Линии любви

Глава 29. Сила магии

— Кристиан, можно тебя на пару слов? — сказал Эван, когда мы с Эйлин уже собирались уходить.

— Что-то случилось? — встревожено спросила она.

— Нет, просто хочу кое-что обсудить.

Я отошел вместе с ним в сторону.

— Она не должна проснуться завтра утром одна! — тихо сказал Эван. — Фрэдэрик уже передал ей свою силу.

— Что?! Когда? — чуть громче предполагаемого, спросил я.

— Медальон. Он наполнил ею украшение, которое подарил Эйлин. Я почувствовал его энергию, еще не зная о том, что эта за вещь. Если Эйлин уже переняла всю эту силу, то, что может произойти после полуночи, не должно застать её врасплох. И ты должен быть рядом.

— Почему он не мог сделать этого позже? — в ужасе спросил я.

— Потому что у него не было выбора, это произошло бы и само, но кто знает, как именно. Поэтому он все предусмотрел заранее.

Эйлин продолжала бросать встревоженные взгляды в нашу сторону. Она явно чувствовала, что со мной что-то не так. Я уже был просто не в состоянии контролировать свое волнение, оно заполнило каждый миллиметр моего тела и сознания.

— Успокойся, — сказал Эван, — ничего страшного произойти не должно, мы просто должны быть на чеку, на всякий случай.

— На случай того, если что-то страшное все-таки произойдет? — не удержался я.

— Кристиан, ты сейчас единственный, кого она станет слушать. Я тоже буду неподалеку, да и Фрэдэрик должен скоро вернуться, но ты не должен оставлять её одну. Я поговорю с Амандой. Пусть Лукас заберет её к себе. Ха!… А это отличный повод их помирить! — отходя от темы, сказал Эван. — В общем, тебе все понятно? Иди и ничего ей не говори.

Легче сказать, чем сделать! — подумал я. С нашей-то связью. Придется напрашиваться остаться на ночь…

— Ты готова? — спросил я, походя к Эйлин, стараясь сохранить как можно более беззаботное выражение лица.

— Да. Поможешь с подарками?

Я взял несколько пакетов с подарками и попрощавшись с теми, кто еще был в силах веселиться, мы пошли к спальному корпусу.

— О чем хотел поговорить Эван? — спросила она.

Так и знал, что напускным спокойствием её не проведешь!

— Да так. Предложил мне одну идею о том, как помирить Аманду и Лукаса.

— Правда? И как?

— Эван скажет Аманде, что ей лучше переночевать у Лукаса, потому что этой ночью мне нужно остаться у тебя…ну, в смысле…если что-то необычное случиться…

Черт! Объяснение никудышное!

— Что-то необычное? — переспросила она, улыбаясь. — Например, тебе просто действительно захочется провести эту ночь у меня?

— Пусть будет так, — ответил я, сдаваясь. Отрицать очевидное не было смысла, и пусть уж лучше она думает, что именно мое нежелание уходить, является основной причиной этой неразберихи с ночевкой.

— А твой друг все продумал. И Аманду пристроил и о тебе не забыл позаботиться.

— Разве что забыл о себе, — сказал я.

— Это у него уже вошло в привычку, — ответила Эйлин, вздыхая.

Мы вошли в темную комнату. Руки у обоих были заняты, поэтому я на ощупь подошел к дивану и поставил пакеты. Эйлин отсутствие света ничуть не мешало, она спокойно передвигалась по комнате, не замечая моего неподвижного состояния.

— Ой, извини! Забыла про свет, — сказала она, зажигая настольную лампу.

— А я все никак не могу привыкнуть в этой твоей способности, впрочем, как и к многим другим, — сказал я, присаживаясь на диван.

— Я и сама еще не привыкла. О том, с чем еще мне предстоит свыкнуться, я даже думать не хочу, — ответила она, стоя пере зеркалом. Я подошел к ней.

— Ты со всем справишься, — сказал я, обнимая её за талию. — Я уже говорил тебе, как ты сегодня прекрасна?

— Не считая нескольких сотен раз, нет, — ответила она, поворачиваясь ко мне лицом.

