как тебе хочется. Но не позволяй таким мыслям сжирать себя. Раз не получается из тебя хороший портретист, ну и черт с ним. Я все равно люблю тебя. — Дженни поцеловала его и продолжила: — Ты не думаешь, что нам надо пожениться?

— Пожениться?

— Люди иногда совершают такое. Заметь, я не хотела этого вначале. Мне просто хотелось приятно провести время. Но я не знаю, меня не покидает чувство, что я могу тебя потерять.

Ганс все еще был удручен.

— Может быть, тебе и стоит именно потерять меня, малышка?

— Почему? Потому что ты не попадешь на первые полосы газет? Я никогда не хотела выйти замуж за печально знаменитого человека. К тому же, за тобой пора как следует присматривать. Я уверена, что мисс Берт не кормила тебя сегодня завтраком.

Ганс сладко улыбнулся:

— Нет, не кормила. Она сегодня не выходила из своей комнаты.

— В самом деле? Почему же ты не избавишься от нее? Ладно, пусть ты не можешь позволить себе хорошую экономку, но я могу стать ею бесплатно. Я очень хорошо готовлю.

— Дженни, есть еще кое-что, о чем я должен подумать. Ты в самом деле хочешь выйти за меня замуж?

— Ты понимаешь английский язык, не правда ли? Я намекала тебе на это последние шесть недель, старый ты дуралей.

Дженни поцеловала его в лоб, ощутив и его чувства в этот момент. Бедный Ганс. Он совершенно не понимал некоторых вещей. Даже простых, вроде той, что можно обзавестись одной женщиной на всю оставшуюся жизнь, а не встречаться от случая к случаю с разными.

— Ты думаешь, что это все, чего ты хочешь, — пыталась Дженни переубедить Ганса. — Но взгляни на вещи по-другому.


Дженни столкнулась с Мег, когда уходила из дома Ганса.

— Привет! — дружелюбно сказала он. — Вы теряете время, идя сюда. Ганс только что уничтожил мой портрет. Сказал, что он недостаточно хорош.

— Вы его видели?

— Пару раз, и то мельком. Ганс не хочет, чтобы его работы долго разглядывали. Должна сказать, что то, что я увидела, было довольно странным. Но, может быть, с вами ему повезет. Во всяком случае, ему это доставляет столько удовольствия.

Если она теряла даром свое время, подумала Мег, почему все уговаривали ее позировать. Клайв, Саймон, даже Дженни. Казалось, это стало уже почетной обязанностью — позировать Гансу, чтобы доставить ему удовольствие.

А сам Ганс после небольшой депрессии, вызванной приходом Дженни, моментально оживился, темные глаза засверкали. Он потратил много времени, чтобы найти подходящее положение для Мег.

— Я хочу, чтобы завтра вы надели простое белое платье. У вас есть?

— Да. Льняное без рукавов. Такое подойдет?

— Это именно то, что нужно. На сколько вас отпустил Клайв?

— Можно не торопиться. Мы будем с ним работать только вечером.

— Отлично. Мы еще сможем выпить чаю попозже. Вы поможете мне его приготовить. Моя экономка осталась сегодня в своей комнате. День слишком яркий для ее глаз, хотя солнце светит едва-едва. Все, что я могу сделать, это оставить ей еду возле двери и проследить, чтобы она не умерла с голода.

— Вы хотите сказать, что сегодня она вообще не выйдет?

— Нет. Хотя, может быть, попозже она и появится, потому что я видел, как она кормила птичек из окна. Это знак надежды. В плохом настроении она этого не делает.

— Она выпускает кошку, — заметила Мег, взглянув на большое рыжее существо, растянувшееся на кипе холстов и наблюдавшее за ними большими желтыми глазами.

— О, да. Она производит столько шума, когда ее запирают. Мне пришлось настоять, чтобы мисс Берт ее выпустила. А теперь, мисс Берни, — Ганс встал к мольберту, внимательно разглядывая ее, — мы будем продолжать беседовать. Мне хочется, чтобы ваше лицо было подвижным и выразительным. Поэтому, может быть, вам захочется рассказать о себе? Каждая молодая женщина любит поговорить о себе, полагаю.

— У меня очень незамысловатое прошлое.

— Для любого человека его прошлое кажется незамысловатым. Вчера вы вспоминали знакомое лицо. Любовника, да?

— О, нет, просто симпатичного мне человека.

— И что-то случилось? Он оставил вас или вы оставили его? Или вы все еще хорошие друзья?

— Мы не ссорились, — сдержанно ответила Мег.

— Но вы совершенно очевидно не испытываете счастья, вспоминая о нем. Это нелегко, когда человек молод. Ваша семья переживает из-за вашего несчастья?