— Ты была самым красивым цветком этим вечером. Никакие шедевры Эмбра не могут изменить сей факт. Я наклонился и поцеловал её в губы. Сделать это как положено не удавалось из-за присутствия гостей, да и смущать Эйлин еще больше не хотелось. Она и так краснела каждый раз, когда я обнимал её в присутствии своих родителей. Но теперь мы были одни, и никто не мог нам помешать. Она ответила на мой поцелуй сразу же. Её губы казались такими нежными и сладкими, что оторваться от них в тот момент было для меня самым страшным наказанием. Мы оба чувствовали, как температура воздуха в комнате становиться выше, или нам только так показалось…В любом случае оставаться в одежде и этой ночью мы не собирались. Не прерывая поцелуя, я нашел молнию её платья на спине и медленно потянул в низ. Она так же медленно сняла с меня пиджак и начала расстегивать пуговицы на моей рубашке. В тусклом зеркальном отражении я видел как линии кружевного узора, золотом расходятся по её спине, делая и без того прекрасный силуэт её тела еще красивее. Моя рубашка оказалась на полу, и теперь к свету её линий добавился и свет моих собственных. Я отпустил блительки её платья, которое с тихим шуршанием упало к её ногам. У меня не было слов, чтобы описать все то восхищение и безграничную любовь, которую я испытывал в тот момент. Я поднял ей на руки и отнес к постели. Наши объятия были настолько крепкими, что ни грамма воздуха не оставалось межу нашими телами. Я продолжал её целовать, поглаживая изгибы её нежного тела. Я и не представлял, что в такой момент буду волноваться настолько сильно. Я боялся сделать что-то не так, боялся испортить этот и без того уже прекрасный вечер.

Мои опасения оказались напрасны, потому что вместо меня нашу идиллию нарушило кое-что другое…жуткий крик Эйлин. Она кричала от боли, держа ладони на том месте, где её кожи касался медальон Фрэдэрика. Боль прошла так же мгновенно, как и появилась. Мы оба испуганно сели.

— Что это было? — срывающимся голосом, спросила Эйлин.

— Ты что-то почувствовала?

Эйлин ответила не сразу, словно пыталась подобрать нужные слова.

— Какой-то сильный удар, точно молния, прямо здесь, — сказала она, снова дотрагиваясь до медальона на шее. Я взглянул на часы на её прикроватном столике — ровно полночь. Именно это мгновение означало конец её дня рождения, и начало новой жизни, совершенно не известной прежде. В этой жизни Эйлин уже обладала всеми силами своего отца… и своими собственными. Новый день означал начало новых испытаний. Эйлин сняла украшение и стала внимательно рассматривать его, поворачивая в руках.

— Могу поклясться, что удар шел именно от него, — сказала она задумчиво.

И не знал, как сказать о том, что прекрасно понимал, чем объясняется все происходящее.

— Он заряжен магической силой, — сказала Эйлин, снова говоря о медальоне. — Я почувствовала это, едва он коснулся моей кожи. Кем бы не был тот человек, который мне его прислал, он явно знал о свойствах медальона. Более того, теперь я начинаю верить в то, что это действительно был мой отец. Его энергия кажется такой родной, такой знакомой…

Я все жал, когда же она, наконец, поймет, откуда её бала знакома эта энергия, и мне не придется больше врать. Но Эйлин просто положила украшение на столик и откинулась на подушки, задумчиво глядя в никуда. Я сел рядом, прижимая её к себе.

— Я могу сказать только одно, то, что сейчас произошло, означает, что ты официально стала совершеннолетней, а значит, все твои способности усилились в несколько раз, и твоих сил стало еще больше.

Это было той частью правды, о которой она и сама знала. О силах Фрэдэрика я не имел права говорить.

— Как я могу это проверить? — спросила она — Может, вот так…

За этими словами последовал взмах руки, и мгновенное обрушение люстры прямо посередине комнаты.

— О, Господи! — воскликнула она, вскакивая с кровати и набрасывая первую попавшуюся под руки вещь — мою рубашку. Я тоже вскочил.

— Как ты это сделала?

— Понятия не имею…вообще-то я просто хотела включить свет, но, кажется, немного перестаралась, — ответила она, присаживаясь на корточки рядом с остатками бывшей люстры.

— А ты можешь её заново починить?

Если уже и устраивать разгром, то лучше пусть один предмет станет его центром.

— Я попробую…

Она прикоснулась к изгибам люстры и та стала медленно приобретать прежний вид. Получилось немного неровно, но уже лучше, чем в первый раз.

— Попробуй еще раз, — сказал я.

Она снова коснулась теперь уже почти собранного предмета. На этот раз люстра стала прежней, немного приподнявшись в воздухе и мгновенно заново падая вниз. К счастью я успел её подхватить, не давая разбиться вновь.

— Ого! — сказала Эйлин. — Это не просто сила стихий, это — волшебство.

Я встал на стул и повесил злосчастную люстру на место.

— Ты можешь пока больше ничего не делать, а просто собраться и пойти со мной к Эвану? Боюсь мне тут одному не справиться…

— Постараюсь, — ответила она. Эйлин вернула мне мою рубашку, сменив её на джинсы и длинный свитер. Мы вышли из комнаты, и я позвонил Эвану, который, к счастью, еще и не думал ложиться спать. Эйлин была напугана и немного дрожала. Мы поднялись на лифте на два этажа выше, и подошли к комнате моего друга. Он открыл дверь, даже не дожидаясь нашего стука.

— Ого! Ну и видок! — сказал он нам обоим, стараясь казаться расслабленным.

— Эван, прошу тебя! — едва выговаривая слова, сказала Эйлин. Она прошла в его комнату и молча села в кресло, поджав ноги под себя.

— И что вам, голубкам, не спиться? — спросил он.

— Эйлин только что, одним взмахом руки в дребезги разнесла свою люстру, — ответил он.

— Ничего себе! Надеюсь, в этот момент под ней никого не было?

— Эван, если сейчас же не угомонишься, я разнесу и ту, под которой стоишь сейчас ты! — сказала Эйлин.

— Ладно. Начнем с начала. С какого перепугу ты вообще решила отомстить своей люстре?

В ответ мы рассказали ему обо все, ну…не совсем обо всем, что происходило до этого.

— А ты, прости, куда смотрел, Кристиан? — взбесился Эван. — Это хорошо, что дело коснулось только люстры! Так, у меня в комнате тоже слишком много нужных предметов, надой пойти в класс.

По дороге мы разбудили моего отца и маму, которые тоже не на шутку испугались. Фрэдэрика все еще не было в кампусе, поэтому мы просто оставили ему на автоответчике сообщение, чтобы он нашел нас, как только вернется.

Слава Богу, на дворе была ночь, поэтому, кроме нас в учебном корпусе никого не было. Мы выбрали самую большую аудиторию.

— Итак, — сказал Эван. — Посмотрим, на что ты способна, — обратился он к Эйлин. — Сейчас я подниму в воздух вот этот стул, ты повторишь за мной.

— Хорошо, — послушно ответила Эйлин.

Эван выполнил свою часть, и мы все замерли в ожидании того, как с этим заданием справится Эйлин. Никто не удивился, когда поднятый Эваном стул, резко метнулся к одной из стен и, ударившись об нее со всей силы, разлетелся на щепки.

— Неплохо! — усмехнулся Эван. — Послушай меня внимательно, Эйлин. Когда ты собираешься что-то сделать, ты должна как можно четче представить себе то, что задумала. Не надо нервничать, успокойся, здесь мы все сможем тебя остановить, если что-то пойдет не так. Поняла?

Эйлин кивнула.

— Давай попробуем еще раз, — сказал Эван, взмахом одной руки приводя в порядок расколотое кресло и снова приподнимая его в воздух и опуская на пол.

На этот раз Эйлин удалось все сделать правильно, ну…почти. Кресло повисло в воздухе, а затем, как и в случае с люстрой, резко начало падать вниз.

— Уже лучше, — сказал Эван, — подхватывая его на лету.