— Они ничего об этом не знают. Я не живу с ними. У меня только брат и отец. Брат уже несколько лет живет в Индии, а отец женился снова. Я никому из них не нужна. Каждый из нас идет своим путем.

— Это очень мудро. Человек должен расти. Он должен вырастать из первой любви, так же как и из других вещей. Я думаю, тот молодой человек не стоил вас.

Мег удивилась незначительности своей боли. Ганс прав. Она должна была перерасти Дерека, и ей это удалось, хотя она этого даже не ощущала. Мег была готова возродиться к жизни. Перед ней открывалось так много новых возможностей.

— Так-то лучше, у вас в глазах появился яркий свет, — заметил Ганс, энергично работая.

— Дженни сказала, что вы уничтожили ее портрет.

— Да, он не удался. У Дженни особое лицо. Я приложил усилия, но он оказался моим очередным провалом.

— Как и портрет Луизы?

— Нет, тот был лучше. Даже я могу это признать. Но он все равно был недостаточно хорош, хотя Клайв не показал и виду, что он ему не понравился. Было бы странным, если бы он сохранил картину. Авария дала ему повод уничтожить ее, не затрагивая моих чувств.

Его постоянное уничижение начало раздражать Мег.

— Пожалуйста, не будьте таким пессимистом.

Ганс вздохнул и пожал плечами.

— Вы абсолютно правы, мисс Берни. Я не должен быть таким пессимистом. Этот портрет может стать моим триумфом. Если бы вы чуть-чуть подняли подбородок. Пожалуйста, скажите, когда вы устанете. Тогда мы выпьем чаю.

После часа работы они приготовили чай на темной холодной кухне. Мег настояла на своем и вымыла гору немытой посуды, подумав про себя, что со стороны Ганса было очень глупо мириться с таким положением вещей в доме. Затем она отнесла поднос с чаем в мастерскую, пока Ганс ставил поднос поменьше возле двери мисс Берт. Он громко постучал:

— Мисс Берт! Ваш чай! А как вы себя чувствуете? Вы можете выйти?

Голос Ганса был сочувственным и терпеливым. Мег немного удивила и опечалила маленькая пародия, потому что мисс Берт даже не потрудилась ответить на настойчивые расспросы Ганса, хотя Мег слышала, как та двигается по комнате. Что-то гремело внутри, как будто женщина и впрямь была слепа и постоянно на что-то натыкалась. Но дверь так и не открылась, пока возле нее стоял Ганс.

Он пришел в мастерскую.

— Сейчас она заберет свой поднос. Не хочет, чтобы ее видели в таком состоянии. Я сказал ей, что вы придете, и она стала еще более неуловимой. Если это подходящее слово. — Он подмигнул Мег. — Мисс Берт подкармливает птичек, а я кормлю ее, как большую птицу. Жизнь такая странная штука.

Во всяком случае, в этом доме, подумала Мег и обнаружила, что стала такой же любопытной, как Саймон в отношении мисс Берт.

— Я могу поговорить с ней через дверь? Может быть, она впустит меня в комнату, поскольку я женщина. Откуда вы знаете, что она на самом деле здорова?

— Вы слышали, как она ходит. Она здорова, за исключением рассудка. Если в этот раз она станет еще хуже, я отправлю ее к сестре. Я больше не могу нести за нее ответственность.

Мег не удивилась, когда увидела Саймона на другом конце улицы, выйдя из дома Ганса. Она догадалась, что он будет за ней наблюдать. Мег не понимала, почему ей должно было доставлять удовольствие его присутствие, так как его внимание занимала не только она. Его интересовали и другие вещи. Ночная деятельность Клайва, например, или развитие способностей Ганса.

Никто в деревне не мог понять, что из себя представлял Ганс, кроме мисс Берт, слонявшейся по комнате. И ее Мег не смогла увидеть…

Саймон разговаривал с пожилой женщиной, но когда заметил, что Мег подошла, он прервал беседу и направился к ней.

— Ну что, ангел?

— Не называйте меня так! — попросила Мег.

— Тема становится слишком утомительной? Как поживает маэстро?

— Прекрасно.

— Как удались подготовительные этюды?

— Он мне их не показал.

Саймон кивнул, ничему не удивившись.

— Вам следовало настоять. Я вам говорил об этом.

— Зачем? Чего бы я этим добилась?

— Полагаю, вы правы. Пока ничего. Вы хорошо разбираетесь в живописи.

— Вообще не разбираюсь.

— Жаль, — коротко ответил Саймон.

— Саймон, что это? Вы постоянно подстерегаете меня и засыпаете кучей вопросов. Это сбивает с толку.

Саймон улыбнулся, глаза весело сверкнули.

— Вы встретились с мисс Берт?

— Нет.

— Вы пытались?