— Судя по всему, проблема Эйлин в том, что она просто не знает, как правильно распределить свои силы, — сказал отец. — Давай вот что попробуем, я создам небольшой круг, а ты попробуй, только очень медленно и осторожно, сделать его больше, а потом меньше.

Эйлин снова кивнула. Отец создал простой водный круг, который колыхался в воздухе на уровне глаз Эйлин. Она медленно подняла руки, закрыла глаза и попыталась сделать то, о чем попросил Патрик. Сначала линия круга стала немного раскачиваться, потом потянулась с одной стороны, прекращая круг в нечто неопределенное. Эйлин не открывала глаз.

— У тебя получается, — спокойно сказал ей отец, — Попробуй выровнять круг и снова сделать его больше.

Теперь уже все края созданной фигуры начали двигаться в заданном направлении. Круг снова стал прежней формы и действительно увеличивался в размерах.

— А теперь, — сказал Эван, — Не прекращая того, что ты делаешь, открой глаза. Эйлин так и сделала, круг при этом, немного пошатнулся. — Хорошо, продолжай его увеличивать, не закрывая глаз.

Круг снова потерял свою форму, но Эйлин быстро сумела вернуть его в прежнее состояние. Потом медленно стала его расширять. У нее получалось…круг не терял формы, а становился только еще больше, затем она попыталась его уменьшить, и снова все вышло как надо.

— Я больше не могу, — сказала она, опуская руки и садясь на пол. — Такое чувство, будто я уже бегу не один километр и последние силы на исходе.

— Искусству управлять своими силами учатся не один год, а на тебя все это свалилось слишком быстро. В твоем теперешнем состоянии нет ничего удивительного, — сказала Амелия, садясь рядом с Эйлин. — Ты обязательно всему научишься.

— Хорошо бы к тому времени не разгромить весь Дэвэр, — попытала пошутить Эйлин. Мы все улыбнулись.

— Боюсь, для этого не хватит даже твоей силы, — сказал Эван. — Но если попросишь меня помочь, то может у нас что-нибудь и получится.

— Что тут у вас происходит? — спросил только что вошедший Фрэдэрик.

— Пытаемся научить Эйлин контролировать свои магические порывы, — ответил я.

— Все так плохо? — снова спросил он.

— Не совсем, — ответил отец. — У нее уже немного получается.

— Давай попробуем вместе, — предложил Фрэдэрик. Он взял все тот же стул, который использовал Эван, поставил его в нескольких шагах от Эйлин и взмахом руки заставил его отодвинуться к противоположной стене, а затем снова вернуться на прежнее место. — Теперь повторяй за мной, — сказал он Эйлин. Она тоже подняла одну руку и, следуя указаниям Фрэдэрика, стала двигать стул. Как ни странно, но в этот раз она сделала все безошибочно, предмет отодвинулся, а затем вернулся на прежнее место.

— Вот видишь, все не так сложно, — сказал он, улыбаясь. — Завтра мы еще немного потренируемся, хорошо?

— Хорошо, — ответила Эйлин, как-то странно глядя на Фрэдэрика. Жаль, что я не умел читать мысли, потому что в тот момент мне очень хотелось узнать, о чем она думала.

Все разошлись по своим комнатам, а мы с Эйлин и Эваном отправились к нему. Он решил, что уже точно не сможет заснуть этой ночью, зная, что в любой момент стены корпуса могут стать очередной жертвой Эйлин, поэтому будет лучше, если кто-то обладающий магией как он, за ней присмотрит. Эйлин и так уже валилась с ног от усталости, поэтому Эван уступил ей свою кровать. Нам обоим спать совершенно не хотелось, поэтому мы просто сели на пол напротив камина и разожгли огонь. Пламя приятно согревало тело, поэтому вскоре и меня потянуло на сон. Эван сказал, что я могу занять его диван, поскольку сам он спать по-прежнему не собирался.

Хватило и нескольких минут, чтобы я уснул. Мне снился сон. Я стоял у подножья высокой горы, вершины которой не было видно даже за облаками. Место казалось знакомым, и в тоже время нет. Вокруг никого не было, только я и ветер, так и норовивший сбить меня с ног. Присмотревшись, я увидел, что по склону горы кто-то карабкается вверх. Человек находился уже довольно высоко, поэтому понять кто это, я не мог и, лишь услышав крик, я узнал силуэт Эйлин. Он крепко прижималась к скале, пытаясь удержаться и не сорваться вниз. Меня охватил ужас. Не раздумывая, я тоже стал карабкаться по скале. Это оказалось куда сложнее, чем я предполагал. Мало того, что назойливый ветер, не давал мне возможности нормально видеть, так еще и осколки скалы так и норовили скатиться прямо на меня. Эйлин продолжала кричать, поэтому я перестал обращать внимание на все помехи и думал только о том, как ей помочь. Казалось, я забрался уже достаточно высоко, чтобы до нее дотянуться, но чем выше я поднимался, тем дальше казался её силуэт. И вот уже показалась вершина горы. Эйлин добралась до нее первой. Я стал подниматься еще быстрее. Стоило мне и самому оказаться на вершине, как силуэт Эйлин превратился… в образ Эрика! Только в моем сне он вовсе не казался больным и обессилившим, нет, он был абсолютно здоров и полон сил. И он улыбался.

— Не думал, что так просто будет забраться в твои мысли, Кристиан, — сказал он.

О чем он говорит? — не понимал я.

— Ты, наверное, даже не догадываешься, что вся моя пьеса о слабости и бессилии была разыграна специально для тебя.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— О, Кристиан! Тебе еще столькому предстоит научиться у своего знаменитого отца. Как жаль, что и он не смог меня разоблачить, впрочем, как и наш всемогущий Фрэдэрик. Я специально замаскировал свои силы, чтобы вы решили, будто я их потерял! Я специально сделал так, чтобы вы вернули меня в Дэвэр! Мне нужен был ты. До Эйлин я так просто добраться не мог, но до тебя… как видишь, сумел.

— Это не правда. Это только сон! — прокричал в ответ я.

— Ты в этом уверен? — ухмыляясь, спросил он.

Я осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, как выбраться из этого места, из этого сна, в нереальности которого я все еще был уверен.

— Позволь я тебе помогу, — сказал Эрик. В мгновение ока передо мной появилася картинка, как на большом экране в кинотеатре. На ней была изображена комната Эвана, где я только что засыпал. На кровати по-прежнему спала Эйлин, Эван, свернувшись на полу возле камина, тоже спокойно спал. Диван, на котором заснул я, теперь был пуст.

— Вот видишь, без тебя там все осталось по-прежнему, — сказал Эрик.

— Этого не может быть, — ответил я. — Если это не сон, то где мы?

— О! Этого я тебе пока сказать не могу, но вот Эйлин это предстоит узнать, ибо именно она должна тебя найти, потому что иначе я не смогу отобрать у нее силы. Она должна была сделать это еще на озере, когда милая Анна помогла мне выздороветь. Я так надеялся, что Эйлин тоже придет ей на помощь, но не подумал, что храбрец Эван решит все сделать в одиночку. Поэтому теперь мне просто остается ждать, когда же наша дорогая Эйлин соизволит спасти жизнь своего любимого Кристиана.

— Ты этого не сделаешь! — закричал я, пытаясь дотянуться о самого Эрика. Он даже не сдвинулся с места, но между нами словно выросла прозрачная стена, пройти сквозь которую я не мог.

— Извини, Кристиан. Я ничего не имею против тебя самого, но Эйлин мне нужна гораздо больше. Произнеся эти слова, он взмахнул рукой, и порыв сильнейшего ветра сбил меня с ног. Я летел вниз, стремительно и бесповоротно. Казалось, что все мои силы иссякли, и я не мог даже закричать. Ощущение было знакомым, я уже испытывал его прежде…в тот день на озере, когда мы с Эйлин впервые там оказались. Так же как и сейчас я не мог пошевелиться или что-то сказать, я просто медленно погружался во мрак. Дневной свет больше не казался таким ярким, вид горы таким четким, я терял все свои чувства, кроме одного…я по-прежнему понимал, как сильно люблю Эйлин.