— Ее дверь была заперта. Я пыталась попасть в комнату, пока Ганс не видел. У меня была всего минута. — Мег взглянула на лицо Саймона, теперь внимательное и спокойное. — Вы думаете, ее не было в комнате? Она была. Я слышала, как она там ходила. Она взяла свой поднос с чаем. Но кошка была в студии, — добавила Мег задумчиво.

— Я только что разговаривал с соседкой из дома напротив, — сказал Саймон. — Она иногда может видеть, что происходит в комнате мисс Берт. Она говорит, что видела только старую женщину, стоящую там. Но она, похоже не двигалась. С другой стороны, — сейчас Саймон, казалось, оценивал свидетельства, — птичкам, как обычно, насыпали корм на подоконник. В старой леди был элемент садизма. Она кормила птиц, чтобы ее кошка могла ловить их.

— Но кошки в комнате не было, — напомнила Мег.

— Так вы мне сказали.

— Все равно, Саймон, это не наше дело. Если Ганс предпочитает мириться с такой эксцентричной дамой, это его проблема. Что происходит в доме Ганса, нас не касается.

— Да, вы абсолютно правы. И если Клайв хочет зайти к нему поздно ночью, чтобы забрать один из шедевров Ганса, это тоже нас не касается.

— Так он этим занимается ночью? — воскликнула Мег.

Саймон от души рассмеялся.

— Я вас заинтриговал. Значит, Клайва не было дома, и вас это заинтересовало. Но вы достаточно честны, если не хотите об этом говорить.

— Это его дело! — настаивала Мег. Но в ней снова проснулось интуитивное подозрение. Она внезапно увидела Клайва, сидящего за столом, усталого и задумчивого. Если он всего-навсего перевозил картины, почему он был так расстроен? Может быть, одна из них была с изображением Луизы. Тот самый портрет, про который Ганс сказал, что он недостаточно хорош… Может быть, он решил спрятать его.

Саймон дотронулся до ее руки.

— Старина Ганс — это Синяя Борода. Он начинает ненавидеть женщин, которых не может написать так, как ему хочется, поэтому он увозит их в мешках.

Несмотря на то, что Мег поняла, что Саймон опять шутит, она вздрогнула.

— Вы болван! Это совсем не смешно. И во что втянут Клайв?

— Действительно, во что? Это загадка.

Несомненная серьезность в голосе Саймона взволновала Мег. Но через мгновение он весело сказал:

— Пойдемте, выпьем вместе с Дженни. Она развеселит нас.

Дженни сидела в баре «Краун» и была уже готова веселить кого угодно. Она достаточно много выпила, щеки ее горели.

— Я сделала это, — сообщила она, — я сделала предложение. Вы можете себя представить? Я, которая говорила, что в мире могут быть только развлечение и никаких связей и что меня только силой можно привести к алтарю.

— Дженни, только не Ганс!

Дженни, немного надувшись, посмотрела на Саймона.

— А кто же еще? Ты говоришь так, будто тебе не нравится мой выбор.

Но Саймон отреагировал моментально. Он пожал плечами и весело сказал:

— Ты идешь своим светлым путем. Это не мое дело, как говорит Мег. Но скажи нам, пожалуйста, каков был ответ Ганса?

Дженни хихикнула.

— О, он немного встревожился, бедняга. Но какой же ответ может дать мужчина? Он не так плохо воспитан, чтобы отказать. — Дженни допила коктейль и опять хихикнула. — Я возвращаюсь к нему в дом, чтобы оформить сделку. Я, конечно, не знаю, на что мы будем жить до тех пор, пока Ганс не создаст шедевр. Мне придется остаться в библиотеке.

— Вы уже все обдумали, — заметила Мег.

Дженни кивнула, глаза ее сияли от счастья.

— Я все-таки практична в какой-то степени, даже если вы думаете совсем по-другому. Но, Боже мой, я никогда не думала, что могу влюбиться в такого человека, как Ганс. Человек иногда откалывает странные номера, не правда ли?

После еще одного коктейля с Мег и Саймоном Дженни совсем не хотелось проводить тоскливый вечер в библиотеке, меняя книги людям, которым хотелось обсудить очередное торжество в церкви или свои болезни. Кроме того, ей не терпелось узнать, как отнесется к ее предложению Ганс. Вряд ли можно было ожидать, что Ганс сам примчится в библиотеку. Он был не такой человек. Какие бы ужасные вещи ни случались с ним в юности, они не могли убить в нем доверия. Конечно, он полюбит ее. Он не мог этого не сделать. Но он слишком медлителен и застенчив, чтобы сделать предложение. Дженни должна была повторить его. И лучше было не терять попусту время. После двадцати четырех часов раздумий были все шансы предполагать, что осторожность Ганса победит. Вполне вероятно, что он может ответить, что он не тот человек, который может взять ответственность за жену. Как он мог содержать ее?

У Дженни не было ответа на этот вопрос. Они были просто двумя одинокими людьми. У Дженни были только дальние родственники в Шотландии. Для них с Гансом главным было быть вместе, а не успех и деньги. Конечно, ей нравились красивые вещи, элегантная одежда, дорогие автомобили и хорошие рестораны. Ей хотелось выйти замуж за человека, который даст ей все это. Но теперь она обнаружила, что хотела совсем не этого или не так сильно, как ей хотелось быть с Гансом, с его низким глубоким голосом и заботливыми руками.

На самом деле было совсем не трудно уговорить его. Не потому что сейчас был вечер и в их распоряжении был весь дом, за исключением полоумной мисс Берт, которая все равно ни во что не вмешивается. Дженни охватила дрожь от возбуждения и предвкушения удовольствий. Или это только спиртное на нее так подействовало?

Она опять улыбнулась насмешливо. Глупенькая Дженни. Она всегда знала, как позаботиться о себе, но сейчас она была готова связать себя с нищим иностранцем. Она была готова на все…

В доме Ганса не было ни одного огонька, но Дженни знала, что он дома, потому что передняя дверь была не заперта. Тщетно прождав Ганса после звонка в дверь, Дженни нажала на ручку, и та повернулась.

Но это было так странно, что Ганс не ответил на звонок. Ее это немного встревожило. Конечно, он мог уйти, и в доме оставалась только мисс Берт. Она не подумала об этом.

— Ганс! — тихонько окликнула она. — Это я, Дженни. Ты дома?

Откуда-то раздался приглушенный звук, как будто кто-то подметал пол жесткой метлой. Дженни подумала, что мисс Берт пришло в голову прибрать в доме. Конечно, давно пора.

Но в доме не было света. Неужели мисс Берт подметала пол в темноте, потому что боялась, что ее глаза не привыкнут к свету? Дженни подошла к лестнице с решимостью взять дело в свои руки. Она не собиралась жить в одном доме с такой чудачкой. Ганс был слишком податливым.

— Мисс Берт! — крикнула Дженни. — Можно мне войти?

Не размышляя долго, она включила свет и увидела, что дверь в комнату мисс Берт была широко открыта. В комнате было тихо, и она казалась абсолютно пустой. Звуки, которые она услышала, должно быть, доносились из кухни или из подвала.

Но раз Дженни была здесь, она должна была удостовериться, что мисс Берт, это старое глупое существо, не прячется за дверью.

Дженни вошла в комнату и потянулась к выключателю.

— Это не причинит вреда вашим глазам, мисс Берт. Если вы здесь, я бы хотела поговорить с…

Голос ее затих. Она уставилась на темную фигуру возле окна, которая и не думала поворачиваться. Поношенное черное пальто и еще более потрепанная шляпа, нахлобученная на голову. Дома… Как это чудно, напялить на себя пальто и шляпу, когда она вряд ли собиралась куда-то выходить.

— С вами все в порядке, дорогая? — запинаясь, спросила Дженни.

Она неуверенно нащупывала выключатель. На каменных ступеньках раздался топот чьих-то ног.

— Кто здесь? — хрипло спросил голос Ганса.

Дженни истерично захихикала. Значит, это Ганс работал в подвале метлой. Бедный Ганс опять занимается домашними делами, пока его экономка, как пугало, стояла у окна своей комнаты.

— Это только я! — крикнула она, подражая дрожащему фальцету мисс Берт. — Я хотела узнать, что вы хотите на ужин, мистер Кромер. Я спускаюсь. — Если глупая старая мисс Берт подслушивала в темноте, поделом ей. Пора было уже ей все объяснить.

Ганс, спотыкаясь, поднимался по лестнице. Дженни взглянула на его лицо, полное смятения, и, расхохотавшись, нажала на выключатель в комнате мисс Берт.

Зажегся свет, она влетела в комнату и закрыла дверь, прячась от Ганса.

— Простите, мисс Берт, — задыхаясь, сказала она. — Я не хотела…

Дженни не договорила: темная фигура мисс Берт возле окна даже не шевельнулась. Дженни видела только старое черное пальто и шляпу, надетую набекрень, как будто мисс Берт была пьяна…

— Что-то не так? — неуверенно начала Дженни.

У нее за спиной открылась дверь. С медленной и странной осторожностью.

— Этого достаточно, liebchen, — тихо сказал Ганс.

Пальто мисс Берт колыхнулось от сквозняка. Шляпа съехала в сторону, открывая…

Теряя сознание, Дженни смутно почувствовала, как чьи-то руки подхватили ее…

Загрузка...